ответственность
Я сидел на полу с Кейт, она смотрела документальный фильм по телевизору. Про собак. О том, что происходит у нас в головах.
Она донимала меня всякий раз, как на экране появлялась собака, словно мы все знали друг друга. Но я не возражал, мне было смешно.
У нее был тяжелый день, а теперь она была одна. Ну, бабушка Маргарет оставалась в своей комнате, но больше никого не было. И, как всегда подчеркивала Шарлотта, бабушка Маргарет не считалась.
Я примостился на ее коленях, она гладила мое ухо и ничего не говорила. Мы сидели вместе и смотрели, как колли преследовала кролика на экране.
«…как и ее волчьим предкам, охотничий инстинкт позволяет колли преследовать добычу…»
Колли пустилась в галоп, выкрикивая на бегу оскорбления кролику.
«Однако в тот момент, когда собака должна убить, она отходит. Вместо того чтобы преследовать ради выживания, собака ощущает саму погоню как награду…»
Последовали сцены одомашнивания. Образ молодого новообращенного лабрадора, взволнованно пересказывающего Пакт, когда новорожденный появляется в доме. Он явно ощущал беспомощность, чувствовал вес растущей ответственности.
«…Когда собакам кажется, что у них есть все, чего они пожелают, они попадают в беду. Когда возникает соревнование, например, с младенцем, собака начинает мучиться…»
Звонок в дверь.
– Это папа, – сообщила мне Кейт. – Должно быть, забыл ключи.
Она подняла мою голову со своих колен и отправилась открывать дверь. Человек в телевизоре продолжал:
«…Подлинное собачье счастье заключается в способности понимать свое место…»
Когда Кейт удалось открыть дверь (дверная ручка все еще доставляла беспокойство), она ахнула. Ну, это был полуах, полуслово. Слово было «Саймон». Я слез с софы, вылетел из комнаты, ударившись плечом о косяк – и помчался по коридору, мимо недавно залатанной лестницы, прямо к ним.
– Привет, Принц, – сказал он, будто я не знал, что он задумал. И конечно, я не знал. По крайней мере, полностью.
– Ты что тут делаешь? – спросила Кейт.
– Пришел увидеть тебя, – ответил он как ни в чем не бывало. – Как обычно.
– Но я тебе говорила, – она нервно зашептала, – не дома. Не здесь. Если нужно поговорить со мной, приходи в магазин. Но мы уже все обсудили. Мне нечего добавить.
Так мой нос меня не подвел. Она действительно виделась с Саймоном.
– У нас много… – он подождал, пока я пролаю предупреждение, и затем, понимая, что я не собираюсь прекращать, попробовал снова, громче:
– Мы должны еще многое выяснить.
– Я сотню раз повторила: мы не можем говорить здесь.
Старушка, катящая магазинную тележку через улицу, оглянулась, так что я решил прекратить лаять.
– Почему нет?
– Потому что Адам может вернуться в любую минуту.
– Хорошо. Я и с ним хочу поговорить.
– Поговорить с ним?
– Да. Я хочу предложить ему попробовать дюльфер на выходных.
– Дюльфер? Дюль-фер? Саймон, что происходит? Что ты задумал?
Хороший вопрос. Что действительно происходило? Факты были еще расплывчаты. Я чуял, что между ними что-то было, много лет назад. Но было ли что-то между ними сейчас, помимо рычащего лабрадора? Она приносила в дом запах Саймона много раз, но что это доказывает? Саймон все еще интересовался Кейт. Разумеется, или зачем бы ему быть здесь, у порога? Но что именно он задумал? Если он хотел Кейт, то хотел уничтожить и Семью, одно не могло обойтись без другого. Кейт. Уничтожение. Они шли в одной связке.
– А что, Кейт, маленькая недоверчивая озорница. Что вообще я могу задумать?
Я пытался вынюхать информацию, но мне мешали запахи цветов из сада.
– Просто отпусти, – взмолилась Кейт наконец.
Наступила пауза, во время которой можно было услышать человека из телевизора: «Какой другой вид настолько способен нас очаровать?..»
Саймон смотрел на нее:
– Но ведь в этом все дело, Кейт, верно? В этом дело. Я не могу отпустить. Я должен принять ответственность за то, что случилось, и вот к чему я пришел.
Я взглянул Саймону в лицо, пытаясь предсказать. Защитить. Что он знает об Эмили и Адаме? Его рот открылся, он собрался заговорить. Его язык колебался у верхних зубов, его взгляд скользил по ее телу. Но что бы он ни хотел сказать, он не сказал. Очевидно, ему пришло в голову кое-что получше. Вместо этого он повторил то, что уже говорил прежде:
– Ты очень красивая женщина, Кейт.
И затем он отступил назад, к калитке. Лукаво улыбнулся, то ли воспоминанию, то ли чему-то в будущем. Трудно сказать.
А потом он ушел. И Кейт осталась, на подкашивающихся ногах, задыхающаяся.
Я определенно что-то упустил.
О, да, определенно.
