Глава 37. Перебежчик.

Последствия атаки масочников были воистину ужасны. Ранее казавшийся таким упорядоченный лагерь обратился в хаотичные руины. Больше половины палаток снесло, или в ходе боя, или просто испуганной людской толпой, метавшейся в тесном пространстве. Число пострадавших или уничтоженных запасов и вовсе не получалось оценить. Провизия, боеприпасы, даже оружие. Все было поглощено полнейшим беспорядком того трагичного часа, в ходе которого Башня оборонялась. Растерянные люди выбирались из подземелий обсерватории, печально бродя по развалинам, и собирая то, что еще могло пригодиться. Хорошо хоть, вспыхнувшие кое где пожары были опеативно задавлены, в основном силами солдат. Шипулин, послонявшись недолго по останкам лагеря, похлопал Андрея по плечу, и молча удалился в свой странный кабинет. Выглядел он неважно. Словно, вся жизнь в одночасье покинула его бренное тело, оставляя пустую, бездушную оболочку. Даже улыбка, которую он бросил в сторону что-то лепечущей девочки, сквозила фальшью. Свиридов не стал мешать ему уйти. Ясное дело что комендант сейчас далеко не в лучшем состоянии. Но что может сделать он, обычный боец, чтобы помочь товарищу? Он не психолог, и не великий оратор. Он и сам растерян, и не понимает, как теперь быть, и что делать. Чем он может помочь ему, осознающему всю глубину проблемы куда лучше Андрея. Все таки это его ответственность, ответственность взявшего на себя роль командира.

Андрей, вместе с Казаковым и еще несколькими офицерами, включая уже знакомого лейтенанта Котовского, пытались навести порядок, руководя незанятыми в обороне бойцами. Палатки для временного проживания установили быстро, а вот сбор трупов и разгребание пространства от обломков затянулись. Погибло много. Под завалами нашли тридцать девять тел, из которых лишь трое были военными Шипулина, и еще один бойцом одного из вольных стабов, успевших укрыться в этом, как им казалось, безопасном месте. Подумать только, большая часть погибших - самые обычные люди, пусть и иммунные. Правда, к этим трупам следовало присовокупить тех бойцов, судьба кого еще не выяснена, но вполне предсказуема. Три платформы защитников рухнули вниз, к основанию скалы. Вероятность выживания экипажей нулевая. Там уж, если не разбился при падении, так добьют и сожрут зараженные, которым явно живется не так уж сыто на этом ровном как стол пространстве. Обломки собрали в большие кучи, не став даже всерьез сортировать. Не то состояние у людей, чтобы беспокоиться об оставшемся под ними хламе и тряпках.

По настоящему тревожны были разговоры среди людей, особенно тех, что пришли со стабов. Слушая, о чем они переговариваются меж собой, когда не знают что их слышат внимательные уши, Андрей узнал что среди них уже немало тех, кто может в любую секунду переметнуться на сторону противника, для спасения своей шкуры. Страх поедал их сердца. Доверчивые идиоты. Может масочники и не врут, и пощадят жизни этих малодушных, но что-то сомнительно, что их ждет иная судьба, чем участь боевого или рабочего мяса, почти лишенного воли. Нет, Андрей четко осознал что его авторитета тут не хватит. Он может и герой, вытащивший всех из жопы, но людским массам этого не объяснишь. Они скорее поверят тем, кто лично привел их сюда, и защищал все это время. А кого для этого можно припрячь? Молодняк? Некоторым авторитетом уже начал пользоваться Михалыч, которого знали еще по Базе. На удивление общительный оказался дед. Но сейчас он возился над аварийно приземлившейся платформой, покрывая чистым матом то ли масочников, то ли экипаж, а то ли и вовсе сам завод, выпустивший эту несчастную развалюху. Нельзя его в таком состоянии духа тревожить, без крайне острой нужды. Оставив все на попечение Казакова, Андрей двинулся в сторону купола.

-Яков Владимирович просил его не беспокоить.

Выросший словно из ниоткуда военный секретарь преградил Андрею путь, с решительностью тигра, защищающего свое потомство. Андрей такой преданности не оценил, грубо отодвигая секретаря в сторону. На всякого тигра найдется свой дракон.

-Нам сейчас не до ваших субординационных игрищ.

Секретарь следом не пошел, злобно зыркнув в спину Свиридова. Да и черт с ним, и его обидами. Не в детском саду, перетерпит. Поднявшись по небольшой лесенке, Андрей понял, что что-то под куполом не так. Неясные ощущения мучили его еще там, когда он увидел лицо коменданта после вражеского ультиматума, но сейчас это ощущение достигло пика. Шипулина за столом не было. Стол вообще остался ровно таким же, каким и был. Хотя нет, кое что изменилось. Подойдя ближе, Андрей увидел коробочки «жужжалок», замолкшие навек, кем то раздавленные и снова сложенные в похожую кучку. Такой силой обладает только рука в боевом костюме. Но где же владелец этой руки? Свиридов окинул пространство купола взглядом. Пусто. Единственным местом, куда взгляд не доставал, была расположенная на высоте в десяток метров закрытая кабинка наблюдателя, к которой вел отключенный сейчас подъемник, и узкая, похожая на ту, что он видел недавно на Востоке-1, лестница. Перебирая перекладины, Андрей полез наверх.

Комендант «Башни» действительно был там. Точнее, там было то, чем стал этот замечательный человек, успевший заслужить подлинное уважение Андрея. Шлем боевого костюма валялся на полу, словно ненужный хлам. Яков Владимирович Шипулин корчился в своем костюме, силясь сдвинуть его хоть на сантиметр, но тщетно. Искусственные мышцы, позволяющие рвать сталь словно пластилин, не желали слушаться команд. Режим полной неподвижности. Увидев Андрея, новоиспеченный зараженный яростно щелкнул зубами и издал странный звук, жалкую, неумелую пародию на полноценное урчание, от того не менее жуткую. На приборах перед Шипулиным лежал пистолет. Андрей застыл, с неверием взирая на открывшуюся картину. Эмоции угасли. Он не чувствовал ничего, по поводу гибели коменданта. Лишь пытался понять, зачем? Какой смысл был в этом? Хотел совершить традиционное самоубийство, с пистолетом в висок, но чего то не рассчитал, и был вынужден заковать себя в стальную скорлупу, чтобы не навредить окружающим? Тошнит уже от этих загадок. Большие и маленькие, они всюду, и кто бы знал, как они уже раздражают. За спиной раздался вкрадчивый, и очень знакомый голос.

-Я бы на твоем месте особо не шевелился.

Андрей замер, прекрасно понимая, что силовой костюм это не панацея, и существует немало вещей, способных отправить его на тот свет, игнорируя все слои защиты. Но почему? В глубине души уже появилось понимание, но он все еще пытался убедить себя, что оно лишь плод ошибки или заблуждения. Неужели он сам привел в их стан погибель?

-Ладно, можешь повернуться. С твоей спиной разговаривать смысла мало. Только плавно, осторожно. Чтобы я чего плохого не подумал.

Осторожный, плавный разворот. Свиридов поднял глаза, взирая на улыбающуюся физиономию Кадета. Тот выглядел так, словно очень рад видеть хорошего знакомого. Образ радушной встречи разрушал лишь странный черный стержень, на линии которого находился Андрей. Что это такое, он не знал, но если за этим улыбающимся лицом и правда скрывается тот самый диверсант масочников, ожидать от него можно любой, даже самой изощренной пакости.

-Ну, привет тебе, Андрей Павлович. Как дела, как сам?

-Почему, Кадет? – выдавил из себя глупый вопрос Андрей, - Ты предал нас? Почему ты к ним переметнулся?

-Переметнулся к «ним», говорите, - задумчиво протянул Кадет, - видите ли, многоуважаемый лейтенант, имеет место быть некоторое неприятное заблуждение. Евдокимов Иван Иванович, известный вам как «Кадет», ни разу в жизни вас в глаза не видел. Славный парень, новичок Стикса, еще не преисполнившийся животной жестокости нашего мира. Любитель травить безобидные шутки и тайный воздыхатель небезызвестной вам Сойки, уж не знаю ее настоящего имени, остался в плену. Возможно, уже стал частью отлаженной боевой машины Прометея, возможно, просто расходным материалом для иных нужд. Я не знаю, да и не до его тяжкой судьбы мне. От Кадета во мне лишь внешние данные, да кое-какая эмоциональная маска, позволившая так успешно обвести вокруг пальца даже капитана Горского, с его зорким взором.

-Кто ты такой? – задал Андрей вопрос, которого явно ожидал этот странный человек. Да и человек ли вообще? Раз в деле замешаны масочники, ни в чем нельзя быть уверенным. Возможности этих ублюдков неправдоподобно велики. Порой возникают сомнения в том, что у них вообще есть какие то серьезные ограничения. Словно они слились с самой чумой Стикса, став ее неотъемлемой частью.

-Хороший вопрос. Я, как бы это сказать… Орудие. Инструмент в чужих руках. Биологическая машина, с определенной задачей и ограниченным функционалом. Или так, во всяком случае, задумывалось. Те, кого вы называете масочниками структура весьма странная, и даже они сами не до конца понимают породившее их явление и доставшееся им наследство. А мне и понимать не надо, я ведь исполнитель всего лишь. Пешка в чужой игре.

-Ну и чего ради пешка вдруг решила вступить со мной в диалог? – спросил Андрей, поймав взгляд лже-Кадета, и заглядывая в его чуть насмешливые глаза, - Послали гадить? Ну так, добей меня. Лидеров у этих людей почти не осталось. Тебе останется ликвидировать лишь пару человек, и ты считай уже победил. Точнее, твои хозяева победили.

-Человек ты вроде неглупый, Андрей Павлович, - задумчиво протянул диверсант, - или даже не совсем человек, но не суть. Раз я тут с тобой говорю, логично предположить, что убивать я тебя не хочу. Нет, убью конечно, если ты не оставишь мне выбора, но это уже от тебя самого зависит. Любовью рассказывать проигравшему противнику о его плачевном будущем это не то извращение, которым лично я страдаю. Скажу прямо, будь я нормальной пешкой, ты бы уже был мертв, причем далеко не один раз. Я сломанная пешка. Пешка, которая очень хочет жить, чего вообще то быть не должно. Как я упоминал ранее, ребята из Прометея и сами не до конца знают, какую змею пытаются вытащить из кувшина, и потому порой вместо безобидного, послушного ужа, на свет божий появляется недовольная гадюка. Нынешняя ситуация такова, что ты жизненно нужен мне, а я тебе, хоть ты пока и не понимаешь, зачем. Кроме того, я в общем то нужен не тебе лично, а всем душонкам, запертым сейчас на этой проклятой скале.

Чувствительная звуковая система костюма уловила рядом странное шебуршание. Очень странное, и что-то напоминающее. Словно какой то мелкий зверек решил организовать в столь специфическом месте гнездо. Свиридов застыл, не смея верить в собственную удачу. Или неудачу. Уж больно непредсказуем был этот загадочный фактор, сейчас явно находившийся неподалеку. Кадет тоже что-то услышал, дрогнув, и внимательно осматриваясь так, чтобы не потерять из виду Андрея.

-С чего мне тебе верить? – спросил Свиридов, привлекая к себе внимание.

-Все очень просто, если думать об этом как о крайне извращенной партии в шахматы. Вы ведь не против моих отсылок к этой прекрасной игре? Сам я в нее играть не умею, но уж больно красивые аналогии вырисовываются. Так вот, некоторый очень сильный игрок, избрал стратегию жертв, и бросается направо и налево пешками, защищая с их помощью важные фигуры. Пешки послушно идут на смерть, ведь они всего лишь пешки? И вот, одна из этих пешек понимает, что исходом выполнения «удачного» по мнению шахматиста хода станет ее гибель. И вот ударило ей в голову резкое желание жить. Или скорее выживать, ведь самой шахматной доски она не сможет покинуть. И эта пешка предает своего игрока, и его интересы, и переходит на вражескую сторону, пытаясь помочь вражеской фигуре выжить. Ох, право, простите. Так много слов, для описания банального предательства из выгоды.

Слова лже-Кадета были интересны. Положение их безвыходно, и это факт. Если все пойдет так, как идет сейчас, через эти три дня, а может даже чуть раньше, они все умрут. Страшной смертью, какой и врагу не пожелаешь. Но слепо доверять вражескому лазутчику, значит добровольно принимать игру на его условиях. Неприемлимо. Нужно выдавить из этой сволочи больше информации, пусть она сейчас и в выгодном положении. Даже слишком выгодном, а никакое спасение не спешит с небес, к зажатому между свежим зараженным и таинственным оружием масочников Андрею.

-Сказал ты действительно много, - нагловато усмехнулся Свиридов, - только вот я так и не понял, чем может помочь нам вражеский диверсант, посаженный с нами в одну лодку, и почему он так боится смерти. Все ведь идет к безусловной победе твоих хозяев, разве не так?

-Хорошо, - на удивление легко согласился Кадет, - давай поговорим более предметно. Через три дня, сюда вернутся вражеские платформы, и будет их никак не меньше десятка, тогда как тут на ходу остались только две. Вам никак не отбиться, и они легко смогут сделать то, что захотят. Если ваши люди не примкнут к ним, став новой партией мяса, Прометей взорвет ворота, и впустит внутрь зараженных. Ресурсов у них на это более чем хватит. И тогда очень злые и голодные мертвяки сожрут тут все. Меня, тебя, вот этот вот полутруп, что корчится у тебя за спиной. Чистой мертвячиной они тоже не брезгуют. Все, что тут вообще возможно сожрать, они сожрут. Вероятность того, что за три дня этот адский котел, даже оставшись без лидеров, успеет созреть, и единым строем пойдет на заклание, минимальна. Я могу лишь запрыгнуть в одну лодку с вами, и попытаться выгрести против потока. Это даст хоть какой нибудь шанс на спасение, как мне, так и…

Договорить Кадет не успел. Сверху на него рухнула небольшая, но, по опыту Андрея, довольно массивная тушка кошки. Острые стальные когти оставили глубокую царапину на лице диверсанта, тут же начавшую обильно кровоточить. Андрей не стал ждать у моря погоды, сразу бросившись в атаку. Резким ударом по руке Кадета, он выбил у того странный черный стержень, с хрустом сломавшийся на две части, и показавший столь же монолитно черное нутро. Потерявший равновесие враг упал на пол, и тут же был придавлен сверху массивом боевого костюма. Кошка, сделав свое кровавое дело, уселась рядом, вылизывая лапу. Андрей с некоторой благодарностью взглянул на робота, этот механический рояль, умеющий на удивление вовремя выкатываться из кустов. Придавленный к полу Кадет глупо хихикал.

-Чего это тебя на ржач пробило? Впрочем, какая разница. Теперь, когда расклад неожиданно сменился, я еще раз задам тебе вопрос. Перефразирую его немного, согласно новым условиям. Какие у меня есть причины не убить тебя прямо тут, на месте? Оружия у тебя в руках нет, ты для меня не более чем мошка, которую я могу прихлопнуть одним весомым ударом. Так что, будь убедителен, прошу.

-Для начала, - спокойно, будто это не он сейчас висел на грани жизни и смерти начал Кадет, - тебе придется объясняться за все три трупа.

-Три? – недоверчиво спросил Андрей, - И кто третий?

-Так секретарь этот, который очень не хотел пускать меня. Пал смертью храбрых, но быстро, и безболезненно. Я не садист. Я могу продолжить? Так вот, помимо объяснений со всем народом, как это так получилось, что их герой оказался в компании мертвого коменданта, его секретаря и младшего механика, без единой царапины на себе… У тебя просто нет иного выхода, как сохранить мою шкуру, и узнать то, что знаю я. И я охотно расскажу тебе многое, если хочешь, вообще все, в обмен на самую малость уступок с твоей стороны. А тот графитовый стержень, которым я тебе угрожал, можешь оставить на память. В руках боевых костюмах трудно удержать шариковую ручку, а вот такое писало отлично подойдет.

Протянув руку, Андрей схватил обломок стержня, и сжал его. Тот послушно раскрошился, запачкав поверхность металла. И правда, это никакое не оружие. Стало стыдно, и очень неприятно за собственную доверчивость. Развели как лоха, без каких бы то ни было серьезных усилий. Масочники в сознании Свиридова демонизировались сверх меры. Любое связанное с ними событие непроизвольно заставляет быть даже слишком осторожным. Надо с этим завязывать.

-Так ты, выходит, блефовал?

-Конечно блефовал, - гордо выпятил подбородок Кадет, насколько это вообще было возможно в лежачем положении, - оружие диверсанта это не только, и не столько старомодные бомбы и всякие пафосные скрытые ножи, сколько его умение владеть собой, и вводить собеседника в заблуждение, подстраиваясь под его психологию. Очень полезный навык, убедить скажем, часового, в том что ты имеешь право находиться в закрытой зоне…

-Знаешь, твоя разговорчивость начинает напрягать. Информацию, которая якобы может нам помочь, ты мне в любом случае расскажешь. Ты теперь в моей власти.

-Ладно, - попытался пожать плечами лже-Кадет, - но кое что не помешало бы сделать прямо сейчас.

-И что же?

-Да вот, тут некто господин Шипулин преставился, да не до конца. Ты бы помог ему довершить это черное дело. А то ведь ему на том свете перед людьми стыдно будет, если его им в таком виде представят.

В словах гада был свой резон. Придавив его ногой, что наверняка было очень болезненно, даже если Андрей не переносил на эту конечность всю массу костюма, он дотянулся до пистолета на приборной панели телескопа. Зараженный дернулся, желая схватить столь близкую, как ему казалось, добычу. Андрей внимательно посмотрел на существо, каких то два часа назад бывшего человеком, и далеко не последним человеком. Зачем? Ну, зачем он это сделал? Неужели его отчаяние было столь сильно? Что побудило его закончить свое существование вот так, жаждущим человеческой плоти монстром? Такое могло быть сделано только добровольно, и даже если Шипулин надеялся на удачный исход адской лотереи Стикса, это его не оправдывает. Он знал, сколь малы шансы. Уставившись в налитые кровью глаза коменданта, Андрей не увидел там ни единого проблеска разума.

-Прощай.

Тихий треск. В голове бывшего Шипулина образовалось крохотное отверстие, тут же пустившее жирную кровавую струю на обмякшее тело. Еще одна жизнь, отвоеванная Стиксом в свою безразмерную шкатулку. Еще одно существование, оборванное лейтенантом Базы Свиридовым.