Глава 38
У Оксаны забегали глаза.
– Э… э… э…
– Не смей брехать, – голосом, тяжелым, как бетонный блок, велела Зинаида. – Это ты! Не соврала мне Шахова!
– Это случайно вышло, – прошептала Оксана, – я приехала просить помощи у Матвеева. Я осталась одна, голова все время болела, работы нет. Подумала, вдруг Леонид Гаврилович ради моего покойного папы мне денег даст. Я не знала, что мне делать. Директор ко мне ласково отнесся, сказал: «Сейчас я занят, приходи в восемь вечера с заднего хода, я сам тебя встречу». Угостил чаем, булочками. Знаете, какая я голодная была?
– Не жалобь нас! – зашипела Маркина. – И не бреши. Чего к моему мужу приперлась? Уборщицы везде нужны! Нанялась бы хоть куда полы мыть! Так нет! Поперлась задом перед чужим мужиком вертеть!
– Ваш муж сволочь! – закричала Оксана. – Сначала он меня пожалел, пообещал работу дать, потом запел: «Бесплатно ничего не бывает. Могу тебе помочь, но придется кое-что сделать». Я обрадовалась: «На все готова». И он, бах, комнату открыл с диваном. Куда мне было деваться?
– Приличная девушка встала бы и ушла, – отрубила Зинаида, – ты могла взять стул и дать похотливому мужику, который тебе в отцы годился, по лысине!
– Где деньги-то взять? – простонала Оксана. – У меня на метро копеек не было! Леонид Гаврилович работу обещал, сразу дал мне денег. А я вчерашняя школьница. Маленькая совсем. Наивная! Не поняла, чего он хочет.
– Ты! – заорала Маркина. – Торганула своим телом. Не впервой, похоже. Девственница на диван не ляжет, убежит в ужасе!
Мне перебранка, в которой звучала нецензурная брань, абсолютно не нравилась, поэтому я сказал:
– Давайте успокоимся.
– Минуточку, – произнесла Екатерина. – Зинаида, простите за вопрос. Но для меня ваш ответ имеет принципиальное значение! Наверное, вы помните число, месяц, год, когда поймали своего супруга с Оксаной?
– Такое захочешь, да не забудешь! – буркнула Зинаида и сообщила дату.
Екатерина пошевелила пальцами, уставилась на Оксану, потом перевела взгляд на меня…
– Иван Павлович, когда мы с вами беседовали, я была не откровенна. Приврала, рассказывая о том, как в нашей семье появилась Вероника, несчастье Кизяковых. Мы с Робертом были очень близки, брат и сестра, погодки, почти близнецы. Роб женился на хорошей девочке. Невестка умерла в родах, остался мальчик Лева. Я его из бутылочки выкормила, воспитала, Левушка был мне как Никита. Жили мы все вместе: я, Лева, Никита, Роберт. К сожалению, муж мой рано ушел. Лева окончил школу, поступил в институт. Я все переживала, что у него девушки нет. А он смеялся: «Мамуля, не волнуйся. Все бывает в нужное время». Потом настал ужасный год – погиб Роберт. Не могу описать, как я смерть брата пережила. Хотела из окна выброситься, чтобы к нему уйти, мне будто полтела отрезали. Из-за детей удержалась. Они старались как могли, тормошили меня, одну не оставляли. Время шло, я как-то привыкла, что Роберта нет. Не то чтобы забыла брата, просто боль на дно души опустилась. Стала жить радостями детей. У Левы все было хорошо, правда, он себя искал, никак дело по душе не мог выбрать. Никита женился, Алевтина лучшая невестка. Но! Детей у них не было. Пару лет они лечились, эффект – ноль. Я ребят утешала:
– Какие ваши годы! Еще успеете.
А сама Леву допрашивала:
– Когда ты с девушками гулять начнешь?
Однажды он мне сказал:
– Мамуля! Только не падай в обморок. У меня есть подруга. Она беременна. Подробности потом. Сам еще их не знаю.
Я так обрадовалась!
Екатерина Семеновна закрыла глаза рукой.
– Я расскажу, – сказала Печень. – Катя хотела девочку в гости пригласить. Лева воспротивился: «Да она просто моя приятельница, ребенок у нее от другого». Но мы ему не поверили, решили в пятницу парня в угол загнать, пусть приведет невесту. А Лева в четверг умер.
– Пришел домой, поцеловал меня, – прошептала Кизякова, – отправился руки мыть и упал. Все. Аневризма головного мозга. Никто о ней не знал. У Левушки никогда ничего не болело.
– На похоронах народу собралось прилично, – подхватила Варвара Петровна, – у Левчика много друзей было. Катя в шоке, вся семья Кизяковых в ступоре. Мне пришлось процессом рулить. Когда гроб землей закидали, я увидела девушку, вроде лицо знакомое, а вроде нет. Знаете, кое у кого бывает такая внешность, что кажется, будто вы где-то встречались. Я бы не стала к ней подходить. Но живот! Месяц восьмой, наверное. Стоит одна! Я к ней бросилась.
– Вы невеста Левы?
Девушка на меня посмотрела, взгляд был такой странный, потом выдохнула:
– Да!
Я ее обняла.
– Деточка, у тебя есть родители?
Она мне:
– Нет. И никого нет.
Я ее к Кате подвожу.
– Вот! Девочка Левы. Одна живет.
Катюша как зарыдает.
– Господи! Поехали к нам.
Незнакомка молча кивнула.
После поминок мы из кафе приехали к Кате. Наташу, так беременная назвалась, спать уложили, утром стали ее расспрашивать. Девочка была крайне немногословная. Отделывалась междометиями. Потом сказала:
– Если вы меня к себе приглашаете, то мне надо с квартирной хозяйкой рассчитаться.
И смотрит на нас.
– Сообразила я, что денег у нее нет, – снова включилась в беседу Екатерина, – тихонечко спросила: сколько тебе надо?
Она назвала сумму.
Я сунула ей в сумочку деньги, попросила:
– Рассчитайся и возвращайся. Там больше, чем за квартиру отдать надо. Возьми такси, не неси сумку с вещами в руках.
Она ушла и не вернулась.
– Мы начали искать Наташу, – всплеснула руками Варвара, – но потерпели фиаско. Никто из друзей Левушки о ней не слышал. Фамилии не знали. Адреса нет. Тупик.
– Спустя месяц раздался звонок, – продолжала Екатерина, – голосок тоненький: «Если хотите забрать свою внучку, то она у вас под дверью». Я бегом в прихожую, открываю створку. Матерь Божья! Лежит кулек на коврике. Взяла я ребеночка в дом, разворачиваю. Девочка закутана в какую-то рванинку. И справка о рождении. Мать – Гончарова Оксана Сергеевна. Представляете?
– Вот когда я поняла, почему мне ее лицо знакомым показалось, – воскликнула Варвара. – Оксанка! Дочь Сергея! А мы ее мертвой считали.
– Странно, что вы дочь лучших друзей не узнали, – не удержался от замечания Боря.
– Роберт и Василий весь день с Сергеем проводили в лаборатории, – объяснила Екатерина, – даже если уважаешь, любишь человека, все равно устаешь от общения. Мы редко домой к Гончарову ходили.
– Ой, да ладно тебе бантиками правду разукрашивать, – отмахнулась Варвара. – Тоня, жена Сережи, была истеричкой, скандалисткой. Друзей мужа терпеть не могла, говорила: с приятелями надо встречаться вне дома. Отучила нас даже звонить Гончарову.
– Мы с Тоней Оксану в последний раз видели где-то лет за пять-шесть до смерти Левушки. Мне и в голову не пришло, что беременная девушка – Оксана.
– А мне вообще тогда казалось, что дочери Сережи лет двенадцать, – поморщилась Варвара, – глупо, конечно.
– И нам сказали, что они все погибли, – добавила Екатерина, – объявили: вся семья Гончаровых в ДТП попала. Печени и мне Леонид сказал: «Не надейтесь, что оплачу погребение ваших родственников. Они все шпионы». Наговорил нам такого! Велел не приближаться к НИИ и молчать.
– «Вы из семьи преступников, – процитировала Варвара, – скажите спасибо, что я велел про ДТП всем сообщить». И сказал нам правду: Антонина убила мужа, дочь и себя. Мы были шокированы.
Останки Роберта и Васи нам со временем выдали, мы их похоронили.
– Хотели похоронить и Гончаровых, – сказала Екатерина, – но Матвеев объяснил: «Сергея считают виновным в совершении взрыва, трупы Гончаровых в судебном морге. Их там не одну неделю исследовать будут. Вы не родственники, вам не отдадут покойных.
Мы стали возмущаться, а Леонид в затылке почесал:
– Ладно, попробую что-нибудь сделать, но это не просто. Заткнитесь пока. Перестаньте ко мне бегать. Или хотите, чтобы все правду узнали? Да вас тогда из Москвы выселят! Вы что, решили предателю, убийце ваших родных, памятник поставить?
– Мы не верили, что Гончаров нарочно взрыв устроил, решили, что кто-то из сотрудников вентиль не закрутил. Про убитую проводку прекрасно знал. Был соблазн расспросить следователя, который с нами беседовал, – вздохнула Екатерина, – но Матвеев строго-настрого велел этого не делать, объяснил: «Полезете с просьбой о выдаче вам покойных, всех взбаламутите. По закону труп преступника не выдается для погребения. Я потихоньку использую свои связи, и все получится. Шум только помешает».
Варвара прикрыла глаза рукой.
– Месяца два прошло, когда я к Матвееву опять пришла с вопросом про похороны Гончаровых. Он оскалился:
– Ничего не получилось, их уже зарыли.
Я на него с кулаками чуть не налетела.
– Ты обещал помочь!
Директор по столу кулаком хрясь!
– Что я велел? Сидеть тихо, рта не открывать. А вы болтали! Анонимка в прокуратуру прилетела. Кто-то сообщил, что хотят тела забрать. Преступников быстро похоронили в общей могиле. Где, не знаю.
– Странно, однако, – заметил Борис, – никто не может быть признан виновным в совершении преступления без приговора суда. Сергей и Антонина умерли до того, как их задержали и осудили. Они никак не преступники.
– Да, Леонид врал, – поморщилась Варвара. – Мы с Катей никому слова не сказали. Потом сообразили, что он специально время тянул, чтобы Гончаровых государство невесть где захоронило.
