Глава 5
Удар
– Проверяем ваши знания на практике, – уведомила я, сворачивая в просторный зал, отведенный под выставку артефактов.
Студенты отдавали сюда образцы своих работ неохотно, даже под угрозой экзамена, поэтому зал пустовал. Держась на расстоянии от витрин, укрытых защитным полем, я начала делить ребят.
– Камаль, поздравляю, ты условно старший из отпрысков, принц Конор. Олаф. О-олаф! Заканчивай строить глазки Кире. Ты будешь принцем Кондаром. Вставай напротив Камаля.
Кира встретилась со мной взглядом.
– И роль принцессы достается…
Девушка подалась вперед, уже готовая услышать собственное имя, но я оказалась беспощадна:
– Жетон.
Отличница вздрогнула и несколько поспешнее, чем необходимо, побежала в указанное мною место. Теперь «отпрыски короля Бургуса» стояли в центре зала, лицом друг к другу, образуя правильный треугольник. Комиссия шушукалась в уголке, остальные выстроились в шеренгу.
– У каждой из сторон был свой советник и генерал. Принц Конор…
Камаль переступил с ноги на ногу.
– …кто присоединился к вашей стороне?
– Мой лучший друг и единомышленник – Таргос Неукротимый – возглавил собранные мною войска. Советником же стал наставник моего отца мастер Лукреций.
– Выбирай, кому достанутся их роли, – скомандовала я, кивком головы указывая на ровную шеренгу.
Камаль выбрал дружков Кьяри-младшего – Роба на роль советника и Джека на роль генерала. Олаф взял лучшего друга Яна и угрюмого паренька из свиты Киры. Адриан, кажется. Жетон остановилась на дракошке и зверолюде. Остальные студенты сгруппировались за моей спиной и выступали в роли менторов, следя, чтобы ответы всех трех команд были точными. И только Кира отступила на шаг назад и мрачно следила за ходом истории.
Окажись я сама на подобном уроке в качестве непредвзятого члена комиссии, то описала бы творившуюся в зале вакханалию как «они знатно повеселились».
Просто весь ход исторических событий мы проиграли за каких-то десять минут, а после я предложила добрать в команды по два человека и придумать новый ход событий так, чтобы максимально выиграть в «Конфликте трех Ко». Команде из Киры, Ариши и Галочки, не выбранных никем, предлагалось подумать над тем, как другие государства и королевства могли вмешаться в конфликт и переломить ситуацию в свою пользу.
Что тут началось…
Студенты возбужденно размахивали руками, кричали, перебивали друг друга, смеялись над самыми нелепыми предложениями. Короче, полное погружение в тему занятия.
Звонок нами был проигнорирован, перемена показалась одним мигом, и только когда за опаздывающей на следующее занятие группой пришел уже привычный профессор Хельмерг, пришлось сворачиваться.
– Последняя группа! – скомандовала я, поворачиваясь к трем девушкам. – Как поступят соседние королевства?
Ариша и Галочка повернулись в сторону Киры, та пожала плечами.
– Ничего. Мы сохраним нейтралитет.
– Нейтралитет, – медленно повторила я и вздохнула. – Понятие нейтралитета является привлекательной заменой слову «трусость». И я очень надеюсь, что обучаю смелых и решительных студентов. Тех, кто способен выбрать сторону, когда наступит момент.
Глаза девушки вспыхнули, кулаки сжались, но в спор она не полезла. Это хорошо. Значит, мои слова пробудили дремлющий вулкан. Осталось дождаться, пока он рванет.
– До свидания, госпожа Браун! – прокричали охламоны и понеслись на пару к профессору Хельмергу, я же обернулась к возмущенному трио Жаба, Ондатра и Мопс.
– Это возмутительно! – подвела итог Жаба. – Это противоречит всем методикам преподавания и подрывает авторитет…
Началось.
Образованность и образование
На одном из ежегодных съездов преподавателей, отличавшихся своей скукотой и торжественностью, за кафедру встал пожилой сморчок с трясущимися ручонками.
Это был Иос Данкон, ректор Академии Многоликих, что располагалась на одном из островов неподалеку от Феса. В том году сморчка, то есть ректора, провожали на заслуженную пенсию, которую тот все откладывал, и откладывал, и откладывал, так реалистично удивляясь количеству свечей на именинном торте, что даже у бездушных канцелярских крыс, работавших в министерстве образования, рука не поднималась подписать кляузу о профнепригодности.
Выступление оказалось крайним в программе вечера, поэтому большая часть ученой публики перекочевала ближе к переходу в соседний зал, где были накрыты столы, и плевать хотела на последнего оратора.
Иос Данкон с трудом поднялся на сцену, встал подле кафедры и поправил круглые очки в роговой оправе.
– Педагоги…
Новоиспеченный пенсионер окинул взглядом, удивительно острым для столь преклонного возраста, немногочисленные остатки слушателей. В его голосе сквозила скорбь, словно дедушка поминал давно погибшего приятеля молодости.
– Я семь лет находился в лагере военнопленных, – начал он. – Мои глаза видели то, чего не должен видеть цивилизованный человек. Я видел, как выдающиеся ученые и прогрессивные инженеры разрабатывали первые магические бомбы, которые испытывали на пленных. Я видел, как квалифицированные врачи заражали детей неизлечимыми хворями. Я видел, как первоклассно обученные медсестры убивали младенцев. Видел, как выпускники высших магических заведений отрабатывали смертельные удары на приговоренных к смерти пленных: стариках, женщинах и детях. Вот почему я не доверяю образованности.
Ректор Данкон сделал паузу, расправил сгорбленные временем плечи и повторил:
– Я не доверяю образованности, если за ней не стоит человечность. Поэтому я прошу вас: помогайте своим ученикам стать людьми.
Твердый, уверенный в каждой произнесенной букве голос накрыл весь зал и зацепил даже тех, кто топтался у выхода, пуская голодную слюну по накрытым столам.
– Помогайте своим ученикам стать людьми, – повторил бывший ректор чуть слышно. – Ваши усилия никогда не должны привести к появлению ученых чудовищ и тренированных психопатов. Такие дисциплины, как боевая магия, управление стихиями и высшая магия, важны лишь тогда, когда помогают нашим выпускникам стать более человечными! Растите в сердцах детей любовь, а не войну.
Это была самая правильная речь на той конференции.
Марсия Браун. «Сборник воспоминаний, сведений и справок на различные темы, предназначенный для широкого круга читателей»
Послав возмущенную моим преподавательским беспределом комиссию к ректору, я вернулась в аудиторию, натянула брошенную на стул куртку и распахнула окошко.
Сейчас немного полетаю, потом заскочу к поварам со скандалом. Ах да! Чуть не забыла, надо бы перехватить декана и… Решить, чего хотелось больше – схватить чешуйчатого гада за грудки и потрясти или прижаться и поцеловать, чувствуя его ответное неистовство, – не могла. Оба варианта казались чертовски заманчивыми. Ладно. Буду действовать по обстоятельствам и стараться совмещать.
Мои ноги уже стояли на подоконнике, когда за спиной послышалось резкое:
– Вы хотели меня унизить?
Ребенок, как же ты не вовремя!
Я медленно повернулась и встретилась взглядом с невысокой девушкой, пышущей гневом. Впору звать пожарных.
– Вы постоянно подкалываете меня. Унижаете! И не даете проявить себя, – начала обвинительную речь Кира.
– Выкинь этот нелепый бзик из головы, – велела я. – Мне определенно импонирует твоя внутренняя сила и стойкость перед натиском проблем, поэтому заканчивай вести себя как истеричка. Возможно, ты не самая талантливая, умная, богатая или красивая, но Академия сделала тебя человеком, за которым следуют остальные студенты. И я это отмечаю.
– Как?! – практически крикнула Кира. – Как вы это отмечаете? Я лидер, прекрасный лидер. Я лучше других в группе умею руководить. Лучше других знаю сильные и слабые стороны каждого…
– Кира, – оборвала я девушку.
Обращение прозвучало хлестко, как пощечина, и на миг отрезвило зарвавшуюся студентку.
– Я не даю уроки тем, кто уже владеет ими в совершенстве. Твоим уроком на занятии было иное. Умерь гордыню и поймешь, о чем я.
Девушка опешила, и я воспользовалась паузой. Сделала шаг назад в пустоту и свободу, позволила телу падать, постепенно набирая скорость, и только у самой земли раскрыла крылья. Мчащийся следом ветерок растрепал волосы и прильнул ближе. Он-то и нашептал, что в коридоре прятался шпион.
* * *
Я летала, сосредоточенно обдумывая складывающуюся ситуацию, пока холод не забрался под куртку и не начал пощипывать разгоряченную кожу. Еще пару месяцев назад Кьяри уже мчался бы в обличье грозного ящера с рычанием:
– Несанкционированный полет! Немедленно вернуться в Академию, пока я не открыл по вам прицельный огонь!
Но не сегодня.
С появлением в стенах нашего учебного заведения комиссии все вели себя несвойственно. Кафедра Светлых показала себя как типичных склочных баб, оскорбляя и подначивая друг друга. Наши, Темные, явили удивительное смирение – будь что будет. Но самые разительные перемены случились на кухне. Поваров подменили!
Причем в прямом смысле.
Я много раз обивала порог ректорского кабинета с требованием разогнать неумех в колпаках и заменить на кого-то более умелого, но Белозерский был непреклонен. А стоило в Академии появиться членам комиссии, как повара самоустранились и наняли кого-то со стороны. И вот теперь я жаждала знать кого.
Как назло, все окна были плотно закрыты заклинанием невидимости, а поверх накинут щит, не позволяющий ветерку проникнуть внутрь. Решив зайти с другой стороны, я слетала к себе, переоделась и, вооруженная корзинкой, с голодным взглядом ринулась на штурм преподавательской столовой.
Вот сейчас вкусно поужинаю, поймаю с поличным королей накрахмаленных фартуков и потребую за молчание полную корзинку вкусностей. Не сегодня, так завтра, но комиссия уберется восвояси, а вкусно кушать хочется всегда.
В столовой оказалось многолюдно. В кои-то веки практически весь преподавательский состав явился к ужину вовремя. Все привычно кучковались за давно облюбованными столами, и только в центре пустовал островок отчуждения – мой столик.
Стоило устроиться и призывно помахать дежурному, разносящему тарелки, как столовую почтили дамы из комиссии. Хорошо знакомые мне Жаба, Ондатра и Мопс шли впереди, громким шепотом обсуждая… кого бы вы думали? Меня, всю такую нехорошую.
Естественно, кого ж еще им обсуждать.
Чуть поодаль не шла, а скорее брела четвертая дама. Высокая, нескладная и жутко худая тетка. Этакая цапля на строгой диете. А вот личико оказалось красивым. Даже странно, что при таких-то внешних данных она настолько плохо одевалась и следила за собой. Может, мимикрировала под остальных дурнушек?
Дамочки устремились к пустующему у окошка столику, и вот теперь я смогла разглядеть декана кафедры Темных искусств, обнимающего за талию пятую стерву.
Розмари.
Та самая разодетая брюнетка, которую я видела с Кьяри на ужине, где выступал Кулман. Точно, она. Вон брошь в виде бабочки, вон чудовищно большая грудь, подрагивающая в вырезе платья при каждом шаге. Платье, кстати, тоже чудовищное – розовое, в облипочку, что на такой внушительной фигуре смотрится, как шкурка на колбасе.
Я молча перевела взгляд на идущего рядом с дамой Кьяри.
Что. Здесь. Делает. Эта… Крутизадка!
