Глава 12
Тристан

Больше всего Тристану нравилось парить в небе на спине феникса. Своего феникса… когда тот не объят пламенем.

Мощные взмахи крыльев, восходящие от каменистой земли потоки теплого воздуха… А если еще оторвать взгляд от затылка питомца, то можно увидеть горы, реки и бескрайние леса…

В этот раз Тристан не высматривал опасности внизу, на земле, хотя должен был, и не вглядывался в горы, что окружали долину далеким коренастым частоколом. Не пытался он даже искать старый дом в Ферро: с такого расстояния и под таким углом нечего было и думать об этом, но обычно Тристан попыток не бросал.

Сейчас он ссутулился в седле, напрягшись всем телом и вцепившись в поводья, будто скакал галопом на лошади, а не плавно парил в воздухе. Дневной полет не радовал, и Тристан молча хандрил, уставившись в красное оперение Рекса.

Рекс вскинул голову, перенимая Тристаново раздражение. Это был один из моментов, омрачавших магические узы. Феникс резко нырнул, нетерпеливо замолотил крыльями, вырывая Тристана из задумчивости. Тот понял, что скованность и зажатость доставляют неудобства фениксу не меньше, чем ему самому.

– Прости, Рекс, – пробормотал Тристан, устраиваясь поудобнее. Тяжело вздохнув и размяв шею, он оглядел раскинувшийся внизу знакомый пейзаж, нежно провел рукой по шелковистым ярко-красным перьям. Жар ощущался даже через перчатки.

Тристан был в полном облачении наездника: кожаные перчатки и наручи, плотно прилегающая куртка и толстый плетеный нагрудник, подбитые брюки, заправленные в сапоги. Все это пропитано огнеупорной смолой. Тристан сильно потел; вообще, он предпочитал летать без формы, но сегодня поднялся в воздух не ради удовольствия. Он и еще несколько старших учеников присоединились к мастерам в дозоре.

Ему бы радоваться, и поначалу Тристан был счастлив. Он просил, умолял дать ему шанс, и вот приказ пришел: после нескольких месяцев уговоров ему дали возможность доказать мастерам – и отцу, – что он готов стать одним из них, встать в их ряды.

Следовало догадаться, что его ждет.

Стеречь отправили самый легкий и простой участок. Земли настолько спокойные, что за ними обычно даже не приглядывали. Шанс, которого он так жаждал, обернулся оскорблением.

Тристану вверили бестолковое дело, и за этим точно стоял отец.

С того самого дня, как Тристан две недели назад провалил упражнение – не спрыгнул с края утеса, – он ждал, что отец припомнит ему неудачу, обернет ее против сына. И неважно, что потом Тристан с десяток раз выполнил упражнение на «отлично», он знал: тот самый единственный провал аукнется.

И вот дождался.

Тристан запомнил выражение на лицах подмастерьев, когда объявили о назначении: кто-то смотрел на него с откровенной жалостью, другие посмеивались: ну еще бы, так сбить окалину с зазнавшегося барчука. Но хуже всего отреагировали мастера: на Тристана и его отца они смотрели как на пример кумовства. Словно отец решил провести сына легким путем.

Это лишний раз доказывало, как плохо они знают коммандера.

Тристан прогнал эти мысли, вообразив, как они покидают голову и хлещущий в лицо ветер уносит их прочь. Он сосредоточился на задании, велев Рексу лететь змейкой, как учили, но смотреть внизу было не на что.

Как правило, дозорные держались над высочайшими вершинами Пирмонта, чтобы не привлекать внимания империи и селян. Дневные дозоры высылали раз в сутки, и снизу разведчики казались мелкими точками в небе – с виду как крупный орел или сокол. Ночные вылетали чаще и держались ниже, да только и на земле что-либо разглядеть уже было труднее, даже разведчику с очень острым зрением. Наездники упускали многое из того, что творилось в Пире и империи.

Вот почему Тристан предлагал чаще рассылать конные дозоры. А еще – ускорить подготовку рекрутов, чтобы набрать третий отряд. Оба раза ему отказывали.

И вот, когда Тристан уже было решил, что все складывается удачно, его отправили приглядывать над Паломничьим трактом – и он мотался над дорогой, как воздушный змей на параде в честь Дня Азурека.

Рекс, повинуясь мысленному приказу наездника, заложил крутой вираж и вместе с Тристаном устремил взгляд на восток. Тристан давно запомнил схему разведки и знал ее слепые пятна. За дорогой присматривать смысла не было, а вот за чащей – имело.

Стоило Тристану отколоться от порядка, как в груди забурлило радостное возбуждение. Рекс ускорился, мощно работая крыльями. Внизу простиралась земля Тристановых предков-пирейцев. Он точно прибыл требовать ее назад, чтобы раскрыть все ее тайны, неизвестные даже рожденным на ней. Паря в небе, он переставал быть сыном губернатора-изгнанника. Он становился наездником, как легендарные воины древности.

На лету он отмечал знакомые вешки: домики с крышами-куполами в Монтасенте, последней обитаемой деревне, за которой на резком подъеме лежали руины Ауры; реку Аурис, змеившуюся вниз по склону горы; расположенные в шахматном порядке статуи фениксов вдоль дороги на Петратек; и одинокую фигуру, что брела сквозь высокую траву промеж реки и деревни, направляясь прямиком к мосту, за которым скрывалось пристанище наездников.

Тристан чуть не выпал из седла.

Рекс сложил крылья и спикировал к путнику, а Тристан схватился за рожок. Звонкое пение сразу привлекло внимание незнакомца, но тот не бросился бежать. Он застыл, раскрыв рот и задрав голову.

Как только Рекс приземлился, Тристан спрыгнул с него и выхватил копье. Взяв его наперевес, нацелил на нарушителя. А когда их взгляды встретились, Тристан приуныл.

Это был мальчик, едва вступивший в пору отрочества, худой и оборванный.

Он явно происходил из пирейцев: крупные глубоко посаженные глаза и черные брови. Прямые черные волосы лежали неровной спутанной шапочкой, а темно-смуглое лицо было покрыто пылью и грязью.

Неловкое молчание длилось до тех пор, пока над головами у них не захлопали крылья. Тристан зажмурился. Ближайший дозор ответил на призыв и вот-вот поймет, что Тристан поднял тревогу из-за какого-то мальчишки. Ну и конечно же в этом дозоре – сам коммандер. Страшась грядущего, Тристан смотрел на мальчишку, а рядом приземлились остальные наездники и ученики – Ронин и Эллиот, – и с земли в порыве теплого воздуха взметнулись травинки и листья.

Рекс тряхнул крыльями, приблизившись к Тристану, и выпятил грудь – показывая свое превосходство над другими самцами. Всего новых наездников было восемь: полный дозор и еще двое подмастерьев на своих птицах. Отряд сохранил порядок: топорща перья и вскидывая головы, фениксы встали неровным клином, а их хозяева достали кто лук, кто копье. Они осмотрелись, готовясь встретить угрозу, – не сразу заметили мальчишку-нарушителя.

Кассиан, лидер дозора и коммандер наездников, поджал губы и жестом велел остальным оставаться на местах. Оружие убрали, стрелы вернули в колчаны; все, кроме коммандера, спешились. Даже фениксы сложили крылья и остудили боевой пыл.

Наконец коммандер Кассиан обратил внимание на Тристана.

– Сэр, – кивнув по форме, обратился к нему Тристан.

Лицо коммандера оставалось невыразительным, однако скованность его черт выдавала сильный гнев. Тристан расправил плечи и вскинул голову, но в глаза коммандеру смотреть уже не решался.

Да, он ослушался приказа, но ведь обнаружил нарушителя, который опасно близко подошел к лагерю, а значит, приказы имеют изъян. Незнакомец оказался невысоким и безоружным мальчиком, но лучше перестраховаться, чем дать застать себя врасплох.

Так Тристан себя подбадривал.

– Ты поймал ребенка, – не слезая с феникса и обратив властный взгляд на пленника, заметил коммандер.

– Мы не знаем, кто этот путник, – ответил Тристан. Смущенный, он понял, что единственный не убрал оружие, будто боялся мальчишки. Тогда он чуть опустил копье и добавил: – Я лишь следовал инструкциям.

– Инструкциям? – переспросил коммандер, будто ударил хлыстом. – Если бы ты правда следовал инструкциям, то патрулировал бы сейчас девятый квадрат, к которому приписан, и не поднял бы тревоги из-за невооруженного оборвыша.

Наездники, обступившие мальчишку полукругом, зашептались; у них из-за спин выглядывали фениксы. Мальчик чуть съежился, и Тристан упер древко копья в землю.

– Я трубил в рог еще в небе, поэтому не знал…

– Ты. Не. Знал. – раздельно проговорил коммандер, словно выпуская стрелы в и без того уязвленную гордость Тристана. – Ты действовал в неведении. Труби мы в рог всякий раз при виде путника, патрулям стало бы не до сна.

Тристан зарделся, а Рекс раздраженно клюнул стоявшего рядом феникса. Прочие дозорные кто потупился, кто разглядывал ремни упряжи – лишь бы не видеть, как распекают Тристана.

Коммандер спешился и, проходя мимо Тристана, тихо произнес:

– Секретность – наше величайшее оружие и защита. Вызвав нас сюда, ты подрываешь и то, и другое.

Не успел Тристан ответить – хотя, по правде-то, не знал, что говорить, – как вперед вышел стюард и правая рука коммандера Берик. Хмуро посмотрев на мальчика, он произнес:

– А ведь мы уже встречались, да?

– В Вайле, сэр, – подсказал Эллиот, вытянувшийся по струнке и очень серьезный. Он готовился однажды стать стюардом и всюду ходил за Бериком тенью. Эллиот редко сближался с остальными подмастерьями, бегая по поручениям или прислуживая Берику на совещаниях, из-за чего прослыл задавакой. Тристан, впрочем, не возражал, потому как отец пытался сделать стюарда из него – лишь бы сослать до конца жизни на бумажную работу. К счастью, Эллиот чуть ли не вымолил для себя эту должность, избавив Тристана от участи безвылазно сидеть за письменным столом. Мысль, что отец видел Тристана скорее клерком, нежели воином, больно ранила.

– Ты знаешь его, Берик? – удивленно спросил коммандер.

– Т-то была моя сестра, – ответил мальчишка. Голос у него был высокий, а значит, он точно был слишком молод и опасности не представлял. – Вы встречались у корчмы, с неделю назад, ведь так?

– Да, все верно, – кивнул Берик, однако тревожное выражение с его лица не сошло. – Далеко же ты забрался от дома, парень.

– Как тебя зовут? – вмешался в их разговор коммандер.

– Ник, – чуть пискляво ответил мальчик. Он не столько испугался, сколько поражался виду наездников. Явно отродясь не видал живого феникса, и уж тем более – сразу столько в одном месте.

– Куда направляешься, Ник? – спросил коммандер. – Монтасент – дальше на север, а Петратек остался позади.

– Я искал вас, сэр… искал Берика и его господина. Наездников.

Его слова встретили звенящую тишину.

Коммандер обернулся к Берику, и тот беспомощно развел руками:

– Его сестра просилась к нам… хотела служить, услышала, как мы говорим на пирейском. Я как мог по-доброму развернул ее, но… – Он пожал плечами.

Коммандер тяжело вздохнул. Может, секретность и была их величайшей защитой, но лишь вначале, когда они только собирались и обустраивались. Неважно, как они скрытничали, молва быстро разносилась по склонам горы. Берику приходилось спускаться в деревни за припасами, а если бы он и не ездил туда, всегда кто-нибудь да забредал сюда: заблудившиеся путники или торговцы, а ведь в крепости еще были слуги и стражники. За всеми концами и величинами не уследишь, их чересчур много. Рано или поздно вся гора узнает о лагере подготовки наездников, а вскоре – и империя. И она захочет стереть с лица земли мятежников, раз и навсегда. А не станет их, и некому будет противиться власти губернаторов, никто не положит конец налогу на магию и гонениям на их народ.

Вот почему надо рассылать больше дозоров. Лагерь наездников уязвим.

– Уж я не знаю, что там тебе наговорила сестра, что ей послышалось, но мы – не те наездники, о которых тебе папа с мамой рассказывали. Я – частное лицо, а эти люди моя охрана. Мы не военный орден на довольстве у правительства.

– Но… – Ник вцепился в руку коммандера, когда тот собрался уходить. – А если я сам буду покупать еду и буду платить за обучение, и…

Наездники подобрались, словно почуяли опасность. Тристан поначалу не понял, в чем дело, но тут заметил в руке у мальчика нож. Вот тебе и безоружный оборванец.

Осознав промах, Ник отпустил коммандера и попятился, удерживая нож на ладони. Это был короткий кинжал доброй работы.

– Я хотел сказать… вдруг получится выменять это на золото, и его хватит, чтобы примкнуть к вам?

Наездники уставились на клинок: не какая-нибудь, а ферросская сталь, отмеченная символом, подтверждающим происхождение и подлинность кинжала. Вещь ценная, но вряд ли ее хватит, чтобы полностью оплатить подготовку наездника. Впрочем, тревожила отнюдь не ценность оружия, а то, что им владел бедный пирейский мальчуган. Где, интересно, он им разжился? Может, он – беглый повинник или имперский шпион?

– Обыскать, – приказал коммандер.

Забрав у мальчишки нож и передав его коммандеру, Берик взялся за узелок, который мальчик нес за спиной. Эллиот же подошел к нему, чтобы обхлопать – нет ли под одеждой другого оружия. Ник пережил обыск, стиснув зубы, но осмотрели его быстро, а пожитки разложили на земле – чтобы коммандер изучил их внимательней.

Ничего ценного или достойного внимания среди них не оказалось: только корешки да ягоды, сушеное мясо и жестяной котелок.

Скромные пожитки, однако, не успокоили коммандера, а напротив, разожгли любопытство: откуда все-таки у мальчишки кинжал?

– Где ты взял оружие? – спросил он. Изучив набалдашник эфеса, он отдал кинжал Берику. Коммандер искал клеймо мастера, чтобы узнать, откуда клинок, чьей работы или кому принадлежит.

Ник медлил с ответом. Должно быть, стащил кинжал. Или он вовсе не из Вайле. Даже в низине, где торговля куда оживленнее, ни один рожденный на горе ребенок, у которого за душой ни гроша, не может позволить себе такого оружия.

– Нашел… – неуверенно произнес Ник. Тристан разрывался между странным чувством тревоги за мальчишку и удовлетворением: все же не зря он трубил в рог.

– Его сестра пыталась обворовать нас, – вмешался, победно доложив, Эллиот. – Они, наверное, работают в паре: один отвлекает, другой…

– Моя сестра не воровка, – отрезал мальчик. – И я тоже.

Коммандер взглянул на темнеющее небо, потом на мальчишку и нахмурился.

– Отвести его к Морре, – приказал он Берику и забрался в седло.

– Но, сэр… Коммандер Кассиан! – поспешил обратиться к нему Тристан. – Могу я… разрешите сопроводить пленника, ведь это я задержал его?

– Ты вообще патрулировал не там, куда тебя послали, а значит, лучше мне довериться наезднику, который следует приказам, а не подмастерью, который делает что вздумается.