Джакс чувствовал трудноуловимое, но настойчивое действие феромонов Дижи Дуаре. Оно напоминало химический крик о помощи, просьбу сделать что угодно, лишь бы она и ее товарищ смогли покинуть экуменополис. Прежде чем эффект стал слишком сильным, Джакс задействовал Силу и с ее помощью нагрел воздух вокруг себя, создав адиабатический щит, способный отразить биохимические мольбы.

Конечно же, это сработало. В голове у Джакса прояснилось. Даже не глядя в сторону Ларант, он понял, что тви’лека прибегла к тому же приему. Джакс заметил, что Дижа чувствует себя не в своей тарелке, будто знает, что ее усиливающие половое влечение ароматы не возымели желаемого эффекта. Джедай не стал ее осуждать. Для Дижи было естественным использовать весь свой арсенал, чтобы добиться их стопроцентной поддержки. Хоть он уже и согласился помочь, она пыталась закрепить сделку.

После стычки с Ксизором, едва не обернувшейся катастрофой, Джакс не поленился разузнать, какие разумные виды в Галактике используют феромоны, влияющие на эмоции и поведение других. Именно это знание и позволило ему противодействовать манипуляциям зелтронки. В этом случае поговорка «предупрежден – значит вооружен» подходила как нельзя лучше. Что касается телеэмпатических способностей Дижи, то он не знал, по силам ли ей проецировать эмоции непосредственно в его голову. В любом случае Джакс не сомневался, что Сила предупредит об угрозе и с этой стороны.

– Итак, – произнес он, вежливо решив не замечать ее замешательства. – Начнем, пожалуй. – Он повернулся к эломину, который съежился на стуле в темном углу. – Ринанн, ты знаешь, с кем связаться в порту. Найди нашим клиентам места, а мы с И-5 пойдем с Дижей и переговорим с ее каамасским другом лично. Ларант, бери Дена и… – Он замолк и оглядел комнату. – Эй, а где Ден?

– Я тут, – отозвался салластанин, входя в комнату из коридора. – Просто вышел глотнуть воздуха.

Что-то в его голосе показалось Джаксу странным. Конечно, Ден крайне редко выражал жгучий энтузиазм, когда они брались за очередное дело, но если у него бывали сомнения по поводу какого-нибудь клиента или задания, он тут же сообщал об этом своим товарищам. Слегка прощупав салластанина Силой, Джакс уловил недовольство и раздражение. Он не знал, откуда взялись эти эмоции, но копнуть глубже у него времени не было.

«Если у него какие-то проблемы, рано или поздно он сам о них заговорит».

– Вы с Ларант отправитесь на улицу, – проинструктировал он Дена. – Чего искать, сами знаете.

– Ага, – вздохнул Ден. Тон у него был необычно угрюмый. Ларант, как всегда, ничего не сказала, лишь кивнула и направилась к выходу. Ден поплелся следом.

Пока Джакс и И-5 шли вместе с Дижей к ее скиммеру, джедай покосился на дроида. Что тот думал о необычном настрое Дена, сказать было сложно. И-5 умел очень талантливо изображать различные проявления чувств, изменяя угол наклона головы или яркость фоторецепторов, а также мастерски подражал мимике людей, но его способность передавать тонкие грани эмоций все же была ограниченной.

Судя по хронометру, солнце только что село. Впрочем, на улицах нижних уровней темно было почти всегда. Хотя уличные фонари были рассчитаны на то, чтобы работать без ремонта долгие века, часть их за тысячи лет перегорела, другие были разбиты или украдены. Темноту рассеивали световые стержни, которые носили с собой пешеходы, да костры в мусорных баках.

«Вот вам и высокие технологии», – подумал Джакс.

Хотя на улицах царила темнота, о тишине не было и речи. Несмолкающий гомон тысяч существ, говоривших на сотнях языков, наречий и диалектов, смешивался в один лингвистический бульон. Звуки дуросского, боччи, хейпанского и множества других языков не только заглушали мысли Джакса, но и зачастую мешали понять, на каком же языке он сам пытается думать.

Скиммер Дижи Дуаре ожидал возвращения хозяйки в трех метрах над улицей. При помощи пульта управления она спустила машину вниз, и все трое забрались внутрь. Скиммер был модели Ф-57 «Нуклеон» со встроенными гасителями инерции и репульсорным двигателем третьего класса. Выполнен он был в стиле ретро, с длинными хвостовыми стабилизаторами, вынесенной вперед кабиной и цельным лобовым стеклом. Машина была выкрашена в насыщенный темно-красный цвет с широкими хромированными полосами по бокам. Дижа словно была рождена, чтобы водить этот скиммер. Джакс впечатлился. Никогда раньше он не видел, чтобы машина и ее хозяйка так чудесно сочетались друг с другом.

Навикомпьютер нашел точку, где можно было влиться в поток движения, и Дижа направила скиммер вверх под самым крутым углом, который только был разрешен правилами. Она выровняла машину на семьдесят пятом уровне, чуть ниже облаков. Пятнадцать минут спустя скиммер аккуратно опустился на парковочное место в районе верхних этажей дорогого жилого комплекса.

– Он знает, что мы должны прийти? – И-5 настороженно блеснул фоторецепторами, входя в здание.

Металлические стены прихожей освещали хроматические лампы, что придавало обстановке ощущение элегантности. Джакс вдруг понял, как невзрачно выглядит он сам. Ботинки, брюки, рубашка и жилет из кожи флика, в которые он был одет, прекрасно помогали ему сливаться с пестрой толпой на нижних уровнях, но здесь этот наряд казался совершенно неуместным. Джедай пожал плечами. Сегодня незаметным быть не удастся.

Он чувствовал волнение. Сила пыталась сказать ему, что здесь что-то не так. Недавно в этом здании случилось что-то плохое. Увы, Сила могла посылать как предельно точные предвестия в форме видений и образов, так и крайне туманные и непонятные предупреждения. Этот случай входил в число вторых.

– Нет, – ответила Дижа на вопрос дроида. – Я пыталась с ним связаться, но он не ответил.

Джакс взглянул на нее:

– И вас совсем не беспокоит, что с вашим компаньоном может что-то случиться?

– Вес часто пропадает. Если он не отвечает на звонки, то, скорее всего, погрузился в работу. Когда он расстроен, то уходит в свое творчество с головой. Это у него такой способ справляться со стрессом. Кроме того, в итоге у него часто получаются настоящие шедевры.

Они прошли по коридору, в конце которого находилась дверь в апартаменты. Дижа положила ладонь на панель замка и продолжила:

– Он, наверное, в своей студии. Это в дальнем конце…

Фраза осталась незаконченной. Заглянув внутрь, зелтронка закричала.

Интерьер был выполнен в кремовом и жемчужном тонах и в цвете бантовой кости. Мебель и отделка были, по большей части, белыми. Из-за этого ярко-алые пятна крови рядом с телом Веса Волетта бросались в глаза прямо с порога.

 Префект полиции сектора Пол Хаус был забраком – невысоким и довольно коренастым гуманоидом. Коротенькие рожки на его голове росли в абсолютном беспорядке, без какого-либо видимого узора. И этим беспорядок не ограничивался. Хаус с ног до головы выглядел как сомнительный тип. Он поднялся по служебной лестнице достаточно высоко, чтобы не носить формы, и костюм, в который он был одет, имел такой вид, будто его сшил из обрезков ткани парализованный даг. Поверх костюма префект носил куртку, которая явно страдала избытком карманов. В них, похоже, хранилось все, что могло пригодиться при осмотре места преступления. На его лице и теле не было видно никаких ритуальных татуировок – еще одна необычная для забрака черта – а кожа его была нездорового цвета, который указывал на острый недостаток солнца.

Однако Джакса внешность префекта не обманула. Лентяй или неряха не продержался бы на этой должности и дня. Тот факт, что Хаус уделял так мало внимания своей внешности, значил, что от него этого и не требуют. Это говорило о многом. И то, что командование сектора направило на расследование полицейского столь высокого звания, тоже было плохим знаком. Префекты обычно не покидают своих конторок, чтобы взглянуть на место, где произошло бытовое убийство. Эту черную работу поручают рядовым сотрудникам.

Джакс, И-5 и Дижа стояли в коридоре возле квартиры, где убили Волетта. Само место преступления кишело судмеддроидами всех мастей, которые снимали и регистрировали все, что видели. Джакс в общих чертах был знаком с процедурой. Все, с чем контактировал убийца, будет просканировано и проанализировано вплоть до молекулярного уровня. Будут собраны все мыслимые улики, начиная с таких очевидных, как отпечатки пальцев, волоски и клетки кожи, и заканчивая менее явными, вроде тепловых следов и остатков выдохнутых газов. Об убийце можно сказать очень многое, если знать, сколько он выдыхает двуокиси углерода. Только очень аккуратный убийца не оставляет за собой никаких следов.

Джакс наблюдал за работой дроидов, восхищаясь их сноровкой. Маленькие механизмы парили на репульсорах в нескольких сантиметрах над ковром, чтобы не затоптать возможные улики. Джакса впечатлило, как быстро и скрупулезно они работают – впечатлило и немало обеспокоило. Они казались олицетворением профессионализма, и Павану меньше всего хотелось, чтобы эта хваленая ясность суждений, этот безжалостный обличающий взгляд служителей закона обратились на него и его товарищей.

Бегло осмотрев комнату, префект вернулся к тем, кто ждал его в коридоре. Биолампа здесь была уже на последнем издыхании и светила черезмерно ярко, как звезда незадолго до смерти. Вместо того чтобы купать окружающие предметы в мягком рассеянном свечении, лампа заставляла их отбрасывать резкие тени. Из-за этого все кругом выглядело застывшим и чужеродным. Под таким светом даже красота Дижи казалась холодной.

Хаус негромко кашлянул:

– Вы что-нибудь трогали, кроме панели замка?

– Нет, – ответил за всех Джакс.

Префект недоверчиво поморщился:

– Что, даже труп? Чтобы проверить, вдруг он еще жив… – Он посмотрел на Дижу, которая сидела в небольшом ховер-кресле, завернувшись в плед. – Вот вы. Он был вашим партнером по бизнесу, и вы даже не проверили его пульс?

Джакс почувствовал укол раздражения. Хотя задавать вопросы было частью работы префекта, на этот конкретный вопрос он ответ уже получил. Джакс чуть было не спросил у Хауса, какую часть слова «нет» тот не понял, но сдержался. Поддаваться эмоциям – идея не из лучших. Особенно когда тебя допрашивают по делу об убийстве. Стараясь говорить нейтральным тоном, он ответил вместо Дижи:

– В этом не было никакой нужды, префект. Было совершенно очевидно, что он мертв.

Маска нарочитого безразличия, казалось, приросла к лицу Хауса.

– Вы определили это, хотя тело лежало в центре комнаты?

– Определила, – безжизненно пробормотала Дижа. – От него пахло смертью.

На этот аргумент у префекта возражений не нашлось. Зелтронка без труда могла уловить запах адреналина и гормонов страха, и к тому же от ее мертвого товарища не поступало эмпатических вибраций. А Джаксу о том, что скульптор Волетт мертв, недвусмысленно сообщила Сила, как только они вошли в квартиру, но заикаться об этом при Хаусе было бы крайне неосмотрительно.

И-5 внес свою лепту:

– Судя по размерам пятна крови на ковре, префект Хаус, а также по пропорциям тела и глубине раны, вероятность того, что Волетт был еще жив, когда мы вошли, равнялась нулю.

Хаус повернулся к И-5:

– Теперь мне уже протокольные дроиды советуют, какие вопросы задавать. Я гляжу, у тебя большой опыт по части мертвых тел, а?

Но запугать И-5 ему не удалось.

– Во время Войн клонов я служил в горячей точке, в РЕМСО. С прискорбием могу заявить, что мой опыт наблюдения кровоизлияний у органических существ гораздо обширней, чем мне бы того хотелось. Зная площадь пятна крови, толщину и впитывающую способность ковра, при помощи простых математических вычислений можно определить объем крови, требуемый для образования такого пятна. В среднем гуманоиды обладают количеством крови, приблизительно равным четырем целым и девяти десятым литра, из которых две целых и семь десятых литра приходится на плазму. Шанс выжить в течение более чем нескольких минут при кровопотере четвертого класса – а это более сорока процентов от общего объема крови – очень мал. Объем впитавшейся в ковер крови, по моим оценкам, равен трем литрам. Даже если погибший последние несколько месяцев прожил на высоте, достаточной для того, чтобы значительно сгустить кровь, при столь обильной кровопотере количества красных кровяных телец все равно недостаточно для поддержания жизни. С такого расстояния это очень легко определить.

И-5 выпалил эту тираду сухим и деловитым тоном, но Джакс уловил скрытый сарказм и с трудом сдержал улыбку.

Префект посмотрел сначала на дроида, потом на Джакса:

– Вы программировали этого умника?

– Он таким мне достался. – Джакс отрицательно покачал головой.

Хаус выдал грубый и абсолютно непрофессиональный звук:

– Советую вскрыть ему голову и поставить более вежливые мозги. Не все полицейские так благожелательны, как я. – Он повернулся к безутешной Диже. – Итак, давайте убедимся, что я понял все правильно. Покойный – Вес Волетт, каамасский световой скульптор. Вы волновались за его и свою безопасность и поэтому наняли вот этого парня, чтобы он вас защищал.

Джаксу показалось, что словосочетание «этот парень» Хаус произнес так, будто хотел сказать «этот дилетант». Он медленно сосчитал в уме до десяти, сначала на общегалактическом, потом на угнотском диалекте. Просто удивительно, где и когда могут пригодиться джедайские навыки.

Хотя Хаус скорее утверждал, чем спрашивал, Дижа все равно кивнула в ответ. Еще до прибытия полиции Джакс проинструктировал зелтронку, чтобы она и словом не обмолвилась о планах побега с планеты.

Префект повернулся к Джаксу:

– А вы, значит, промышляете охранными услугами?

Лампа замигала и погасла, чтобы мгновение спустя вспыхнуть еще ярче. В режущем свете все предметы обрели удивительно четкие очертания. Похоже, подумал Джакс, ей и правда недолго осталось.

– Точно, – ответил он Хаусу. – У нас… то есть у меня есть лицензия. Это новый вид деятельности – доверенный расследователь фактов. На бесприбыльной основе.

– Да, так сказано в документах. Я записал, во сколько вы сюда приехали, и мой робот-криминалист говорит, что жертва умерла два часа и пятнадцать минут назад, плюс-минус несколько минут. Мне нужны от вас показания о том, где вы находились в это время.

Джакс кивнул, радуясь возможности согласиться:

– Конечно.

Забрак вновь повернулся к Диже:

– Если вы волновались за свою жизнь и жизнь своего компаньона, то почему не обратились в органы?

Зелтронка чуть повернула голову и взглянула на префекта. Под таким углом половину ее лица скрывала густая тень.

– Родная планета Веса недавно была уничтожена. По слухам, это сделали как раз «органы». При всем уважении к вам лично, префект, у моего компаньона были причины не доверять никому, кто так или иначе представляет власти Империи. А значит, они были и у меня.

Хаус задумался:

– Я в курсе, что случилось с Каамасом. Все об этом слышали. Но то были военные действия, – тон его голоса стал резче. – Полиция не имеет никакого отношения к политике.

– Да ну? – в голосе Дижи просквозила горечь. – Надо будет передать это погибшим весарианским студентам, которые учились в университете Имперского города.

Префект, надо отдать ему должное, смутился.

– Тот инцидент был исключением. К сожалению, в любой большой организации есть свои мерзавцы. Офицер, который командовал тем отрядом, уже арестован и ожидает суда.

– Уверена, родители студентов испытали огромное облегчение.

Хаус махнул рукой, дав понять, что тема закрыта:

– Ваши показания будут записаны, и вам выдадут кольца-маячки. – Он кивнул в сторону И-5. – В вашего умника тоже вмонтируют следящий блок. Планету не покидать. Если потребуется, мы с вами свяжемся.

Префект отвернулся, словно имел дело не со свидетелями, а с неживыми вещественными доказательствами. Собственно, Джакс не имел ничего против того, чтобы префект относился к нему как к части обстановки.

Подкатился полицейский дроид:

– Сюда, пожалуйста.

Джакс вздохнул. Ну и утречко выдалось. Получили заказ на вывоз с планеты двух клиентов, и одного из них нашли мертвым еще до того, как удалось с ним переговорить. Теперь они были, в лучшем случае, свидетелями по делу. В худшем – подозреваемыми. С кольцами-маячками – от которых, кстати, не так-то просто избавиться, – им с планеты не улететь. Джаксу не нравилось, что легаши будут совать нос в его дела и дела его компаньонов, но избежать этого было уже невозможно.

Идеальным выходом для них было самим найти убийцу скульптора и передать информацию Хаусу, прежде чем тот наткнется на что-нибудь деликатное или незаконное, чего в жизни Джакса было предостаточно. Джакс знал, что для получения санкции на проверку на детекторе лжи нужно что-то посерьезнее обычных подозрений – в противном случае их допросили бы прямо на месте преступления. К тому же, пусть во время этой процедуры и запрещалось задавать вопросы, не относящиеся к делу, этого правила мало кто придерживался – особенно на нижних уровнях. Полиции не впервой было делать на шаг больше, чем позволено, чтобы докопаться до правды. Конечно, детектор лжи доказал бы, что ни он, ни Дижа не имеют отношения к убийству, но у Джакса было полно других секретов, которые он не хотел бы раскрывать.

С помощью Силы он мог избежать этого, но при слишком глубоком сканировании Джакс легко потерял бы память. Мастер-джедай мог бы обмануть прибор, не вспотев, но Джакс знал, что до такого уровня он еще не дорос.

Короче говоря, чем быстрее легаши распутают это дело и перейдут к другим, тем лучше для Джакса и его команды. Если Хаус в скором времени не найдет убийцу, следует сделать это за него. Иначе полиция будет дышать им в затылок до скончания дней.

Орра Синг без проблем прошла пограничный контроль и покинула космопорт. Паспортный чип, которым снабдил ее Дарт Вейдер, обеспечивал ей гражданский иммунитет первого класса, наивысшую степень защиты для того, кто не состоял на действительной военной службе и не был членом королевской семьи. Орра спустилась на три уровня вниз, где ее уже ждал аэролимузин с шофером. Как только она уселась, спидер взлетел на самую верхнюю полосу движения, отведенную исключительно для госслужащих.

Прошло уже немало времени с тех пор, как Синг последний раз была на Корусканте – в Центре Империи, как его нынче называли, – и она не могла не удивляться, как быстро и тщательно были устранены или замаскированы разрушения от сепаратистской бомбардировки. Восстановление города еще не было завершено, но шло полным ходом. Вознесшись над потоками машин, Орра наблюдала из окна лимузина за одним из колоссальных строительных дроидов далеко на горизонте. Механизм ростом с сорокаэтажное здание методично прогрызал себе путь сквозь ряды полуразрушенных зданий. Орра знала, что все обломки попадут в металло-композитное нутро гиганта, где будут измельчены и разделены на химические элементы, которые затем соединят заново миллиарды нанодроидов. В результате получится новый пластичный материал, готовый принять любую форму, которую только захотят ему придать архитекторы или городские планировщики.

То был достойный пример мощи и достижений Империи. Впрочем, строительство недолго занимало внимание Синг. Она думала лишь об одном: на кого ей предстоит охотиться в этот раз.

Никто не станет выпускать из тюрьмы одного из самых грозных охотников за головами, чтобы он ухаживал за цветами в саду.

Сколько Орра Синг себя помнила, лишь азарт охоты помогал ей чувствовать себя живой, давал ей причину, чтобы прожить еще один день. Лишь в ситуации, когда она могла рассчитывать исключительно на свои навыки, отточенные рефлексы и уникальные умения, она могла почувствовать хоть что-то, отдаленно напоминающее душевный покой. Уже долгое время она не полагалась ни на что другое…

Одной из самых ранних картин детства – еще из того времени, когда она не умела ходить, – было воспоминание о матери-наркоманке, которая несла ее по узкой, заваленной мусором улочке Нар-Шаддаа. Ощущение материнских объятий было самым близким к чувству безопасности из всего, что она могла вспомнить. Самым близким к тому, что другие называли счастьем.

Для Орры Синг счастье было такой же загадкой, как и происхождение вселенной.

Тот далекий момент, казалось, мог длиться целую вечность. Потом Онуанна, мучаясь от спайсовой ломки, бросила дочь на грязную сырую мостовую и побежала к дилеру.

Брошенное и забытое, словно кусок органических отбросов, дитя, которое потом стало Оррой Синг, много часов рыдало в одиночестве от страха и боли. В конце концов, вымотавшись физически и эмоционально, будущая охотница заползла под какие-то вонючие тряпки, лежавшие у стены. Там она и пряталась, тихо хныкая, пока Онуанна не очнулась от спайсовой дури и не вспомнила о своей брошенной дочке, которую и разыскала еще час спустя.

Синг раздраженно тряхнула головой. В детстве ей много раз бывало страшно и одиноко. Повзрослев, она стала испытывать к своей матери некую извращенную форму благодарности. Сама того не ведая и уж точно не ставя перед собой такой цели, Онуанна преподала своей малышке первый урок выживания: не доверяй никому и рассчитывай только на себя. И этот урок Орра выучила превосходно.

Охотница рассматривала бесконечные потоки транспортных средств, проплывавших внизу. Потоки пересекались, падали вниз и взлетали обратно в сложном трехмерном танце, который, благодаря глобальной системе транспортного контроля, крайне редко заканчивался затором или ДТП. Орре было абсолютно безразлично, кто ее следующая жертва. Сакианский воин, возмечтавший восстановить честь клана, виквай, затеявший кровавую охоту, или отправившийся за скальпами джануул, – все было лучше, чем жечь легкие зиниевой пылью в каменных кишках Силой забытого планетоида.

Что угодно, лишь бы не это.

Улыбнувшись, Орра откинулась на мягком сиденье лимузина. От тюремной камеры ее отделяли многие парсеки – в буквальном и переносном смысле.

Лимузин вдруг начал снижаться, что застало Орру врасплох: она рассчитывала, что на встречу с Вейдером ее повезут в Имперский город, а на горизонте не было видно никаких правительственных зданий. Машина спикировала в узкий проем между двумя небоскребами экваториальной зоны. Наверху было послеобеденное время, солнце едва успело проделать половину пути к горизонту. Здесь, внизу, куда ее везли, стояла уже глубокая ночь.

Впрочем, Орра знала, что внизу всегда ночь.

Лимузин без опознавательных знаков остановился, зависнув на полуметровой высоте над узкой грязной улицей. По обе стороны высились колоссальные башни, массивные фундаменты которых вонзались глубоко в кору планеты. Крыши небоскребов скрывались наверху, в тумане и мраке. Обстановка казалась смутно знакомой, словно после долгих лет Орра вновь угодила на Нар-Шаддаа. Поблизости не было видно ни окон, ни дверей, ни каких-либо признаков жизни. Не было вообще ничего – ни пешеходов, ни других спидеров.

Синг вышла из лимузина, который тут же взлетел на десяток метров вверх. Поблизости лежали почерневшие от огня останки лэндспидера; по-видимому, на этом самом месте машина и разбилась, врезавшись в огромный феррокритовый блок – часть основания небоскреба. Если не считать едва слышного урчания репульсоров лимузина, стояла абсолютная тишина.

Нет, поняла Орра, не абсолютная. Был еще один звук. Звук, который она никогда не слышала прежде, но показавшийся странно знакомым. Ритмичное, размеренное шипение, которое становилось все громче.

Она сорвала с пояса световой меч, включила его на взмахе. Красное сияние клинка осветило нишу в основании ближайшего здания и вышедшую оттуда высокую фигуру в черном.

 Прежде, чем она смогла определить, друг это или враг, черный незнакомец вытянул вперед руку в перчатке. Меч вырвался из пальцев Орры и погас. Рукоять пересекла разделявшее их расстояние и очутилась в ладони Вейдера.

Он был достаточно силен и быстр, чтобы отнять у нее оружие, прежде чем она предвидела такую опасность. Синг не могла не признать, что это была потрясающая демонстрация владения Силой. Однако Вейдер, конечно же, не счел ее беспомощной лишь потому, что она лишилась одного предмета из своего арсенала.

Выхватив два ножа-р’рюкер’ата, висевших на поясе, Орра приняла низкую боевую стойку. Она знала, что бластеры тут бесполезны: Вейдер легко отразит выстрелы световым мечом. Ее единственный шанс – застигнуть его врасплох, а для этого нужно сблизиться для ножевого боя. Ножи были алварской работы, из джунглей планеты Энсион, и выкованы были так, чтобы сойти за часть резного орнамента на ремне. Четыре кольца на каждом ноже позволяли держать их таким образом, что их невозможно было выбить из рук, а сама Орра выпускала их, лишь сделав дело.

Вместо того, чтобы продолжить атаку, Вейдер повел себя совершенно неожиданно. Он просто остался стоять на месте, не обращая на Орру внимания, будто ее тут вообще не было. Под ее недоуменным взглядом он внимательно осмотрел ее меч, затем вытянул руку и включил оружие. Из черного кулака вырвался алый поток разрушительной энергии. Сначала казалось, что ничего не происходит. Затем Синг увидела, что с каждой секундой клинок светится все ярче. Свет все разгорался, и Орре пришлось прикрыть глаза ладонью. Нестерпимое сияние ослепляло, застилая все – улицу, небоскребы и покореженный спидер. Остался только Вейдер. Он стоял, сжимая оружие, как будто убийственный свет нисколько ему не мешал. Знакомое гудение меча становилось все выше и выше, пока ушам не стало больно. Затем, вспыхнув напоследок, клинок исчез.

Синг недоверчиво уставилась на Вейдера. Ее глаза адаптировались к смене освещения гораздо быстрее человеческих. Пару раз моргнув, она вернула зрение в нормальное состояние. Вейдер по-прежнему стоял без движения, держа меч в вытянутой руке. Орра увидела, что из эмиттера поднимается тоненькая струйка дыма.

Он перегрузил энергетический кристалл ее светового меча с помощью Силы. Синг гордилась знанием различного оружия, его сильных и слабых сторон. В конце концов, она этим оружием зарабатывала на жизнь. Но о таком она никогда прежде не слышала.

Темный владыка разжал кулак. Оружие, превратившееся теперь в бесполезный кусок металла, со звоном упало на тротуар.

– Как я говорил тебе на Уво-4, – произнес он, – у меня есть для тебя работа. Поднимешь против меня оружие еще раз, даже рефлекторно, – лично посажу на ближайшую тюремную баржу. Ты поняла меня?

Синг медленно вернула ножи на пояс, сложила руки на груди и сказала:

– Слушаю внимательно.

Особняк «Полода» был одним из тех немногих мест на нижних уровнях, которому удалось сохранить остатки респектабельности. Здания – по большей части старинные жилые многоквартирные дома – тесно липли друг к другу. Узкие извилистые проходы, которые соединяли площадь с остальным пространством нижних уровней, были давно забетонированы либо перекрыты как-то еще. Единственным способом попасть внутрь была вьющаяся серпантином улица с колоритным названием Белоснежная. Ден неоднократно задумывался о том, откуда пошло это название, ведь стараниями Метеосети уже много тысяч лет снег на Корусканте шел только в специализированных зонах отдыха.

Благодаря низкой арендной плате, просторным квартирам и иллюзорной ауре безопасности «Полода» снискала себе славу пристанища для творческих натур. Именно здесь каких-то двадцать лет назад писатель Кай Конник написал свой роман «Пляж звезд». Находясь именно здесь, фондорский композитор Метрисс сочинил «Этюды пространства и времени», а в здешнем дворике тви’лека-танцовщица Нар Чан устраивала свои скандально известные декадентские вакханалии, длившиеся неделями.

«Да, вот это были деньки», – вспомнил Ден, стараясь не отставать от Ларант, которая уже шагала по плитке к выходу.

– Эй, притормози! – крикнул он. – Не у всех, знаешь ли, такие длинные ноги.

Тви’лека глянула через плечо, даже не сбавив шага:

– Значит, отрасти.

Ругаясь сквозь зубы, Ден перешел на рысь.

– Должен тебе сказать, – пробормотал он, нагнав Ларант, – это твое поведение а-ля «железная леди» уже начинает приедаться. Все знают, что ты крутая, и я не исключение. Кто после минуты разговора с тобой этого не поймет, тот явно слеп и глух. Так что, пожалуйста, сделай одолжение, расслабься хоть немножко.

Ларант внезапно замерла на месте и посмотрела на него сверху вниз:

– С чего ты взял, что у меня есть выбор?

Такого ответа Ден не ожидал. Правда, он вообще не ожидал какого-либо ответа. Он тоже остановился, радуясь возможности перевести дух. Вглядевшись в хмурое лицо тви’леки, салластанин обратил внимание, как на ее гладких шрамах играют отблески от криптоновых, аргоновых и неоновых рекламных шаров. И он заметил в ее глазах нечто такое, чего не замечал раньше. Вместо обычной холодной смеси решимости и смирения Ден с удивлением увидел вспышку боли. Боли и бесконечной усталости. Эта вспышка быстро погасла – так быстро, что кто-нибудь другой на его месте засомневался бы, а была ли она на самом деле. Но Ден был репортером и доверял своему чутью. Не всякое прозрение приходит благодаря Силе. Салластанин понял, что увидел настоящий и очень-очень старый шрам.

– Прости, пожалуйста, – ошарашено пробормотал он. – Я не хотел…

Ларант пожала плечами и отвернулась, не дав ему договорить:

– Проехали.

Она снова зашагала вперед. Спустя секунду Ден засеменил следом.

Перебирая ногами, он поймал себя на том, что пытается вспомнить все, что ему известно о Ларант Тарак. Знал он о ней немного. Когда-то она была серым паладином, одной из группы адептов Силы, которая откололась от Ордена джедаев. О паладинах Ден тоже знал крайне мало, за исключением того, что они чтили Кодекс джедаев, но трактовали его с гораздо более агрессивным уклоном, чем Орден. А поскольку и сами джедаи не были распевающими мантры пацифистами, это значило, что паладины были очень и очень крутыми ребятами. Ден убедился в этом на личном опыте, так как ему посчастливилось видеть Ларант в бою. Любимым оружием тви’леки были парные бластеры ДЛ-44, без которых ее было практически невозможно представить. Стреляла она с потрясающей меткостью. При помощи Силы Ларант могла на лету сбивать выстрелами разряды вражеских бластеров. Не совсем то, что отражать их световым мечом, но все равно впечатляюще.

Собственно, это все, что Ден знал о серых паладинах. Немного, но о Ларант он знал еще меньше. И это несмотря на проводимые время от времени расследования, в которые он вкладывал все свои репортерские навыки. Ларант Тарак уже давно пребывала за гранью понимания. Ден знал, что Джакс повстречал ее во время Ночи Огня – резни адептов Силы на Корусканте, призванной избавить Империю от потенциальной угрозы и выманить джедаев из укрытия. Это было одно из первых деяний новообразованной инквизиции. По меркам этой грозной организации, операция закончилась крупным успехом. Инквизиторы удостоились похвалы лично от Императора.

Объединив усилия, Джакс и Ларант сумели скрыться, хотя Ларант это стоило половины лекку. Ден не знал, всегда ли суровость была частью ее характера или эта ее черта добавилась той ночью, когда бластерный огонь лишил ее части головного хвоста и оставил шрамы на лице. Впрочем, это не имело значения. Кем бы ни была Ларант Тарак прежде, та личность сгорела в Ночи Огня.

Инквизиторы, эти «служители истины», погрязшие в темной стороне Силы, по-прежнему обшаривали закоулки Центра Империи, хотя сейчас их было меньше, чем раньше. Большинство отослали во Внешнее кольцо и на другие удаленные планеты – искать тех, кто незаконно использует Силу. Но и оставшихся стоило опасаться. Ден слышал, что инквизиторы способны выследить адепта Силы в городе с миллионным населением. Хотя шансы оставались астрономически малыми, у салластанина каждый раз замирало сердце, когда Джакс или Ларант прибегали к помощи Силы.

Ларант никогда не выражала к нему неприязни и даже несколько раз спасла ему жизнь, но Дену иногда бывало не по себе, когда приходилось работать с ней в паре. Ларант всегда была мрачна как туча. Ден не мог припомнить, чтобы она хоть раз улыбнулась.

«Может быть, оно и к лучшему, – подумал он. – Вдруг у нее шрам на щеке разойдется».

Так и так, сейчас было не время гадать о ее прошлом. Джакс дал им задание найти доступные рейсы на подпольной магнитке и выбрать самый безопасный и быстрый маршрут, которым можно увезти каамаси и его компаньонку с планеты. Из соображений безопасности этим следовало заниматься лично, без использования каких-либо технических устройств, чьи сигналы можно было бы перехватить и отследить.

В этом секторе работали несколько агентов «Бича». Каждый из них отвечал за определенный отрезок маршрута. И ни один из них не знал ничего о своих коллегах. Каждому сообщали только то, что ему следовало знать, и менялись они случайным образом.

– Чья сегодня очередь? – поинтересовался Ден у Ларант.

Поразмыслив, тви’лека ответила:

– Цефалона.

Ден хлопнул ладонью по лбу.

– Хаттов хвост! – простонал он. – Нам опять придется общаться с этим? Он… оно… они… даже не знаю, какое местоимение тут нужно, но у меня от него мурашки по всем телу.

– Сочувствую, – ответила Ларант. – Но встреча у нас назначена именно с ним. Пошли, надо покончить с этим делом.

Она еще быстрее зашагала по грязной улице, постепенно заполнявшейся народом.

Ден вновь застонал и поплелся следом.

– А если я скажу, что у меня плохое предчувствие, то это ничем мне не поможет, верно?

– Спиши все на несварение желудка, – бросила Ларант, – и смирись.