Глава 4

Лагерь старателей находился всего в пяти часах ходу от места нашей стоянки. Спустившись со склона останца, мы углубились в лес. На сей раз для того, чтобы прокладывать путь, искусство мага нам не пригодилось. Огр, руководствуясь одному ему известными приметами, безошибочно выбирал тропинку, проторенную местным зверьем, и уверенно вел нас к цели.

К десяти часам утра мы вышли на берег довольно широкой спокойной реки, в мутных водах которой в изобилии резвилась местная живность. Именно сюда, судя по большому количеству навозных куч, время от времени сбегалось все окрестное население для утоления жажды, приема водяных и грязевых ванн, а кое-кто еще и поохотиться. Бедные травоядные, с каким риском доставался им каждый глоток воды, каждый комочек живительной грязи. Мало того что воды реки кишели крокодилами, по дороге к водопою, в лесной чаще, и здесь, на берегу, их поджидали острые когти и крепкие челюсти голодных хищников. Среди камней и навозных куч в изобилии попадались обглоданные черепа и кости животных – немые свидетели затянувшейся драмы, название которой – жизнь.

Из-за сезонных разливов или по какой другой причине пойма реки шириной примерно с километр была свободна от лесных зарослей. Здесь в основном произрастали кустарниковые, полукустарниковые и травянистые растения.

Недалеко от воды на прогретых солнцем камнях буро-зелеными бревнами валялись крокодилы. Хищники явно скучали, дожидаясь вечерней поры, когда их потенциальные жертвы потянутся на водопой. Судя по всему, находясь под палящими лучами дневного светила, никакого дискомфорта они не испытывали.

В прибрежных тростниковых зарослях деловито фыркали гиппопотамы, аппетитно похрустывая сочными, но бедными питательными веществами стеблями водных растений. Бегемоты, так же, как и хищники-крокодилы, томились в ожидании темного времени суток, когда можно будет спокойно покинуть родную стихию и набить брюхо более калорийной пищей, произрастающей на берегу.

Не обращая внимания на крокодилов и бегемотов, но все-таки стараясь держаться от них на безопасном расстоянии, вдоль берега по воде вышагивали на длинных ногах розовые фламинго, белые цапли и пеликаны. Над гладью реки взад-вперед носились речные чайки, нарушая своими истошными воплями дремотную тишину и покой этого места. Многочисленные водоплавающие сновали от одного берега к другому, часто ныряя под воду за добычей. На самом берегу стайки каких-то мелких птичек в поисках чего-нибудь съедобного усердно разгребали клювами кучи навоза.

У края леса, придерживаясь спасительной тени деревьев, паслось немногочисленное стадо лесных карликовых слонов. Они были раза в два меньше своих сородичей, обитающих в субэкваториальных саваннах, однако даже при всей своей «карликовости» оставались опасными и непредсказуемыми животными, от которых любому, даже самому крупному хищнику лучше держаться подальше.

Местные обитатели занимались каждый своим делом и на странную группу двуногих существ не обращали никакого внимания.

Во время непродолжительного привала Трол удалился на четверть часа в лес и вернулся груженный под завязку различными плодами.

– Подарка для Варвара, – пояснил он.

Протопав вниз по течению реки еще два часа, мы вышли на обширную площадку, свободную от деревьев и кустарников. Посреди очищенной от леса территории находился котлован диаметром у поверхности более километра. Гигантская яма конусом уходила в глубь земли на пару сотен метров. Непосредственно у реки возвышалась громада обогатительного комплекса, куда с помощью грузового фуникулера доставлялась из ямы алмазосодержащая руда. Ненужная, перемолотая мельницами до состояния песка пустая порода самосвалами вывозилась вниз по течению реки подальше от выработки и складировалась вдоль берега в огромные терриконы.

Удивило то, что на момент нашего прибытия вокруг царила гробовая тишина. Ни одного работающего механизма, ни единой души вокруг. Автомобили аккуратно припаркованы к бетонной стене здания перерабатывающего комплекса. Тяжелые бульдозеры и экскаваторы на дне котлована замерли, уткнувшись своими ковшами и ножами в кучи измельченного взрывчаткой зеленоватого оливина – алмазосодержащей породы. Огромные транспортировочные контейнеры канатной дороги висели, покачиваясь от малейшего дуновения ветерка и жалобно поскрипывая.

– Ничего себе! – удивился Брюс. – А я-то думал, что здесь пара десятков придурков орудуют кирками и лопатами.

– Киркой в такой духоте много не помашешь и ямку такую не выроешь, – мудро заметил Его Величество. – Здесь без монита уж точно не обошлось. А на технику посмотри – все новое, а мельница – производительность до тысячи кубов в сутки. Вот это размах! Молодцы, ребята! Только непонятно, почему они сегодня не работают? – и, обратившись к проводнику, спросил: – Трол, ты случайно не знаешь, каким образом все это здесь появилось?

– Моя знать. Большая птица-вертолета летать многа-многа раза, привозить сначала человеков и большая ящики, потома всякая другая забавная штуки. Варвара называть вся эта: алмаза-да-бы-ва-ю-щая комплекса. Глупая человеки таскать многа-многа камень, находить тама маленькая стеклышка-алмаза и выбрасывать остальная камня.

Рациональный мозг гиганта никак не мог найти разумного объяснения явно абсурдным и нелепым действиям пришельцев. Зачем вынимать из глубокой ямы тонны грунта, перемалывать до состояния песка, промывать струями воды и, найдя, наконец, маленькое стеклышко размером с глаз колибри, радоваться ему, как рождению первенца? Почему взамен некрасивого, по его мнению, камушка смешные «человеки» готовы дать огромный ящик (вероятнее всего жидкокристаллическую панель с вмонтированным видеоплейером), «где жить маленькая человеки», и вдобавок кучу других полезных вещиц?

Тут поневоле задумаешься: поверит ли он тому, что любой, даже самый маленький такой камень стоит намного дороже всех тех благ цивилизации, коими люди «одарили» огров? И стоит ли вообще это ему объяснять?

Вопрос начальника экспедиции: как долго люди занимаются в этих местах добычей алмазов, поставил нашего нового друга в тупик. Отсутствие на экваторе смен времен года заставляет аборигенов оперировать относительно прошедшего времени лишь категориями: «вчера», «недавно» и «давно». Причем недавно или давно может быть и неделю назад, и месяц – все определяется эмоциональным воздействием того или иного события на сознание индивидуума. Малозначительный случай через пару дней приобретает статус – «было давно», о чем-то существенном, например, о смерти вождя племени, и через полгода говорят: «случилось недавно».

– Хорошо, Трол, – сдался наконец Матео, не поняв ничего из туманных объяснений огра, – спросим у Варвары. Показывай, где находится лагерь!..

Поселок старателей состоял из десятка уютных двухэтажных коттеджей и располагался под кронами гигантских деревьев, стволы которых были освобождены от переплетений лиан и другой вредной растительности. Почва под кронами древесных гигантов перепахана, выровнена и густо засеяна газонной травкой. При большом допущении можно было представить, что находишься где-нибудь под Вундертауном в молодежном спортивно-оздоровительном лагере среди гигантских дубов и буков.

В стороне от поселка полусферой десятиметрового радиуса возвышался алюминиевый купол энергетической станции. Несомненно, масс-конвертор, спрятанный внутри ангара, полностью обеспечивал потребности в электроэнергии как самого поселка, так и всего алмазодобывающего комплекса. По всей видимости, мощные силовые кабели были проложены под землей, поскольку никаких проводов, выходящих из здания электростанции, снаружи не наблюдалось.

Во всем, что мы увидели на рабочей площадке и в поселке, чувствовалась чья-то заботливая, я бы сказал, железная рука: никакой облупившейся краски или царапин на автомобилях и другой технике, не сомневаюсь, что оборудование подвергается регулярному осмотру, изношенные детали механизмов и машин вовремя заменяются. Поселок больше похож на военный городок, а не на поселение временщиков – охотников за длинным империалом: коттеджи в линеечку, дорожки посыпаны гравием, травка подстрижена, как перед президентским дворцом. Нигде не видно ни одного брошенного окурка, скомканной пачки из-под сигарет, пластиковой упаковки.

– Удивительно, – как бы в ответ на мои мысли воскликнул ветеран, – мужики, да еще и старатели так не живут! Где горы пивных бутылок?! Где упаковки из-под вяленой рыбы?! Где, наконец, прочий мусор: «бычки», бумажки всякие, тряпье?!.. Куда ты привел нас, дубина стоеросовая?!.. – неугомонный гном накинулся на огра. – В бабьем монастыре меньше порядка, чем в этом так называемом лагере старателей!

– Ну и чего ты кипятишься, старый дурень? – задал вопрос развоевавшемуся не на шутку ветерану Его Величество. – Тебе-то не все равно, порядок здесь или беспорядок?

– А чего тут объяснять? – продолжал возмущаться Брюс. – Если здесь одни монахи – чего они тогда пьют? Клюквенный морс, молочко или кипяченую водичку?..

– Понятно, – улыбнулся я. – Полное крушение всех надежд на хорошую пьянку. Сочувствую, друг, но, как мне кажется, на этот раз ты в полнейшем пролете – местное руководство бдительно следит за моральным обликом труженика-старателя и никаких излишеств ему не позволяет. Сухой закон называется – штука вполне разумная, особенно в маленьком, оторванном от цивилизации коллективе…

– Кончай глумиться, Коршун! – не унимался компаньон. – Протопать полдня и все зазря!..

– Ну почему же зазря? – опрометчиво вступила в спор Патриция. – С новыми людьми познакомимся. К тому же дополнительный материал для моего фильма…

– …слышали все?! – по-хамски перебил девушку Брюс. – Она теперь целую фильму за наш счет снимать собралась! Спасли, приютили, одели, обули, накормили, а она в знак благодарности собралась сделать киношку про бедного, страдающего от хронического отсутствия выпивки гнома! Нет, чтобы пошевелить мозгами и придумать чего-нибудь конструктивное.

– Успокойся, пень ворчливый! – короля крепко достали стенания и причитания сородича. – Терпел, терпишь и будешь терпеть – сам навязался на наши головы! По причине отсутствия выпивки еще никто не умер. Помаешься малость, отвыкнешь от регулярных пьянок – твоей будущей семейной жизни только на пользу.

– Моя Фимочка меня и таким любит, – более спокойным голосом проворчал в бороду ветеран. Кажется, он уже окончательно примирился с коварным ударом судьбы, нанесенным из-за угла так подло, низко и гнусно.

Мне вдруг стало до боли в сердце жалко компаньона, и я поспешил вселить хоть какую-то надежду в душу страдальца:

– Не все еще потеряно, Брюс. У капитана команды даже самых отпетых трезвенников в каюте всегда припрятан ящичек превосходного бренди или виски, на всякий непредвиденный случай, например, для встречи дорогих гостей. Надеюсь, ты понял, на что я намекаю?

– Спасибо, Коршун, хоть ты и вредный парень, но только ты в этой компании эгоистов мой самый настоящий друг! – немного воспрял духом ветеран…

Когда компания находилась в паре сотен шагов от поселка, голову неприятно сдавило. Пришлось срочно заблокировать сознание.

– Оповещающее заклинание, – успокоил меня маг. – Теперь хозяева предупреждены о нашем визите.

Остальные члены экспедиции недоуменно посмотрели на Фарлафа, кажется, никто, кроме нас двоих, ничего не заметил.

Не прошло и минуты, как на крылечке самого дальнего от нас домика показалась женская фигурка, одетая в легкое летнее платьице розового цвета. Лицо и прочие мелкие детали с такого расстояния рассмотреть было невозможно, однако в том, что эта фигурка сложена изумительно, не было никаких сомнений. Нежные ручки дамы сжимали нечто тяжелое и убойное, со стволом, отливающим вороненой сталью, снабженное деревянным прикладом и приличных размеров коробкой боекомплекта.

– Легкий пулемет «самум» или «С-16», последняя модификация, полтора года, как на вооружении армии Нордланда, – проявил эрудицию ветеран и вдохновенно продолжил перечисление достоинств оружия: – Калибр семь шестьдесят два, прицельная дальность с оптическим прицелом до трех километров, убойная до семи, скорострельность полтыщи выстрелов в минуту. Пуля со смещенным центром тяжести – войдя в руку, прежде, чем выйти из задницы, перемелет в фарш и костяную муку все детали организьма, что встретит на своем пути. Короче, если этой мамзели стукнет в голову открыть пальбу, через пару секунд от нас останется мокрое место. – Изложив тактико-технические характеристики пулемета, Брюс мечтательно закатил глаза и подвел итог: – Я бы от такой штучки не отказался.

– От оружия или мамзели? – спросил я, стараясь сохранить серьезное выражение на лице.

– Пошляк ты, Коршун! – возмутился ветеран. – Я добропорядочный гном. К тому же, в отличие от некоторых шалопутных типов, – компаньон выразительно посмотрел в мою сторону, – Брюса ждет самая красивая гномиха на свете.

Тем временем, увидев девушку, Трол радостно заулыбался, замахал свободной рукой и рванул что есть мочи ей навстречу, громко выкрикивая на бегу:

– Варвара-сестричка, приветики! Счастлива видеть твоя живая и здоровая! Трол сильна скучать своя ненаглядная!..

Преодолев сотню метров со скоростью, которой мог бы позавидовать чемпион мира по бегу на спринтерские дистанции, Трол положил «авоську» с фруктами на травку газона, схватил даму в охапку и вместе с ее грозным оружием пару раз подбросил высоко над головой. Наконец он поставил Варвару на землю и, низко наклонившись, нежно и ласково, со всеми подобающими предосторожностями обнял.

Трогательная процедура взаимных объятий продолжалась не меньше минуты. Затем огр, присев на корточки, что-то начал втолковывать хозяйке, время от времени указывая рукой в направлении нашей команды. Варвара подносила ладонь ко лбу козырьком, чтобы полуденное солнце не так слепило глаза, и смотрела в нашу сторону, одновременно кивая головой в ответ на какие-то доводы и аргументы своего приятеля. После непродолжительных объяснений Варвара оставила пулемет на крылечке и неторопливой походкой пошла рядом с огром прямиком к нам.

Чтобы подробнее рассмотреть женщину, я воспользовался своими способностями и усилием воли увеличил остроту зрительного восприятия. Мне хватило одного мимолетного взгляда, чтобы почувствовать себя не очень уютно. Как-то сразу захотелось спрятаться за чью-нибудь спину, желательно, чтобы ее хозяин был пошире и повыше. Лучше всего для этой цели подходил огр, но абориген находился на приличном удалении. За чьей-либо спиной оставшихся членов экспедиции мне вряд ли удастся укрыться. Поэтому я вытянулся в струнку, как на плацу, и склонил голову в ожидании своей участи.

Дело в том, что к нам приближалась одна моя старинная приятельница, более того – моя первая любовь и первый опыт тесного общения с противоположным полом. Я не мог не узнать эту иссиня-черную косу, толстенной змеей ниспадающую по высокой упругой груди до пояса девушки; эти два голубых озера в пол-лица, обрамленные длиннющими копьями-ресницами; этот чувственный ротик, изучивший в свое время каждый квадратный миллиметр моего юного тела; этот аккуратненький носик; высокоинтеллектуальный лоб с удивленным разлетом соболиных бровей.

Наше близкое знакомство началось лет семь назад и продолжалось около года, однако, по независящим от дамы причинам, в один прекрасный момент мне пришлось внезапно расстаться с нею. Если быть предельно откровенным – я просто-напросто удрал от возлюбленной, тщательно заметая следы, поскольку некие доброхоты донесли до моих ушей ее клятвенные заверения в том, что при первой возможности она тупым ножичком отрежет кое-какие выступающие детали красивого тела «коварного изменщика» и подвесит их над зеркальцем в своем будуаре. За шесть прошедших со дня нашего расставания лет в многомиллионном Вундертауне мне каким-то чудесным образом удавалось избегать нежелательных встреч с бывшей возлюбленной. Кто бы мог подумать, что по воле сурового рока эта встреча произойдет именно здесь – в сердце самого горячего континента Матушки-Земли?

Причиной моего бегства послужил слишком напористый характер подруги и ее, как мне тогда казалось, маниакальное стремление к полному укрощению и подчинению своей воле свободолюбивого Коршуна.

Ту, которую теперь именуют Варварой, некогда величали Верой, причем не просто Верой, а Верочкой-Кудесницей – это была личность, пользовавшаяся определенным влиянием и авторитетом в воровских кругах Вундертауна еще задолго до того, как молодой и неопытный Коршун влился в ряды криминальных элементов столицы Нордланда.

Кроме красоты и громадного обаяния, девушка обладала выдающимися способностями к магии. Потеряв родителей в двенадцать лет, она сразу же попала в общество воров, аферистов и прочих личностей, относящихся к общепринятым нормам поведения, мягко сказать, наплевательски. Через пару лет хрупкая голубоглазая пигалица с шикарной косой цвета воронова крыла настолько зарекомендовала себя в воровском промысле, что коллеги по цеху, в зависимости от личных симпатий и антипатий к ловкой девице, именовали ее либо Верочка-Кудесница, либо Верка-Ведьма. О ее громких подвигах можно написать не один увлекательный роман. Чего стоит лишь единственный факт из ее богатой биографии, когда ей удалось «развести» очень известный банк на несколько миллионов империалов, да так, что олухи из руководства не поняли, куда исчезли огромные финансовые средства и кто за всем этим стоит. Связать пропажу денег с личностью девчушки-курьера, появлявшейся время от времени в главном офисе, ни у кого из них не хватило мозговых извилин.

В достижении поставленной цели для нее не существовало непреодолимых преград. Если по каким-либо причинам Вера не могла самостоятельно совершить задуманное, она частенько пользовалась услугами коллег – профессионалов в других областях воровского искусства.

Как-то раз по рекомендации одного влиятельного вора я получил заказ от Веры-Кудесницы. До этого момента нам ни разу не посчастливилось встретиться, хотя, как и я, так и она, были премного наслышаны друг о друге. С заданием я справился точно в отведенные мне сроки – вскрыл сейф в служебных апартаментах некоего члена правительства и принес девушке папку с документами. Для каких целей ей понадобилась скромная на вид папочка, я узнал немного позже, когда в высших эшелонах власти Нордланда разразился громкий коррупционный скандал, закончившийся позорной отставкой кабинета министров во главе с его председателем. Дело едва не дошло до импичмента президента. Как оказалось, Вера выгодно продала украденные мной документы руководству оппозиционной партии, которыми те весьма удачно воспользовались для устранения с политической арены своих конкурентов. Простой обыватель от всей этой шумихи никаких особенных благ не поимел, кроме приятных воспоминаний о массовых митингах протеста и демонстрациях, окончившихся для многих визитами к магам-целителям. После скандала и утряски последствий этого скандала мздоимство в чиновничьих рядах ничуть не уменьшилось, но теперь это были уже совершенно другие люди, чья партийная принадлежность определялась «корочками» удостоверений совершенно иного цвета.

Бурный роман между мной и ловкой авантюристкой вспыхнул с первых мгновений нашего взаимовыгодного знакомства. Магический талант Веры не позволял мне пользоваться в ее присутствии личинами и прочими волшебными средствами маскировки – девушке всегда удавалось видеть мою истинную сущность. Впрочем, и ее колдовские штучки-дрючки по затуманиванию мозгов мужчинам на меня не оказывали совершенно никакого влияния. Наши отношения были предельно открытыми и честными: любовь любовью, но в свободное от чувственных утех время каждый волен был заниматься своим делом и не в праве совать нос в дела любимого человека.

Так продолжалось почти год. Однако потихоньку в мудрой головке моего Верунчика зародился и начал созревать хитроумный план по охмурению с последующим засовыванием под каблучок гордой птицы по кличке Коршун. Мое обостренное воровское чутье сразу же насторожили невинные на первый взгляд, якобы шутливые разговоры любовницы о том, как бы неплохо было придать нашему союзу официальный статус, завести детишек, обустроить совместное хозяйство. Согласитесь, это просто смешно – тащить под венец человека, вся сущность которого не терпит даже малейшего посягательства на личную свободу? Наверное, такова натура любой, даже самой продвинутой особы женского пола – целиком и полностью обладать и считать своей законной собственностью все, что вольно или невольно угодило в их цепкие ручонки.

После нескольких подобных разговоров я не стал дожидаться момента, когда наша совместная жизнь превратится в невыносимый кошмар, а собрал свой нехитрый скарб и, на манер воспитанных жителей туманного Гаттерланда, потихоньку, без лишних объяснений и ненужных сцен прощания покинул наше обжитое гнездышко. Я отступил на заранее подготовленные позиции – уютную однокомнатную квартирку на другом конце столицы, к тому же без жалости и сожаления выбросил в мутные воды Реи все мобильные телефоны, по которым Вера могла со мной связаться…

Когда девушка приблизилась к нам на расстояние тридцати метров, мне стало абсолютно ясно, что прошедшие со дня нашего расставания годы никак не отразились на моей внешности – я был опознан. Не нужно быть профессиональным психоаналитиком, чтобы прочитать на лице моей отставной любовницы, какая эмоциональная буря поднялась в ее душе. Сначала от удивления ее брови полезли вверх, а глазки стали в два раза крупнее своего обычного размера. Затем кривая улыбочка исказила ее красивое личико – вот и появился случай воплотить в жизнь все те ужасные планы мести, которые она доверяла лишь единственной подруге – мокрой от слез подушке. Наконец личико ее разгладилось, стало спокойным, даже равнодушным – а, плевать на изменника, не стоит он моих душевных мук и переживаний, пусть живет, если совесть позволяет.

Признаться, у меня отлегло от сердца. Я всегда знал, что моя Вера, несмотря на крутой нрав, – существо мягкое и пушистое внутри, то есть весьма доброе, великодушное, способное понять и простить. Может быть, и не понять, но простить уж точно.

Подойдя вплотную к нашей компании, Вера-Варвара приветливо улыбнулась, стараясь не встречаться со мной взглядом, и вежливо всех поприветствовала:

– Здравствуйте, дорогие гости! Друзья и спасители моего друга – мои друзья! Прошу всех обращаться ко мне просто Варвара – без всяких излишних церемоний, – при этом она покосилась на упакованную в мешковатый комбинезон фигуру Патриции и, как мне показалось, ехидно ухмыльнулась. – В настоящий момент рабочие в отпуске и появятся здесь лишь через неделю, поэтому места в домиках хватит всем – отдыхайте сколько душе угодно.

Каждый из нас поочередно представился хозяйке, при этом мне с величайшим трудом удалось, не моргнув глазом, галантно расшаркаться и отвесить ей низкий поклон. Нужно отдать должное и Варваре – равнодушный взгляд и легкий кивок, как будто видит меня впервые в жизни…

Прохладный кондиционированный воздух отведенного мне домика стал животворной струей после изнурительной духоты офирской «бани». Каждый из нас получил во временное пользование по целому коттеджу. Лишь Трол отказался от предложенного жилища, сославшись на то, что «в холодная пещера» чувствует себя неуютно.

На каждом из двух этажей коттеджа типовой планировки эконом-класса располагались небольшая гостиная, спальня, туалет и ванная комната. То есть в одном домике могли обитать одновременно либо пара индивидуумов, либо две молодые семьи, не обремененные детьми. Никаких излишеств: телевизионный экран на стене, диван, пара кресел и столик в гостиной, а в спальне кровать и платяной шкаф.

На сей раз лохматый не увязался, как обычно, за мной, а, виляя хвостиком и виновато озираясь на брошенного друга, потащился вслед за Патрицией. Ну и Создатель с ним – ренегатом, еще пожалеет о том, что не устоял перед чарами ушлой журналистки, притащится за чем-нибудь к Коршуну. Вот тогда и посмотрим, на чьей улице будет праздник.

Чтобы привести себя в порядок, нам был отведен целый час. Затем гости в полном составе были приглашены на торжественный банкет, организованный в нашу честь гостеприимной хозяйкой. Мероприятие должно было состояться в местном Доме культуры, а точнее, в том самом коттедже, на крыльце которого Варвара оставила пулемет.

Отпущенного времени мне с избытком хватило для того, чтобы принять душ и побриться, а также при помощи современного прачечного комбайна постирать и выгладить одежду и еще целых полчаса поваляться на диване, тупо уставившись в потолок. Только не подумайте, что целых тридцать минут я предавался праздности и сибаритству – мой мозг усиленно работал, как процессор компьютера во время прохождения игроком сложнейшей многоуровневой «бродилки».

События последних недель изначально казались мне каким-то нагромождением нелепых совпадений и абсурдных случайностей. Взять хотя бы нашу встречу с Матео. Если бы я прочитал где-нибудь, что кто-то встретил простого сельского кузнеца, так удачно оказавшегося аж королем всех гномов – плюнул бы и выбросил книгу в масс-конвертор. А явление Патриции народу – полнейший авторский ляп. А спасение Фарика – где это видано, чтобы боевого многоопытного мага, как слепого котенка, сделал какой-то вор? И, наконец, Вера-Варвара. Ее-то какими ветрами занесло в это захолустье? Не могла же она знать заранее, что бывший любовник наверняка появится там, где он, в принципе, не мог появиться, и устроить ему засаду?

Для полного комплекта не хватает, чтобы на горизонте замаячил мой брат-близнец, с которым нас в младенческом возрасте коварно разлучили какие-то злодеи. Немного амнезии, пара любовных многоугольников, и срочно за компьютер – сливать сюжет на электронный носитель. Папа Патриции за него уж точно отвалит кругленькую сумму. Подобные байки хорошо ложатся на экран телевизора и, не разжевывая, проглатываются доверчивым обывателем.

«А может быть, все то, что с тобой происходит, Коршун, всего лишь сон, – мелькнула в голове спасительная мысль, – глупый, несуразный, кошмарный сон? Сейчас ты откроешь глазки и окажешься в уютной постели в своем маленьком домике. Тетушка Дора принесет к завтраку горячих оладушек, и тебе станет ясно, что не было Гильдии Наемных Убийц, не было Матео, Фарика, Патриции»…

В сладком предвкушении скорого пробуждения я больно ущипнул себя за бедро. Однако ничего не изменилось. Выкрашенный белой краской потолок перед глазами никуда не исчез, мое обнаженное тело как покоилось на прохладной поверхности обитого кожзаменителем дивана, так и продолжало на ней находиться, а за окном верещала, свистела, бухала и ухала на разные голоса первозданная офирская сельва.

Тряхнул головой, чтобы отогнать наваждение – вот что делает с человеком пусть небольшая, но приятная расслабуха. Сразу хочется поближе к цивилизации и подальше от этой невыносимой топки, в которую чья-то злая воля безжалостно запихнула несчастного индивидуума, совершенно неприспособленного к диким условиям, а главное, ни в чем не повинного, кроме собственной глупости, конечно.

«Ну все, Коршун, поплакался и хватит!» – приказал я сам себе и соскочил с дивана.

Настенные часы показывали час двадцать пять пополудни. Через пять минут нас ждут за накрытым столом, и усугублять опозданием свое и без того незавидное положение мне что-то не очень хочется.