Часть III. МАРШ-БРОСОК
ГЛАВА 1
– Распорядитель!
– Да здесь я, здесь…
– Как видите, у них все получилось!
– Я вижу, Координатор, что вы радуетесь, словно какой-нибудь отсталый гуманоид, прихлопнувший своего собрата за кусок еды или обладание самкой.
– А почему бы мне не радоваться, Распорядитель? Мы сделали доброе дело. Теперь вейны имеют шанс на будущее. И все это благодаря небольшому отряду людей…
– И сварогов. И в первую очередь благодаря самим вейнам.
– Вот именно. Они ведь тоже все гуманоиды!
– Координатор, я сильно подозреваю, что какие-то невообразимо далекие ваши предки были двуногими прямоходящими, а также имели по пять пальцев на ру-ках. Вы им явно симпатизируете.
– Исключено, Распорядитель. В те времена, как вам, несомненно, известно, гуманоидов еще не было во Вселенной и в помине.
– А откуда мне это может быть известно на все сто процентов?
– Ну… а какая, в сущности, разница? Вы вон тоже постоянно принимаете физическую форму, присущую вашим предкам, а я…
– Ради Единого, Координатор! Я ничего такого не хотел…
– Вот и хорошо. Вообще, все это не важно. Важно то, что они справились, а мои предположения насчет особой кармы этих восьмерых людей подтвердились. А посему я считаю, что они достойны лучшей участи, чем та, что ожидает их на родной планете.
– Ну вы даете, Координатор! У нас что, нет дел поважнее?
– Вы это прекращайте, Распорядитель. Я давно уже замечаю, что вы с некоторым пренебрежением стали относиться к тем, кто идет по великому Пути наравне с нами, но позади нас. Вынужден вам напомнить, что ЛЮБОЙ разум является величайшей ценностью во Вселенной и требует соответствующего к нему отношения с нашей стороны. Вы догадываетесь, что ждет этих восьмерых на Земле, куда они сейчас направляются?
– Я так полагаю, что их расстреляют. Ведь они считаются теперь дезертирами.
– Правильно предполагаете. Но они солдаты, а сол-дат должен умирать в бою. Или не умирать вовсе, пока он солдат. Поэтому я предлагаю следующее…
Лейтенант Александр Велга сидел в кают-компании и с большим увлечением гонял по экрану боевой крейсер класса "А", одерживая одну за другой победы в военно-стратегической компьютерной игре, название которой весьма приблизительно переводилось на русский и немецкий языки как "Экспансия". Лейтенант уже захватил одну планету, уничтожил два фрегата противника и освободил заложников с космической базы на орбите планеты-матери. Теперь ему предстояло дозаправиться, пополнить боересурс, произвести мелкий ремонт и высадить десант на одной из восставших колоний.
Рядом, развалившись в мягком и удобном кресле, лениво наблюдал за игрой обер-лейтенант сухопутных сил вермахта Хельмут Дитц, давая время от времени товарищу идиотские советы.
– Ты лучше помолчи, – не отрывая взгляда от экрана, ответил Александр на предложение обер-лейтенанта сначала высадить десант, а уж потом заняться ре-монтом. – Помолчи или сам играть научись.
– А мне неинтересно самому. Мне почему-то интересно за тобой наблюдать, когда ты играешь. У тебя, знаешь, аж язык от усердия вываливается и в глазах такой особый блеск… прямо даже не знаю, как объяснить. Меня просто благоговейный ужас охватывает.
– Это ты зря. По-моему, подобные игры очень полезны для нас, военных. Дитц расхохотался.
– Ну, чего ты ржешь?! Сам подумай. Они же развивают тактическое и стратегическое мышление!
– Бред, – коротко охарактеризовал сказанное Велгой Дитц.
– Это почему? – Александр прервал игру и вместе с креслом повернулся к Хельмуту. – Изволь объяснить.
– Пожалуйста. Я тебе сейчас докажу на примере штабных. Скажи, много ты среди них знаешь настоящих солдат?
Велга тут же почему-то вспомнил начальника штаба батальона майора Иволгина, задумался, почесал в затылке и неопределенно хмыкнул.
– Вот именно, – поднял вверх указательный палец Дитц – А почему? Да потому, что большинство из них никогда не были в настоящем бою. И в штабах у себя они разыгрывают те же самые игры, что и ты сейчас на экране.
– Ну ты сравнил!
– Почему нет? Ты подумай сам. Суть-то одна и та же. Только у тебя компьютер, а там всякие оперативные разработки, данные разведки, вводные, варианты, оценка вероятных сил противника, направления ударов, отвлеченные маневры… У тебя экран и пульт, а у них карты, схемы, макеты, наконец. Ну?
– Есть одна существенная разница, – сказал серьезно Александр.
– Какая?
– А такая, что моя игра на компьютере ни к чему не обязывает. Поиграл, выключил и спать иди. Или обедать. А эти после своих игр начинают живыми людьми двигать.
– Это да, – согласился Дитц. – Кстати, насчет живых людей. Ты не задумывался, мой друг, о нашем ближайшем будущем?
– Задумывался, – хмуро кивнул Велга и выключил игру совсем. – Ну вот, все настроение мне испортил.
– Уход от действительности, – наставительно заметил Дитц, – еще никогда и никому пользы не прино-сил. Ты не ответил на мой вопрос.
– Почему это не ответил? Ответил. Ты спросил, не задумывался ли я над нашим будущим. Я ответил: задумывался.
– Ну и?
– Что?
– Тьфу ты… Что ты надумал, лейтенант? План есть какой, нет? Или ты предпочитаешь покорно отправиться в подвалы НКВД, где тебя и твоих бойцов без долгих разговоров поставят к стенке? Хотя нет, вру. Разговоры, конечно, будут. Долгие и очень болезненные.
– Ну, знаешь ли… подвалы гестапо ненамного лучше. Если вообще лучше.
– Полностью с тобой согласен. А почему и спрашиваю: что ты надумал?
– Ничего пока. Куда ни кинь, бля, везде клин, то есть, полный п…ц кругом.
– Так что же делать?
– А хрен его знает. Ты-то сам что думаешь?
– Я? Лично я собираюсь попросить, чтобы меня и моих солдат высадили в Южной Америке. Лучше всего в Аргентине.
– Та-ак. А почему, позволь спросить, именно в Южной Америке да еще именно в Аргентине?
– А ты сам подумай. Европа отпадает и вообще вся Евразия тоже. Африка? Хрена там делать среди дикарей… Австралия отпадает, потому что мы немцы. Северная Америка тоже и по той же причине. В Антарктиде, сам понимаешь, одни пингвины. Ну и что остается? Правильно. Южная Америка. Очень хороший материк, по-моему. А почему Аргентина… В Бразилии слишком много джунглей этих амазонских, в Чили – гор, и вообще мне Чили что-то не очень нравится. Колумбия? Не знаю, не знаю… Кофе там, конечно, хороший, но… В общем, я решил, что лично мне и моим парням больше всего подходит Аргентина.
– А язык?
– А что язык? Выучим, не впервой. А война кончится, вернемся, кто захочет, в Германию. Если будет куда возвращаться, потому как я хоть и простой "обер", а понимаю, что тысячелетний рейх протянет еще от силы год-два, не больше. – Дитц как-то не очень весело усмехнулся,
– Насчет рейха ты прав, – охотно согласился Алек-сандр. – А вот насчет Аргентины… Ты уже говорил об этом со своими?
– А как же, говорил. Они согласны. Жить-то всем хочется, а национал-фанатиков среди нас нет.
– Жить… Смотря как жить.
– Да брось ты! Что, лучше будет, если тебя свои же и расстреляют на родной земле? Подумай, марксист чертов!
– Маркс, между прочим, был немцем…
– Евреем, – безапелляционно вставил Дитц.
– Какая разница? Жил-то и теорию свою придумал в Германии! И вообще ты меня с мысли сбил… А, так вот, для себя я пока не решил, но если кто из моих н захочет возвращаться в Россию, насильно держать н стану.
– Уже прогресс, товарищ лейтенант. – Хельмут потянулся всем своим длинным худощавым телом, отчетливо хрустнув суставами. – Ладно, Саша, пошли обедать. Что-то я проголодался.
Лейтенант Александр Велга без особого энтузиазм ковырялся вилкой в тарелке и продолжал размышлять над словами Хельмута Дитца.
Счастливчик обер-лейтенант, все уже для себя решил и в ус не дует. И немцы его тоже все решили. Тупа: тевтонская решительность. Без комплексов. Аргентина… Страна на краю света, где, кажется, говорят по-испански и неплохо играют в футбол. Немцам хорошо, них и до войны был капитализм, когда границу пересечь, что два пальца… А у нас… Нет, если выбирать тоже Аргентину, то с Россией можно распрощаться навсегда. А я, черт возьми, не люблю этого слова. И мама… с ней-то как быть?
– О чем закручинились, товарищ лейтенант?
Александр вздрогнул и поднял голову. Прямо на него через стол смотрели темно-карие глаза Михаила Малышева. Рядом Стихарь и Вешняк перестали жевать тоже выжидательно смотрели на своего командира.
За соседним столом притихли немцы, и в этой неожиданно наступившей тишине буквально грянул веселый голос невесть когда появившегося на пороге старшего советника Карсса:
– Поздравляю, друзья! Через час мы выходим из гиперпространства в Солнечной системе где-то на орбите вашей десятой планеты!
Из выжидательной тишина сначала превратилась радостно-изумленную, а потом и вовсе кончилась.
– Что?! Ух ты…
– Наконец-то!
– Не верится даже…
– А я, братцы, как-то уже привык… это… в космосе-то!
– Не, дома все одно лучше. Пусть и в Аргентине Земля как-никак…
– А посмотреть можно будет?
– На что смотреть, чудило?
– Ну, это… на планеты разные, на Землю нашу. Не будет же больше такого случая никогда.
– И то верно… Эй, Карсс, посмотреть дадите?
– Почему нет? Капитан даст вам картинку на экран в кают-компании. В рубку, извините, нам всем сейчас нельзя – у экипажа много работы.
Шум голосов отвлекал Велгу от какой-то очень важной мысли, не давал сосредоточиться. Что-то такое сказал старший советник в самом начале, что теперь мешало Александру вместе со всеми радостно обсуждать это долгожданное известие.
– Послушайте, Карсс! – позвал он уже в спину уходящему советнику. Тот обернулся.
– Что вы сказали, когда вошли, не можете повторить?
– Могу, конечно, а что?
– Повторите, пожалуйста.
– Извольте. Я сказал, что примерно через час корабль выходит из гиперпространства в районе орбиты десятой планеты Солнечной системы.
– Вот! – Лейтенант энергично щелкнул пальцами. – Это меня и насторожило. Только сразу не сообра-зил. Конечно же!
– Что тебя насторожило? – вкрадчиво осведомился неожиданно очутившийся совсем рядом Дитц.
– Орбита десятой планеты. Насколько я помню из школьного курса астрономии, в Солнечной системе девять планет.
Велга говорил довольно громко, и теперь, после его слов, в столовой снова возникла тишина. На этот раз нехорошая.
– А ведь верно, – подал голос Карл Хейниц и непроизвольно оглянулся на дверь. – Я теперь тоже вспомнил. Девять планет. Плутон – девятая и последняя.
– Та-ак, – произнес Дитц, и глаза его сделались льдисто-прозрачными. – Я в астрономии не силен, но могу предупредить, что, если ваши объяснения, Карсс, нас не удовлетворят, лично я буду очень и очень разочарован, советник. Мы разрешили принцессе Стане перейти из разряда заложниц в разряд пассажиров, потому что вместе дрались там, на "спасательной планете" вейнов, а это сближает и обязывает. И если теперь вы таким вот образом решили нам отплатить: Не дай бог, Карсс, не дай вам бог!
– Э-э… – растерянно огляделся вокруг себя старший советник, натыкаясь взглядом на вмиг ставшие отчужденными и недобрыми лица землян. Подобное выражение он уже видел тогда, на Пейане, и воспоминания о том, что последовало дальше, отнюдь не являлись теперь лучшими воспоминаниями в его жизни.
– Погодите, господа, – уже несколько тверже сказал он, сообразив наконец, что не врет людям и, значит, ему нечего опасаться. – Тут какая-то ошибка. Давайте разберемся. Пошли в кают-компанию, я оттуда свяжусь с капитаном, и он все вам…
– Во-первых, связаться с капитаном можно и отсюда, – остановил его Велга. – А во-вторых, это ни к чему, потому что мы все идем сейчас в рубку.
– Но…
– К черту, Карсс. Скажите спасибо, что я не приказываю взять оружие. Пока не приказываю.
– Это черт знает что! – возмутился капитан Грапп, когда восемь человек землян и Карсс без разрешения решительно вошли в святая святых "Невредимого" – рубку управления. – Это не рубка боевого крейсера, а проходной двор и зал заседаний одновременно! В чем дело, советник? Вам отлично известно, что через час мы выходим из гиперпространства и…
– Прошу прощения, капитан, – прервал Граппа Хельмут Дитц. – Просто у нас возникли некоторые сомнения, требующие немедленных объяснений. Дело в том, что Карсс утверждает, что вокруг НАШЕГО Солнца обращается десять планет, в то время как нам известно, что их только девять.
– Что за чепуха! – фыркнул Грапп. – Разумеется, десять! Только десятая очень далеко, и ваши астрономы ее еще просто не обнаружили. Такие случаи бывали. Но я понимаю ваше беспокойство. Ладно. Кто из вас хоть немного разбирается в строении вашей Солнечной системы?
Люди переглянулись.
– Я помню кое-что со школы, – неуверенно признался Велга.
– Я интересовался астрономией, – шагнул вперед обычно молчаливый Карл Хейниц. – Даже читал книги помимо школьного курса.
– Кто бы мог подумать, – пробормотал Курт Шнай-дер, с уважением глядя на товарища. – Лично мне известно только, что есть такие планеты, как Марс и Венера. И еще, кажется, Сатурн, – подумав, добавил он. – Это планета с кольцом.
– Точно! – обрадовался Валерка Стихарь. – Я еще помню, тоже где-то читал, что такое кольцо вокруг планеты должно быть во Вселенной крайне редким явлением.
– Тогда смотрите на экран, – предложил капитан Грапп, и его пальцы забегали по клавиатуре на пульте, давая команду бортовому компьютеру.
Они были первыми из всех живущих и когда-либо живших на Земле людей, кто видел это своими глазами.
Конечно, запись, фильм, но отчего-то ни у кого не возникло ни малейших сомнений в том, что запись эта подлинная, и теперь они, словно дети, сгрудились перед громадным экраном внешнего обзора, на который бортовой компьютер посылал картинку за картинкой из глубин своей воистину необъятной памяти.
Они видели наполовину залитый сжигающим светом и наполовину погруженный во тьму Меркурий; укутанную в плотный плед облаков Венеру; красно-рыжий пустынный Марс; грандиозный Юпитер; Сатурн с его сказочно красивыми кольцами; сумрачный Уран; пятнистый Нептун.
– У нас нет съемок девятой и десятой планет, – сказал Грапп – Они слишком далеки от Солнца и не представляют никакого интереса. А вот и ваша Земля…
Они с детским восторгом различали знакомые по картам очертания материков, извивы рек, линии полуостровов, горные пики и лесные массивы, пятна озер. Над Европой навис темно-сизый грозовой фронт, но восточное побережье Африки просматривалось отлично, и солнце слепило глаза, отражаясь в глубокой сини Индийского океана.
– Как она прекрасна, господи, – прошептал Карл Хейниц и украдкой вытер заблестевшие глаза.
– Да, хороша, – согласился Карсс. – Впрочем, все кислородные планеты смотрятся из космоса очень неплохо. Но ваша, в силу, видимо, того, что на ней необычайно много воды, особенно. Ну что, вы убедились?
– На самом деле показать можно все, что угодно, – заметил Дитц. – Вы же сами признаете, что это только запись, сделанная вами в прошлые посещения. Но мне почему-то хочется вам верить.
– Часа через три я могу показать вам Землю в телескоп, – сообщил Грапп, выключая экран общего обзоpa. – Но у него не очень-то мощная оптика, так что вы увидите голубоватый шарик размером с горошину, не больше, а уж различить детали можно будет дня через два-три.
– Мы подождем, – заверил капитана Велга – У нас говорят так: доверяй, но проверяй.
– Ладно, – буркнул Грапп, – я, в общем-то, не обижаюсь. Но теперь, господа, экипажу нужно работать и…
– Все, мы уходим.
И люди вместе с Карссом покинули рубку.
