Глава четырнадцатая
— Ангард, — скомандовал Жермен, и Алекс привычным движением поправил фехтовальную маску, вставая в позицию. Последовал выпад француза — нарочито медленный, попаданец легко парировал его. Далее последовала серия таких же нарочито медленных движений француза, завершением которых стал укол в маску.
— Чёрт, — выдохнул через полчаса мокрый от пота парень, стягивая маску, — ведь всё понимаю, скорость у меня выше, но не могу!
— Думать, — улыбнулся француз в прокуренные, жёлтые от табака усы, — думать надо. Фехтование — это как… шахматы со шпагой, только здесь ты должен реагировать моментально, нет времени думать над каждым ходом.
— Полезное умение, — признал Алекс, — наверное и в обыденной жизни не лишнее.
— Ни в коем случае не лишнее! — У Жермена аж брови поползли наверх, он вообще на диво эмоционален внешне. Но попаданец не раз улавливал, что под маской канонического француза скрывается совсем другая личность.
Небольшого роста, вёрткий, похожий на обезьянку суетливыми движениями, бывший офицер французской армии опасен. Из маленьких бесцветных глазок немолодого мужчины, скрывавшихся под косматыми бровями, глядела Смерть. Когда он переставал активно гримасничать, сосредотачиваясь на чём-либо, это хорошо заметно… и страшно. По обмолвкам можно понять, что он прошёл едва ли не все войны, в которых участвовала Франция.
Привычно натянув маску чудаковатого старичка, в очередной раз принялся объяснять — как полезно фехтование в бою и в обыденной жизни. Не то чтобы Алекс не запомнил с первого раза… но если учителю это нравится, то почему бы и не послушать?
По его словам, фехтование полезно везде — от постельных игр, до кулинарии и бизнеса. Доля истины в этих утверждениях имелась, умение просчитать своего противника за считанные секунды всегда пригодится.
Занимались на конюшне неподалёку от дома француза — благо, жил он в том же районе, что и парни. Не самое лучшее помещение, но особого выбора нет. В Нью-Йорке спортивные клубы имеются, но достаточно немногочисленные. К тому же делятся они достаточно резко — на плебейские, где занимаются банальным мордобоем по большей части весьма сомнительные личности, и аристократические, куда актёрам путь заказан. Так что приходится снимать угол в конюшне по два цента за урок.
— Ничего, — сдержанно похвалил Жерар учеников, — ты, Алекс, уже не совсем деревянный, раньше-то на марионетку походил, дёргался так же. Теперь же фехтуешь не хуже драгуна-первогодка, только что кисть слабовата, нормальный палаш не потянешь, не твоё. Можешь натренировать, разумеется, но для этого не один год понадобиться. Фред… талантлив, больше добавить нечего. Я бы с тобой позанимался всерьёз, все данные имеются.
Парни быстро пе6реглянулись и англичанин кивнул.
— Конечно, месье Жерар, я согласен.
— Вот и славненько, — с явственным облегчением сказал пожилой мужчина, — на тех же условиях.
Обтерев торсы влажными полотенцами, и поменяв рубахи с нижним бельём, друзья оделись, распрощались с наставником и отправились домой, обсуждая недавнюю тренировку.
— Талант… это здорово, — протянул Алекс, — нет, не завидую, если что!
— Да я и не думал! — Возмутился Фред, смешно поднимая брови и округляя глаза.
— Да знаю… прости, само вырвалось. У меня к спортивным достижениям или физическим кондициям вообще зависти нет. Вот если кто-то умён, да учиться умеет… тут да. У самого мозги есть, но ленив.
— Есть такое, — усмехнулся друг, перепрыгивая через лужу, — учишься ты так, что аж пар из ушей, но видно, что через силу. Ты учёбу как тяжёлую работу воспринимаешь.
— Ты заметил, как на тебя один из конюхов пялился? — Сменил тему Алекс.
— Да… не в первый раз уже. Думал сперва, что содомит какой, хотел уже поговорить с ним на эту тему — вдумчиво, с кастетом, — англичанин агрессивно хрустнул пальцами, содомитов он не любил отчаянно. В трущобах процветали всяческие пороки и Фред насмотрелся… Да что говорить, если даже попаданец успел увидеть самые неприглядные стороны человеческой жизни, хотя в трущобах жил по сути всего ничего. И то… от педерастии до педофилии и инцеста, нередко всё вместе…
— Тут что-то другое, — задумчиво ответил Алекс, — он на тебя смотрел, как будто… да, на знакомого. Может, твоего отца знал? А теперь видит, что похож вроде, но подойти не решается — ты ж сейчас одет прилично, не отребье какое из трущоб. Как воспримешь попытку конюха познакомиться, бог весть.
— А… да что гадать! — Фред решительно развернулся назад к конюшне, — давай-ка спросим, да и всё.
Несколько минут быстрым шагом и вот они снова в конюшне.
— Парни, где этот ваш… долговязый такой старикан, со следом ожога на щеке, — поинтересовался попаданец.
— Жжёный-то? — Насторожился чернявый конюх средних лет, с роскошными усами с проседью, свисавшими вниз и пышностью соперничающими с беличьими хвостами, — а зачем вам?
— Пф… бить не будем, просто вопросы возникли. Можешь позвать?
В воздух взлетела центовая монетка, опустившись в ладонь конюха. Усатый дематериализовался так шустро, что попаданец аж глаза протёр — вот был человек и нет его… А, ясно, меж тюков сена проход.
— Я Алан, — хрипло сказал прихромавший Жжёный, — чего вам, господа хорошие?
— Да вот, решили поинтересоваться, — бодро начал Кузнецов, разминая пальцы, — что же ты это на моего друга пялишься, когда он переодевается.
Старик возмущённо открыл рот… закрыл…
— Да чтобы я… да никогда… я женат два раза был!
— Так чего пялишься-то? — Не повышая голоса переспросил попаданец, нехорошо прищурив глаза.
— Так это… на дружка моего похож. Мордой лица не очень, а вот родимое пятно на плече вроде как фамильное ихнее. Издалека не вижу, но похоже, вот и выглядываю — он, не он…
Фред фыркнул и быстро скинул сюртук с рубахой и нижним бельём с торса.
— Погодь, — остановил его Алекс в последний момент, — какое там пятно родимое было у твоего дружка и откуда он? А то знаю я таких…
— Так это, — заморгал старик, — треугольная такая, но кривая, с ямкой как будто.
— А как моего деда звали? — Подозрительно поинтересовался Фред.
— Артур, — отозвался старик не задумываясь, — Артур Виллем, из тех самых Виллемов, из Уэльса. Мы с ним в Кардиффе познакомились, потом дорожки разошлись — он в Лондон двинул счастья искать, я вот в Нью-Йорке оказался.
— А тех самых, это что значит?
— Ну так… из тех Виллемов, что танами в старину были, а как англы в Уэльс пришли, так их с земель согнали и право на дворянство не подтвердили.
* * *
По дороге домой Фред очень решительно завернул в магазинчик и купил бутылку виски.
— Нажрусь, — мрачно сказал он, — ибо крушение иллюзий. Всю жизнь ирлашек презирал, а тут сам ирлашкой оказываюсь. Ну… пусть валлийцем, один хрен. Да ещё и почти дворянином.
Алекс показательно сочувствовал, с трудом сдерживая усмешку. Пару стаканчиков опрокинул вместе с другом, а потом сел за старый кухонный стол и начал писать список великих кельтов и как бы англичан, но с изрядной долей кельтской крови.
Столь специфические знания появились после нескольких посещений ирландских профсоюзов. И пусть посещал он их не ради идеалов справедливости, а ради прекрасных глаз Лиры… но наслушался по самое не могу. Пусть даже информация нередко вызывала сомнение, но звучала вполне достоверно.
— Читай, — сунул он испещрённый кляксами листок Фреду через полчаса, — вот представители твоего народа!
— Да…, — пьяно отмахнулся успевший наклюкаться друг.
— Читай!
Пару дней Фред ходил мрачный, переваривая информацию. Затем началась крайне забавная, на взгляд Алекса, трансформация — из националиста английского в националиста кельтского… Быть просто человеком или хотя бы белым европейцем Фреду, судя по всему, просто неинтересно.
Дело не только в привычном национализме, без которого Фред чувствовал себя неудобно. Его предки, оказывается, не лентяи и алкоголики… нет, их преследовали проклятые англичане, согнав с родных земель! Это они виноваты! Во всём…
* * *
— ИРБ? — Вяло переспросил Алекс друга, не особо вслушиваясь, — слышал конечно, только ерунда всё это.
— Почему? — Набычился Фред, — серьёзные ребята.
— Да какие там серьёзные, — отмахнулся попаданец, вертевшийся перед облезлым зеркалом на скрипучем полу, — в заговорщиков играют.
— И что в этом плохого? — Не понял его… теперь уже не англичанин, а валлиец. Кельт!
— Ничего плохого, — рассеянно отозвался попаданец, повернувшись вполоборота к другу, — мне этот галстук идёт или лучше чёрный взять?
— Поясни про заговорщиков, — дожимал загоревшийся Фред.
— А, это… — Алекс шагнул к стулу, на котором висели галстуки и начал их перебирать, — сама по себе тактика неплоха, но половинчата. Готов поспорить на что угодно, что среди них нет ни одного серьёзного человека, близкого к британским верхам. И связи с народом при этом нет. Тогда какой это, к хренам, заговор!? Ерунда — ни отравы правительству подлить, ни народ вывести на улицы. Так… пошуметь в узких кругах, героически пожертвовав ради этого своим будущим.
— А ты бы как сделал?
— Я? Чёрный, наверное… да, точно чёрный! Ирландскую Республиканскую Армию подключил бы. Ну или организовал, не знаю… В общем, не заговоры, а некая идея и опора на народ. Причём идея и идеологи должны быть, а единой структуры — нет. Каждая ячейка полностью самостоятельна и свои действия разве что координирует с другими ячейками ИРА, причём очень осторожно — так, чтобы при аресте англичане не вышли на всю сеть. Максимум — арестовали нескольких человек, которые не смогли бы выдать никого даже под пытками, потому как никого из других ячеек просто не знают.
— О как, — Фред явно впечатлён интересной идеей, очевидной для попаданца. Начал расспрашивать, хмуря лоб и время от времени переспрашивая непонятное, делая пометки в тетради. Алекс машинально отвечал, крутясь перед зеркалом — его ждало первое свидание с Лирой, и мысли о чём-то ещё просто не задерживались в голове девятнадцатилетнего парня.
* * *
К свиданию с Лирой попаданец готовился с трепетом, ибо правила девятнадцатого века заметно отличались от правил двадцать первого. Так, для девушек из приличных семей требования к поведению достаточно жёсткие. Не то что в щёчку поцеловать, но и за ручку подержаться нельзя!
Свои требования имелись и к разговорному жанру — умение вести интересную беседу, не переходя границ, крайне важно. Благо, Алекс к этому готовился заранее, купив несколько соответствующих брошюр. Купил, пролистал едко пахнущие свежей типографской краской страницы, и удивился — очень уж ханжеские и глупые требования.
— Даже приличные стихи некоторых поэтов неприлично цитировать, ибо помимо приличных у них есть и неприличные, — прочитал он ошарашенно, — Что за хрень? А… методистами издано… эти могут, вот уж ханжи невозможные. Только деньги потратил…
Сочтя, что требования говорить только о погоде или Священном Писании, это явный перебор, проконсультировался у старого француза, придя к тому домой с бутылкой неплохого вина и куском ветчины.
— Аха-ха-ха! — Громко рассмеялся тот, вытирая выступившие слёзы, — вот уж точно, по брошюре методистов к свиданию… ха-ха-ха! Зря ты её выкинул, я бы почитал, посмеялся.
Отбросив смех, Жермен дал несколько дельных советов.
— Поэзию обсуждать не спеши, — серьёзно сказал он, накрывая на стол, — пусть девушки и любят послушать хорошие стихи, но сперва нужно понять — какие именно. Может, она любит Метаморфозы Овидия, а ты начнёшь читать пасторальную ерунду про пастушек и овечек. Погоду обсуди для затравки, затем архитектуру. Моду можно… здесь лучше у неё совета спросить, женщины такое любят. Ну а поэзию аккуратно, вскользь — потом уже. Поддержит разговор, так вперёд, начинай гати наводить.
* * *
— Здравствуйте, мисс О,Брайен, — поприветствовал Алекс вышедшую на крыльцо девушку и тут же смутился. Та блеснула лукаво глазами и… тоже смутилась.
Родня Лиры высыпала на порог дома, встречая ухажёра. Пришлось здороваться с каждым — благо, хотя бы с главой семьи и старшими сыновьями оного Алекс пересекался несколько раз на собраниях профсоюзов.
— Мистер О,Брайен, моё почтение…
— Миссис О,Брайен, рад приветствовать вас…
— Джим…
— Вильям…
Дом у О,Брайенов свой. Пусть небольшой и зажатый промеж других таких же домиков… Пусть располагался он в Нижнем Ист-Сайде… но свой, что выводило семью ирландцев на уровень почти среднего класса. Мелочь… но наличие собственного жилья позволяло смелее глядеть в будущее — не нужно тратить деньги на съём квартиры, а если совсем припрёт, можно пустить квартирантов. Собственно, почти все соседи О,Брайенов пускали жильцов.
Семья Алексу понравилась, особенно мать. Женщине уже за сорок, девять детей — это если только выживших считать. Выглядит при этом очень и очень недурно — не каждая её ровесница из двадцать первого века смотрелась так хорошо. А ведь на миссис О,Брайен нет косметики, зато есть огромная семья.
Парень представил Лиру лет через двадцать… и увиденное ему понравилось. Он стоял, улыбаясь с глуповатым видом и переводя взор с Лиры на её мать. Девушка начала стремительно краснеть, понимая подоплёку таких взглядов.
— Гхм, — кашлянул глава семьи, скрывая улыбку в густых усах.
— Извините, — покраснел ещё сильнее Алекс. Ему отчаянно хотелось произвести на Лиру и О,Брайенов самое хорошее впечатление, но пока выходило как-то нескладно. У него-то, опытного КВНщика (пусть и низшей лиги) и ныне профессионального актёра!
— Извините, — повторил ещё раз, не найдя подходящих слов.
— Ничего, — с понимающей улыбкой сказала миссис О,Брайен, — бывает.
Поскольку свидание первое, ограничились прогулкой по району, причём в сопровождении родни, ненавязчиво маячившей чуть поодаль. Этакая демонстрация, что у девушки появился официальный ухажёр и семья его одобряет.
Молодым людям отчаянно неловко, разговоры получились скомканные.
— Вот… бакалейная лавка, — показала Лира на лавочку с обшарпанной вывеской, — мы обычно здесь покупаем, у мистера Донована.
— Чудесное место! — Невпопад отозвался Алекс, глядя на девушку.
— Дом миссис Флинт, она вдова и наша дальняя родственница…
Оба смущались отчаянно, но когда через пару часов к ним подошёл один из старших братьев Лиры и оповестил, что Сестрёнке пора домой, расстроились оба. Проводив девушку и снова повстречавшись с семьёй, Кузнецов отправился домой.
Фред на месте, репетировал роль перед облезлым старым зеркалом, гримасничая с листком бумаги. Алекс с блаженной улыбкой разулся и повалился на диван не раздеваясь.
— Знаешь… я наверное женюсь, — объявил он другу.
