Глава 2

Ричард Йорк и его супруга Сесилия (1415–1452)

Будущий король Ричард III родился 2 октября 1452 г. в Нортгемптоншире. Он был двенадцатым из тринадцати детей, которых Сесилия Невиль подарила своему мужу – всемогущему герцогу Ричарду Йорку. Современному человеку мысль о том, что владетельная герцогиня может родить тринадцать сыновей и дочерей, кажется по меньшей мере странной, однако для XV столетия в этом не было ничего необычного. Как правило, женщины рожали столько, сколько позволяла природа. Появление одиннадцатого ребенка не было чем-то выдающимся, но красноречиво свидетельствовало о двух вещах – крепком здоровье матери и не менее крепком браке. К 1452 г. Ричард Йорк и его супруга были женаты уже более 13 лет, и тем не менее их отношения оставались достаточно пылкими.

Родители Ричарда III познакомились за 37 лет до его рождения – в 1415 г. В тот год английский король Генрих V решил возобновить Столетнюю войну с Францией и одержал блестящую победу в знаменитой битве при Азенкуре. Одним из частных результатов этого великого сражения стало то, что отец Ричарда III – четырехлетний Ричард Йорк остался круглым сиротой. Под Азенкуром погиб его последний близкий родственник – дядя по отцовской линии. Несчастье мальчика отчасти компенсировалось богатым наследством – дядя оставил ему титул герцога Йорка и огромные земельные владения на Севере Англии. В соответствии с обычаями того времени Ричарду быстро подыскали опекуна. Заботу о воспитании сироты взял на себя его дальний родич – Ральф Невиль, у которого недавно родилась дочь Сесилия, впоследствии ставшая женой Ричарда Йорка и матерью героя этой книги.

Все детство и юность Ричард и Сесилия провели в замке Ральфа Невиля на севере Англии. Романтически настроенные историки полагают, что их любовь началась едва ли не в детской. Этот вариант нельзя исключать, но сохранившиеся документальные свидетельства настолько скудны, что оставляют место для любых предположений. Вполне вероятно, что Сесилия и Ричард действительно присматривались друг к другу. Дело в том, что в Средние века в знатных семьях было принято отправлять мальчиков на воспитание к друзьям или дальним родственникам; предполагалось, что это даст молодым людям необходимый жизненный опыт и одновременно позволит укрепить связи между дворянскими кланами. Как правило, юноши на всю жизнь сохраняли теплые отношения с бывшими воспитателями, очень часто союз семей закреплялся браком.

Возможно, Ральф Невиль с самого начала планировал выдать дочь за богатого и знатного воспитанника, однако в действительности свадьбу сыграли гораздо позже – в 1438 г., когда жениху было уже 27 лет и он совершенно не зависел от бывшего опекуна. В Средние века люди взрослели рано, и в двадцать семь Ричард Йорк считался зрелым мужчиной. Он действительно успел многое повидать.

Началом самостоятельной жизни Ричарда Йорка можно считать его участие в путешествии девятилетнего Генриха VI во Францию в 1430–1431 гг. В 1432 г. по достижении полного совершеннолетия Ричард Йорк вступил во владение своими землями. Он стал, пожалуй, самым богатым человеком в Англии. Напомним, что смерть дяди по отцу принесла Ричарду герцогский титул и громадные земельные владения в Йоркшире. В 1425 г., после смети дяди по матери, Ричард Йорк унаследовал земли Мортимеров – графство Марч и графство Ольстер.

На протяжении следующих двух десятков лет карьера герцога Йорка складывалась вполне успешно. В силу своего происхождения он стал одним из членов Королевского совета, в котором, впрочем, не играл заметной роли. В 1433 г. Ричард Йорк был посвящен в рыцари ордена Подвязки, а в 1436-м занял пост генерал-лейтенанта Нормандии. Эта должность оказалась не только доходной, но и весьма хлопотной.

Для Англии 30—50-е гг. XV в. были самым неприятным периодом Столетней войны. Англичане постепенно теряли земли во Франции, завоеванные в предыдущие годы. Нельзя сказать, что это было время сплошных неудач, но все затеи англичан на континенте, что называется, выходили боком. В 1430 г. англо-бургундским войскам удалось захватить в плен Жанну д’Арк, но инквизиционный процесс против нее шел не слишком успешно, убедительных доказательств связи Жанны с нечистой силой найти не удалось, а мужественное поведение Девы во время суда и казни лишь подтвердило ее репутацию святой. Коронация юного Генриха VI в соборе Парижской Богоматери, задуманная как альтернатива коронации Карла VII, также не принесла политических дивидендов, так как ее провели с нарушением устоявшихся правил (в Париже, а не в Реймсе и без применения специального священного елея). Военные успехи были под стать политическим – англичане не смогли противостоять избранной Карлом VII партизанской тактике.

В результате площадь земель, подконтрольных Англии, неуклонно сокращалась. К 1436 г. почти вся Нормандия была охвачена восстанием. Ситуация осложнялась тем, что главный союзник англичан – герцог Бургундский – в 1435 г. перешел на сторону Франции и начал осаду одного из важнейших «английских» городов на континенте – Кале. Существовал также ряд серьезных внутриполитических проблем – политическая нестабильность, трудности со сбором налогов, наконец, нехватка денег и солдат.

Однако все эти объективные соображения англичан попросту не интересовали. Со времен Эдуарда III английская армия неизменно одерживала победы, все прекрасно помнили триумфальный французский поход Генриха V, помнили договор в Труа 1420 г., по которому Генрих V становился регентом Франции. Большинство жителей Англии свято верили, что юному Генриху VI суждено продолжить славные завоевания его отца, а новые победы – это лишь вопрос времени и, возможно, смены командования.

В этой ситуации молодой и решительный Ричард Йорк казался почти идеальным военачальником. Для борьбы с партизанским движением он прибег к тактике выжженной земли, жестко подавил антианглийские выступления, ему даже удалось захватить несколько французских городов. И тем не менее главная цель не была достигнута – добиться решительного перелома в войне не удалось. Дабы оправдать свое бессилие, Ричард Йорк объявил, что во всем виновато плохое снабжение, из Англии присылают слишком мало подкреплений. К 1438 г. герцог Йорк отчасти разочаровался в войне на континенте и проводил в Англии больше времени, чем во Франции.

Именно в этот период он наконец решил вступить в брак. По меркам эпохи это был довольно поздний союз – Ричарду Йорку исполнилось 27 лет, Сесилии Невиль – около 24. Обычно юношей и девушек из благородных семей сговаривали в раннем детстве, а настоящую свадьбу играли в подростковом возрасте. Возможно, Ричард Йорк не торопился с женитьбой, так как у него не было близких родственников, которые могли бы «надавить» на него в этом отношении. Впрочем, богатый мужчина в Средние века считался завидным женихом как минимум до 40 лет.

Для женщин ситуация складывалась менее благоприятно. 16–17 лет считались оптимальным возрастом для появления первого ребенка, но встречались и более ранние роды. Например, Маргарет Бофор родила будущего Генриха VII всего в 14 лет, и это вовсе не казалось современникам странным или неправильным. Долгое девичество, напротив, воспринималось негативно. 24-летняя Сесилия Невиль была признанной красавицей, носила весьма лестное прозвище «розы», обладала завидным приданым, но тем не менее считалась слегка перезрелой невестой. Так, в знаменитых «Кентерберийских рассказах» Чосера можно найти следующее суждение:

 

Смаку нет в той женщине,

Которой двадцать лет

Уж минуло…

 

Выбирая невесту, Ричард Йорк, как практически все люди того времени, руководствовался в первую очередь материальными интересами, что вовсе не исключало существования иных, более понятных современному человеку мотивов. В любом случае брак Ричарда Йорка и Сесилии Невиль оказался на удивление удачным.

Лучшим доказательством этого служит тот факт, что супруги практически не расставались, Сесилия повсюду следовала за своим мужем. Безусловно, идеальная жена должна была вести себя именно так, однако на практике немало женщин оставалось дома, контролируя положение дел в имениях и воспитание наследников. География рождений детей Ричарда и Сесилии Йорк может служить своеобразной летописью супружеской преданности. Первые два ребенка (Анна и Генрих) появились на свет в Англии в 1439 и 1441 гг. В 1442 г. Сесилия последовала за своим супругом во Францию. Эдуард (будущий король Эдуард IV), Эдмунд и Елизавета появились на свет в Руане. В 1446, 1447 и 1448 гг. в Англии родилось еще трое детей – Маргарита, Уильям и Джон. В 1449 г. Ричард Йорк был назначен наместником Ирландии, там увидел свет Джордж, будущий герцог Кларенс. После возвращения в Англию, в 1450 г. родился Томас, в 1452 г. – Ричард (будущий Ричард III), а в 1455 г. – Анна.

Между тем карьера отца семейства начала давать сбои. В 1439 г. Англия и Франция приступили к переговорам о мире. С этого момента Ричард Йорк, имевший репутацию последовательного сторонника продолжения войны, оказался в оппозиции. Он по-прежнему настаивал на усилении гарнизонов и получении новых средств, так как это соответствовало его личным убеждениям, приносило широкую общественную поддержку и, наконец, позволяло увеличивать собственные доходы.

Необходимо подчеркнуть, что Ричард Йорк вовсе не был злодеем, цинично наживавшимся на национальных интересах, его действия невозможно оценивать по современным моральным критериям. В XV в. любая государственная должность служила прежде всего источником личного обогащения. Все без исключения чиновники того времени действовали в первую очередь в личных интересах, и если бы Ричард Йорк нарушил это правило, его сочли бы сумасшедшим, неспособным к государственной деятельности. Итак, постоянно требовавший подкреплений и новых военных действий Ричард Йорк превратился в очень неудобного персонажа. Английское правительство начало отдавать предпочтение более лояльному капитану Гиени герцогу Сомерсету. Сомерсет не одержал ни одной заметной победы, не пользовался популярностью в Англии, но его равнодушие к войне в данной ситуации превратилось в существенное преимущество. В итоге в 1445 г. Ричард Йорк потерял пост генерал-лейтенанта Нормандии и вынужден был вернуться в Англию.

Сохранившиеся источники говорят о том, что Ричард Йорк был человеком спокойным, может быть даже инертным, но потеря столь хлебной должности не могла его не разозлить. К тому же обстоятельства складывались так, что ему попросту пришлось включиться в политическую борьбу. Герцог Йорк вернулся в страну, в которой вновь начиналась борьба за регентство.

«Первый раунд» этого конфликта состоялся в 1420–1430 гг., когда за фактическое управление страной при малолетнем Генрихе VI боролись его дяди – Хемфри, герцог Глостер и Джон, герцог Бедфорд. К несчастью для Англии, по мере того как юный король подрастал, становилось ясно, что он не унаследовал политических и военных талантов своего отца, более того, оказался абсолютно неспособен к управлению государством. С раннего детства Генрих был слабым и нелюдимым ребенком. С возрастом в нем все ярче проступали черты душевной болезни, унаследованной от деда по материнской линии – короля Франции Карла VI Безумного.

Карл VI (1368–1380—1422) был сумасшедшим в самом прямом, клиническом смысле этого слова. Властелин Франции сошел с ума в возрасте 24 лет. Во время одной из военных экспедиций рассудок Карла VI помутился, и он внезапно набросился с мечом на своих спутников, приняв их то ли за врагов, то ли за чертей. Вплоть до самой смерти король переживал постоянно повторяющиеся приступы безумия, во время которых он воображал себя стеклянным сосудом. Чтобы его случайно не разбили, Карл VI облачался в доспехи и запрещал придворным и врачам приближаться к себе.

Болезнь Генриха VI выражалась менее бурно – король был до абсурда благочестив, по-детски простодушен и инфантилен. Он проводил многие часы в молитвах, погружался в душеспасительные размышления в самых неподходящих местах, и придворным не раз приходилось подхватывать корону, падавшую с монаршей головы. Генрих VI также категорически противился любому кровопролитию, доходя в своем милосердии до нелепости. В качестве примера достаточно привести следующий показательный случай, описанный современником короля Блэкменом. Однажды Генрих VI увидел подвешенные на воротах Лондона останки человека, казненного за государственную измену. По обычаю того времени, преступник был повешен, снят с виселицы еще живым, утоплен, а затем четвертован. Король был настолько далек от жизни, что не понял, на что он смотрит. Придворные пояснили, что это труп преступника, повешенного за измену королю. Услышав это, Генрих в ужасе вскричал: «Уберите это! Я никогда не хотел, чтобы кто-то из христиан был так жестоко наказан!»

Первый приступ помешательства, во время которого Генрих VI перестал осознавать окружающую реальность, случился в августе 1453 г., но и до этого момента душевные качества молодого короля делали его простой игрушкой в руках придворных. Еще в 20—30-е гг. XV в. во время борьбы герцогов Бедфорда и Глостера при дворе сформировались две группировки, которые современники называли «партиями». Сторонников Бедфорда можно условно обозначить как «придворную партию», так как именно Бедфорд в конечном итоге был назначен регентом, а его соратники заняли большую часть придворных должностей. Наиболее заметными членами «придворной партии» были канцлер Англии епископ Бофор и Уильям де ла Поль граф Саффолк. После смерти Бедфорда в 1435 г. именно они стали править Англией.

Если Бофору и Саффолку удалось завоевать симпатии придворных и короля, то Хемфри Глостер был очень популярен среди лондонцев, которые прозвали его «добрым герцогом Хемфри». Народная любовь к герцогу Глостеру была вызвана в первую очередь его резкими антифранцузскими высказываниями. В то время как «придворная партия» все больше склонялась к мысли о мире, герцог Глостер при полном одобрении большинства англичан призывал продолжить дело Генриха V и во что бы то ни стало покорить Францию. Еще одной причиной популярности Хемфри Глостера были его изысканные увлечения. Герцог покровительствовал ученым, писателям и поэтам, увлекался изучением античной философии и литературы, наконец, он собрал огромную по тем временам библиотеку и передал ее в дар Оксфордскому университету. Одним из сторонников Хемфри Глостера был молодой Ричард Йорк.

В 1444 г., когда Ричард Йорк еще находился во Франции, в политической борьбе в Англии произошел решительный перелом. «Придворная партия» смогла наконец добиться заключения англо-французского перемирия на два года. Как отмечает Н.И. Басовская, этот договор был выгоден прежде всего французскому королю, который использовал мирную передышку для реорганизации армии и подготовки к более решительным военным действиям. «Придворная партия», разумеется, рассчитывала на совершенно иное развитие событий. В планы Бофора и Саффолка входило подписание полномасштабного мирного договора на условиях сохранения английских Нормандии и Аквитании.

Закрепить предполагаемый мирный договор должен был династический брак между Генрихом VI и племянницей французского короля – пятнадцатилетней красавицей Маргаритой Анжуйской. Инициатором брака Генриха VI был граф Саффолк, который лично ездил во Францию за королевской невестой. Помимо прочего, лидеры «придворной партии» надеялись, что живой и деятельный характер Маргариты поможет хоть немного расшевелить ее безвольного жениха. Однако и в этом Бофор и Саффолк просчитались. Состояние здоровья Генриха VI после свадьбы не улучшилось, а союз с француженкой был воспринят большинством англичан едва ли не как оскорбление. Молодая королева действительно попыталась убедить своего дядю заключить мирный договор с Англией. Не без ее влияния в 1445 г. в Англию прибыло французское посольство. Тогда же непримиримый сторонник продолжения войны с Францией Ричард Йорк был лишен поста генерал-лейтенанта Нормандии. По большому счету, политика «придворной партии» была вполне логичной, однако общественное мнение восприняло все это как предательство интересов Англии.

В сложившейся ситуации отстранение Ричарда Йорка от участия в войне было крупной политической ошибкой – он вернулся на родину как герой и немедленно развернул пропагандистскую кампанию, обвиняя Саффолка и королеву Маргариту в том, что они «продают» Нормандию французам. Это было тем проще сделать, что переговоры о мире провалились – их итогом стало всего лишь продление перемирия.

Вскоре у сторонников Хемфри Глостера появился еще один повод для обвинений. Почти сразу же после приезда Маргариты Анжуйской в Англию поползли слухи, что молодая королева излишне благоволит к графу Саффолку. Возможно, сплетня соответствовала истине. Брак Маргариты и Генриха VI являл собой совершенно бесперспективное сочетание огня и кислого молока. Королева слыла одной из первых красавиц Англии – современники восхищались ее золотистыми волосами, выразительными глазами, прекрасным цветом лица и изящной фигурой. Она сочиняла неплохие стихи, прелестно пела и отлично одевалась. К этому следует добавить жесткий, неженский ум, образованность и редкую силу характера. По иронии судьбы мужем этой восхитительной женщины стал человек робкий, недалекий, откровенно странный и чудовищно нелепо одетый. Никакой этикет не мог удержать придворных от насмешек над мешковатыми камзолами и бесформенными, растоптанными ботинками короля.

В том, что Генрих VI обожал свою жену, нет ничего удивительного, но королева вряд ли отвечала ему взаимностью. Некоторые британские историки полагают, что Маргарита Анжуйская покровительствовала лорду Саффолку, так сказать, издалека. Точных данных на этот счет нет, но совокупность косвенных доказательств выглядит весьма внушительно. Помимо устойчивых слухов необходимо учитывать довольно свободные нравы, царившие при дворе отца Маргариты – Рене Анжуйского, и сомнительные мужские качества Генриха VI. К тому же граф Саффолк был полной противоположностью несчастного короля – неплохой полководец и знаменитый турнирный боец, он был способен при случае щегольнуть изысканным французским мадригалом. Современный человек вряд ли сможет, не кривя душой, осудить шестнадцатилетнюю девушку, которую по политическим соображениям выдали замуж за душевнобольного. Мораль XV в. была куда строже – опозоренный муж мог безнаказанно убить неверную жену. К счастью для Маргариты, Генрих VI оказался очень покладистым супругом – он полностью доверял своей жене, а неприятные слухи попросту пропускал мимо ушей.

Разумеется, сторонники Хемфри Глостера и Ричарда Йорка это доверие не разделяли. Они без обиняков говорили все, что думали об «истинных» причинах успеха Уильяма Саффолка и нравственности королевы. Ответные действия «придворной партии» были весьма жесткими – Ричард Йорк был исключен из Королевского совета. Более того, в 1447 г. Хемфри Глостер был арестован и помещен в Тауэр под откровенно надуманным предлогом – дядю короля обвинили в государственной измене. Через несколько дней герцог Глостер был найден в своей камере мертвым. Историки спорят, было ли это убийство, или смерть пятидесятисемилетнего аристократа имела естественные причины. Жители Лондона высказались куда более определенно – горожане открыто обвиняли в смерти «доброго герцога Хемфри» Саффолка и Маргариту Анжуйскую.

В том же 1447 г. скончался кардинал Бофор. Лидером «придворной партии» и почти что правителем королевства стал граф Саффолк. Как любой другой временщик, он стремился упрочить свое положение, получив как можно больше должностей и земельных пожалований. Королевская чета с охотой шла навстречу всем его требованиям – Саффолк был назначен лордом-камергером и адмиралом Англии, возведен в герцогское достоинство, к нему перешло управление несколькими королевскими замками и манорами.

Стоит отметить, что «пирог», который делили между собой влиятельные лорды, вовсе не был бесконечным. Чем больше доставалось герцогу Саффолку и его сторонникам, тем сильнее становилась критика оппозиции. После смерти Хемфри Глостера лидером оппозиционеров сделался Ричард Йорк. По праву рождения герцог Йорк должен был стать одним из ближайших советников короля. Между тем на 1447 г. он не только не имел значимых придворных должностей, но даже не входил в Королевский совет. Именно вопиющая несправедливость сложившейся ситуации вынудила Йорка взять на себя роль главы «партии войны» и приступить к активным действиям. Немаловажную роль в данном случае играли и финансовые соображения.

Дело в том, что на закате Средневековья жизнь английского аристократа была вовсе не беспечальной. С одной стороны, появилась мода на роскошный, почти разорительный образ жизни. Одежда лорда обязательно должна была блистать золотом, серебром и драгоценными камнями, замки принято было обставлять изысканной мебелью и украшать дорогими безделушками. Мода требовала содержать целый штат трубадуров, устраивать грандиозные празднества и пиры, где можно было увидеть и миниатюрные города из выпечки, и жареных птиц, вновь одетых в перья, и даже пироги, внутри которых играл небольшой оркестр. При этом существенно сократить расходы было невозможно – тратить меньше, чем другие магнаты, считалось величайшим позором.

С другой стороны, доходность крупных дворянских имений непрерывно падала, и даже самый богатый человек Англии – Ричард Йорк – не мог жить по средствам. Единственным способом как-то свести концы с концами были государственные должности, открывавшие широкий простор для узаконенной коррупции. Потеряв дополнительный источник доходов, герцог Йорк оказался в весьма затруднительном финансовом положении.

К несчастью для «придворной партии», обиженным почувствовал себя не только Ричард Йорк, но и его многочисленные сторонники. Если бы в «партию» Йорка входили только он сам, его ближайшие родственники и несколько друзей, это объединение можно было бы считать вполне безобидным. На деле к йоркистам могла причислить себя как минимум четверть английского дворянства.

В XV столетии в Англии существовала система социальных связей, внешне напоминающая древнеримскую клиентелу. На смену традиционным феодальным отношениям, в которых сеньор мог рассчитывать только на своих непосредственных вассалов, пришла более сложная структура. Магнаты охотно покровительствовали дворянам, не связанным с ними вассальными обязательствами, причем это покровительство могло выражаться в любой форме – от классического пожалования земель за службу до денежных субсидий и юридической поддержки. В англоязычной историографии эту систему именуют бастардным феодализмом (the bastard feodalism), русскоязычные исследователи традиционно используют несколько саркастическую, но тем не менее емкую формулировку – «феодализм ублюдочный».

В существовании этой системы были заинтересованы все слои дворянства. Как уже отмечалось выше, борьба за придворные должности для магнатов была вопросом финансового выживания. Чтобы увеличить свое политическое влияние, аристократы, естественно, нуждались в сторонниках. Они формировали так называемые ливрейные дружины, в которые входили зависимые от них люди, слуги и, наконец, вооруженные наемники. Но главной основой могущества любого лорда была поддержка части дворянства. В ответ магнат использовал свою близость к королю и должностное положение для «решения» проблем своих подопечных.

Между тем проблем в жизнь английского дворянина хватало. Земельные отношения в этот период были крайне запутанными, и почти каждая дворянская семья вела одну или несколько земельных тяжб. Официальное, королевское правосудие очень часто оказывалось неэффективным, поэтому семья вынуждена была искать обходные пути. Прежде всего, дворяне пытались найти союзников, то есть семьи, имеющие сходные земельные интересы. Девизом джентри XV в. вполне могла бы стать расхожая фраза «враг моего врага – мой друг». В начале любого конфликта джентри стремились узнать, кому еще насолил, например, Джон Смит, и нельзя ли объединиться, чтобы мстить г-ну Смиту совместно. К разбирательству подключались родственники с обеих сторон и те, кто помогали этим родственникам в других конфликтах. В результате в каждом графстве складывались неформальные объединения, члены которых поддерживали друг друга и в юридических процессах, и в нередких в то время силовых акциях. В середине XV в. дворянская группировка вполне могла силой занять или разграбить спорные земли; ограбить и избить «оппонента», захватить его в плен и держать на хлебе и воде, вынуждая подписать письменный отказ от спорной собственности, разогнать арендаторов и т. п. Все эти вещи были повседневной реальностью, поэтому выжить вне системы дворянских союзов было абсолютно невозможно. Также невозможно было пресечь беззакония, поскольку каждая группировка имела влиятельного покровителя среди лордов.

Лорды, в свою очередь, объединялись в группы, сцементированные родственными, имущественными и политическими интересами. После смерти Хемфри Глостера Ричард Йорк в силу разветвленных родственных связей, военных и политических заслуг оказался главой такого клана, поэтому задевать его было очень опасно. Герцог Йорк лишился придворных должностей, а его «партия» лишилась доступа «наверх». В результате были ущемлены интересы заметной части дворянства. «Придворная партия» не могла не понимать, что «ответ» неизбежен.

Политические страсти накалялись, чему способствовала ситуация во Франции. В 1448 г. английские гарнизоны, не получавшие достаточной материальной поддержки, были вынуждены оставить Мен. В Англии начали поговаривать, что Саффолк и королева Маргарита попросту продали эту часть английских владений французам. Популярность Ричарда Йорка стремительно росла, поэтому его попытались удалить из Англии. В 1449 г. он был назначен вице-королем Ирландии и отбыл в то, что все единодушно именовали почетной ссылкой.

По замыслу Маргариты и Саффолка, их противник не должен был добраться в Ирландию живым. В графстве Чешир на него было устроено покушение. По счастью, Ричард Йорк путешествовал именно так, как положено человеку его ранга – в сопровождении большой, вооруженной до зубов свиты. Нападение было отбито. Планы «придворной партии» нарушило и еще одно обстоятельство. Ричард Йорк оказался необычайно способным управленцем. Он смог навести порядок в английской части Ирландии и приобрести любовь местных жителей. Герцог Йорк оставил о себе настолько добрую память, что даже в 90-х гг. XV в. ирландцы горячо поддерживали его потомков.

В конце 1449 г. на «придворную партию» обрушился новый удар судьбы. Король Франции Карл VII возобновил военные действия. При горячей поддержке местного населения французские войска начали отвоевывать Нормандию. Королевское окружение срочно сформировало трехтысячную армию, но вместо ожидаемой победы последовало первое в истории Столетней войны сокрушительное поражение. 10 апреля 1450 г. английские войска были наголову разбиты в сражении при Форминьи. Последний английский гарнизон в Нормандии капитулировал в августе 1450 г.

Англичане восприняли это событие как общенациональную катастрофу. Верить в то, что потеря Нормандии вызвана объективными причинами, никто не хотел, поэтому на свет была извлечена проверенная веками формулировка – во всем виноваты дурные советники короля и француженка-королева. В январе 1450 г. Палата Общин потребовала отставки герцога Саффолка. Генрих VI, считавший Саффолка своим лучшим другом, был вынужден санкционировать его арест. Герцога приговорили к пятилетнему изгнанию. 1 мая 1450 г. Саффолк покинул Англию. Ненависть лондонцев к нему была так велика, что после известия об отплытии герцога Саффолка около 2000 жителей столицы отправились за ним, чтобы отомстить за «продажу» Нормандии. Корабль герцога перехватили близ Дувра. Фаворит королевы был обезглавлен ржавым, тупым мечом. Легенда гласит, что голова герцога была отрублена только после шестого удара.

Теперь главой «придворной партии» стал герцог Сомерсет, ранее бесславно командовавший английскими войсками во Франции. Вскоре англичане стали поговаривать, что Эдмунд Сомерсет «унаследовал» также и благосклонность королевы Маргариты. Как и в случае с Саффолком, прямых доказательств существования любовной связи между Маргаритой Анжуйской и Эдмундом Сомерсетом не существует.

Как бы то ни было, положение дел на континенте продолжало ухудшаться. Убийство Саффолка, разумеется, нисколько не повлияло на ход военных действий. Крайне сложная экономическая ситуация, рост цен, повышение налогов, коррупция местных органов власти и ненависть, которую большинство англичан питало к «дурным советникам короля», привели к социальному взрыву. В мае 1450 г. в Англии начался бунт. Как сообщает Лондонская хроника, «общины Кента восстали, и пришли в ярость в июне… их предводителем был Джек Кэд». Стоит отметить, что мистер Кэд провозгласил себя ни много ни мало двоюродным братом герцога Йоркского. Восставшие требовали казнить неугодных чиновников, понизить налоги и вернуть Ричарда Йорка в число королевских советников.

Этот факт красноречиво свидетельствует о популярности герцога Йоркского. Очевидно, в 1450 г. его воспринимали как человека, который способен наконец наказать виновников поражения во Франции и навести порядок в королевстве. На деле Йорк был не хуже и не лучше лордов «придворной партии» – все различие между ними заключалось в том, что герцог удачно эксплуатировал две чрезвычайно популярные в обществе идеи: продолжение Столетней войны и отстранение от власти «плохих советников» короля.

Необходимо подчеркнуть, что к началу бунта герцог Йорк не имел никакого отношения. Вероятно, он, также как большинство англичан, рассматривал восстание Кэда как опасную смуту. Вполне типичным было суждение лондонского хрониста: «Джек Кэд и его люди выдвинули множество требований и говорили, что общины Кента сильно обижены, но главной целью кентцев был грабеж».

Тем не менее не воспользоваться такой возможностью было бы глупо. Узнав, что восставшие требуют его возвращения и что это требование привлекает к ним новых сторонников, герцог оставил свой пост и отправился в Англию. Разумеется, это было прямым неповиновением воле короля. Впрочем, Ричард Йорк мог оправдать себя тем, что пренебрег не королевским приказом, а указаниями монарших советников.

В 1450 г. Генриху VI исполнилось 29 лет, но он по-прежнему был не в состоянии вести государственные дела. Когда историки, вслед за хронистами, отмечают, что Генрих VI издал такой-то указ или принял такое-то решение, они, как правило, грешат против истины. Реальная роль короля сводилась к подписанию бумаг. В тех редких случаях, когда Генрих VI отвлекался от благочестивых размышлений и действительно предпринимал какие-то действия, результаты бывали трагическими. Так, когда участники восстания Джека Кэда нанесли поражение королевским войскам и двигались к Лондону, Генрих VI заявил, что слышать не хочет о возможности новых военных действий, и… отправился «подышать сельским воздухом» в замок Кенилворт. Власти Лондона и оставшиеся в городе королевские чиновники могли обороняться как им заблагорассудится, короля эти проблемы более не касались. Восстание Кэда и несколько последовавших за ним более мелких выступлений были подавлены без всякого участия главы государства.

Если сам Генрих VI не проявлял заинтересованности в государственных делах, то «придворная партия» демонстрировала завидную активность. По дороге из Ирландии герцогу Йорку снова пришлось столкнуться с отрядами, которые должны были предотвратить его появление в Лондоне. Убить или хотя бы задержать герцога Йорка не удалось. 20 сентября 1450 г. он появился в Виндзоре в сопровождении четырехтысячного отряда и предъявил Генриху VI свой «билль», в котором требовал наказания виновников потери Нормандии (прежде всего герцога Сомерсета) как государственных изменников и возвращения своего законного места в Королевском совете. В тот момент Йорк пользовался настолько широкой общественной поддержкой, что мог не просить, а именно требовать. Современники отмечали, что герцог Йорк «хочет того же, чего хотят и общины, и все, что он хочет – справедливо».

Пользуясь случаем, Йорк также осведомился, почему на его пути были расставлены засады. На это король с редким простодушием ответил – ему сказали, что у герцога дурные намерения, но теперь он убедился, что это не так. Далее Генрих VI торжественно провозгласил Ричарда Йорка «своим верным вассалом и добрым кузеном» и заверил, что он всегда хотел, чтобы государство управлялось правильно.

В ожидании дальнейшего развития событий герцог Йорк отправился в свой замок Фотерингей и начал собирать сторонников. На этот раз речь шла не о съезде единомышленников, а почти что о создании армии. Каждый из лордов приезжал в Фотерингей во главе большого вооруженного отряда. На заседания Парламента в октябре 1450 г. магнаты явились в сопровождении вооруженных дубинами свит. Поскольку в здание Парламента запрещалось проносить более серьезное оружие, этим дело пока и ограничилось. Начались столкновения на улицах Лондона. Йоркисты требовали суда над Сомерсетом, и король оказался вынужденным согласиться на его арест. Казалось, что Йорк будет восстановлен в своих правах. Однако в начале декабря ситуация снова изменилась. По просьбе королевы Сомерсет был освобожден, назначен капитаном Кале и смотрителем королевского хозяйства. Единственное, чего удалось добиться йоркистам – это временного удаления Сомерсета из Англии – герцог отправился во вверенный его попечению «английский» порт на континенте.

Весной 1451 г. сторонники герцога Йорка еще раз попытались взять реванш – на заседании Палаты Общин депутат от Бристоля Томас Юнг предложил объявить Ричарда Йорка наследником престола. Ричард Йорк действительно имел право унаследовать корону – он был потомком короля Эдуарда III и по отцовской, и материнской линиям (см. династическую таблицу). Если бы Генрих VI умер бездетным, Ричард Йорк оказывался бы одним из трех возможных кандидатов на престол. Вторым был фаворит королевы герцог Сомерсет, третьим – племянница Сомерсета Маргарита Бофор, которая впоследствии стала матерью Генриха VII Тюдора.

В данном случае важны были не столько теоретические права Ричарда Йорка, сколько сам факт обсуждения вопроса о наследовании тридцатилетнему мужчине, который теоретически мог дождаться рождения собственных детей. Однако король проводил все больше времени в молитвах и медитациях. По Лондону поползли слухи, что Генрих VI утратил способность к деторождению, и оппозиция ловко использовала общественное мнение. Большинство депутатов Палаты Общин высказались в поддержку Ричарда Йорка.

Необходимо учесть, что официальное признание герцога Йорка наследником повлекло бы за собой передачу должностей и полномочий, находившихся в руках лордов «придворной партии». Ни королева, ни король никогда бы на это ни согласились. Предложение Томаса Юнга было отвергнуто Палатой Лордов, Генрих VI подписал распоряжение о роспуске Парламента, а сам Юнг оказался в Тауэре. Ричард Йорк был вынужден удалиться в свои владения в Уэльсе, где мог чувствовать себя в полной безопасности.

Временная победа «придворной партии» не улучшила политической обстановки. К августу 1451 г. Англия потеряла лучшую часть своих французских владений – Аквитанию, под властью британского монарха остался только порт Кале и его окрестности. За ведение войны во Франции по-прежнему отвечал герцог Сомерсет, и англичане окончательно убедились, что фаворит королевы в сговоре с французами.

Неудивительно, что в начале января 1452 г. Ричард Йорк направил королю новое послание, в котором требовал ареста предателя Сомерсета и перераспределения придворных должностей. На письмо даже не ответили. Тем временем финансовое положение герцога Йорка продолжало ухудшаться. У него появились значительные долги. Подталкиваемый этим немаловажным обстоятельством, Йорк начал собирать армию.

Напомним, что вооруженный отряд был у каждого сколько-нибудь влиятельного дворянина. В экстренных случаях, как, например, в 1452 г., число солдат можно было легко пополнить за счет наемников. В Англии середины XV в. солдаты стоили дешево, так как «предложение» намного превышало «спрос». Чем больше земель отвоевывали французы, тем больше наемников возвращалось на родину. Стоит отметить, что наемный отряд XV в. мало напоминал современное войсковое соединение – у солдат не было ни формы, ни единообразного оружия, ни, что гораздо важнее, твердой дисциплины. Даже хорошо организованная армия во время военных действий жила за счет грабежа местного населения. Неудивительно, что, вернувшись в Англию, солдаты Столетней войны предпочитали не осваивать новые мирные профессии, а заниматься привычным делом, то есть грабежом. По стране бродили настоящие банды, готовые пойти на службу к любому, кто им заплатит.

В феврале в распоряжении Ричарда Йорка оказалось целое войско. Он двинулся к Лондону, но власти столицы отказались впустить в город противников короля. Естественно, сторонники королевы и Сомерсета тоже не теряли времени даром, они собирали свою армию. Под номинальным командованием Генриха VI королевские войска выдвинулись из Лондона и встали лагерем около Блэкхета, который сейчас является одним из юго-восточных пригородов столицы Великобритании. Вскоре напротив них выстроились силы йоркистов. Однако вместо сражения начались переговоры. Моральные принципы Генриха VI, весьма далекие от общих представлений эпохи, не позволяли согласиться на пролитие христианской крови. Король предпочел пойти на уступки. Он поклялся, что «герцог Сомерсет ответит за свои действия по тем обвинениям, которые против него выдвинет герцог Йорк».

По-видимому, герцог Йорк не представлял, как далеко зашло душевное расстройство Генриха VI и какое влияние имеют на него просьбы королевы Маргариты. Полагаясь на клятву монарха, Ричард Йорк распустил свою армию и предстал перед королем почти без охраны. Можно представить, какое разочарование постигло герцога Йорка, когда среди сановников, окружавших душевнобольного монарха, он заметил ненавистного Сомерсета – королева упросила супруга не предпринимать ничего против ее любимца. Победа йоркистов обернулась поражением, а потом и унижением – 10 марта 1452 г. в соборе Святого Павла герцог Йорк торжественно поклялся, что не будет более собирать войска и подчинится любым приказаниям короля. Свидетели церемонии отмечали, что Генрих VI был в приподнятом настроении. Короля никак нельзя заподозрить в коварстве, возможно, в простоте душевной Генрих VI полагал, что ему удалось всех помирить.

Несмотря на то что войска короля и Ричарда Йорка так и не вступили в сражение, противостояние близ Блэкхета можно считать началом Войн Роз. Сам факт набора двух армий, пусть даже не вступивших в сражение, явился шоком для современников. Теперь военные действия могли развернуться не за морем, а, может быть, совсем рядом с их домом. И военные действия действительно начались. Дворянские группировки в графствах восприняли противостояние йоркистов и сторонников короля как официальное разрешение на насилие. Вернувшиеся из Блэкхета отряды принялись расправляться со своими врагами. Например, графство Норфолк терроризировала настоящая банда под предводительством шерифа. Они убивали даже на пороге церкви, захватывали заложников, грабили дома и т. д. и т. п.

После унизительной мартовской церемонии Ричард Йорк удалился в свою любимую резиденцию – замок Фотерингей. Новое выступление йоркистов отсрочили известия из Франции. В августе 1452 г. в Лондон прибыли посланцы из столицы Аквитании – Бордо. Они обещали поддержать англичан, если те решат вернуть свои земли. На деле вернуть Аквитанию было невозможно – английская экономика находилась в плачевном состоянии, а армия намного уступала войскам французского короля. Тем не менее в стране начался экстренный сбор средств. Как отметила Н.И. Басовская, всплеск военной активности англичан в 1452–1453 гг. целесообразно рассматривать не в рамках Столетней войны, а в рамках начинавшихся Войн Роз. Победа принесла бы йоркистам огромные политические дивиденды, проигрыш позволил бы еще жестче критиковать фаворитов короля. К октябрю 1452 г. армия для «освобождения» Аквитании была полностью сформирована.