18

Все было мирным и спокойным.

Малыш чувствовал на шее что-то мокрое.

Щекотное, но не противное.

Ему хотелось поспать еще, досмотреть сон.

Но на шее шевелилось что-то мокрое и липкое.

Малыш что-то проворчал и отвернул голову.

В его сне всё было спокойно. Малыш сидел на самой вершине огромного дерева. Он карабкался туда много дней. Жутко устал, но был счастлив. Дерево оказалось очень высоким, таким, что звезды то и дело застревали в кроне. Они оставались там, точно заколки в волосах, и радостно мерцали, рассыпая вокруг золотистую пыльцу. Великолепное зрелище. Малыш протянул руку, желая взять немного этой красоты, но, едва пальцы коснулись света звезды, она рассыпалась в пыль. Невзрачную, серую пыль — и ни следа волшебства. Тогда Малыш понял, что красота неотделима от свободы. Всё, чем мы овладеваем, неизбежно тускнеет. Будто свобода и есть сама суть красоты. Он стал дальше карабкаться вверх. До верхушки оставались считаные метры. Несколько метров — ничто, по сравнению с тем, сколько уже было позади. Но странно: преодолеть это расстояние оказалось сложнее всего. Мышцы как будто весили тонну. С каждым движением вырывался крик. Наконец Малыш был на вершине. Там он нашел гнездо. Огромное, мягкое, сплетенное из волос. Посередине гнезда лежало яйцо. Малыш подошел очень осторожно. В свете звезд он видел, как под молочного цвета скорлупой просвечивает тенью клубок вен. Если присмотреться, можно было разглядеть крохотное сердце. Оно билось. Жизнь. Жизнь, которая скоро родится. Вот отнятая у мира искра. Вот пропажа, лишившая человечество рассудка. Мальчик сел на край гнезда и обнял горячее и нежное яйцо.

Что-то мокрое на шее уносило ребенка прочь от дерева, от гнезда.

Малыш тихо проворчал и отвернулся снова.

Прижавшись ухом к скорлупе, он слышал, как бьется сердце.

С каждым разом всё сильнее. Робкий барабан новой жизни.

Что-то зашевелилось в яйце. Мальчик услышал, как волны этого укромного моря лизнули скорлупу.

Было мокро и немного липко.

Что-то щекочется на его шее.

Ох, как щекочется!

Дерево с гнездом, яйцом и звездами вдруг уплыло куда-то, и к горлу подступил смех.

Смеясь, Малыш стал отбиваться и открыл глаза. Над ним в лодке стоял Сириус и лизал шею.

— Перестай, Сириус! Перестай!

Мальчик отстранил радостно хрюкавшего поросенка и поднялся.

Лодка уткнулась в переплетение старых стволов поодаль от берега. В нескольких километрах высились внушительные белые трубы реактора. Малыш едва взглянул на них. Он кинулся к неподвижному телу девушки на дне лодки. Одна посторонилась, пропуская его.

— Авриль! — закричал мальчик. — Авриль, все храшо?

Мальчик склонился над сестрой, погладил грязные волосы. Взглянув на свою руку, Малыш увидел на пальцах кровь. Теперь он вспомнил. Авриль упала на спину, когда отпустила веревку под мостом. И ударилась головой о борт.

Сам мальчик тоже скатился в лодку.

И ее понесло мощным течением реки.

Тогда Малыш бросился к Авриль. Он пытался разбудить девушку, но это было невозможно.

Мальчик затащил тело под скамью для гребца. Малыш, Сириус и Одна прижались к Авриль, ухватившись друг за друга и прячась от сотрясавших лодку волн.

Они дрожали и не видели, как уплывают вдаль город и Дарий. Не видели ни реки, по которой летела безумной кометой лодка, ни разрушенного моста, что пытались перейти несколько дней назад. Съежившись, мальчик, поросенок и крыса смотрели друг на друга и шептали что-то ласковое на языке зверей.

Их обдавало грязно-красными брызгами. Река бросила лодку себе в пасть и пыталась перекусить ее. Доски скрипели, стонали, выли, но не сдавались. Минуты тянулись вечность. Река словно поняла, что эту мелкую скорлупку не расколоть, несмотря на всю ее силу, и решила выплюнуть ее. Лодку подбросило над волнами, и какое-то мгновение она парила в воздухе, как птица. Всё странно затихло, точно перед грозой. Внутри, под скамьей, мальчик и животные в страхе вцепились друг в друга, готовясь к смерти.

Лодка со страшным ударом упала на землю. Малыш потерял сознание.

А потом была тишина, тот сон и язык Сириуса на шее мальчика.

— Авриль? Авриль? — снова позвал брат, гладя ее по щеке.

Но Авриль не отвечала.

Щеки девушки ужасно побледнели. Видимо, рана на затылке была серьезной. Авриль нуждалась в лечении.

Малыш со стоном поднялся и осмотрелся. Лодку выбросило на берег со стороны гор. Река текла на юг, но уже не такая бурная.

Мальчик и двое животных принюхались, вытянув морды и голову. Сразу за покрытым травой откосом начинался густой лес. Пахло холодом, илом, сухой травой и грядущим дождем. Никаких признаков опасности. Город был теперь далеко. Малыш знал, что мальчик-смерть идет за ними. Но Дарию потребуется минимум день, чтобы сюда добраться.

Малыш закрыл глаза и сосредоточился на Эзопе. Осел находился очень далеко и медленно шел вперед. Он был там, за странными белыми трубами, проткнувшими горизонт. Артио пришлось идти в обход после того, как она дошла до Моста за мальчиком-смерть. Малыш чувствовал медвежий запах на том берегу реки.

Сириус и Одна вопросительно глядели на Малыша.

Он сказал на языке животных, чтобы они оставались присматривать за Авриль.

Мальчик выпрыгнул из лодки. Он легко забрался вверх по склону и вошел в лес. Малыш надеялся найти те корешки, какими его вылечил Рассказчик. Весь подлесок сверкал от блеска стеклянных жемчужинок, лежавших повсюду. Малыш присел. Он катал эти шарики в ладонях и не понимал, откуда они могли взяться. Потом понюхал землю. Всё казалось загадочно неподвижным. Кроме сухой травы, никаких запахов не было. Малыш поднялся. Он положил руку на ствол внушительной сосны и почувствовал, что кора под пальцами будто покрыта стеклом. Прислонив ухо, мальчик ничего не услышал. Соки не текли под корой, хотя дерево выглядело живым и сохранило иголки. Почему же тогда сосна молчит? И так со всеми деревьями. В окаменевшем лесу было что-то странное. Авриль с Рассказчиком говорили про это место. Они сказали, что здесь всё отравлено. Что бы это могло значить? Что у всего живой вид, но внутри оно мертвое?

Малыш вернулся к лодке, волоча сухие ветки.

Одна и Сириус дежурили, стоя на борту, неподвижные, как древние статуи. Они присматривали за лежавшей без сознания Авриль. Позади животных петляли красноватые изгибы реки. Едва завидев Малыша, Одна и Сириус побежали навстречу.

Малыш сказал им, что нужно уходить из этого мертвого места.

Крыса пискнула в знак согласия.

Малыш снял куртку, свитер и просунул в рукава палки. Потом стащил с себя штаны и разорвал на полоски. С их помощью привязал к двум длинным палкам поперечины и соорудил простенькие носилки. Не слишком прочные и удобные, зато можно будет нести Авриль.

Малыш вытащил девушку из лодки. Сириус и Одна помогали, как могли, и тянули Авриль за одежду.

Малыш, теперь полностью голый, особенно следил, чтобы голова ничего не задела. Пока он не уложил Авриль на берег, постоянно говорил с девушкой и старался подбодрить. Мальчик не сомневался, что она его слышит.

— Малыш поможет Авриль. Авриль, она сильная. Авриль не мертвая, нет. Там просто шишка. Авриль отдохнуть. Малыш, Сириус и Одна, они поможут Авриль. Авриль, она цвезда, как мы. Она не может быть мертвая, нет. Потомушта есть Гора. Мы иди на Гору. Авриль с нами. Авриль, она цвезда из Созвездия. Созвездие зажгется на Горе. Все вместе зажгутся цвезды.

Малыш болтал без остановки, давно сбив дыхание. Мальчик с трудом волочил тело Авриль, постоянно отцепляя ее одежду от кустов и обдирая свое тощее, голое, измазанное грязью тело. Малыш рассказывал, что они будут делать на Горе. Про бутербоды с вареньем, которые будут вместе есть. Про книги, которые Авриль сможет читать, лежа на диване. Про цвезды и бескрайнюю ночь, которая будет баюкать их до самого утра, пока солнце не покажется из озера и не согреет толстую шкуру коров и снежные горные вершины. Малыш обещал, что выучится читать и писать. И, если Авриль захочет, он станет читать ей вслух.

Вскоре Малыш упал на Авриль без сил. Животные прибежали следом и тоже прильнули к ним.

Если Малыш и вспомнил о папе с мамой, то ничего не сказал. Фотография в кармане его куртки превратилась в мятый комок. Мальчик обнаружил это только что, когда снимал с себя одежду. Еще несколько недель назад Малыш бы с ума сходил от горя, но сейчас это казалось неважным. Возможно, он понял, что фотография — всего лишь придуманная Авриль история, время которой прошло. Теперь писалась другая история, и только настоящее имело значение. Мальчик вспомнил город: как крысы лезли штурмовать стену, как люди убивали друг друга. Сколько злобы в мире, и сколько растрачено жизней. Но скоро это закончится. Всё живое и земля вновь возродятся. На планете воцарится мир и покой, как в его сне.

Лежа в красноватой грязи, Малыш, Одна и Сириус смотрели, как в небе над ними сгущаются черные тяжелые тучи. Солнце совсем пропало, и, хотя вечер только начинался, казалось, будто уже ночь. Вскоре первая огромная капля ударила в землю, как кулак. За ней и остальные. Сириус громко хрюкнул, будто командуя выступать. И тут хлынул дождь.

Малыш, Одна и Сириус погрузили Авриль на смастеренные носилки и попытались оттащить в укрытие, под деревья. Тело девушки то и дело соскальзывало, так что Малышу пришлось привязать ее тем, что осталось от штанов.

Процессия двинулась дальше и вскоре вошла в лес. Кроны деревьев немного защищали их от яростного ливня, но вверху чрево туч уже наливалось электричеством, и они, казалось, вот-вот взорвутся, словно гигантские дирижабли.

Малыш, налегая на носилки, решил укрыться под развесистой сосной.

Вдруг стеклянные бусины на траве задрожали, чуть поднимаясь в воздух и звеня, как крохотные бубенцы.

Малыш посмотрел вверх, и небо раскололось надвое.

Желтая молния топором рассекла темноту и бросила их, ослепленных и испуганных, на землю. Гром был страшен. Поросенок таращил глаза, крыса забралась к Авриль под свитер. Малыш тяжело дышал, стараясь не поддаваться панике. В воздухе стоял странный металлический запах.

Повисла глухая, угрожающая тишина. И снова гроза обрушила на лес свой топор.

Малыш поднялся и потянул остальных за собой.

Молнии били вокруг них, деревья разлетались в щепки, и стеклянные бусины летели, как шрапнель.

Огромную сосну рассекло надвое прямо перед ними. Рокочущее небо разом разрубило ее, и она тут же вспыхнула. Дерево превратилось в исполинский, качающийся в ночи факел. Огонь тут же опалил им шерсть и волосы.

В ужасе мальчик и животные свернули в сторону. Малыш тянул носилки, Сириус лбом толкал их сзади. Они с трудом пробирались через грязное месиво. Девушка была слишком тяжелой для Малыша и поросенка. Одна высунула мордочку у Авриль из-под ворота. Усики дрожали от страха. На ее крысиной памяти небо никогда так сильно не злилось. Дождь лил, не переставая. Молнии яростно рассекали темноту. То тут, то там горящие деревья выли под ударами стихии.

Так, толкая, таща и ворча, путники выбрались на какую-то лесную тропу. Вдали, посреди черного неба, вздымались белые трубы. В свете молний они походили на коллаж.

В какой-то миг, когда мальчик с животными поднимались по раскисшей тропке, носилки вдруг потяжелели.

Малыш обернулся и увидел, что Сириус их больше не толкает.

Поросенок исчез.

Малыш позвал его, но ответа не последовало. Мальчик втянул воздух. Запахи обугленных деревьев, дождя, молний были такими сильными, что почуять животное он не смог. Малыш спросил у Одной, но она тоже не понимала, где Сириус и что произошло. От страха Малыш не мог прочесть его Живую Книгу.

— Сириус! Сириус! — снова позвал мальчик.

Ответа не было.

Тогда Малыш двинулся по тропке дальше. Он изо всех сил налегал на носилки. Лицо Авриль под слоем грязи было иссиня-бледным. Мальчик всё тащил и тащил, но концы носилок глубоко увязали в колеях. Малыш свалился на ходу, изможденный голодом, усталостью и страхом.

Что он будет делать дальше?

Вдруг что-то шевельнулось впереди. Показалась белая звезда на лбу Сириуса. Поросенок сбежал по склону и, ткнувшись в Малыша пятачком, хрюкнул ему в ухо.

— Малыш чуять? Что чуять? — спросил мальчик. — Тут только дождь, огонь.

Сириус настаивал. Он говорил, что почуял что-то там, наверху, и нужно идти туда.

Малыш кивнул. Вдвоем они налегли на носилки и смогли вытащить их из колеи.

Едва мальчик с животными и Авриль забрались по тропе на холм, действительно, какой-то запах защекотал Малышу ноздри. Он вытянул шею и принюхался. Запах был сладковатый. Малыш знал его, но никак не мог припомнить. Он решил идти на запах по невидимому следу. Так все они вышли на поляну, усыпанную стеклянными бусинами.

Тут Одна пискнула, привлекая внимание Малыша. Мальчик поднял голову.

— Где? Где свет?

Крыса пискнула снова.

Малыш протер глаза.

И правда, впереди был свет.

Робкое дрожащее пламя.

За оконным стеклом.

Запах, который мальчик почувствовал, шел оттуда.

Из дома, который стоял посреди поляны, как маяк в шторм.

Малыш осторожно подошел и отважился заглянуть в запотевшее окно.

Внутри комнату освещали свечи. На плите пыхтела кастрюля. Запах, сочившийся сквозь щель в окне, вдруг ударил ему в нос.

— Кашелад!

Теперь мальчик вспомнил.

Да, это был запах шоколада!

Отправить