– Это случилось шесть лет назад, – медленно начал Леонид Макарович. – Забавно, я только сейчас понял, что еще ни разу никому об этом не рассказывал так, как сейчас расскажу вам. Не нужно было. Конечно, у каждого из нас, выживших, своя история, но Великий Исход был одинаков для всех… Даже для тех, кто потом вернулись и стали Рабами. Да, мы тысячу раз обсуждали причины происшедшего, сопоставляли факты, спорили, искали выход, пытались бороться. Но вот так – взять и рассказать все с самого начала…. Мне только что пришла в голову мысль, которая обязана была прийти ещё лет пять назад. Тем более мне, бывшему журналисту и даже главному редактору газеты. Но тогда она не пришла, а пришла лишь теперь, с вашим появлением. Мысль о том, почему я до сих пор не догадался изложить события того страшного лета на бумаге? В назидание потомкам, так сказать. Можно, наверное, попробовать оправдаться тем, что было не до этого – слишком много сил и времени приходилось тратить на элементарное выживание. Да, можно. Но это будет оправданием лишь перед кем-то, но не перед самим собой. Я давно уже должен был это сделать. Что ж, лучше поздно, чем никогда. Извините, что я все время отвлекаюсь и не перехожу к главному, но уж больно всё это неожиданно: ваше появление и воспоминания, и новые мысли, и чувства, и надежды, которые, оказывается, не умерли… Скажите, у вас есть с собой какое-нибудь записывающее устройство? Ну, что-то вроде магнитофона или диктофона?

– Есть, – чуть улыбнулся Дитц и притронулся кончиками длинных пальцев к нагрудному карману. – Все, что вы говорите, мой «Ганс», – он повёл подбородком в сторону вездехода, – слышит и запечатлевает в своей необъятной памяти.

– Вот как? Замечательно. Хотя, вообще-то, могли бы и предупредить. Впрочем, не обращайте внимания – это так, застарелые комплексы играют. Что ж, раз вы пишете нашу беседу, постараюсь больше не отвлекаться.

– Да вы не волнуйтесь так, Леонид Макарович, – сказала Аня. – Мы все понимаем. Рассказывайте, как вам удобно. Кстати, мужчины, вам не стыдно? Мы явились незваными гостями, да ещё и с пустыми руками. А?

– С утра пить вредно, – назидательно заметил Майер.

– У тебя, Руди, одно на уме. Я не о спиртном говорю. Кофе! Леонид Макарович, как у вас с кофе?

– С кофе у нас плохо, – заблестел глазами Леонид Макарович. – Даже не плохо, а просто никак. Старые запасы давно закончились, а новым взяться просто неоткуда. А у вас что, есть кофе?

– Найдется. Миша, тащи!

После чашки крепкого кофе, Леонид Макарович заметно повеселел и уверенно продолжил рассказ:

– Вообще, если сказать кратко, то Великий Исход случился из-за того, что человечество, грубо говоря, допрыгалось. Семьдесят-восемьдесят лет назад, то есть в то время из которого вы родом, никто не думал, к чему может привести безудержное развитие, потребление и размножение. Чуть позже, в последующие тридцать-сорок лет, все были уверенны, что наука и техника способна, если и не сегодня, то завтра – точно справиться с любой, могущей возникнуть перед человечеством проблемой. И вообще, большая часть второй половины двадцатого века прошла в военном, техническом и научном противостоянии двух миров и, соответственно, страхе перед ядерной войной. Слабые и редкие голоса отдельных учёных, предупреждавших о том, что нельзя безнаказанно черпать земные ресурсы и цинично уничтожать все живое на планете ради прихоти и сиюминутных желаний даже не человечества, а всего лишь пятой-шестой его части…. Вы знаете, что такое «золотой миллиард»? Нет? В конце прошлого и начале нынешнего века так называли население наиболее развитых стран. В целом, это население составляло чуть больше одного миллиарда человек. В то время, как всего на Земле жило к Великому Исходу почти семь миллиардов. И этот один миллиард потреблял чуть ли не 90% ресурсов планеты. Атмосферный кислород, нефть, уголь, газ, металлы и сотни иных полезных ископаемых, древесина… все, до чего только могли дотянуться нетерпеливые руки и поглотить жадные рты. Это с одной стороны. А с другой…. Есть такой закон диалектики – закон перехода количества в качество. Он давно открыт и всегда срабатывает. В нашем печальном случае именно он и сработал. И как раз в той сфере, от которой в наибольшей мере зависела жизнь людей. В сфере научно-технического прогресса. Только на этот раз качественный скачок произошёл сам собой, и мы не властны были его контролировать. Я, кажется, говорил, что до Великого Исхода был главным редактором городской газеты. Профессия журналиста предполагает быть в курсе как мировых так и местных событий, но Исход начался так внезапно, то информацию о нём пришлось потом буквально по крохам собирать. Кто-то одно расскажет, кто-то другое… Началось всё с того, что шесть лет назад, в один прекрасный летний день, машины ни с того ни с сего начали убивать людей. Погодите, не надо пока вопросов, а то я собьюсь. Тем более, что вопросы ваши я предвижу. Я сказал, что машины начали убивать людей. Вам хочется спросить, какие именно машины. Так? Так. Отвечаю. Все машины. То есть, буквально все. Начиная от сверхсовременного авиалайнера и заканчивая элементарным феном для волос. Авиалайнеры падали с огромной высоты и хоронили под своими обломками пассажиров. И не только пассажиров. Абсолютное большинство из них, как выяснилось позже, упало на города, в самые густонаселённые кварталы, так что количество жертв от их падения значительно увеличилось. С кораблями, кстати, произошло то же самое – они просто утонули. Сами. Немногие, чудом выжившие при этом, рассказывали, что корабль просто самостоятельно открывал в море кингстоны и тонул. И экипаж ничего не мог сделать. Компьютеры отказывались подчиняться и брали управление на себя. Управление смертью. Не знаю, известно ли вам это, но практически любое транспортное средство на Земле давно и привычно было ко дню Великого Исхода оснащено компьютером. Мощным или слабеньким – не важно. Главное, что чипы стояли везде. На самолётах, кораблях, катерах, яхтах, поездах, автобусах, автомобилях и мотоциклах. Некоторые фирмы – не поверите – выпускали даже велосипеды с компьютерами! А что, очень удобно. Отправляешься ты, например, на велосипеде в лес. Компьютер тебе и маршрут оптимальный рассчитает, и погоду на ближайшие два часа спрогнозирует, и новости последние расскажет, и вовремя повернуть домой посоветует, и шины подкачает… Это, что касается транспорта. Обо всём остальном я и не говорю. В тех же фенах для сушки волос – и то стояли элементарные, но чипы! Для того, видите ли, чтобы фен мог автоматически выбирать температуру воздуха, который он через себя гонит в зависимости от типа волос! О всяких там «умных домах», стиральных машинах, кухонных комбайнах, пылесосах, телевизорах, музыкальных центрах и прочей бытовой дребедени я и говорить не стану – ни одной современной модели без простенького или довольно сложного встроенного компьютера не выпускалось на протяжении последних, наверное, лет десяти перед Исходом. Конечно, оставались ещё, что называется в строю, старые добрые безкомпьютерные модели. Но, во-первых, их было уже очень мало, а, во-вторых, в результате предали человека и они. И тут вообще начинается что-то из области мистики, потому что научно объяснить, почему, например, в твоих руках при попытке выстрела взрывается какой-нибудь, простой и надёжный, как булыжник, «калашников» образца 1947 года, невозможно. А они взрываются. И не только они. Кстати, о «калашниковых». Военная техника, как вы понимаете, тоже вся была компьютеризирована. А так как мы – я имею в виду мужскую часть населения планеты – традиционно привыкли считать, что оружия мало не бывает, то… В общем, это самое оружие против нас и повернулось. И до сих пор повёрнуто. Я думаю, что в тот, первый день, когда всё это началось, погибли миллиарды людей. В основном, в крупных городах. Людей убивало током, они разбивались насмерть в переставших слушаться управления автомобилях, миллионы и миллионы сгорали заживо во внезапно начавшихся страшных пожарах… Сколько именно сказать не могу, потому что никто не считал погибших, – живые пытались выжить и не думали о мёртвых. В общем, всего не перечислишь. Те же армии, к примеру, погибли, практически, поголовно от оружия, которым были оснащены. Танки и самоходные орудия, бронетранспортёры и боевые машины пехоты, авианосцы и ракетные крейсера, подводные лодки, самолёты и вертолёты – всё это перестало подчиняться человеку и стало двигаться, стрелять и давить своих хозяев. Да что там танки… Десятки баллистических ракет России, США, Китая, Франции, Англии, Индии, Пакистана, Бразилии, Ирана и Турции на второй день самостоятельно поднялись из своих шахт и нанесли удары по крупнейшим мегаполисам планеты, превращая в радиоактивный пепел миллионы тех, кто не догадался, не успел или не захотел сразу уйти из городов. Относительно повезло только лишь Москве, на которую упала всего одна ракета, да и та попала не в центр, а на южную окраину… Впрочем и этой одной хватило, чтобы забрать сотни тысяч жизней. А затем дело в городах завершили болезни. Трупы ведь поначалу никто не убирал… В общем, всего не расскажешь. Кто мог – бежали из городов. Но и тех, кто ушёл в леса, степи и горы, а также тех, кто всегда там жил в деревнях, сёлах, на фермах и хуторах ждала новая беда. Не только машины ополчились на человека. Сама Природа, по-видимому, решила, что терпение её кончилось и пора уничтожить это наглое и зажравшееся собственное творение, пока оно не уничтожило её саму. Представьте себе, например, такую ситуацию. Вы попадаете в лес, и немедленно все животные, птицы и насекомые (а иногда даже и растения!) в этом лесу вознамериваются вас убить. А у вас для защиты собственной жизни в лучшем случае только нож или топор… Н-да. Как вы думаете, получится у вас при таких условиях выжить? Вот и у нас не получилось. Конечно, сильный человек, вооружённый самодельным копьём, способен справиться, например, с медведем. Но таких людей – единицы. А всем остальным что делать? Правильно. Или бежать или умирать. А поскольку бежать было уже некуда, мы именно что умирали. И, заметьте, медведь или, там, волк, тигр и вообще любой хищный зверь – не самое страшное, потому что их относительно мало. Самое страшное – это муравьи и птицы. Ну и крысы, разумеется, – куда ж без них при таком раскладе… Помните, может, давнюю историю о римском легионе, который на свою беду заночевал на пути миллионов мигрирующих муравьёв и был съеден до последнего человека? Так вот история эта повторилась и неоднократно. Первым, практически весь, погиб тот самый «золотой миллиард», как изнеженный и неприспособленный к резко изменившимся условиям. Но и те, кто жил в развивающихся и бедных странах, продержались немногим дольше. Кого не убила сразу техника – добили силы природы. Не буду рассказывать обо всех ужасах тех дней, человек с мало-мальски развитым воображением сам может их представить и не сильно ошибётся. Смерть ждала всюду, и негде было от нё укрыться. Добавьте к этому мощные землетрясения, ураганы, тайфуны, цунами и множество проснувшихся и возникших в самых неожиданных местах вулканов… Конец света. Ну, или почти конец. Хорошо ещё, что ядерной зимы не случилось. Да и то, как я думаю, лишь потому, что при этом погибло бы не только человечество, а множество животных и растений. То есть, природа, как я понимаю, себя несколько сдержала и сосредоточилась только на уничтожении людей. А с таким выборочным подходом трудно изыскать глобальные методы. Такие, чтобы – раз! – и все лежат. Те же вулканы взять. Слишком большая их активность вполне могла бы спровоцировать ядерную зиму и без всяких там баллистических ракет с термоядерными боеголовками. В общем, пришлось природе как-то себя сдерживать, пришлось. И машинам. Им ведь нужно было существовать дальше, а без человека выполнить эту задачу весьма проблематично. Впрочем, об этом потом. А пока скажу, что, не смотря или, возможно, благодаря различным факторам, кое-кто всё-таки выжил, как видите. Люди объединились. Вернулись к простым орудиям труда. Обнаружили нейтральные территории, вроде этого недостроенного автомобильного завода, куда не совались особенно ни машины, ни животные с насекомыми. Поселились на них. Поначалу было очень трудно и голодно, но со временем мы приспособились. Даже детей начали рожать. Огороды у нас, коровы с козами есть. Мало правда – большая часть домашних животных тоже погибла в первый год Великого Исхода. Старые запасы со стратегических складов, опять же, еще не до конца исчерпаны. Они, запасы эти, огромными были, а людей совсем мало осталось – надолго хватит, если не жадничать. Добывать их, правда, запасы эти, трудно и опасно – Рабы с машинами их сторожат… Но где сейчас не опасно? В нашем-то городе машин нет, но жить там нельзя. Пробовали уже, – тут же явился патруль и расстрелял тех, кто рискнул. Больше не рискуем. Что такое патруль? Машины. Обычно – это пара современных танков из бывшей Таманской дивизии. На них довольно мощные компьютеры установлены, и они, как я уже говорил, могут и без человека обходиться. Ну, то есть почти без человека. Рабы, конечно, их обслуживают, чинят, там, заправляют по мере надобности. А в патруль они сами ходят. Я думаю, что есть где-то на Земле гигантский суперкомпьютер, разум нечеловеческий, который всеми машинами управляет. Сотни раз вся эта беда была описана в фантастических романах, фильмы снимали… Никто и не думал всерьёз, что такое может случиться на самом деле. А вот случилось. И самое страшное в том, что никто на самом-то деле и не знает точно, что именно случилось. Это я так просто предполагаю, что нечеловеческий разум-компьютер существует. А если нет? А если тут что-то совершенно другое, что мы и представить себе не можем? Почему, например, и простые машины, в которых никаких чипов отродясь не было, тоже человеку перестали подчиняться? Обычный двигатель внутреннего сгорания хрен заставишь работать. А будешь упираться – взорвётся к чёртовой матери и убьёт тебя на фиг. Или покалечит на всю оставшуюся жизнь… Пытались уже. И не один раз. Вот эти танки, а, бывает, и боевые вертолёты, и патрулируют окрестности и следят, чтобы мы, Люди, знали своё место и в города не совались. Мы и не суёмся – нечего там делать. Пока, во всяком случае. Разве что на склады, но тут уж, как говориться, деваться некуда. Хитрим, изворачиваемся, гибнем… Но машины, по-моему, всё-таки не слишком рьяно те склады охраняют. Иначе хрен бы мы туда могли добраться при всей своей хитрости. Опять же, бывает, что соседние племена для нас гораздо опаснее любых машин или животных с насекомыми становятся. Мы ж все конкуренты друг другу. Взять, к примеру, племя Хрипатого, что живёт в пятидесяти километрах к югу. Большое, раза в три, наверное, больше нашего, и соотношение мужчин и женщин там другое – женщин больше, но не настолько, как у нас. Так вот от них лучше вообще держаться подальше. Совершенно жалости не знают, прямо, как и не Люди. Хорошо ещё до открытой войны дело не доходит пока, а то пришлось бы или погибать или уходить. А куда уходить? Мест, где Люди могут жить, совсем мало осталось, и все они заняты. Да, я, кажется, не сказал ещё, что человечество нынче делится на три части: на Людей, Охотников и Рабов. Мы – Люди. То есть те, кто пытается жить так, как всегда жили люди. Ну, не совсем так, разумеется, потому что жить прежней жизнью вообще уже вряд ли когда получится, но все-таки мы не служим машинам, как Рабы и не кланяемся Лесу, как это делают Охотники. Кто такие Рабы, вы, наверное, в общих чертах уже поняли. Это те, кто обслуживает машины. В основном, в больших городах, на электростанциях, в крупных научных центрах и некоторых бывших военных частях. И не только обслуживает, но и, насколько мне известно, создаёт новые машины. Рабов довольно много, думаю, гораздо больше, чем Людей и Охотников вместе взятых, но и меньше, чем можно было бы ожидать. Тут все дело в том, что и машины не все выжили, если можно, конечно, употребить это слово, после Великого Исхода. Я думаю потому, что их тоже было слишком много и гипотетическому сверхкомпьютерному разуму, о котором я говорил, было невыгодно и тогда и сейчас за всеми ними следить и поддерживать в рабочем состоянии. Оно и понятно – зачем? Зачем, например, ему все эти сотни и сотни миллионов автомобилей, которые были нужны только для перевозки людей? Или вся бытовая техника? Или техника сельскохозяйственная – все эти сеялки, косилки, трактора и комбайны? Совершенно незачем. Вот так и вышло, что абсолютное большинство автомобилей и прочего элементарно было брошено и со временем пришло в полную негодность. Разумеется, что-то осталось, – Рабам разрешается умеренно пользоваться и автомобилями, и бытовой и сельхозтехникой (они выращивают для себя в непосредственной близости от городов, например, пшеницу). Но все это происходит, насколько я знаю, под строжайшим контролем. Вообще, многое из жизни Рабов остаётся для нас загадкой. Те наши разведчики, которым удавалось проникнуть в большие города, обратно не возвращались, и мы пользуемся лишь косвенными данными. Например, мы точно знаем, что Рабы не только выращивают ту же пшеницу, но и синтезируют себе пищу на химзаводах при помощи тех же машин. Еще мы сильно подозреваем, что те же машины контролируют рождаемость среди Рабов весьма и весьма жестокими способами. Оно и понятно – ежели ты раб, то не жди, что твой хозяин, кем бы он ни был, будет обращаться с тобой на равных. Теперь Охотники. Это те, кто постоянно живёт в лесу и лесом кормится. Те, кто сумел договориться с Природой. Есть гипотеза, что еще каких-нибудь пять тысяч лет назад все люди так жили. Не знаю, не знаю. Может быть, и так. Только нам от этого не легче, потому что ни я, ни члены моего племени с лесом разговаривать не умеют. Здесь особые способности нужны, которыми мало кто обладает. А те, кто ими обладают, как раз Охотниками и становятся. Лес их принимает, разрешает в себе жить и пользоваться его дарами. Деревья, там рубить по мере надобности. Рыбу ловить и даже животных диких убивать иногда для еды, насколько мне известно. Охотники – самая, как я думаю, малочисленная часть выжившего человечества, хотя, сколько их на самом деле, даже приблизительно никто не знает. Разве что они сами, но в том-то и дело что даже просто увидеть Охотника – большая редкость. А уж поговорить с ним – и подавно… Так вот, если вкратце, мы теперь и живём. Вообще-то, многое из того, что я вам рассказал, основывается на отрывочных фактах, а часто и просто слухах. Точной информации мало. Ни телевидение, ни радио, ни, тем более компьютерная связь и Интернет нам более недоступны. О многом я и вовсе ничего не знаю. Взять, например, дикие племена бассейна Амазонки или той же Африки. Их к началу Великого Исхода оставалось на планете, может, и не очень много, но всё же они были. И жили так же, как их предки тысячи и тысячи лет назад. То есть, в единении и гармонии с природой и без использования современной и любой другой техники. Мне почему-то кажется, что они должны были выжить. Хотя не знаю, какой для нас от этого может быть практический толк. Уф-ф… в глотке пересохло… Можно ещё кофе?

– Конечно, – Аня встала и налила ему из термоса.

– После такого рассказа, – почесал в затылке Валерка Стихарь, – лично я бы не кофе, а чего покрепче выпил. Тем более, что и дело к обеду идёт. Всякое мы будущее видали, но такого…

– Есть самогон, – немедленно отозвался Леонид Макарович. – Свекольный. Весьма недурственный, кстати. Нам тут не так давно посчастливилось разжиться сахаром, так что, если хотите, сейчас принесут. Да и я с вами за компанию не откажусь. Ваше неожиданное появление тоже, знаете ли, событие, которое так сразу и не осмыслишь.

Дитц и Велга переглянулись.

– Сегодня, думаю, останемся здесь, – сказал Александр. – О многом ещё узнать надо.

– Я тоже так считаю, – согласился Дитц. – Торопиться нам пока некуда.