Под утро на небо набежали уже настоящие тучи, и редкие звезды окончательно спрятались за ними. Рассвет занимался нехотя, словно через силу. Впрочем, на востоке виднелась полоска чистого неба, и, когда тяжелое, будто отсыревшее солнце выползло наконец из-за горизонта, люди были рады его первым, пока еще совсем не греющим лучам.

Пять аварийных модулей оказались разбросаны по плоской, словно лист бумаги, степи в пределах видимости. Кто-то оказался дальше, кто-то совсем рядом друг с другом, и не прошло часа, как отряд людей, а также старший советник Карсс и принцесса Стана собрались у модуля Велги и Вешняка, который волею случая оказался в самом центре относительно остальных.

Радостной эту встречу было назвать никак нельзя – "Невредимый" погиб вместе со всем экипажем, а значит, Карсс и Стана лишались пока возможности вернуться домой. Пока, потому что оставался шанс, что последующая экспедиция сварогов (не бросят же они единственную дочь Императора на произвол судьбы!) обнаружит спасшихся после катастрофы по радиомаякам, каковые имелись в каждом аварийном модуле и были способны работать в автоматическом режиме и на автономном питании непрерывно в течение двух лет. Но вот сколько придется ждать этой самой спасательной экспедиции… На этот вопрос ответить было сложно. В любом случае по всем подсчетам выходило, что никак не меньше месяца, а возможно, и больше. И что же, прикажете весь этот месяц сиднем сидеть у модуля, запасы пищи и воды на котором рассчитаны максимум на неделю для двоих? Конечно, можно собрать в одно место запасы из всех модулей и вдвоем продержаться месяц-полтора, но, опять же, нет никакой гарантии, что, во-первых, экспедиция прилетит так быстро, а во-вторых, нужно было учитывать и человеческий фактор. Пока никого, вокруг видно не было, но это еще не значит, что люди в данной местности отсутствуют вовсе или появляются крайне редко.

Вообще местность вокруг хоть и не радовала глаз разнообразием пейзажа, но представляла интерес только уже потому, что никто из людей не имел ни малейшего понятия, что это, собственно, за местность и в какую точку родной планеты их забросила судьба.

Дать ответ на этот вопрос могли бы капитан Грапп или штурман, но они, к величайшему сожалению и по всей вероятности, давали сейчас совершенно иные ответы Тому, перед кем всем однажды так или иначе придется держать ответ.

Во все стороны, куда ни глянь, простиралась покрытая изжелто-бурой, выжженной солнцем травой однообразная, как сон бухгалтера, степь, и только далеко-далеко на северо-западе вроде бы проглядывала полоска какой-то более живой растительности.

В бинокль можно было разглядеть, что это нормальные зеленые деревья, но что за этими деревьями: лес, дорога, река или опять же степь, понять было нельзя.

За неимением лучшего варианта двигаться решили в ту сторону, предварительно, разумеется, основательно подготовившись к возможно дальнему переходу.

Подготовка заключалась в том, чтобы вытащить из аварийных модулей все, что может пригодиться и что одновременно можно унести на себе, задраить люки, распределить поклажу и хорошенько позавтракать.

Последнему пункту программы уделили особое внимание, так как где еще, если не за едой, можно лучше всего обсудить уже прошедшее и хотя бы попытаться наметить планы на будущее? К тому же и торопиться ни людям, ни тем более сварогам было совершенно некуда.

– Одного я никак не пойму, хоть убейте! – Старший советник Карсс исправно поглощал пищу вместе со всеми; он выглядел до сих пор слегка ударенным пыльным мешком по голове. – Откуда взялись эти ракеты?! У вас нет боевых ракет, способных летать даже в атмосфере, а уж таких, которые могли бы выйти на орбиту… нет, не понимаю!

– Может, наши братья – "южане" постарались? – предположила Стана, и это были чуть ли не первые ее слова с начала катастрофы. Принцесса явно приходила в себя. – Или действительно мы что-то не знаем о вашей цивилизации? – И она глянула в упор на Велгу широко распахнутыми глазами. И столько было в этих глазах живой человеческой печали и тревоги, что лейте-нант внутренне вздрогнул и даже почти пообещал себе, что сделает все возможное для защиты этой женщины в чужом и враждебном для нее мире. Ну и для мужчины тоже, конечно, раз уж он при ней, хотя с Карссом за все то, что он с ними сотворил, следовало бы поступить совсем по-другому.

– Нет, – покачал головой Александр. – У нас действительно нет ни боевых, ни каких-либо иных ракет, способных выходить в космос. А вот просто боевые ракеты есть. "Катюша", например.

– Точно! – охотно подтвердил Майер. – Что есть, то есть. Страшная штука, можете мне поверить. Помню, как-то под Сталинградом…

– А, ерунда, – пренебрежительно отмахнулся Карсс. – Знаю я эту вашу "катюшу". Детство ракетного оружия.

– Сунуть бы вас, советник, в окоп, когда это самое "детство" работает по позициям, – заметил Дитц, – да уж ладно. Война в космосе и война на Земле, должно быть, совершенно разные вещи. А насчет ракет… Слышал я об одном сверхсекретном оружии… "Фау" называется.

– Я тоже, – кивнул рыжий Шнайдер. – Говорят, что эта штука может спокойно долететь до Америки. Если это так, то почему бы ей не долететь, скажем, до Луны?

– Да херня скорее всего эти ваши "фау-мау", – влез в разговор Стихарь. – Очередные понты вроде "тигра". Кричали: "супертанк", "супертанк"! А на деле? Ну, танк. Ну, хороший танк, признаю. Мощный. Но ведь горит не хуже, чем все остальные… Не, не верю я в ваше сверхоружие. Да и не успеть вам.

– Ты закончил? – холодно поинтересовался Дитц, меряя Валерку немигающим взглядом.

– Чего это ты, Валерка, взбеленился, в самом деле? – прогудел Малышев. – Война для нас все одно закончилась, а про "фау" эти мне, например, интересно.

– Так это что, ракета? – спросил Карсс.

– Вроде бы ракета, – пожал худыми плечами Дитц. – Но точно не знаю. Может, и беспилотный самолет какой-нибудь.

– Хорошо, допустим, – рассудительно сказал Велга. – Допустим, что у вас есть эти самые "фау" и они даже способны преодолеть притяжение Земли, хотя я читал у Циолковского, что для этого нужна какая-то совершенно фантастическая скорость. Но – допустим. Так ведь этого мало! А средства обнаружения и наведения? То есть мы должны предположить, что ваша немецкая противовоздушная оборона каким-то образом обнаружила – в космосе, заметь! – наш крейсер и непонятно по каким причинам стрельнула по нему ракетами. По-моему, это бред.

– Мало того, что стрельнула, – подхватил Май-ер. – Так ведь еще и попала!

– А что? – слегка оживился Дитц. – Теоретически это возможно.

– Стоп. Стоп, господа, – поднял руку Карсс. – Тогда необходимо предположить и то, что боеголовки у этих ракет были ядерные, а это уж точно невозможно. На Земле нет ядерного оружия, и это нам известно с абсолютной достоверностью.

– Не знаю, что там вам известно, – снова пожал плечами Хельмут, – а мне известно совершенно точно, что работа над таким оружием ведется нашими учеными уже давно. Вдруг уже придумали?

– Придумали, создали, испытали, оснастили им ракеты и тут же первым делом попали в "Невредимый"! – засмеялся Велга. – Ты сам в это не веришь, Хельмут?

– Я-то не верю, – вздохнул обер-лейтенант. – Но ведь какое-то объяснение должно быть?

– Может, все-таки это действительно… эти… ваши "южные" свароги? – предположил Вешняк. – Пока мы летали, на Пейане вполне могла и война начаться. Вот "южане" и послали сюда свой боевой корабль с конкретным заданием: уничтожить личный крейсер Первого министра "северных" с дочерью вражеского Императора на борту…

– Чтобы лишить вас, так сказать, это… преемственности власти! – охотно продолжил Стихарь. – А что? Вполне могло такое быть.

– Не могло! – решительно отмела гипотезу друзей и свою собственную принцесса. – Я только сейчас сообразила – атака на нас была совершена с поверхности планеты. То есть это были ракеты наземного базирования.

– Почему вы так считаете? – слегка опешил Велга.

– Потому что, если бы нас атаковал, скажем, корабль "южан", сработала бы автоматическая система противоракетной и противометеоритной защиты, а так она наверняка была активизирована не полностью – иначе и атака с Земли была бы отбита. Элементарное разгильдяйство, в общем. Заявляю как офицер флота. Расслабились, вот и получили.

– Что-то не похоже на Граппа, – возразил совет-ник. – Уж кем-кем, а разгильдяем его было назвать никак нельзя.

– А что Грапп? Он отличный капитан корабля, не спорю. Корабля, который возит лично Первого министра. А ты знаешь, когда Грапп последний раз принимал участие в боевых действиях?

– Признаться, нет.

– То-то. А я вот знаю, что очень давно.

– Если бы экипаж был полностью укомплекто-ван… – начал Карсс, покосившись почему-то на Дитца,

– Да брось ты! – откинула со лба волосы принцесса. – Устав нужно соблюдать. По Уставу защиту необходимо было активизировать полностью. Грапп об этом или не подумал, или просто забыл.

– Не подумал… забыл… Теперь у него не спросишь, а мне так и непонятно, что же произошло и откуда здесь взялись ракеты с ядерными боеголовками.

– А вы вообще уверены, господа свароги, что мы именно на Земле? – неожиданно спросил Дитц.

Карсс поперхнулся водой из фляги и натужно закашлялся.

– Вы же сами смотрели! – воскликнула Стана и крепко стукнула соплеменника кулаком по спине. – Что, родную планету узнать не можете?!

– Смотреть-то мы смотрели… – неопределенно пожал плечами Хельмут. – Да только я после всех наших приключений готов поверить во что угодно.

– Брось, Хельмут, – укоризненно заметил Велга. – Мы же действительно сами смотрели. Что-что, а очертания материков я узнать способен. Опять же Луна, Са-турн…

– А планет все-таки десять, а не девять, – подал голос Карл Хейниц.

– По-моему, мы этот вопрос с количеством планет уже обсуждали, – прокашлялся наконец Карсс. – Лично я не сомневаюсь в том, что это именно ваша Земля. Вопрос не в этом, а в том, что дальше делать?

– Как это что? – усмехнулся Дитц. – Жить. А жизнь – это движение. Предлагаю закончить трапезу и отправляться, а то мы тут до вечера просидим.

Ближе к полудню ветерок разогнал серую пелену облаков, и на небе показалось солнце. Сразу стало жарко, а оружие и поклажа приобрели будто дополнительную тяжесть. Впрочем, они уже практически достигли лесополосы и вскоре вступили в прохладную тень деревьев. То, что это именно лесополоса, стало ясно сразу, как только отряд вплотную приблизился к ней, – за деревьями и кустарником угадывалось свободное пространство.

Вполне обычные для России деревья: осина, ольха, тополь – росли тут, а среди кустов легко узнавался боярышник. Сергей Вешняк наткнулся на березу и обрадовался так, словно сестру родную встретил.

– Ты, Серега, раньше времени не прыгай, – охладил его Малышев. – Береза, конечно, дерево наше, русское, но я, например, слышал, что они и в Канаде рас-тут.

– А просторы? – не сдавался сержант. – Сам же видишь, какие просторы!

– Канада тоже страна большая.

– Что, больше России? – не поверил Вешняк. – Быть этого не может!

– Ну, это вряд ли, но все же…

– Если мы в России, – добавил рыжий Шнай-дер, – то нужно плакать, а не радоваться. Всех шлепнут. И еще неизвестно, кого раньше: вас, русских, или нас, немцев. Лично я молю Бога, чтобы это оказалась Канада.

– Да уж, – поддакнул Майер, отводя от лица ветку, – березы в Аргентине точно не водятся.

Очень скоро растительность кончилась, и отряд вышел к железнодорожной насыпи, метрах в тридцати прямо перед ними.

– Клянусь мамой, самая настоящая железная дорога! – воскликнул Валерка Стихарь, первым вскарабкавшийся наверх.

Две железнодорожные колеи тянулись в обе стороны, и, судя по относительно чистым рельсам, здесь время от времени ходили поезда.

Принцесса Стана присела на корточки и с интересом потрогала пальцем рельс.

– Металл, – сообщила она уверенно. – Для чего столько?

Стихарь и Майер засмеялись.

– Это такая специальная дорога, – серьезно пояснил Дитц. – По ней ходит транспортное средство, называемое поезд. Служит для перевозки людей и грузов на большие расстояния.

– Интересно… – хмыкнул присевший рядом с принцессой Карсс.

– А у вас что, никогда не было железных дорог? – удивился Хейниц.

Старший советник пустился в экскурс по истории развития транспорта цивилизации сварогов, но Алек-сандр Велга его не слышал. Что-то было не так, и лейте-нант медленно и внимательно оглядывался вокруг, стараясь сообразить, что же именно его насторожило в этой, казалось бы, совершенно обычной железной дороге.

Вроде бы все нормально: насыпь, щебень, рельсы, шпалы… Шпалы, правда, не деревянные, а железобетонные, но, в конце концов, почему бы и нет? Если он никогда раньше не встречал железобетонных шпал, то это еще не значит, что их не делают вообще. Что же, черт возьми?.. И неожиданно он понял. Телеграфные столбы! Вдоль этой дороги не стояло ни единого телеграфного столба. Что же, получается, что их забросило в такую глушь, где и электричества нет? Вполне возможно, конечно, но… Он уже хотел было поделиться своим открытием с остальными, как тут Михаил Малышев, приложив ухо к рельсу, предостерегающе поднял руку:

– Тихо! Поезд идет. Еще довольно далеко, но скоро будет здесь.

Они ждали, тщательно укрывшись за деревьями и кустами по обе стороны от дороги, и терпение их было вознаграждено.

Он появился.

Погромыхивая на стыках, медленно, на скорости не более двадцати километров в час, будто специально красуясь и давая себя как следует рассмотреть. Четыре обшитых сверкающей сталью вагона и такой же паровоз. Орудийные и пулеметные стволы на вращающихся баш-нях. Узкие прорези бойниц. Мощь и угроза. Бронепоезд.

– Влипли, – громко прошептал Валерка. – Это все-таки Россия-матушка. Откуда в Канаде взяться бронепоезду? Только мы могли додуматься до такой дурацкой идеи. Тем более в современной войне.

– А почему нет опознавательных знаков на борту? – тоже шепотом засомневался лежащий рядом с ростовчанином Велга. – Ни цифры, ни буквы, ни звезды, ни креста. Где это ты видел военную технику без опознавательных знаков?

– Может, с другого борта?

– Сейчас вот удалится, мы и спросим у наших друзей по ту сторону. Но все равно странный он какой-то. Не могу понять, в чем дело, но… Тихо! Слышишь?

Стихарь поднял голову и прислушался.

Откуда-то сверху явно доносился какой-то иной, не имеющий никакого отношения к проходящему бронепоезду, звук.

– Самолет? – с сомнением в голосе, как бы сам у себя спросил Валерка и тут же отрицательно покачал головой – звук совсем не был похож на звук авиационного мотора истребителя, штурмовика и даже бомбардировщика. Низкий тяжелый рокот накрывал их сверху, и они наконец увидели.

Тяжелая, черная, хищных очертаний машина висела в воздухе метрах в пятидесяти от земли и прямо над железнодорожной насыпью. Под короткими и узкими крыльями-недомерками машина несла реактивные снаряды, живо напомнившие Велге новейший фронтовой штурмовик "Ил-2".

Но в воздухе сейчас находился явно не фронтовой штурмовик. И вообще не самолет. Подобных машин никогда не видели ни Велга, ни Дитц, ни кто бы то ни было из людей отряда.

Широкие несущие винты с ревом рвали воздух прямо над угловатой кабиной этого летающего чудища, и еще одни, поменьше, сливались в сияющий круг на длинном осином хвосте.

– Твою мать! – приоткрыл рот Валерка Стихарь. – Это еще что за чудо-юдо?

– Ты на герб взгляни, – посоветовал ему Велга.

На борту черного монстра алый всадник в плаще со вздыбленного коня пронзал тонким копьем поверженного наземь змея.

– Это кто? – изумился Валерка.

– Историю надо знать, – назидательно сказал Велга. – Это, товарищ рядовой, Георгий Победоносец, убивающий Змея. Покровитель Москвы. Изображался на гербе царской России и на копейках. Собственно, слово "копейка" отсюда и пошло.

– Ни хрена себе! Так ведь мы царя давно… того. И вообще…

Тут удивительная машина повела из стороны в сторону носом, будто принюхиваясь, и резко прыгнула вперед и вверх, вслед за бронепоездом.

Ударили пулеметы. Зашипело, засвистело и грохнуло так, что на мгновение заложило уши. Между бронепоездом и летающей диковиной завязался нешуточный бой.

Двое дерутся – третий не лезь. Отряд с удовольствием последовал этому старому, мудрому дворовому правилу и наблюдал за развитием конфликта со стороны, благо на них в горячке схватки никто не обращал внимания, да и они особо не высовывались, стараясь держаться поближе к деревьям и кустам лесополосы.

Летающая машина наскакивала на бронепоезд, будто ястреб на свинью. При этом бронепоезд почему-то остановился, хотя, казалось бы, ему сам бог сейчас велел, наращивая скорость, под всеми парами уходить от настырного противника. А противник оказался не только настырным, но и очень опасным, а также малоуязвимым для огня.

Было хорошо видно, как высекают искры из его бронированного брюха пулеметные очереди, а из пушки попасть по нему было трудно – маневрировал и вертелся в воздухе летун отменно. Да и в долгу не оставался – четырежды срывались с длинным змеиным шипением из-под коротких крыльев реактивные снаряды и как минимум дважды нашли цель.

Но бронепоезд пока тоже держался.

Отплевывались огнем пулеметы, тявкала скорострельная пушка, и кончилось дело тем, что один из ее высокоскоростных снарядов нащупал-таки слабое место у врага.

Задымил, зачадил, закружился на месте черный летун с алым всадником на борту и пошел вниз, словно осенний лист, сорванный ветром. Но не куда-нибудь в сторонку там падал, а прямехонько на бронепоезд.

– Гастелло, мать твою! – успел охнуть Стихарь, а летающая машина уже грохнулась со всей дури прямо на орудийные и пулеметные башни.

Чудовищной силы двойной взрыв швырнул разведчиков на землю – это сдетонировали боекомплекты летуна и бронепоезда.

… Когда вокруг и рядом перестали наконец падать куски искореженного железа и ошметки человеческих тел, Велга убрал руки с затылка и рискнул приподнять голову.

Все было кончено.

В ста пятидесяти метрах впереди вяло чадили останки бронированных вагонов и паровоза; косо торчал из земли черный обломок несущего винта летающей машины, и ветерок доносил кисловатую вонь сгоревшего пороха.

– Знакомый запашок, – отчетливо произнесли рядышком, и Велга, покосившись, увидел Стихаря, выбирающегося из-под груды каких-то веток, щепок и сбитой наземь листвы. – Во рвануло! Эдак и контузию недолго заработать за здорово живешь.

– Подъем, разведчик, – сказал Александр, отряхиваясь. – Пошли глядеть. Может, кто и в живых остался.

С другой стороны на насыпь уже взобрались Дитц и Майер, и теперь Хельмут, глядя в их сторону, призывно махнул рукой.

Они медленно шли по усеянной кусками разнообразного железа земле, старательно переступая через то, что еще недавно было живыми и теплыми людьми. Пару раз попадались оторванные руки и ноги, но в большинстве случаев и разобрать толком было нельзя, к какой части тела принадлежал раньше тот или другой кровавый ошметок. Впрочем, и русские, и немцы были людьми привычными к такого рода зрелищам. Иное дело свароги. Держащиеся за руки и жмущиеся поближе друг к другу, Карсс и Стана напоминали испуганных детей и вид имели довольно бледный, так что Хельмут Дитц, бросив на них пару раз внимательный взгляд, предложил обоим посидеть где-нибудь в сторонке, пока люди сами не разберутся. К чести старшего советника и принцессы, они отказались от заманчивого предложения и мужественно продолжили путь.

Они тщательнейшим образом осмотрели все вокруг и обнаружили с дюжину относительно неповрежденных трупов в незнакомой маскировочной форме и уже под конец обхода наткнулись на еще живого летчика.

Тот лежал в сторонке, у самой лесополосы, видимо, отброшенный взрывной волной, с внутренностями наружу и страшно изуродованной тем же взрывом половиной лица, но его второй глаз был цел, в глазу этом плескалось через край человеческое страдание. То, что это именно летчик, было понятно по синему комбинезону с Георгием Победоносцем на груди и странному, формой напоминающему шарообразные каски гвардейцев-сварогов, белому шлему, валявшемуся рядом.

Александр Велга покосился на скользкий и дрожащий ком кишок, которые раненый судорожно придерживал руками, и осторожно присел рядом.

– Кто ты, друг? – сочувственно спросил он, глядя прямо в светло-карий, широко раскрытый глаз совсем еще молодого, судя по уцелевшей половине лица, парня.

Едва слышный полустон-полувсхлип сорвался с губ раненого.

– Что? – наклонился к нему Велга.

– Передайте Герцогу, – отчетливо сказал пилот по-русски и замолчал.

– Что передать, друг?

– Передайте Герцогу, что мы их остановили. И еще…

Но договорить ему не удалось. По телу пробежала длинная судорога, летчик дернулся два раза и затих, глядя куда-то в одному ему теперь известное место сквозь Велгу, небо и саму Вселенную.

– Готов, – прокомментировал Майер. – Жаль. И нас жаль, и его жаль. Нас жаль, потому что мы все-таки в России, а его жаль просто по-человечески.

– Он храбро дрался, – тихо сказал Карл Хейниц.

Обнажив головы, отряд с полминуты смотрел на мертвого юношу, пока Велга, тяжело вздохнув, не сказал:

– И все равно ни хрена не понятно. Если мы в России, то о каком герцоге он говорил? Сроду у нас не было никаких герцогов. Даже при царе.

– Может, кликуха? – предположил Валерка Стихарь. – У нас в Ростове на Багатяновке в тридцать девятом жил один барыга по кличке Князь. Так вот он…

– Погоди ты со своим барыгой, – поморщился Велга. – Тут, чую, дело серьезное. Хотя в твоем предположении насчет клички что-то есть.

– Информации мало, – резюмировал Дитц. – Предлагаю похоронить убитых по-солдатски и как следует покопаться в этом железе, – он повел подбородком, как бы обозначая место поиска. – Все необычные факты запишем по мере поступления, а потом вместе подумаем. Как, подходит предложение?

– Что это ты вдруг стал предлагать, а не приказывать, а, господин обер-лейтенант? – прищурился на него Велга.

– Так ведь обстоятельства меняются, – лучезарно улыбнулся в ответ Дитц. – Надо будет – прикажу, не сомневайся.