15

–Вы оба арестованы, – сказал энпэшник. – Пройдемте со мною.

Это был мужчина средних лет, настоящий профессионал, строгий и беспощадный, с непроницаемым, ледяным взором.

– Вот видишь? – сказал Мори обвиняющим тоном. – Именно об этом я тебя и предупреждал! Эти гады все свалят на нас! Мы будем козлами отпущения. Какие же мы ослы!

Чик и Мори вышли из маленькой, такой привычной, заваленной бумагами и чертежами конторы, которая представляла собой сердце фирмы «Фрауэнциммер ассошиэйтес». Энпэшник следовал за ними по пятам.

Все трое в угрюмой тишине брели к припаркованной здесь же полицейской машине.

– Пару часов назад, – внезапно вспыхнул Мори, – у нас было все. А теперь из-за твоего братца нет ничего!

Чик не ответил. Ему нечего было ответить.

Полицейская машина тронулась в направлении автобана.

– Я еще отплачу тебе, Чик, – сказал Мори. – Да поможет мне в этом бог!

– Как-нибудь выпутаемся, – попытался успокоить его Чик. – У нас и раньше бывали проблемы. Однако все так или иначе улаживалось.

– Если б ты только эмигрировал! – воскликнул Мори.

«Да я и сам жалею, что не эмигрировал, – подумал Чик. – Где бы мы сейчас были с Ричардом Конгросяном? В глубоком космосе, летели бы к ферме, расположенной на границе цивилизованного мира, где нас ждала бы новая, незамысловатая жизнь. А вместо этого… Кстати, где сейчас Конгросян, интересно? Ему так же плохо? Вряд ли».

– В следующий раз, когда тебе вздумается уйти из фирмы… – начал Мори.

– Ну хватит! – вдруг вскричал Чик. – Лучше давай подумаем, что нам делать.

«Кого бы мне сейчас хотелось увидеть, так это Винса, – подумал он. – А потом Антона и старого Феликса Карпа».

Энпэшник, сидевший рядом с ним, вдруг сказал водителю:

– Эй, Сид, гляди-ка. Дорога блокирована.

Полицейская машина притормозила. Присмотревшись, Чик увидел на разделительной полосе огромный армейский бронетранспортер. Из башни его грозно глядело крупнокалиберное артиллерийской орудие. Автобан был забит машинами и автобусами, остановленными баррикадой из тяжелых грузовиков, перегородившей шесть из восьми полос.

Сидевший рядом с Чиком полицейский вытащил пистолет. То же сделал и водитель.

– Что происходит? – спросил Чик. Сердце его учащенно забилось.

Ни один из энпэшников не удостоил его вниманием, взоры их были прикованы к военным, столь эффективно заблокировавшим автобан. Полицейские напряглись, и Чику передалось их состояние. Казалось, тягостная тревога заполнила салон машины.

Минут десять полицейская машина еле-еле ползла за впереди идущим автомобилем. И тут в открытое окно влетел рекламыш Теодора Нитца, очень похожий на крохотную летучую мышь.

– Люди кажутся способными проникать взглядом сквозь вашу одежду? – пропищал рекламыш и скользнул под переднее сиденье. – Вам кажется в общественном месте, будто у вас расстегнута ширинка, надо посмотреть вниз…

Водитель выстрелил в него из своего пистолета, и рекламыш заткнулся.

– Боже, как я ненавижу эти штуковины! – Водитель с отвращением сплюнул.

Полицейскую машину тут же окружили солдаты, услышавшие звук выстрела. Все они были вооружены и наготове.

– Эй, а ну-ка бросьте оружие! – пролаял командовавший солдатами сержант.

Оба энпэшника неохотно выбросили через открытые окна свои пистолеты. Один из солдат рывком открыл дверцу. Энпэшники осторожно вышли из машины и подняли вверх руки. Мори и Чик последовали за ними.

– В кого вы стреляли? – спросил сержант. – В нас?

– В рекламыша Нитца, – с дрожью в голосе сказал один из полицейских. – Загляните в машину, под сиденьем. В вас мы не стреляли. Честное слово!

– Он говорит правду, – сказал один из солдат, заглянув под переднее сиденье. – Тут и вправду валяется мертвый рекламыш.

Сержант задумался на мгновение, затем принял решение.

– Можете ехать дальше. Только без оружия. И отпустите на свободу задержанных. С этого момента вы подчиняетесь приказам генштаба, а не полицейского начальства.

Оба энпэшника тут же вскочили в свою машину. Дверцы захлопнулись, полицейские приложили все усилия, чтобы побыстрее влиться в цепочку машин, проезжавших через узкий проход в воздвигнутой военными баррикаде. Чик и Мори смотрели им вслед.

– Что происходит? – спросил Чик.

– Вы свободны, – ответил сержант. – Возвращайтесь домой и носа из него не высовывайте. Не участвуйте ни в чем происходящем на улицах.

Солдаты удалились, оставив Чика и Мори одних.

– Это переворот, – потрясенно сказал Мори, – организованный военными.

– Или полицией, – заметил, почти не задумываясь, Чик. – Похоже, что дальше придется добираться автостопом.

Подобным образом он не путешествовал со времен теперь уже далекого детства, ему казалось странным прибегнуть к такому способу в его возрасте. Это было даже интересно. Чик медленно побрел по обочине, подняв вверх большой палец. Ветер дул ему прямо в лицо, неся с собой запах земли, воды и больших городов. Чик сделал глубокий вздох, набрал эти запахи в грудь.

– Подожди меня! – завопил Мори и поспешил за ним.

Земля вдруг содрогнулась так, что Чика подбросило. На севере в небо всплыло огромное серое грибовидное облако. Прикрыв глаза ладонью, Чик все же не удержался от того, чтобы бросить быстрый взгляд в ту сторону. Там явно произошел взрыв. По всей видимости, небольшая тактическая атомная бомба. В ноздри ударил сильный запах гари.

Какой-то солдат, проходя мимо, бросил через плечо:

– Местное отделение «Карп унд Зоннен Верке».

Он радостно ухмыльнулся Чику и поспешил дальше.

– Они взорвали, – тихо произнес Мори, – военные взорвали Карпа.

– Мне тоже так кажется, – ошеломленно сказал Чик.

И снова, совершенно непроизвольно, поднял большой палец, ища взглядом попутную машину.

Над головой пронеслись две армейские ракеты, преследуя полицейский вертолет. Чик следил за ними, пока они не исчезли из виду.

«Это же полномасштабная война», – подумал он, ужасаясь.

– Интересно, а по нам они не саданули? – сказал Мори. – Я имею в виду фабрику «Фрауэнциммер ассошиэйтес».

– Мы для них мелковаты, – отозвался Чик.

– Да, ты, пожалуй, прав, – с надеждой в голосе произнес Мори.

«В такие времена лучше быть маленьким, – подумал Чик. – И чем меньше, тем лучше. Вплоть до точки».

Около них остановилась машина. Они рванулись к ней.

В небе образовалось еще одно грибовидное облако, на этот раз на востоке, заполнило добрую четверть небосвода. И снова затряслась земля под ногами.

«Должно быть, “АГ Хеми”», – решил Чик, забираясь в кабину поджидавшего их автомобиля.

– Куда, парни, путь держите? – спросил водитель, плотный рыжеволосый мужчина.

– Куда глаза глядят, мистер, – ответил Мори. – Лишь бы подальше от неприятностей.

– Согласен с вами, – сказал водитель, трогая машину. – Ох как я с вами согласен!

У него был старомодный автомобиль преклонного возраста, но, похоже, в очень неплохом состоянии.

Чик Страйкрок поудобнее откинулся на спинку сиденья. Рядом с ним, облегченно вздохнув, то же самое сделал Мори Фрауэнциммер.

– Сдается мне, они все-таки прищучили этих монстров, – сказал рыжеволосый, медленно ведя машину через узкий проезд в баррикаде.

– Это точно, – отозвался Мори.

– Самое время, – произнес рыжеволосый.

– Что верно, то верно, – сказал Чик Страйкрок. – Я с вами полностью согласен.

Машина начала набирать скорость.

В большом старом деревянном здании, полном эха и пыли, горбатики прохаживались из угла в угол, беседовали друг с другом, пили кока-колу, а некоторые вроде бы даже танцевали. Эти танцы больше всего заинтересовали Ната Флайджера, и он направился со своим портативным «Ампеком Ф-а2» в ту часть дансинг-холла, где это происходило.

– Танцам – нет! – сказал ему Джим Планк. – Песням – да! Подождем, когда они начнут петь снова. Если, конечно, это их занятие можно назвать пением.

– Звуки, которые они издают во время танца, очень ритмичны, – заметил Нат. – Думаю, нам бы не помешало и их записать.

– Ты, бесспорно, технический глава нашего предприятия, – признал Джим. – Но я сделал очень много самых различных записей в своей жизни и сразу скажу тебе: это бессмысленно. Звуки будут на ленте, в этом сомневаться не приходится, твои червеобразные их выловят. Но это не музыка. – Он посмотрел на Ната безжалостным взглядом.

«Я все равно должен попытаться», – твердо решил Нат.

– Они такие сутулые, – сказала Молли. – Все без исключения… И такие невысокие. Большинство даже ниже меня.

– Они потеряли свое время, – пожал плечами Джим. – Когда оно было? Двести тысяч лет назад? Или триста? Во всяком случае, очень давно. Я сомневаюсь, что им удастся долго просуществовать. Они выглядят… очень озабоченными.

«Он не ошибается, – подумал Нат. – Эти неандертальцы крайне угнетены бременем жизни, выпавшей на их долю, и вряд ли думают о выживании. Тут Джим совершенно прав – они просто не приспособлены для решения этой задачи. Кроткие нравом, невысокие ростом, сгорбленные под тяжестью насущных проблем, смирившиеся со своим положением, неуклюжие и почти не владеющие человеческим языком, они идут своим жалким путем, с каждым мгновением приближаясь к концу… Так что лучше нам записать все это, пока еще есть возможность. А она, похоже, будет недолгой. Или… может быть, я все-таки ошибаюсь?»

Один из горбатиков, взрослый мужчина в клетчатой рубахе и светло-серых рабочих брюках, натолкнулся на Ната и пробормотал нечленораздельное извинение.

– Все о’кей! – заверил его Нат.

Он ощутил сильное желание проверить свои предположения, подбодрить эту неудачную форму жизни, это эволюционное отступление.

– Вы не станете возражать, если я угощу вас пивом? – спросил он у горбатика. – О’кей?

Здесь, в дальнем конце здания, было что-то вроде бара.

Горбатик робко поглядел на него и вежливо отказался от угощения.

– Почему же нет? – удивился Нат.

– Нет… – Горбатик, казалось, был не в состоянии выдержать пристальный взгляд Ната. Он смотрел в пол, сжимая и разжимая кулачки. – М-мне нельзя, – в конце концов сумел выговорить он.

Тем не менее он продолжал стоять перед Натом, по-прежнему уткнувшись взглядом в пол и гримасничая.

«По всей вероятности, он очень напуган», – решил Нат.

– Эй, приятель, не могли бы вы спеть какую-нибудь популярную среди горбатиков песню? – сказал Джим Планк, медленно произнося каждое слово. – Мы запишем вас. – Он подмигнул Нату.

– Оставьте его в покое, – сказала Молли. – Вы же видите, что он не умеет петь. Он вообще ничего не умеет – это очевидно.

Она отошла в сторону, откровенно рассердившись на них обоих. Горбатик сонно повернулся ей вслед, еще сильнее ссутулившись. Взгляд его оставался тусклым.

Может ли хоть что-нибудь воспламенить этот тусклый взгляд? Почему все-таки горбатики желают выжить, если жизнь так мало для них значит?

Эта мысль пришла в голову Ната совершенно внезапно.

Может быть, они выжидают, рассчитывая на то, что еще не случилось, но что – они знают или надеются – случится. Это вполне объяснило бы их поведение.

– В самом деле, оставь его в покое, – сказал Нат Джиму Планку. – Она права.

Он положил руку на плечо Джима, но эксперт звукозаписи отодвинулся от него.

– Мне кажется, они способны на гораздо большее, – сказал он. – У меня такое впечатление, что они просто тянут время, не растрачивая себя. Не делая излишних попыток. Черт, хотелось бы мне поглядеть на их попытки.

– И мне тоже, – сказал Нат. – Но не нам подвигнуть их на такие попытки.

От телевизора, стоявшего в углу, послышались громкие звуки, и многие из горбатиков, как мужчины, так и женщины, прошли в тот угол и теперь неподвижно стояли перед телевизором.

«Передают какие-то важные новости», – сообразил Нат.

Он сразу же переключил все свое внимание туда – в стране явно произошли какие-то экстраординарные события.

– Слышишь, что говорит диктор? – прошептал ему на ухо Джим. – Боже мой, это же война.

Они принялись проталкиваться сквозь толпу горбатиков поближе к телевизору. Молли уже была там, увлеченно слушала, что говорил диктор.

– Революция! – ошеломленно сказала она Нату, перекрывая голос диктора. – Карп… – В глазах ее светилось недоверие. – Карпы и «АГ Хеми» пытались захватить власть с помощью энпэшников.

На экране появились дымящиеся развалины, в которых можно было разглядеть останки огромного индустриального объекта. Однако узнать его Нат не смог.

– Это филиал Карпа в Детройте, – сказала Молли, перекрикивая грохот, доносившийся из телевизора. – Дело рук военных… Боже милостивый, это диктор только что сказал!

Джим Планк, равнодушно глядя на экран, спросил:

– И кто же побеждает?

– Пока неизвестно, – сказала Молли. – Я не знаю. Слушайте, что он говорит. Это самое свежее сообщение, он его только-только начал читать.

Горбатики, глядя на экран, совершенно безмолвствовали. Фонограф, под музыку которого они танцевали, замолк. Почти все они сгрудились перед телевизором, увлеченно следя за сражениями между армией СШЕА и покинувшими казармы подразделениями Национальной полиции, поддержанной силами безопасности картелей.

«В Калифорнии, – тараторил диктор, – дивизия НП Западного побережья в полном составе сдалась в плен частям Шестой армии, возглавляемой генералом Хохэйтом. Однако в штате Невада…»

На экране появилась одна из улиц в центральной части Рино; здесь военными была возведена баррикада, а полицейские снайперы вели огонь по солдатам из окон ближайших зданий.

«В конечном счете, – сказал диктор, – монополия вооруженных сил на ядерное оружие и станет фактором, обеспечивающим победу. Но пока мы можем только…»

Диктор продолжал взволнованно тарахтеть, а разбросанные по всей территории СШЕА роботы-репортеры освещали положение в тех местах, где конфликт бушевал с особой силой.

– Борьба эта, скорее всего, затянется надолго, – сказал Джим Планк. Лицо его сделалось серым и утомленным. – Мне кажется, нам чертовски повезло в том, что мы оказались здесь. В такое время самое лучшее – забраться в уголок и носа не высовывать.

На экране теперь показывали столкновение между полицейским патрулем и армейским разведподразделением. Враги, выпустив из коротких автоматов очередь, поспешно ныряли в укрытия. Упал ничком на бегу один из солдат, затем не успел добежать до спасительного угла и энпэшник в серой форме.

Стоявший по соседству с Натом Флайджером горбатик, увлеченно наблюдавший за событиями, подтолкнул локтем другого, тоже мужчину. Они переглянулись и многозначительно улыбнулись друг другу. Нат заметил эту улыбку, как и выражение их лиц. И вдруг понял, что в душе своей горбатики испытывают одно и то же тайное удовольствие.

«Что здесь происходит?» – спросил себя Нат.

Стоявший рядом Джим Планк тихо сказал:

– Нат, боже мой! Они ждали именно этого!

«Так вот оно что», – сообразил Нат, ощущая, как его душу пронизывает страх.

Не было больше у горбатиков ни пустых взглядов, ни тупого безразличия. Не скрывая волнения, они следили за изображением на экране и прислушивались к взволнованной речи диктора.

«Что все это означает? – спросил себя Нат. И сам себе ответил: – Это означает, что у них появился шанс. Им представилась благоприятная возможность. Мы уничтожаем друг друга у них на глазах. И это может обеспечить им место под солнцем, жизненное пространство. Они больше не будут заперты в этом крошечном унылом анклаве, а получат в свое распоряжение весь мир. Весь без остатка».

Понимающе усмехаясь друг другу, горбатики продолжали с живым интересом глядеть на экран телевизора. И слушать.

Страх в душе Ната нарастал.

– Дальше я не еду, ребята, – сказал рыжеволосый. – Дальше вам придется топать пешком.

Он сбросил скорость и остановился у обочины. Они находились уже в пределах города. Автобан остался позади. По обеим сторонам улицы в панике бежали мужчины и женщины. Осторожно ползла вперед полицейская машина с разбитым ветровым стеклом, сидевшие внутри энпэшники ощетинились оружием.

– Постарайтесь спрятаться в закрытом помещении, – посоветовал рыжеволосый.

Чик и Мори осторожно выбрались из машины.

– Я живу совсем рядом. В «Аврааме Линкольне», – сказал Чик. – Туда можно добраться пешком. Пошли!

Он махнул рукой Мори, показывая направление, и они присоединились к толпе бегущих перепуганных людей.

«Ну и кутерьма, – подумал Чик. – Хотелось бы знать, чем это все закончится. Интересно, удастся ли пережить нашему обществу эту заваруху и сохранить стиль жизни?»

– У меня… болит… живот, – простонал, тяжело пыхтя, Мори, лицо толстяка стало серым от напряжения. – Я… не привык… к такому.

Наконец они добрались до «Авраама Линкольна». Здание оказалось неповрежденным. В дверях стояли охранники, вооруженные винтовками, а рядом с ними – Винс Страйкрок, проверяющий сканером идентификаты. Он был преисполнен важности.

– Привет, Винс! – сказал Чик, когда они с Мори достигли входа.

Брат встрепенулся, поднял голову; какое-то время они молча смотрели друг на друга. Наконец Винс сказал:

– Привет, Чик! Рад тебя видеть живым и невредимым.

– Можно войти? – спросил Чик.

– Разумеется! – Винс смотрел в пространство. Затем, повернувшись к охраннику, кивнул и сказал Чику: – Проходи. Я рад, что НП не удалось загнать тебя в угол.

На Мори Фрауэнциммера он даже не посмотрел, словно того здесь и не было.

– А я? – спросил Мори.

– Вы, – сдавленно произнес Винс, – тоже можете пройти внутрь. В качестве специально приглашенного гостя Чика.

Стоявший за ними в очереди мужчина раздраженно крикнул:

– Ну, поторапливайтесь там! На улице небезопасно.

Он начал напирать на Чика, подгоняя его.

Чик и Мори быстро прошли внутрь «Авраама Линкольна». Мгновением позже они уже поднимались в кабине лифта на самый верхний этаж.

– Интересно, что он из этого выгадал? – задумчиво сказал Мори. – Твой младший братец, я имею в виду.

– Да ничего, – коротко ответил Чик. – Карпа нет. Винсу и еще многим теперь конец.

«И Винс далеко не единственный, кого из них я знаю», – подумал он.

– Включая и нас, – словно прочел его мысли Мори. – Нам ничуть не лучше. Разумеется, очень многое зависит от того, кто одержит верх.

– Какая разница, кто одержит верх! – сказал Чик.

Так, по крайней мере, ему сейчас представлялось. Разрушение… Гигантская опасность над страной… Еще не известно, чем все кончится… В этом весь ужас гражданской войны – независимо от ее исхода, победителей в ней не бывает, положение одинаково незавидно для всех – для победителей, побежденных и тех, кто отсиделся.

Это была катастрофа. Для всех вместе и для каждого в отдельности…

Подойдя к квартире Чика, они обнаружили, что дверь не заперта. Чик толкнул ее. И заглянул внутрь.

Там была Джули.

– Чик! – Она шагнула ему навстречу. У стены стояло два больших чемодана. – Я упаковалась. Я устроила все так, чтобы мы с тобой эмигрировали. Мне удалось достать билеты… Не спрашивай как, я никогда тебе не расскажу.

Лицо ее было бледным, но спокойным. Она слегка принарядилась и выглядела просто прекрасно. Тут она увидела Мори.

– Кто это? – спросила она.

– Мой босс, – ответил Чик.

– У меня только два билета, – нерешительно сказала Джули.

– Вот и хорошо, – заметил Мори и улыбнулся, чтобы успокоить ее. – Я должен остаться на Земле. Мне нужно будет возглавить крупное предприятие. – Он повернулся к Чику: – Мне кажется, она очень неплохо все придумала. Значит, это и есть та девушка, о которой ты мне говорил по видеофону? Из-за нее ты тогда опоздал на работу? – Он добродушно похлопал Чика по спине. – Желаю удачи, старый приятель. Ты доказал, что все еще молод, достаточно молод, во всяком случае. Завидую тебе.

– Наш корабль стартует через сорок пять минут, – сказала Джули. – Дьявол, как я молилась, чтобы ты вернулся! Я пыталась связаться с тобою, звонила тебе на работу…

– Нас забрала НП, – объяснил Чик.

– Космопорт контролируют военные, – сказала Джули. – Они производят тщательную проверку всех прибывающих или стартующих межпланетных кораблей. Но если мы доберемся до космопорта, то все будет в порядке. Мне пришлось, – добавила она, – сложить все твои деньги и все мои, чтобы купить билеты. Они невероятно дороги. С «Пристанищами драндулетов» ведь проблемы…

– Вам пора в путь, друзья, – сказал Мори. – Я останусь в квартире, если у вас все будет о’кей. Сдается мне, это будет самым разумным, если принять во внимание нынешние обстоятельства.

Он разместил свое страшно уставшее тело на диванчике, умудрился закинуть ногу на ногу, достал сигару «Датч мастерс» и закурил.

– Может быть, мы еще увидимся в будущем, – сказал Чик, чувствуя неловкость.

Он не знал, как вести себя в последние минуты перед уходом.

– Может быть, – буркнул Мори. – Во всяком случае, дай о себе знать с Марса.

Он поднял журнал с кофейного столика и начал его перелистывать, делая вид, будто ничто его больше не интересует.

– Чем будем заниматься на Марсе? – спросил Чик у Джули. – Фермерством? Ты думала об этом?

– Да, фермерством, – ответила Джули. – Возьмем участок хорошей земли и начнем орошать. У меня там есть родственники. Они нам помогут поначалу.

Джули подняла один из чемоданов. Чик отобрал его и подхватил второй.

– Пока, – произнес Мори нарочито небрежным тоном. – Желаю вам обоим удачи с этой красной и пыльной землей.

– И тебе удачи, – сказал Чик.

«Интересно, кому удача потребуется больше? – подумал он. – Тебе здесь, на Земле, или нам на Марсе?»

– Я вышлю вам парочку симов для компании, – пообещал Мори. – Чтоб вам было веселее… Попозже, когда здесь немного улягутся страсти.

Попыхивая сигарой, он смотрел на них, пока они не закрыли за собой дверь.

Снова громко заиграла музыка, и кое-кто из горбатиков возобновил шарканье ногами по полу, означавшее танцы. Нат Флайджер отвернулся от телевизора.

– Думаю, мы уже неплохо накормили наш «Ампек», – сказал он Молли. – Можно возвращаться назад, в дом Конгросяна. Здесь нам больше делать нечего.

– Вполне возможно, нам уже везде нечего делать, Нат, – мрачно заметила Молли. – Знаешь, то, что мы были доминирующей расой на протяжении нескольких десятков тысяч лет, еще не гарантирует нам…

– Знаю, – сказал Нат. – Я тоже видел их лица.

Он повел ее назад, туда, где они оставили «Ампек Ф-а2». Джим Планк последовал за ними.

– Порядок? – спросил Нат. – Можно возвращаться? Закончили?

– Закончили, – кивнул Джим Планк.

– Мне кажется, – сказала Молли, – что нам следовало бы задержаться в районе Дженнера, пока не завершится эта схватка. Лететь назад, в Тихуану, сейчас небезопасно. Если Бет Конгросян позволит нам остаться, давайте останемся. У нее в доме.

– Ладно, – сказал Нат.

Он был согласен с нею. Полностью.

– Глядите-ка, – сказал вдруг Джим Планк. – К нам направляется женщина. Именно женщина, а не горбатик. Такая же, как и мы.

Женщина, молодая и стройная, с коротко подстриженными волосами, в синих хлопчатобумажных брюках, белой рубашке и мокасинах, уверенно пробивалась между отдельными группками шаркающих горбатиков.

«Я же знаю ее, – подумал Нат. – Я видел ее миллион раз».

Он знал ее и одновременно не знал, и это было ужасно странно.

«Как же она красива! – подумал он. – Невероятно, прямо-таки дьявольски, почти до абсурда, неестественно красива… Сколько еще я знаю женщин, столь же привлекательных? Да ни одной. Ни одной во всем белом свете, кроме одной… Кроме Николь Тибодо».

– Вы мистер Флайджер? – спросила она его, подойдя совсем близко, и заглянула ему прямо в глаза.

Только теперь до него дошло, насколько она невысока и как хрупка. Во время телевизионных передач это совсем не было заметно. По сути, Николь Тибодо всегда казалась ему крупной женщиной. Он был просто потрясен сейчас, обнаружив, что это совсем не так.

– Да, – ответил он.

– Меня сюда переместил Ричард Конгросян, – сказала Николь, – но я желаю вернуться туда, где мне надлежит сейчас быть. Вы можете увезти меня отсюда в своем такси?

– Разумеется, – кивнул Нат.

Никто из горбатиков не обращал на нее внимания: то ли они не догадывались, кто она такая, то ли это их совершенно не заботило. Джим Планк и Молли, однако, широко разинули рты, не веря своим глазам.

– Когда вы уезжаете? – спросила Николь.

– Видите ли, – сказал Нат, – мы собирались остаться. Из-за этого конфликта. Здесь, пожалуй, безопаснее.

– Нет, – сразу же начала настаивать Николь. – Вы обязаны вернуться. Вы обязаны внести свою лепту в общее дело. Неужели вы хотите, чтобы они победили?

– Я даже не знаю, о ком вы говорите, – признался Нат. – Я не в состоянии разобраться в том, что сейчас происходит, в чем заключаются возникшие проблемы и даже кто с кем и за что сражается. Вам это известно? Может быть, вы сможете прояснить ситуацию?

«Только вот я весьма в этом сомневаюсь, – подумал он. – Я очень сомневаюсь в вашей способности объяснить мне смысл происходящего. Мне, да и вообще кому бы то ни было. Ибо происходящее совершенно бессмысленно».

– Что вам требуется, – сказала Николь, – для того, чтобы доставить меня назад или хотя бы вывезти отсюда?

Нат пожал плечами:

– Ничего…

И тут все стало на свои места. Он увидел происходящее в истинном свете.

– …потому что я не возьмусь за это. Извините меня! Мы намерены переждать конфликт здесь. Не знаю, как Конгросяну удалось переместить вас сюда, но он, скорее всего, прав. Наверное, это лучшее место – и для вас, и для нас. Причем на очень продолжительное время.

Он улыбнулся ей. Николь не ответила на улыбку.

– Черт бы вас всех побрал! – в сердцах сказала она.

Нат продолжал улыбаться.

– Пожалуйста! – взмолилась она. – Помогите мне. Вы же собирались уехать!

– Может быть, он как раз и помогает вам, миссис Тибодо, пытаясь оставить здесь, – хрипло проговорил Джим Планк.

– Я тоже считаю, что Нат прав, – сказала Молли. – Я уверена, что наиболее опасное место для вас сейчас – это Белый дом.

Николь с отчаянием посмотрела на них. Затем, смирившись, вздохнула:

– Застрять в такой глуши… Черт бы побрал этого Ричарда Конгросяна с его заботой обо мне! В основном тут его вина… А что это за создания?

Она показала рукой на шаркающих взрослых горбатиков и их детей, которые выстроились по обе стороны вытянутого пыльного деревянного зала.

– Я не совсем уверен, что смогу правильно объяснить вам, – ответил Нат. – Родственники наши, можно сказать. Вероятно, потомки.

– Наши предки, – поправил его Джим Планк.

– Время рассудит, кто из нас прав, – сказал Нат.

Закурив сигариллу, Николь решительно заявила:

– Мне они не нравятся. Я почувствую настоящее счастье, когда мы вернемся в дом Конгросяна. Мне ужасно не по себе в их компании.

– И не удивительно! – сказал Нат.

Он полностью разделял ее настроение.

А горбатики продолжали свой монотонный танец, не обращая ни малейшего внимания на четырех людей.

– И все-таки мне кажется, – задумчиво сказал Джим Планк, – что нам придется привыкать к ним.