Глава 7
Беглец
Ночь Ардиан провел в туннеле канализационного коллектора. Старая сеть, построенная еще при коммунистах, пришла в упадок и почти не использовалась — о былом назначении проходившей в трех метрах под землей трубы напоминал только слабый запах, намертво въевшийся в поры бетона. Здесь водились крысы, но Ардиан их почти не боялся. Спрятанный за пазухой пистолет вернул ему пошатнувшуюся было уверенность в своих силах. К тому же он нашел в туннеле обломки каких-то ящиков и разжег небольшой костерок, а крысы не любят огня. Он сидел на расстеленной на бетоне куртке, подбрасывал в костер дощечки, смотрел на пляску огненных языков и думал.
Нужно было как-то выбираться из города, Вчера вечером, унеся ноги из мастерской горбуна, Ардиан сразу же отправился на станцию, но выяснилось, что последний автобус ушел полчаса назад. В маленьком баре при станции попивали кофе водители рейсовых фургонов, проезд в которых стоил в два-три раза дороже, чем билет на автобус. Вероятно, кто-нибудь из них согласился бы довезти Хачкая до Дурреса, но Ардиан решил, что разумнее будет подождать до утра. Во-первых, у него почти не осталось денег, а жить за счет Миры он не собирался. Во-вторых, водитель, которому придется везти ночью одного-единственного пассажира, наверняка его запомнит. А Хачкай надеялся улизнуть из Тираны никем не замеченным.
Он внимательно изучил расписание, решил, что для его целей лучше всего подходит восьмичасовой утренний рейс, и двинулся на поиски места, где можно было бы переночевать. Облюбованный им еще год назад спуск в канализацию, расположенный у моста через реку Лана, за это время успели закрыть тяжелым люком. Замок, однако, оказался простеньким, и, поковырявшись немного, Ардиан сумел поднять люк. В коллекторе было хоть глаз выколи, но Хачкай никогда не испытывал чувства страха перед тьмой. К тому же у него имелась с собой зажигалка — китайский вариант «Зиппо» со смешной надписью, выгравированной на серебристом боку. Когда-то Раши по просьбе брата перевел для него эту надпись — она звучала так: «У НАС ВЫ НАЙДЕТЕ СЕБЕ ОТЛИЧНУЮ РАБОТУ! СМОЖЕТЕ ПОВИДАТЬ МИР! ПОЗНАКОМИТЬСЯ С НОВЫМИ ИНТЕРЕСНЫМИ ЛЮДЬМИ!… И УБИТЬ ИХ!!!» Раши объяснил, что это реклама американских «зеленых беретов», спецподразделений, действующих в самых разных странах — от Мексики до России. Ардиан подумал тогда, что, будь у него возможность выбирать, он обязательно записался бы в «зеленые береты». Так или иначе, а зажигалка ему очень пригодилась.
Спать Ардиану совершенно не хотелось. Переживания прошедшего дня, казалось, вытравили из его тела потребность в отдыхе, оставив только звенящее как струна напряжение. Даже для того, чтобы просто сидеть, прислонившись к стене и глядеть в огонь, требовалось усилие — переполненные энергией мышцы стремились работать, и медитация у костра их явно не устраивала. Какой уж тут сон! Хачкай снова и снова прокручивал перед мысленным взором события последних суток, и чем больше он об этом думал, тем грустнее ему становилось.
Вместо того чтобы тихо исчезнуть из города, он наследил везде, где только возможно. Он засветился на проспекте Мойсиу, устроил пальбу в велосипедной мастерской, проткнул руку Бурому… Теперь ему придется скрываться не только от полиции и людей Скандербега, но и от шайки Лари Хогана. А ведь где-то рядом рыщет загадочный посланец Мустафы из Скопье, заказавший ему убийство Скандербега… Куда ни кинь, всюду клин.
Одно хорошо — у него наконец-то появилось оружие. Правда, «БП» оказался слишком тяжелым и громоздким. Ардиан попробовал держать его на вытянутой руке — рука задрожала через минуту. Дома он проделывал подобное упражнение с килограммовыми гантелями и спокойно выдерживал до трех минут, а значит, русский пистолет весил никак не меньше полутора килограммов. Конечно, можно просто положить его в корзину, а сверху накидать какого-нибудь барахла… но тогда оружием вряд ли удастся быстро воспользоваться. Глупо, конечно, с его стороны было покупать такой пистолет, готовясь к жизни в подполье. Кто же мог предположить, что за одни сутки мир, к которому он привык и худо-бедно приспособился, вдруг перевернется с ног на голову? Еще два дня назад «БП» казался бы ему идеальным оружием для ликвидаций, а теперь он вынужден ломать голову над тем, куда его спрятать, унося ноги из города… Не хочу больше убивать, подумал Ардиан. Пусть кто-нибудь другой этим занимается…
Он вспомнил, как тонко визжал горбун, держась за окровавленную кисть, и почувствовал тошноту. Раньше Хачкай не слишком-то задавался вопросом, велика ли вина тех, кого он отправлял на тот свет по приказу Скандербега. Приказы отдавал Скандербег, а он лишь играл роль исполнителя. Все изменилось той ночью, когда он тащил домой изувеченного отца, Именно тогда Ардиан понял, что никогда больше не сможет работать на старого босса. Да, у Скандербега была харизма, да, он мог заставить слушать себя и обладал поистине гипнотическим влиянием на своих людей. Но Ардиан слишком хорошо запомнил, как Скандербег стоял на краю освещенной террасы, возвышаясь над валявшимся на земле отцом, — ухмыляющийся в бороду, довольный, огромный великан-людоед из сказки. Он зажмурился, представив, как тяжелые пули из русского пистолета входят в это гигантское брюхо, вспахивают его будто зубьями невидимого плуга, как из-под дорогого костюма выплескиваются на свет дурно пахнущие склизкие кишки… зажмурился и улыбнулся в темноте.
Убить Скандербега — это было именно то, чего добивался от Ардиана посланец Мустафы из Скопье. Ликвидация, в обмен на которую Ардиан должен был получить защиту от полиции и бандитов…
Да полно, а правда ли, что его ищет полиция?
В конце концов, он ничего об этом не знает. Да, он видел вчера у подъезда полицейский фургон. Но в подъезде проживают еще четыре семьи, мало ли к кому из них могли заявиться полицейские? И хороша же полицейская засада, проворонившая затаившихся под лестницей людей Мустафы…
«Нужно наведаться домой», — решил Ардиан. Не сейчас, разумеется, — светящийся циферблат часов показывал час ночи. Самое опасное время — по городу разъезжают патрульные машины, а на окраинах вовсю кипит ночная жизнь… Нет, уходить из убежища надо под утро, в предрассветных сумерках, когда веселье уже стихает и по улицам можно проскользнуть незамеченным. Заодно надо заглянуть в тайничок — забрать оттуда еще денег на черный день, решил Ардиан. Похоже, с мечтой о заморских странах придется расстаться, сказал он себе, подбрасывая в огонь пару сыроватых дощечек.
Дым уносило куда-то в глубину туннеля — видимо, там находился еще один выход на поверхность. Ардиан запоздало сообразил, что поднимающаяся из-под земли струйка дыма может привлечь к облюбованному им коллектору ненужное внимание, но костер горел уже Довольно давно, а его пока никто не беспокоил. В конце концов, на поверхности сейчас темно, а превращенный в свалку берег реки — не самое оживленное место в городе. Тем не менее Ардиан чутко прислушивался к любому шороху, доносившемуся из туннеля, то и дело хватаясь за ребристую рукоятку пистолета.
Время тянулось мучительно медленно. Чтобы хоть как-то отвлечь себя, он прошел сотню шагов по трубе — в ту сторону, куда тянулась дымная струйка. Никакого выхода ему обнаружить не удалось, хотя движение воздуха определенно чувствовалось. Когда огонек «Зиппо» начал предательски дрожать, Ардиан уткнулся в ржавую и склизкую на ощупь решетку, перегораживавшую туннель. Где-то в темноте медленно, по капле, стучала о бетон вода. По-видимому, за решеткой протекал подземный ручей. Ардиан подергал металлические прутья — решетка держалась прочно. Что ж, во всяком случае, с этой стороны сюрпризов можно не опасаться.
Он вернулся к костру и еще посидел возле огня, пытаясь продумать план действий. В голову, как назло, не лезло ни одной стоящей мысли; перед глазами проплывали то трясущий беспалой рукой горбун, то бледный как смерть отец, то раскинувшаяся на шелковых простынях Мира Джеляльчи… Вспоминая о ее роскошном, жарком и мягком теле, Ардиан неожиданно для себя провалился в сон.
Проснулся он оттого, что по его руке ползло нечто холодное и мокрое. Костер погас, и настоящие хозяева коллектора не замедлили вылезти из своих нор. Ардиан вскрикнул и дернулся; большая толстая крыса тяжело шлепнулась на бетон и возмущенно зашипела. «Потерял зажигалку!» — в панике подумал он, шаря рукой в кармане в поисках «Зиппо», Крысы шумели и пищали в темноте, Ардиану почудилось, что сейчас они всем скопом бросятся на него и захлестнут с головой. Зажигалка, разумеется, отыскалась в другом кармане. Он крутанул колесико, оранжевый огонек пламени вспыхнул во тьме и отразился в черных глазах ближайшего зверька. Крыса стояла совершенно неподвижно, даже не пытаясь убежать или просто отпрянуть в сторону. Тогда Ардиан закричал и затопал ногами — поведение совершенно идиотское, но ничего другого в голову ему не пришло. Можно было, конечно, достать «БП» и истратить драгоценный боезапас на голохвостых тварей… но что-то подсказывало Ардиану, что это не лучший выход.
Крысы недовольно отступили. Рассерженно пища, расселись на безопасном расстоянии от топавшего ногами мальчика. Ардиан, не веря до конца в свою маленькую победу, на всякий случай поглядел на часы — было уже без двадцати четыре. «Пора выбираться отсюда. Я отдохнул, даже поспал… В конце концов, что еще мне нужно в этом отстойнике? Подружиться с крысами? Это я всегда успею… Нет, пожалуй, я все-таки отправлюсь на разведку. Погляжу, что происходит рядом с домом, — не может же быть, что они поставили там засаду и ни разу не прокололись…»
Он кое-как уничтожил следы своего пребывания в туннеле и полез по металлическим скобам колодца, закрытого тяжелой металлической крышкой. Осторожно, стараясь не скрипеть металлом о металл, сдвинул крышку в сторону…
И остолбенел. Почти рядом — шагах в двадцати, не больше — скользил по сухой траве луч фонаря.
Кто-то шел в темноте, направляясь к его укрытию. Шел осторожно, то и дело останавливаясь и водя фонарем из стороны в сторону. Ардиан замер, наполовину высунувшись из колодца. Сейчас все зависело от того, насколько он все-таки нашумел. Плеск протекавшей неподалеку реки мог заглушить его возню с люком, но полагаться на это, пожалуй, не стоило. Человек с фонарем Двигался прямо на него, как будто видел в темноте. Ардиан изо всех сил вцепился левой рукой в край колодца, а правой потянул из-за пазухи тяжелый пистолет.
— Что ты там застрял? — донесся до него чей-то недовольный голос. Судя по звуку, еще один человек находился метрах в пятидесяти выше по склону. От Ардиана его закрывали плотные кусты. — Говорю тебе здесь никого нет!
Человек с фонарем что-то прошипел в ответ. Ардиан очень медленно и аккуратно снял пистолет с предохранителя и направил в темноту — чуть выше плясавшего по земле луча электрического света.
— Он наверняка вернулся домой, — продолжал ворчать тот, что стоял наверху. — Могу поспорить, что он там!
— Ты бы еще громче орал, — огрызнулся первый и неожиданно поднял фонарь повыше. Луч скользнул по краю колодца и уперся в лицо Ардиана.
Прежде чем человек успел понять, что случилось, Хачкай выстрелил.
Русский пистолет действительно стрелял очень тихо. Из темноты донесся сдавленный крик, луч фонаря ушел вверх и вбок. Ардиан, обдирая в кровь локти, ужом вывинтился из колодца и бросился бежать вдоль реки, стараясь держаться в чернильной тени больших деревьев. Второй преследователь, неуклюже продираясь сквозь заросли, ломился вниз по склону, но было ясно, что Хачкая ему не догнать.
Пробежав с полкилометра, Ардиан осторожно поднялся на дорогу и углубился в лабиринт узких улочек старого города. За каждым забором здесь жили сторожевые собаки, может быть, не такие страшные, как у доктора Бразила, но тоже не упускавшие случая облаять чужака. Их заливистый лай сопровождал Ардиана на всем пути до рыбного рынка, за которым начинались знакомые ему кварталы. Хорошо еще, что шанс встретить полицейский патруль в старом городе был очень невелик…
«Я же не хотел больше никого убивать, — повторял про себя Ардиан. — Я только что решил, что не буду больше заниматься этим делом. И тут же убил человека, который просто подошел к моему убежищу. Может быть, они вовсе не меня искали… Может, у них пес убежал… Да мало ли почему их туда занесло… А я выстрелил, даже не раздумывая…»
«И правильно сделал, — произнес знакомый холодный голос в глубине его мозга. — Если бы ты подождал еще немного, он мог бы убить тебя. А так ты жив и по-прежнему способен за себя постоять».
Сила, подумал Ардиан. Это моя Сила. Та самая, что сделала из меня убийцу.
Почему-то сейчас ему совсем не хотелось слышать ее голос. Но был ли у него выбор? В конце концов, кем бы он стал без помощи своего небесного покровителя? Обычным мальчишкой, таким же, как шакалы на проспекте Мойсиу, как тысячи других подростков Тираны. И, конечно же, если бы не Сила, с ним уже давно расправились бы и Лари Хоган со своими подручными, и те двое, что едва не застали его врасплох на берегу реки. Хотел он того или не хотел, но Сила была его единственным союзником. А союзников следует уважать.
«Да, — мысленно ответил ей Ардиан. — Я все сделал правильно».
Маршрут возвращения Ардиан продумал еще в туннеле. Он пробирался по задворкам, перелезал через бетонные заборы, неслышной тенью скользил от подъезда к подъезду и наконец оказался в переулке, параллельном рруга Курри. Прямо перед Ардианом была задняя стена его дома. Часы показывали пять утра, на улице быстро светлело. Хачкай прикинул, что в его распоряжении не больше двадцати минут — потом утренний туман рассеется, и он лишится своего главного прикрытия. Он подобрал с тротуара камешек и, хорошенько размахнувшись, запустил им в окно комнаты Раши.
Раши выглянул в окно сразу же, словно ожидал возвращения брата всю ночь. Выглянул, махнул рукой, показывая на подворотню, уводившую во двор дома напротив, и скрылся из виду, опустив штору. Дважды объяснять ему никогда не приходилось — Раши всегда все схватывал на лету, реакция у него была великолепная.
Ардиан отступил под арку подворотни. Здесь было сыро и постоянно пахло какой-то гнилью, потому что жильцы выбрасывали мусор прямо на мостовую. На старом проржавевшем бачке сидела ободранная грязно-белая кошка, сердито зашипевшая при появлении Ардиана. Тот хотел было согнать ее, но потом представил, какой шум поднимется, если эта драная зараза свалит бачок, и передумал. Прислонился к влажной стене, на всякий случай проверил, легко ли вытаскивается из-за пояса пистолет, и принялся ждать брата.
Раши появился минут через десять, проскользнув в подворотню неслышно, как призрак. В руках он держал большой пластиковый пакет. Увидев Ардиана, он обернулся, будто ожидая, что за спиной его материализуется целый взвод полицейских, потом бросился к брату и крепко его обнял. Это было настолько непохоже на сдержанного обычно Раши, что Ардиан даже не сообразил, как ему следует реагировать.
— Рад тебя видеть, Арди, — выговорил наконец Раши. — Мы уж боялись, что ты вовсе не объявишься. Что, здорово напугал тебя док?
Ардиан пожал плечами.
— Да он просто посоветовал исчезнуть на несколько дней из города. А я решил предупредить вас, чтобы вы не волновались понапрасну…
— Молодец! — Раши потрепал брата по затылку. — Мать очень переживает, кто-то шепнул ей, что ты вроде как занимался продажей наркоты для Скандербега, теперь она только об этом и думает, А тут еще эти хмыри из военной полиции нагнали шороху…
— Какие хмыри? — быстро спросил Ардиан. Раши удивленно посмотрел на него.
— Это у тебя надо спросить, братишка. Приехали вчера два жлоба в обычной полицейской машине, но с бумагой от «голубых касок». Стали расспрашивать про тебя — как да что, да чем ты занимаешься, да много ли времени проводишь на улице, ездишь ли куда… Такие, знаешь, однотипные вопросы, как будто кто-то дал им заранее составленный список и они его выучили наизусть. А потом велели передать тебе привет от какого-то Монтойи из штаба миротворцев в Дурресе. Покрутились, понюхали и уехали. Ну, они-то уехали, а мать, сам понимаешь, в слезы…
«Те самые, которых я засек вчера днем, — подумал Ардиан. — А Монтойя, этот хитрый черт, проверяет меня… Ну и правильно, я бы на его месте тоже не поверил подозрительному мальчишке, оказавшемуся в таком мосте, как „Касабланка“… Стоп, но это же значит, что никакой полицейской засады у меня дома не было… а стало быть, гнусавый невидимка солгал. Или ошибся, что еще хуже. Все равно, веры ему после этого нет».
— Больше ты у нас полицию не видел?
— Нет, — уверенно ответил Раши. — Но у нас, знаешь, и без полиции хлопот хватает… — Он снова обернулся и взглянул на темнеющий провалами окон дом напротив. — Вчера вечером в квартале появились какие-то подозрительные козлы. Я их точно не знаю, да и никто из ребят тоже. Похоже, они кого-то ищут, и сдается мне, братишка, что им нужен именно ты. Потому-то мы и встречаемся в этой дыре — с них станется проследить за домом. Может, все-таки расскажешь, что ты там натворил?
— Я сам не понимаю, что им всем от меня нужно. — Ардиан старался не смотреть брату в глаза. — Но док сказал, что если я скроюсь, это поможет отцу. Поэтому я на несколько дней уеду… а потом непременно вернусь. Ты передай родителям, чтобы…
— Да они знают, — махнул рукой Раши, — Док прислал отцу письмо и все там очень понятно объяснил. Он вообще нормальный мужик, док Бразил. Вот, мама тебе собрала кое-каких вещичек, а отец просил передать, чтобы ты был поосторожнее.
Он протянул брату пакет. Ардиан открыл его, заглянул внутрь. Там лежали теплые спортивные штаны, вязаная Шапочка, носки, завернутые в газету бутерброды…
— И что я со всем этим буду делать? Нет, скажи маме, что я не могу таскать с собой эти шмотки. Их слишком много, а пакет уж очень заметный…
Раши вздохнул.
— А ты уверен, что у тебя есть где остановиться на ночлег?
Искушение рассказать Раши о Мире Джеляльчи было велико, но Ардиан не поддался ему. В конце концов, это дело касалось только двоих — его и Миры.
— Разве я в первый раз ухожу из дому? — улыбнулся он. — Не волнуйся, со мной все будет в порядке. Если честно, я больше беспокоюсь за отца. Как думаешь, из-за чего Скандербег так на него обозлился?
— Братишка, если б я знал этого черта так хорошо, как и ты, я бы, может, и объяснил тебе, что к чему. Но все, что мне о нем известно, — это то, что он полный параноик.
— Что это значит? — Ардиан не знал такого слова.
— У него в голове как будто игральный автомат, — пояснил Раши. — Бросаешь монетку, нажимаешь кнопку — и пошли крутиться барабанчики. А какой уж расклад выпадет — это тебе никто заранее не скажет. Так и с этим долбаным Хризопулосом — никогда не знаешь, что ему взбредет в голову. Но кое-какие маньячные идейки у него, конечно, имеются. Например, он ненавидит гегов и считает, что страной должны управлять долбаные греки. Разве он тебе об этом не говорил?
— Мы с ним не так часто разговаривали, как ты думаешь, — по привычке огрызнулся Ардиан. — Я все равно не понимаю, при чем здесь отец — мы же вроде не геги, а тоски?
— Не знаю, Арди. Говорю же: Скандербег — параноик. И это хреново, потому что, если ему взбредет в голову, что во всех его неприятностях виноват ты, тебе придется несладко. Так что я на твоем месте не стал бы обращаться с просьбой об убежище к его друзьям.
— Спасибо за совет, Раши. — Ардиан протянул брату руку. — И родителям скажи, что со мной все будет хорошо.
Желтый пакет остался в руках у Раши, и когда Ардиан обернулся, дойдя до угла дома, то все, что он увидел, был этот огромный, неприлично яркий, развеселый пакет, до краев наполненный разными бессмысленными шмотками. Пакет притягивал взгляд, как магнит — железные опилки. Лицо Раши, опухшее и слегка перекошенное от столкновений с кулаками амбалов Скандербега, показалось Ардиану слишком далеким и расплывчатым, чтобы на него смотреть. Позже он не раз вспоминал этот момент и ругал себя за непроходимую глупость. Было, однако, уже поздно. В тот день Ардиан последний раз видел своего старшего брата живым.
До Дурреса он добрался без приключений. Интуиция подсказала ему, что на автобус лучше всего садиться не на автостанции, а на одной из промежуточных остановок на южной окраине Тираны. Сидячих мест в автобусе уже не осталось, и Ардиан пристроился на ступеньке рядом с водителем, облокотившись на большую корзину с кудахчущими курами. Если кто-то и обратил на него внимание, то лишь хозяйка корзины, а уж её-то никак нельзя было причислить к тайным помощникам Скандербега. В Дурресе Хачкай выскочил из автобуса первым и сразу же поспешил затеряться в лабиринте узких кривых улочек. Вряд ли кто-то следил за ним здесь, но повторять ошибки вчерашнего дня Ардиан не собирался. Он поднялся к полуразрушенной крепости, возвышавшейся над гаванью, побродил по вымощенным грубым камнем дорожкам среди покосившихся сторожевых башен, наблюдая за немногочисленными туристами, увлеченно снимавшими развалины дорогими голографическими камерами. На выходе из крепостных садов Ардиан заметил двух толстых полицейских, внимательно приглядывавшихся к проходившим мимо туристам, и предпочел вернуться тем же путем, которым пришел. Пистолет он прятал в пакете с дурно пахнущей снулой рыбой, купленной за гроши еще утром в подозрительного вида лавчонке. Вроде бы надежно, но кто поручится, что среди полицейских не окажется любителя покопаться в рыбной тухлятине? Береженого бог бережет.
К полудню Ардиан добрался до рынка. Уверенно миновал рыбные ряды — запах, просачивавшийся из пакета, отбивал всякую охоту лакомиться дарами моря — и углубился в мясные. Поторговавшись, купил два килограмма нежно-розовой телятины и зажаренную на гриле курицу. Потом прошелся по лавкам, где продавали овощи, купил десяток крупных сочных помидоров и свежую зелень. Долго пытался выбрать вино, но названия на этикетках ничего ему не говорили, и в конце концов он купил бутылку наугад — просто потому, что она бросилась ему в глаза. Узкая, черная, с фиолетовой наклейкой с надписью «Афродита Нуар», бутылка прекрасно смотрелась бы в корзиночке с фруктами. Фруктами был завален весь рынок — их доставляли на тех же кораблях ЕС, на которых возвращали на родину беглецов и нелегальных иммигрантов. Отец объяснял как-то, что европейцы выращивают гораздо больше мяса, овощей и фруктов, чем могут съесть сами, поэтому все время стараются кому-нибудь их продать. Фрукты были дешевы, и Ардиан взял сразу десяток нектаринов и шесть крупных сочных персиков. В окружении плодов «Афродита» действительно заиграла, став похожа на длинный, мерцающий внутренним огнем черный кристалл.
Покончив с покупками, Ардиан направился прямиком к дому Миры. По дороге он несколько раз встречал полицейские патрули, но пакеты со снедью оказались хорошей маскировкой — ни один полицейский даже не взглянул на нагруженного ими худенького подростка, Уже подходя к рруга Бериши, Хачкай вспомнил, что хотел еще купить Мире какой-нибудь подарок. Он не имел ни малейшего представления о том, что дарят девушкам — возможно, украшения, но их ведь тоже надо уметь выбирать. Покупать дорогую вещь было попросту опасно — продавец наверняка запомнит мальчишку, выкладывающего большие деньги за женскую безделушку. Поразмыслив немного, Ардиан зашел в лавку, торговавшую пиратскими фата-морганами, и купил последний голливудский блокбастер «Принцесса Калифорнии». Аннотация обещала «восемь часов непрерывного действия, невероятные спецэффекты и неподдельные эмоции». Ардиану еще ни разу не приходилось смотреть фата-морганы, поскольку требовавшееся для них оборудование стоило дорого, но у Миры такая установка как раз имелась.
Очень довольный собой, Ардиан спустился к морю по рруга Бериши, миновал огороженные сеткой пакгаузы и вышел к стоявшему на отшибе дому. Здесь, под прикрытием ограды пакгаузов, он осторожно вытащил пакет с пистолетом, аккуратно развернул его, и, убедившись, что «БП» не пахнет, засунул ствол за пазуху, Рыбу Ардиан выкинул — являться в гости к девушке, благоухая тухлятиной, ему не хотелось.
Чем ближе он подходил к подъезду, тем больше волновался: сердце билось так сильно, будто он только что пробежал трехкилометровый кросс, ладони вспотели, и пластиковые ручки пакетов выскальзывали из потерявших чувствительность пальцев. «Сейчас я ее увижу, — думал Ардиан. — Сейчас я позвоню, и она откроет мне Дверь — в своей клетчатой рубашке и джинсах, туго обтягивающих бедра… Что же я ей скажу? Ведь надо же обязательно что-то сказать…»
Он с трудом дотащил свои покупки до площадки третьего этажа, подождал, пока успокоится лихорадочное сердцебиение, и надавил кнопку звонка.
На этот раз Мира открыла почти сразу. Открыла — и замерла на пороге, разглядывая Ардиана так, словно видела его впервые.
— Это ты? — произнесла она наконец незнакомым, чужим и холодным голосом. — Что тебе здесь нужно?
На ней были очень короткие шорты из блестящей черной кожи, сапоги-ботфорты на высоких каблуках и кожаный топик на шнуровке, украшенный сверкающими металлическими заклепками. Роскошные рыжие волосы были собраны в хвост, торчавший из-под лихо заломленной набок черной фуражки с серебряным орлом. В руке девушка держала длинный тонкий хлыст.
— Мира? — растерянно спросил Ардиан, пытаясь понять, что означает весь этот маскарад. — Мира, прости, я не смог прийти тогда, вечером…
— И поэтому заявился спустя три дня? Извини, но ты не вовремя.
Она попыталась закрыть дверь у него перед носом, но Ардиан успел просунуть в щель один из пакетов.
— Мира, я все расскажу! Я не нарочно, честное слово! У меня были неприятности, Мира, большие неприятности… Я думал о тебе, я все время о тебе думал!
— Как это трогательно! — Девушка прекратила попытки выдавить Ардиана на лестничную площадку, но и в квартиру пускать явно не собиралась. — А я вот забыла о тебе на следующий же день. И сейчас мне не до тебя, Арди, честное слово!
«Она назвала меня „Арди“! — мысленно возликовал Хачкай. — Она на меня сердится, но наверняка простит!»
— Я понимаю, — покаянно пробормотал он, стараясь не слишком плотоядно разглядывать загорелые ноги Миры — точнее, ту их часть, что находилась между отворотом ботфортов и нижним краем шорт. — Я не должен был так исчезать… Но, понимаешь, мне нужно было вернуться в Тирану. Обязательно…
— У твоего брата тоже всегда находились неотложные дела, — фыркнула Мира. — И он тоже любил исчезать на неделю, а то и на месяц. Все это я уже проходила. Ладно, Арди, не трать слова попусту, я действительно занята. Возвращайся домой и забудь обо мне, ладно?
Похоже, на этот раз она говорила серьезно. Во взгляде ее чудесных зеленых глаз не угадывалось даже малейшего намека на былую симпатию. «Таким взглядом можно резать металл», — подумал Ардиан.
— Хорошо, — сказал он, пытаясь совладать с накатившей паникой. — Я сейчас уйду и больше не появлюсь здесь, обещаю. Но только, пожалуйста, возьми пакеты — я все это купил для тебя.
Ардиан отодвинул дверь плечом и поставил сумки и корзинку с фруктами и вином к ногам Миры. Девушка наблюдала за ним с плохо скрываемым удивлением.
— Что это? — Она небрежно тронула кончиком хлыста пакет с мясом.
— Еда. Я хотел… А, ладно, это уже неважно. Вот, погоди, тут еще кое-что…
Он полез в один из свертков и вытащил небольшую пластиковую коробку с дисками фата-морганы.
— А это просто подарок. Я подумал, вдруг ты еще не смотрела…
— О боже, — сказала Мира, беря коробочку в руки. — Ты это серьезно? Это же страшно дорогая вещь… Боже, «Принцесса Калифорнии»! Она же только что вышла! Арди, ты действительно купил это для меня? — Взгляд, которым она одарила Ардиана, явно потеплел на несколько градусов. — Спасибо, малыш! Это действительно очень приятный сюрприз. А еду, пожалуйста, забери. Мне она ни к чему, съешь сам. И не обижайся, я совсем не злюсь. Просто у меня дела, я не могу сейчас уделить тебе время. Если хочешь, позвони мне завтра. Я тебе давала свой номер?
Ардиан покачал головой.
— Нет, Мира, не давала. Но только еду я не возьму.
— Это почему? — Девушка, повернувшаяся было, чтобы взять с журнального столика ручку, выпрямилась и уперла руки в бока. — Ты что, считаешь, что у меня есть нечего? Думаешь, я тут с голодухи пухну?
— Просто мне она ни к чему, — признался Хачкай. — Мне даже негде ее приготовить. Видишь ли, я Ушел из дома и теперь скрываюсь.
— Потрясающе, — вздохнула Мира. — Надеюсь, ты не из-за меня решил начать взрослую жизнь? Не стоит этого делать, уверяю тебя…
— Нет, не из-за тебя. Просто я кое с кем поссорился, и этот человек стал угрожать моей семье. Понимаешь?
— Поэтому ты решил сбежать куда подальше? Достойный выход из положения.
— А что мне было делать? Подставлять родителей и Раши? Нет уж, пусть лучше разбираются со мной… если найдут, конечно.
Мира вздохнула. Так вздыхают женщины, когда понимают, что судьба в очередной раз взвалила на их хрупкие плечи заботу о мужчине. При этом не имеет значения, сколько мужчине лет — тридцать или тринадцать.
— И куда ты теперь пойдешь?
— Не знаю, — честно ответил Ардиан. — Думал пересидеть у тебя, но, раз ты не можешь, пойду куда-нибудь еще. Мне всего-то три дня нужно, потом я, наверное, вернусь домой…
— Вот что, — сказала Мира решительно. — Оставляй все свои вещи здесь, нет, не прямо в прихожей, а в кухне, там холодильник стоит, а сам выметайся по-быстрому. И гуляй где хочешь до наступления темноты, ясно? Как стемнеет, позвонишь мне, номер я тебе сейчас запишу, и если я буду дома, придешь.
— А если тебя не будет?
— Тогда погуляешь еще. Рано или поздно я появлюсь, и тогда ты сможешь прийти. А дальше… если обещаешь вести себя тихо и не мешать мне работать, можешь жить у меня два дня. Только не больше, а то я из-за тебя работу потеряю.
Ардиан просиял. Ему жутко хотелось обнять Миру и поцеловать в губы — вроде как в благодарность, — но он боялся снова ее разгневать. Поэтому он только фыркнул, как фыркают котята при виде блюдца со сливками.
— Бери пакеты и тащи в кухню, — велела девушка. — И побыстрее, ради бога, Арди, шевели своей тощей задницей…
Хачкай не стал упираться. Он ухватил сумки и рысцой побежал в кухню.
Холодильник у Миры был здоровенный, но почти пустой. На стеклянных полках сиротливо желтела парочка апельсинов, за которыми пряталось несколько бутылочек с питьевым йогуртом. Когда Ардиан закончил разгружать последнюю сумку, холодильник приобрел куда более симпатичный вид.
— Куда поставить вино? — спросил Ардиан, поворачиваясь к Мире. Та стояла у него за спиной, покачиваясь с пятки на носок и помахивая хлыстом словно надзиратель.
Ответить она не успела — в прихожей заверещал звонок.
— Кто это? — Ардиан мгновенно напрягся, рука сама скользнула за пазуху, пальцы легли на рифленую рукоятку пистолета. — Ты кого-нибудь ждешь?
Мира выругалась. Ардиану еще не доводилось слышать, чтобы девушки так круто выражались. Похоже, по части ругательств Мира могла дать сто очков вперед любому из дружков Раши.
— Как же не вовремя! — воскликнула она, метнув испепеляющий взгляд на Ардиана. — Какого черта ты так долго возился? И что я теперь с тобой буду делать?
— Кто это? — тупо повторил Ардиан, хотя ясно было, что ответа он не услышит.
Мира схватила его за руку и потащила прочь из кухни.
— У меня только одна комната, ясно? — прошипела она на ухо Хачкаю. — А тебе лучше не показываться на глаза тому, кто пришел. Сиди в чулане, парень, и не вздумай оттуда вылезать. Что бы ты ни увидел и ни услышал — не смей даже пытаться! И не дай бог зашумишь, я тебе оторву все пальцы — один за другим…
Ардиан, не сопротивляясь, позволил втолкнуть себя в крохотный чуланчик, забитый какими-то мягкими пакетами и картонными коробками. В помещении стоял сильный запах парфюмерии. Дверь, как сразу сообразил Ардиан, открывалась только снаружи. Когда Мира вышла, повернув ручку замка, Хачкай почувствовал себя пленником. Он присел на корточки и попытался заглянуть в щель между дверью и косяком. Напротив располагалась дверь в ванную — ни прихожей, ни кухни Ардиан со своего наблюдательного пункта не видел.
Зато слышимость в чуланчике была отличная. Ардиан замер, вжался в мешки и коробки и превратился в тихую тень, чуткую к каждому шороху. Он слышал, как Мира, громко стуча каблуками своих ботфортов, прошла в прихожую, как щелкнул, открываясь, замок. Потом голос Миры, в котором звучали какие-то незнакомые Ардиану интонации, проговорил по-английски:
— Проходи, Олаф. Ты опоздал сегодня, не так ли?
Ардиан знал английский, правда, не так хорошо, как итальянский, но все же достаточно, чтобы понимать простые фразы. Почти все албанские дети знают один-два иностранных языка: это здорово помогает выжить в стране, одной из основных статей дохода которой остается экстремальный туризм.
Мужской голос, густой и хрипловатый, ответил:
— Прошу прощения, милая Мира. Непредвиденные обстоятельства…
— Госпожа Мира, — звенящим голосом поправила его девушка. — Ты распустился, Олаф! Получишь за это десять лишних плетей!
«Ничего себе, — подумал Ардиан. — Она что же, пороть его собралась? Или я что-то перепутал? Вообще-то хлыст у нее есть… Но кто же к ней заявился?»
— Как прикажете, госпожа Мира, — прогудел Олаф. — Ваш покорный раб с удовольствием примет от вас не десять, а сто десять плетей…
— Ах, сто десять? — нехорошо рассмеялась девушка. — Что ж, глупый раб, никто тебя за язык не тянул…
Послышался хлесткий звук удара. Мужчина тихо вскрикнул.
— Это даже не входит в счет, — фыркнула Мира. — Считай, что это было приветствие. А теперь, как ты должен поприветствовать свою госпожу, Олаф?
В прихожей завозились. Ардиан так и не понял, что там происходило. Потом Мира громко скомандовала:
— Марш под душ, грязная свинья! И если я унюхаю даже слабый запах твоего мерзкого пота, чья-то задница превратится в кровавое месиво!
Ардиан прильнул к щели, через которую была видна дверь в ванную. Правда, угол обзора оказался таким неудобным, что позволял рассмотреть таинственного Олафа только до пояса. Ардиан увидел толстые ноги в небесно-голубых джинсах и внушительную задницу — очевидно, ту самую, которую Мира обещала запороть до крови. Он попытался лечь на пол, чтобы расширить зону видимости, но в этот момент Олаф скрылся в ванной. Полилась вода. Ардиан все же примостился на полу, решив, что разглядит гостя Миры, когда тот вернется в коридор.
Ему пришлось подождать. Олаф то ли слишком любил мыться, то ли был очень грязным. Возможно также, он боялся, что Мира приведет в исполнение свою угрозу. Так или иначе, Олаф вновь появился в коридоре, когда Ардиан уже начал беспокоиться, не смыло ли его ненароком в водосборник.
На этот раз джинсов на нем уже не было. Весь наряд Олафа состоял из пушистого полотенца, обернутого вокруг мускулистых бедер. Ардиан увидел волосатую грудь, мощные, покрытые рыжей шерстью руки и мужественное лицо с выдающейся нижней челюстью. Короткие светлые волосы были зачесаны назад, открывая обширные залысины. Больше никаких деталей разглядеть Хачкаю не удалось, потому что Олаф не стал задерживаться в коридоре, а поспешил в комнату. Оттуда донеслось какое-то невнятное бормотание, потом раздался грохот, будто что-то тяжелое упало на пол с большой высоты.
— Грязный мерзавец! — крикнула вдруг Мира. Тонко свистнул хлыст. — Я тебе покажу, как делать такие вещи без разрешения!
Ардиан почувствовал, как у него засосало под ложечкой. Он чувствовал, что в комнате происходит что-то нехорошее, возможно, даже опасное для Миры. Ему очень хотелось выбраться из своего укрытия и убедиться в том, что жизни девушки ничего не грозит… но она ведь строго-настрого предупреждала, чтобы он не пытался вылезать из чулана. К тому же сделать это тихо не было никакой возможности — дверь выглядела достаточно крепкой, а значит, единственный выход заключался в том, чтобы выбить замок, выстрелив в него из пистолета. «Подожду еще, — решил Ардиан. — Если услышу, что этот амбал обижает Миру, выйду. Фиг с ней, с дверью. Вон какой черт здоровый, такому справиться с девушкой ничего не стоит…»
Он прислушался, приложив ухо к двери. Судя по доносившимся из комнаты звукам — равномерному свисту хлыста и повизгиваниям Олафа — обижали там вовсе не Миру. Время от времени девушка удовлетворенно произносила что-то вроде: «Ну что, паршивец, не устал еще?», а здоровяк отвечал ей радостным мычанием. Ардиан никак не мог понять, чему он, собственно, радуется. Он живо представлял себе Миру, возвышающуюся над распластанным на огромной кровати Олафом и хлещущую его длинным хлыстом, но ничего, кроме отвращения, не испытывал. В конце концов он устал слушать однообразные выкрики Миры и невнятное бормотание ее гостя и занялся изучением чулана. Свободного места здесь едва хватало, чтобы повернуться. Коробки и пакеты, сложенные штабелями, громоздились до потолка. Ардиан расковырял дырочку в и без того протертом углу одной из коробок и просунул туда палец. Внутри оказалось какое-то стекло, холодное и гладкое на ощупь. Хачкай пересчитал коробки — их оказалось двадцать четыре штуки. Пакетов было побольше, но точное их число в темноте определить не представлялось возможным. Закончив с инвентаризацией, Ардиан сел на пол и постарался сосредоточиться на своих планах, однако как раз в этот момент характер звуков, доносившихся из комнаты, резко изменился. Теперь Мира заливисто смеялась, а Олаф издавал громкое звериное рычание. Свиста хлыста больше не было слышно, и Ардиан решил, что свою порцию плетей здоровяк на сегодня уже получил.
— Поехали! — громко воскликнула Мира и снова расхохоталась. Ее гость что-то ответил, но на этот раз Хачкай не понял ни слова. В комнате снова что-то загрохотало. Потом Ардиан понял, что шум приближается, и вновь прильнул к щели. Да так и застыл с раскрытым от изумления ртом.
По коридору двигалась удивительная пара. Мира, на которой из ее наряда остались только ботфорты и фуражка, сидела на широкой, как дверь, спине абсолютно голого Олафа, сжимая его бока сильными ногами. Сам Олаф перемещался по коридору на четвереньках, упираясь в пол здоровенными ладонями, и громко ржал, подражая лошади. Вид у него при этом был довольно смешной. Внушительное мужское достоинство торчало у него под животом, словно готовое к бою артиллерийское орудие. Когда Олаф миновал дверь чулана, направляясь в кухню, Ардиан увидел, что его задница действительно зверски исхлестана и напоминает красное седалище орангутана.
— Поворачивай! — закричала Мира, звонко хлопнув свою «лошадку» по голове. Олаф снова оглушительно заржал и сделал попытку подняться на ноги, чтобы развернуться в тесноватой кухне. Что произошло дальше, Ардиан не видел, но Олаф внезапно закричал, и в голосе его прозвучала неподдельная боль.
Крик перешел в мычание, потом затих. Некоторое время стояла мертвая тишина, потом Мира негромко произнесла по-албански:
— Как же ты мне надоел, грязный извращенец…
— Что? — плачущим голосом переспросил Олаф. — Что вы сказали?
— Я сказала, что в следующий раз за такие штучки порву тебе рот по-настоящему. А теперь, будь добр, заткнись и вези меня обратно. И чтоб без фокусов!
«Она ему солгала, — подумал Ардиан. — То, что она сказала по-албански, предназначалось мне. Хотела дать мне понять, что ее заставляют? Или она делает это за деньги? Конечно, за деньги… Но тогда получается, что моя Мира — шлюха?»
Он даже прикрыл глаза, пытаясь привыкнуть к этой мысли. Без толку. Все проститутки, которых знал Ардиан, походили на последних подружек Раши, — вульгарные, сильно накрашенные девицы, от которых постоянно пахло вином. К тому же Мира была фотомоделью, ее портреты украшали рекламные щиты на улицах Тираны… Нет, такая девушка просто не могла зарабатывать себе на жизнь, продавая свое тело. Но чем же тогда она занимается сейчас с этим Олафом? Ардиан вдруг с удивлением понял, что плачет. Слезы потекли без предупреждения — скатывались по щекам и исчезали в темноте. Он вытер их тыльной стороной ладони.
— Ладно, раб, можешь встать, — донеслось до него из комнаты. Оказывается, пока он плакал, Олаф успел провезти свою наездницу по коридору мимо двери чулана. — Теперь я хочу, чтобы ты сделал своей госпоже массаж ступней.
— Слушаю, моя госпожа, — немедленно откликнулся мужчина. — А вы разрешите мне вылизать ваши прекрасные пятки?
«Козел, — зло подумал Ардиан, против воли представив себе изящные Мирины ступни. — Пятки вылизать… сволочь поганая…»
— Посмотрим, как ты справишься с массажем, — надменно ответила Мира. — Пока что работай пальцами. Кстати, ты принес мне то, о чем я тебе говорила?
— Да, госпожа. Все, как вы и просили…
— Госпожа не просит, а приказывает. Не забывай об этом, раб.
Олаф не ответил, и на какое-то время разговоры в комнате прекратились, но теперь Ардиан уже не отрывался от двери, чутко вслушиваясь в доносившееся оттуда пыхтение.
— Почему ты не пришел вчера? — спросила вдруг Мира. — Испугался порки?
— Нет, госпожа. Я ведь позвонил вам и предупредил, что не смогу…
— И хорошо сделал, иначе сегодня ты сдох бы под моей плетью, никчемный раб. Но я тебя не о том спрашиваю. Ты действительно испугался?
Олаф тяжело засопел.
— Нет, госпожа. Вчера у меня просто не было возможности прийти. Простите…
— Ты лжешь, раб. Вероятно, ты просто нашел себе другую госпожу. Паршивый ублюдок! Это из-за нее ты сегодня такой вялый?
До слуха Ардиана донеслись звонкие шлепки — видимо, Мира лупила Олафа раскрытой ладонью по голому телу.
— Нет, госпожа! Я клянусь вам! Вы моя единственная повелительница, королева, богиня!!! Я так благодарен судьбе, что попал в вашу страну и встретил здесь вас!
— Не заговаривай мне зубы! — прикрикнула девушка. — Если ты так предан мне, как говоришь, почему же ты пропускаешь наши встречи?
— Только один раз! — слабо возмутился Олаф. — Всего один, и то по необходимости!
— И что же это за необходимость? У нее, наверное, есть имя? А, паршивец?
— Я клянусь… это вправду не связано с другой девушкой… служебная необходимость… Госпожа, я ведь военный, я не могу не подчиняться приказам…
— Какой ты военный? — засмеялась Мира. — Мелкий интендант, вот и все. А если ты так любишь подчиняться приказам, почему же моим не подчиняешься?
— Неправда, — захныкал Олаф. — Я ведь делаю все, что вы говорите… У нас введен режим чрезвычайной ситуации, дежурства теперь через каждые двадцать четыре часа…
— Кто-то хочет ограбить склад с презервативами? Бедный мой Олаф, ты должен не смыкать глаз, чтобы сохранить достояние доблестных «голубых касок»… Миротворцы же не могут трахаться без резинки, правда, Олаф?
— Простите, госпожа, но вы ошибаетесь… Ай! Дело в том… нет, я не имею права об этом говорить… О, прошу вас, госпожа, не убирайте ножку, я еще не закончил массаж!
— Ты не увидишь больше этих ножек, пока не расскажешь мне правду. Понял, раб? И нечего тянуться к ним языком, ты недостоин их вылизывать! Пошел прочь!
— О господи, — проговорил Олаф испуганно. — Это уже не игра… я не должен делать таких вещей… Мира, я действительно не могу…
— Убирайся, — спокойно ответила девушка. — Собирай свои вещи и выметайся из моего дома. И забудь сюда дорогу — навсегда.
Ардиан даже вздрогнул, вспомнив слова, которые Мира бросила ему в лицо час назад: — «Возвращайся домой и забудь обо мне». Было ясно, что Олаф никуда не уйдет и расскажет Мире все, что она хочет знать. Так и случилось — он вновь принялся хныкать, молить о прощении, жаловаться на тяжелую судьбу военнослужащего и в конце концов раскололся.
— Только, пожалуйста, госпожа, — попросил он, — включите музыку погромче. Я расскажу вам все на ушко…
Ардиан чуть не застонал от огорчения. Он уже понял, что Мира не просто капризничает, а добивается какой-то известной только ей цели, и с нетерпением ожидал разгадки. Но теперь об этом можно было забыть. Неужели этот дебил Олаф заподозрил, что его могут подслушать?
В комнате громко заиграл оркестр Альвареса Ичаверриа — сумасшедший перебор латиноамериканских гитар, перестук больших барабанов, тонкий плач флейт. За этой шумовой завесой не было слышно ни одного слова. Ардиану оставалось только гадать, что за причина заставила толстого интенданта так ревностно охранять свой секрет.
Минут через пятнадцать музыка стихла — не умолкла совсем, а перешла в почти незаметный, не мешающий разговору фон, — и Ардиан снова навострил уши.
— Твое время заканчивается, — деловито сказала Мира. — Впрочем, если хочешь, можешь доплатить еще за полчаса.
— Я бы с удовольствием, госпожа. — Голос Олафа слегка подрагивал. — Но мне в восемь вечера заступать на дежурство… Если позволите, я приду к вам послезавтра, у меня как раз будет свободный вечер…
— Там поглядим, — не стала обнадеживать его Мира. — Позвонишь мне послезавтра с утра. А сейчас покажи, что ты там принес. Можешь притащить в зубах…
Из коридора донеслись странные звуки — видимо, Олаф, изображая огромную собаку, потрусил в прихожую на четвереньках. Ардиан заглянул в щель, но ничего не увидел.
— Что ж, неплохо, — похвалила гостя Мира. — Пожалуй, я довольна тобой сегодня, раб. Можешь вылизать мне ножки.
Олаф, урча и повизгивая, бросился осуществлять свою мечту.
«Он скоро уйдет, — подумал Ардиан. — А мне нужно решить, как вести себя с Мирой дальше. Относиться к ней, как прежде, я уже не смогу. Делать вид, что ничего не слышал или не понял, — тоже… Но и уйти сейчас невозможно. Придется оставаться… прятать глаза и терпеть эту боль в груди… Ну почему я не успел смыться раньше, чем приперся этот скот Олаф?»
Когда в прихожей хлопнула дверь и Мира наконец открыла чулан, он все еще искал ответ.
— Выходи, — сухо приказала она.
Ардиан с трудом поднялся на ноги. От долгого сидения на полу у него затекли мышцы.
— Я не понимаю… — начал было он, но Мира прервала его, резко махнув рукой.
— Забудь обо всем, что слышал. — Она покосилась на щель в двери и криво усмехнулась. — И обо всем, что видел, тоже забудь. Это единственный выход.
— А если я не смогу? — спросил он с вызовом.
— Тогда тебе будет лучше сразу уйти. Пойми, я тебя не выгоняю. Просто то, что случилось, не предназначалось для чужих глаз. Вообще. Понимаешь?
Ардиан упрямо замотал головой. Он отдавал себе отчет в том, что развивать эту тему опасно, но ничего не мог с собой поделать.
— Представь, что я застала тебя в тот момент, когда ты играешь со своим дружком, — сказала Мира. — Тебе ведь было бы неприятно говорить об этом?
— Я не… — начал Ардиан, но она вдруг легонько шлепнула его по щеке.
— Не ври мне, малыш. Все мальчики этим занимаются, одни больше, другие меньше. Но никто не будет делать этого напоказ. Также и здесь. Говорить об этом мне неприятно, поэтому, будь добр, не задавай никаких вопросов. А лучше всего просто забудь.
Хачкай пожал плечами. Забыть, как голая Мира сидела верхом на Олафе и погоняла его хлыстом? Не понимает она, что ли, что такие вещи забыть нельзя?..
— Ладно, — нехотя ответил он. — Я постараюсь… А кто-нибудь еще к тебе придет?
Мира едва заметно улыбнулась.
— Возможно. Но больше ты в чулане сидеть не будешь. Отправишься на улицу. Хватит с меня подглядываний в замочную скважину. — Она прошла в комнату, села на кровать и вытянула ноги в черных ботфортах. — Помоги снять сапоги, Арди!
Ардиан автоматически шагнул вперед, но внезапно остановился, словно налетев на невидимую стену. Он будет помогать снимать сапоги шлюхе?
Но сейчас она была совсем непохожа на ту Миру, которая издевалась над Олафом. Перед Ардианом сидела очень уставшая, очень красивая девушка, которой явно хотелось поскорее забыть о последних двух часах своей жизни.
— Мира, — сказал он жалобно, — я не понимаю…
— Не нужно ничего понимать, — голос у нее тоже изменился, стал хрипловатым и тихим, — просто помоги мне, я жутко вымоталась. А потом мы с тобой напьемся. Плохо, конечно, спаивать маленьких, но сдается мне, ты тут взрослеешь прямо на глазах…
Тогда он подошел и крепко обнял ее, зарывшись лицом в рыжие пахнущие фиалками волосы.
