Они шли краем леса вдоль старой, асфальтированной когда-то дороги, по которой, судя по всему, уже многие годы никто не ходил и не ездил. Буквально за несколько минут до того, как их сбили, Юрий Алексее-вич заходил в пилотскую кабину и уточнял местоположение самолета по карте, так что теперь они более или менее точно знали, где находятся и сколько им еще идти до цели. Как ни крути, а по карте выходило, что никак не меньше двухсот километров.

И это по прямой.

Но, как известно, пеший ход отличается от полетов по воздуху тем, что по земле зачастую нельзя добраться до нужного места напрямик. А если и можно, то это сопряжено с такими трудностями, что лучше пойти в об-ход. Вот и сейчас заброшенная дорога, вдоль которой они двигались, немного отклонялась от нужного им направления к востоку. Пока это отклонение было небольшим, но с каждым километром увеличивалось, и если и дальше так будет продолжаться, то неизбежно наступит момент, когда им придется углубиться в лес.

Они шли весь день, устроив лишь один короткий привал для отдыха и приема пищи, и спасло их под вечер только то, что далеко вперед на разведку с самого начала движения Велга выслал таежника Малышева, который и обнаружил засаду до того, как засада обнаружила его.

Место оказалось очень удобным. Дорога здесь ныряла в долину небольшой речушки, перепрыгивала через древний полуразвалившийся деревянный мост и снова подымалась в гору. И там-то за рекой, в густых кустах, буреломе и за стволами деревьев, по обе стороны от дороги прятались вооруженные люди, лелея явно недобрые замыслы.

Их выдала птица сорока, известная своим неуемным любопытством, а уж приглядевшись как следует, Миха-ил заметил и кое-какие другие признаки прячущихся людей: там чуть шевельнулась ветка, которой не положено было шевелиться, там сместилась и поменяла свою конфигурацию светотень, которая не должна была меняться.

Понаблюдав за противоположным берегом еще минуту (шум воды заглушал другие звуки, и поэтому засаду нельзя было услышать, а можно было только увидеть), Малышев подался назад и бесшумно побежал навстречу отряду.

Отряд встретил известие без энтузиазма.

Было ясно, что кто бы там ни находился впереди – обычные ли бандиты-грабители или люди Секретаря, оставлять их за спиной было нельзя. И действовать предстояло быстро – неотвратимо близился вечер, а за ним и ночь.

Они привычно разделились: Велга, Вешняк, Малы-шев, Стихарь и Холод ушли направо в лес, чтобы переправиться через реку вброд там, где она поворачивала и засада их никак не могла бы заметить и услышать.

Дитц, Майер, Хейниц и Шнайдер оставались на месте, с тем чтобы ровно через полчаса обстрелять засаду с этого берега, скрываясь за стволами деревьев. В этом случае поджидавший их враг мог или открыть ответный огонь, или атаковать через мост, или, дождавшись тем ноты, отойти назад, чтобы где-нибудь подальше организовать новую засаду. Впрочем, он мог поступить и следующим образом: оставаться на месте и, не открывая ответного огня, упорно делать вид, что его нет на противоположном берегу и противник понапрасну только тратит боеприпасы, обстреливая пустые кусты и всаживая тяжелые пули в ни в чем не повинные деревья. В трех случаях из четырех засада себя обнаруживала и подставляла под удар спину. В четвертом же случае ее внимание было сильно отвлечено и, опять же, спина оставалась открытой.

– Я все равно увижу их раньше, чем они нас, – уверил товарищей Малышев, и они не стали с ним спорить, зная по опыту, что обнаружить Михаила в лесу, если он этого не хочет, невозможно.

Все вышло так, как и было задумано и предсказано. Засада, сообразив, что ее обнаружили, азартно втянулась в перестрелку, будучи полностью уверенной в том, что противник – весь на правом берегу реки, так что, когда вымокшие по грудь русские подкрались сзади, им осталось только открыть огонь на поражение. На этот раз не оплошали, и один из шестерых, поджидавших их на левом берегу безымянной лесной речушки с автоматическим оружием на изготовку, был оставлен в живых. Сдаваться он не хотел, но Малышев прострелил ему правую руку, после чего бой прекратился за неимением противника: пятеро были убиты, один ранен и взят в плен.

Тем временем зашло солнце, и в лесу стемнело. Разбили лагерь на правом берегу речушки. Лес тут отступал от берега, образуя удобную, продуваемую ветерком поляну. Впрочем, комаров оказалось не очень много.

– Экосистема планеты только-только начинает восстанавливаться. Если вообще начинает, – пояснил Юрий Алексеевич. – Заметили, как мало в лесу птиц и как много мертвых деревьев? Мы до сих пор не знаем, какие виды животных и растений выжили, а какие нет. И сейчас все очень хрупко, и мир качается на грани жизни и смерти. А если еще какой-нибудь психопат взорвет теперь парочку ядерных бомб… – он покачал головой. – Бог знает, чем все это может кончиться. Кстати, вы предполагаете допросить нашего пленника или как? Пленник, небритый здоровенный мужик лет сорока двух – сорока пяти на вид в стандартном камуфляже без знаков различия, сидел чуть в стороне под охраной Карла Хейница, баюкая раненую руку.

– Надо бы, – вздохнул Велга и покосился на Дитца. – Промок я, однако.

– Э, нет, – сказал Хельмут. – Ты сейчас командуешь, так что тебе и допрашивать. Я здесь все-таки чужой, так что уволь. А потом у костра высушишься – не барышня.

Велга вздохнул вторично, достал из рюкзака мощный свароговский фонарь и направился к пленнику.

Слепящий луч света хлестнул сидящего на траве мужчину по глазам, и тот, морщась, отвернулся.

– Имя, фамилия, – негромко сказал Александр. – Пошел ты, – равнодушно выплюнул пленник и тут же заорал от боли – носком сапога Велга врезал ему по раненому плечу.

– Имя, фамилия, – с той же интонацией и так же негромко повторил Велга.

Через пятнадцать минут они знали все.

Раненый по имени Иван Ломакин рассказал им, что входил в отряд особого назначения Секретаря, переброшенный сюда для захвата и последующего удержания ракетной базы вплоть до подхода более крупных сил, которые сейчас формирует Секретарь в бывшей Волгоградской области. Им было прекрасно известно о том, что Герцог тоже знает о тайной ракетной базе и что он готовит свой отряд для посылки туда. Откуда это было известно, он не знает, но думает, что где-то среди людей Герцога должен быть предатель или шпион, потому что "Ан-24" был сбит не случайно, а по конкретной наводке. Правда, они не учли, что отряд Герцога сумеет спастись на парашютах. Об этом доложил Секретарю пилот "МиГа", а тот по рации приказал командиру спецотряда добить врага. Командир отрядил на это дело шестерых и, как видно, ошибся, потому что дело это кончилось немножко не так, как предполагалось.

– Значит, ваш отряд идет к этой самой ракетной базе? – уточнил Велга.

– Туда.

– Сколько вас?

– Было пятьдесят человек, включая четырех гражданских, ученых, что ли, или инженеров… Теперь осталось сорок четыре. Меня можно уже не считать.

– Да уж, можно… Кто командир?

– Майор Андреев. Игорь Васильевич. Бывший де-сантник.

– И намного вы нас опережаете?

– Думаю, километров на сорок – сорок пять. Мы вас тут в засаде целый день поджидаем. Вернее, поджидали.

– Откуда вы знали, что мы пойдем именно этим путем?

– А каким еще? Другого пути здесь нет. Глупо же плутать по лесу, когда есть дорога.

– Твой отряд тоже шел этой дорогой? Пленник замешкался и, видимо, сообразив, что соврать не удастся, покачал головой:

– Нет, мы вышли на нее дальше, километрах в трех отсюда.

Велга посмотрел на Малышева, который стоял рядом с самого начала допроса.

– Похоже, что не врет, – утвердительно кивнул ги-гант. – Я бы заметил, если б кто прошел этой дорогой перед нами. Даже по асфальту. Следы остаются всегда, а уж от пятидесяти человек… Это ж целая полурота!

– Пятьдесят человек… – поежился Александр. Впрочем, с заходом солнца заметно похолодало, а промокшее насквозь обмундирование отнюдь не способствовало состоянию полного комфорта.

– Вы бы переоделись, товарищ лейтенант, – с искренней заботой посоветовал Малышев, уже облаченный в сухой, теплый и крайне удобный сварожий комбинезон, который он извлек из своего рюкзака и подобные которому имелись у каждого члена отряда, включая Юрия Алексеевича – старший советник Карсс в порыве благородства отдал ему свой запасной. – Милое дело. А то ведь простудитесь еще, не ровен час. Этот и подождать может, никуда не денется.

– Да я уже почти и закончил, – задумчиво сказал Велга и, обращаясь к пленнику, спросил: – Значит, вашей задачей являлось уничтожить нас и догнать своих. Так?

– Так точно. Прикажите оказать мне медицинскую помощь, товарищ лейтенант, я уже плохо чувствую свою руку.

– Потерпишь. Я же терплю. Ты можешь покачать на карте точное местоположение этой ракетной базы?

– Только приблизительно, – покачал головой раненый. – По-моему, даже наш майор и эти ученые, что идут с нами, не знают точного местоположения. Нам было приказано ее обнаружить, захватить и удерживать. А уж как именно обнаружить… – он пожал здоровым плечом. – Будем искать.

– Ладно, – отвел в сторону фонарь Велга – Проверить твои сведения я не могу, нам ты обуза, а оставлять тебя здесь, в нашем тылу, было бы непростительной глупостью. Значит…

– Что… – Пленник Иван Ломакин поперхнулся словами и побледнел так, что его темное от загара лицо будто бы выплыло из ночной темноты.

– Расстрелять, – коротко приказал Велга. – Миха-ил, выведи его в лес и шлепни по-быстрому и без лишнего шума.

– Слушаюсь, – бесстрастно козырнул Малышев и, шагнув к раненому, взял его за здоровое плечо. – Пошли.

– Как это… почему… Стойте!! – Грубый голос Ломакина сорвался на визгливый крик. – Подождите!! Я… я не соврал, я же вам правду сказал!!! Клянусь! Я же в плен сдался!! За что?!

– Вставай, – безо всякого видимого усилия, одним движением руки Михаил вздернул на ноги обмякшего мужика, который весил уж никак не меньше девяноста килограммов. – Вставай и не ори.

– Не убивайте!! – попытался рухнуть на колени Ломакин, но Малышев удержал его на ногах, встряхнув за шиворот, словно кот крысу.

– Отставить, – вздохнул Велга и, подмигнув Малышеву, холодно улыбнулся пленнику. – Теперь я вижу, что ты не врешь, Ваня. Не бойся, я пошутил. Мы не убиваем пленных.

Иван Ломакин издал неясный горловой звук, закатил глаза и повалился без сознания.

– Ловко вы его, – одобрительно заметил Малышев, бережно опуская пленника в траву. – Даже я, признаться, чуть было не поверил.

– Ты посмотри, что у него с рукой, Миша, ладно? – попросил Велга. – Перевяжи там, то, се… И веди потом к костру – пусть поест с нами. А я действительно пойду переоденусь в сухое да спирту тяпну граммов пятьдесят – что-то мне зябко становится.

Утро выдалось ясным, солнечным. По нежно-голубому небу бежали маленькие кудрявые облака, и мир вокруг показался прекрасным и удивительным.

С пленником поступили просто. Рана его оказалась не опасной (кость осталась цела), а посему ему вернули вещмешок с припасами, набив его доверху продуктами из вещмешков его убитых товарищей. Вернули также пистолет с двумя обоймами (из остального трофейного оружия повытаскивали затворы и побросали их в реку, так же поступили и с оставшимися боеприпасами после того, как часть из них распределили между собой) и отправили горемычного Ивана Ломакина назад по той же дороге.

– Рано или поздно, а людей встретишь, – напутствовал его Велга. – Постарайся быть хорошим, и с тобой обойдутся тоже хорошо. И не вздумай идти за нами. Обнаружим – убьем. Прощай.

– Один вопрос, лейтенант.

– Давай.

– Откуда у вас и ваших людей такая выучка? Вы ведь молодые все, я вижу. Когда конец света случился, небось и в школу-то еще не ходили? А ведь настоящей армии потом нигде и ни у кого не было. Но заметно, что вы все воевали, и воевали долго. И не в какой-нибудь там банде, а в хорошей армии. Не понимаю. Или я просто чего-то не знаю?

– Ты, Ваня, не один, а несколько вопросов задал. Но я тебе коротко отвечу. Рабоче-Крестьянская Красная, а позже Советская Армии, Российская Армия и немецкий вермахт. Слыхал о таких?

– Шутите, – обиженно буркнул бывший плен-ник. – Я ведь, так сказать, из профессионального интереса спросил, а не то чтобы там чего-то выпытать… Ладно. Не хотите говорить – и не надо. Пошел я. Спасибо, как говорится, за оставленную жизнь и прощайте.

– До свидания. И помни: за нами не ходить.

Дождавшись, пока Ломакин скроется за деревьями и кустами, Велга поманил к себе Малышева и тихо сказал:

– Миша, проследи за ним пару километров. Если ослушается приказа, пугни. Да так пугни, чтобы штаны обмочил.

– Будет сделано, товарищ лейтенант. Через полчаса вернусь. Малышев подхватил автомат и растворился в лесу.

Тем временем поспел завтрак, а после завтрака появился веселый Малышев, который рассказал, что плен-ник шпарит по дороге не оглядываясь и, судя по всему, собирается так шпарить еще очень долго.

– Отлично, – кивнул Велга. – Садись, ешь, мы там тебе оставили. Ну что, господа-товарищи-граждане, покурим да обсудим дела наши неважнецкие?

– Отчего это они неважнецкие? – удивился Дитц.

– Сорок человек хорошо вооруженных солдат впереди, Хельмут, – напомнил Велга. – И эти солдаты, как ты, надеюсь, понимаешь, нам не союзники, а совсем даже наоборот. К тому же они опережают нас на день пути.

– Догоним, – уверенно заявил Валерка Стихарь. – Во-первых, девять человек идут всегда быстрее, чем сорок четыре… Во-вторых; мы не просто пехота, а разведчики как-никак. Ну и, в-третьих, мы их гораздо моложе. Я так понял, что в том отряде всем лет по сорок и больше. Так?

– Мне, Валера, тоже гораздо больше сорока, – сказал Юрий Алексеевич.

– Ну, вы у нас мужик крепкий! – успокоил его Стихарь.

– Они тоже небось не лаптем щи хлебают, – подал голос осторожный Вешняк. – На такое дело слабаков не пошлют.

– И потом, – сказал Дитц, – у всех у них, насколько я понял, имеется изрядный боевой опыт. Откуда бы, а, Юрий Алексеевич?

– Я же рассказывал вам, что до конца света постоянно по всему миру вспыхивали мелкие войны, – вздохнул Юрий Алексеевич. – Россия тоже в стороне не осталась. Те, кому сейчас по сорок пять – сорок шесть лет, вполне могли в юности побывать в Афганистане, где мы тогда воевали. Правда, под самый конец уже, но могли. Потом тоже всегда было где пострелять. Так называемые "горячие точки" были и на Кавказе, и в Таджикистане… Да мало ли! После конца света вообще хаос начался. Все тогда, кому не лень, за оружие хватались. Так что те, кто хотел, боевого опыта набраться могли.

– То есть, – сказал Велга, – мы должны исходить из того, что нашим противником является не какая-то там банда, а хорошо обученное и вооруженное воинское подразделение, имеющее к тому же немалый опыт реальных боев.

– Скорее всего так и есть, – подтвердил Юрий Алексеевич. – Сержант Вешняк правильно заметил, что на такое дело слабаков не пошлют.

– Итак, – подытожил Велга, – я считаю, что в сложившейся ситуации противника необходимо сначала – догнать, а уже потом решать, что с ним делать. Думаю, что шансов у нас больше. Они уверены, что мы уже уничтожены, а это не так, значит, фактор внезапности остается на нашей стороне. А это – половина успеха.

– Вы, герр лейтенант, прямо оратор! – восхитился Майер.

– Кх-м… – закашлялся Велга и, встретившись глазами с чуть насмешливым взглядом Дитца, хмуро спросил: – Может, у кого есть другие предложения? Я готов выслушать.

– Думаю, Саша, других предложений не будет, – твердо сказан Дитц. – Да и какие тут могут быть другие предложения? Действительно, противника нужно сначала хотя бы догнать. Вы как, Юрий Алексеевич, в форме? Предстоит серьезный марш-бросок.

– Постараюсь не подвести, – с достоинством ответил старший лейтенант Холод.

– Тогда – вперед. – Хельмут Дитц поднялся и шагнул к своему снаряжению.

– Эх, ноги вы мои, ноги! – запричитал Майер. – Нет вам, ноги, ни покоя, ни отдыха! Сколько уж сотен километров протопали вы, ноги, и все почему-то по России. Отчего так, Курт, дружище, не знаешь?

– А тут есть где это делать, – ухмыльнулся рыжий Шнайдер, закидывая за спину рюкзак и вешая на шею автомат. – Простор. И вообще. Ты же пехота? Пехота. Вот и шагай.

– Безжалостный ты, – вздохнул Майер, – и жестокий. Нет чтобы утешить как-нибудь друга перед трудной и смертельно опасной дорогой…

– Я тебя утешу, – пообещал Малышев, похлопав Руди по плечу. – Как увижу, что тебе совсем хреново, помогу нести твой пулемет.

– Вот! – воодушевленно вскричал пулеметчик. – Вот слова настоящего товарища и друга! Стыдись, Курт.

– Миша, – сказал Велга, – ты, как всегда, впереди.

И постарайся не пропустить то место, где они вышли на дорогу.

– А также то место, где они с нее сошли, – добавил Дитц.

– Не беспокойтесь, – улыбнулся Михаил. – Никуда они от нас не денутся.