Глава 9
Раньше Боба думал, что на Геонозисе, в отличие от Камино, будут школы, другие дети и много всего интересного.
Да, тут многое было по–другому, но не более того.
На Камино всё время шёл дождь, а на Генозисе почти не знали, что это такое. Камино была вся покрыта морем, а Генозис был скорее морем красного песка с огромными каменными башнями, называемыми сталагмитами, стоящими подобно шипам там и сям в песчаной пустыне.
Планета действительно напоминала пустыню. Во всяком случае, так подумал Боба, когда они только приземлились.
Джанго Фетт посадил «Раба 1» на площадку рядом с одним из сталагмитов.
«Мы здесь будем разбивать лагерь что ли?» — подумал Боба, когда корабль сел на посадочные опоры и двигатель заглох.
Дверь в каменной башне открылась, и оттуда показались роботы–техники для обслуживания корабля.
С широко раскрытыми глазами Боба последовал за отцом в проём, который оказался входом в большой подземный город с длинными коридорами и вместительными комнатами, соединёнными между собой и освещёнными трубками. Отовсюду раздавалось эхо шагов и голоса.
Но всё равно тут казалось пусто. Единственные обитатели все куда–то спешили, сновали подобно далёким теням. Никто не поприветствовал путешественников. Никто даже не обратил внимания на десятилетнего мальчика, идущего вслед за отцом.
Они поднялись по ступеням в отсек, который им был выделен. Джанго объяснил сыну, что сами геонозийцы — были как пчёлы, которые всё время работали. Их планета была центром производства боевых роботов.
— А люди, которые производят роботов, немногим умнее или интереснее самих роботов, — сказал Джанго.
— Тогда что мы здесь делаем? — спросил Боба.
— У нас тут дела, — сказал Джанго Фетт. — Тот, кто пользуется моими руками…
— …получает меня полностью, — закончил Боба, улыбаясь отцу.
— Правильно, — сказал Джанго. Он взъерошил сыну волосы и тоже улыбнулся ему. — Я горжусь тобой, сынок. Из тебя вырастет такой же наёмник, как и твой старик.
Их отсек располагался на самом верху каменной башни, выходящей окнами на пустыню. Джанго пошёл в город, чтобы встретился со своим заказчиком. На прощанье он строго наказал Бобе:
— Когда я приду, чтобы ты был здесь.
За несколько часов, проведённых в отсеке, Боба понял, что первые впечатления его не обманули. На Геонозисе было скучно. Даже скучнее, чем на Камино.
Скука похожа на микроскоп. Незначительные вещи кажутся просто огромными. Боба сосчитал все камешки на стене своего отсека, все трещинки в полу.
Когда и это надоело, он выглянул в узкое окно: по равнине гуляли песчаные вихри, по небу неслись круглые корабли.
Боба пожалел, что не взял с собой книг. Была лишь та чёрная, которую ему дал отец, которая не открывалась. Она лежала в коробке с одеждой и старыми игрушками, её даже не надо искать.
Хотелось чем–нибудь заняться. Но чем?
«Когда я приду, чтобы ты был здесь». Разве это означало, что он не может выйти из отсека? Просто не надо далеко уходить.
Боба вышел в холл, закрыв за собой дверь. В каменном коридоре было темно и тихо. Вдали что–то грохотало, как море на Камино.
Неужели и на этой пустынной планете есть океан?
Боба прошёл в конец коридора и заглянул за угол. Здесь грохотало сильнее. Казалось, где–то вдалеке били в барабан.
За углом располагалась каменная лестница, ведущая вниз. В конце лестницы был ещё один холл, а в конце этого холла — ещё одна лестница.
Каменные ступени вели вниз, в темноту. Боба спускался, нащупывая ногой каждую ступеньку. Чем дальше он спускался, тем становилось темнее и темнее.
Чем темнее становилось, тем громче был грохот. Теперь казалось, что уже какой–то великан колотит в барабан.
Боба понимал, что зашёл уже слишком далеко, но поворачивать обратно не хотелось. Не сейчас. Нужно же узнать, что там так грохочет.
Наконец длинная спиральная лестница привела его в узкий проход, в конце которого была тяжёлая дверь. Грохот был такой сильный, что дверь дрожала.
Боба боялся смотреть. Он уже хотел было вернуться в отсек, но потом он вспомнил слова отца: «Делай то, чего больше боишься, и к тебе придёт смелость».
Боба потянул на себя дверь.
Бум!
Бум!
Бум!
За дверью не было ни бушующего океана, ни великана, колотящего в барабан. Но то, что увидел Боба, его ещё больше удивило.
Он набрёл на просторное подземное помещение, подсвечиваемое светом ламп и полное разных движущихся механизмов. Когда глаза привыкли к тусклому свету, он разглядел длинную сборочную линию, на которой тяжёлые металлические станки штамповали руки и ноги, колёса и лезвия, головы и тела. Всё оглушительно грохотало. Тяжёлые элементы ржавого цвета после штамповки собирались ленточными конвейерами в центральной зоне, где мрачные геонозийцы собирали из них нечто, похожее на боевых роботы, которые сразу же включались после того, как им привинчивали головы.
Собранные роботы маршировали длинными рядами из пещеры наружу через высокий сводчатый проход в темноте.
Боба заворожено смотрел на всё это. Кому могло понадобиться столько солдат? Трудно было поверить, чтобы галактика смогла вместить столько боевых роботов и дроидеков, ощетинившихся ножами и бластерами.
Он представил себе, как они бы сражались друг с другом. Должно выглядеть впечатляюще… и немного страшно.
— Эй, ты!
Боба поднял голову. Робот службы безопасности спешил по мостику к открытой двери.
Вместо того чтобы объяснять, кто он и что здесь делает, Боба решил поступить благоразумнее. Он захлопнул дверь и убежал.
«Когда я приду, чтобы ты был здесь», — сказал Джанго. Боба едва успел закрыть за собой дверь отсека, когда в холе послышались шаги.
«Успел!» — подумал Боба, когда отец открыл дверь.
С отцом было двое. Один был геонозиец со офицерскими знаками отличия на ветвистом теле и бочкообразной голове. Второй был одет проще, но он казался знакомым.
— Видите, граф Дуку, каковы уже наши успехи, — сказал геонозиец.
Это был тот самый «граф». Боба сразу его узнал.
— Это граф Тиран? — спросил он отца, который вешал боевой шлем рядом с дверь.
— Тс–с–с–с, — прошипел на него Джанго. — Только мы знаем, что его так зовут.
— Так это твой сын? — спросил граф. — Когда–нибудь ты станешь великим наёмником.
Он погладил Бобу по голове. Жест был полон радушия, но его рука была холодна, и у Бобы холодок пробежал по спине.
— Да, сэр, — сказал он, отворачиваясь.
Отец посмотрел на Бобу с неодобрением, и вся троица пошла на кухню для продолжения разговора.
Бобе стало стыдно. Он вёл себя невоспитанно. Наверное, ему только показалось, что рука графа была холодной. Граф Тиран был главным клиентом Джанго Фетта. Боба должен был не только уважать его, но и доверять ему.
«Когда–нибудь ты станешь великим наёмником», — слова графа не выходили у него из головы. Он надеялся, что когда–нибудь это пророчество сбудется.
Боевой шлем отца висел у двери. Боба взял его и пошёл с ним в спальню.
Ему хотелось узнать, какой он изнутри. Он тоже хотел почувствовать себя Джанго Феттом.
Он закрыл за собой дверь, надел шлем, открыл глаза и:
— Ух ты!
Боба думал, что под шлемом будет темно, но это было не так. Перед глазами прокручивались всевозможные показатели на мониторах. Большинство из них показывало состояние оружия и систем жизнеобеспечения:
Ракеты–дротики
Звуковой луч
Перчатка
Наплечный двигатель
Шипы ботинок
Рация
Дальномер
Как будто сидишь в кабине управления небольшого, но весьма мощного корабля. Однако шлем был тяжёлый. Боба с трудом мог повернуть в нём голову. Он как раз собирался снять шлем, как…
Щёлк!
Боба услышал, как открывается дверь спальни. Ай–яй–яй! Вот он и попался!
Но нет — Джанго Фетт смеясь снял шлем с головы Бобы.
— Не волнуйся, сынок, твоё снаряжение будет тебе впору.
Боба заглянул отцу в глаза.
— Моё?
— Когда вырастешь, — сказал Джанго. — Это снаряжение сделали для меня мандалорцы. У тебя будет своё. Со временем. Когда ты станешь наёмником.
— А ты научишь меня с ним обращаться? — спросил Боба.
— Когда придёт то время, меня уже может и не быть, — сказал Джанго. — Ты уже будешь жить самостоятельно.
— Но…
— Никаких «но», — сказал Джанго и попытался улыбнуться. — Не волнуйся, твоё время ещё придёт.
Он протянул руку и погладил Бобу по голове. Его рука была тёплая.
Той ночью Боба услышал странный шум. Это уже не было похоже на грохот, который он слышал раньше. Это не был храп отца, который доносился с соседней кровати.
Уу–вуу!
Это было что–то далёкое и невообразимо одинокое.
Боба подошёл к узкому окну и выглянул. Ночью на Геонозисе было так же светло, как днём на облачной Камино. Оранжевые кольца планеты светили мягким светом на пустыню.
Под сталагмитовым городом находился красный плоский холм, пересечённый крест–накрест светящимися полосками, которые блестели, как будто были устланы алмазами.
Холм казался очень занимательным, но до него было далеко. Джанго Фетт однажды рассказал, что там жили жестокие звери под названием массиффы, которые промышляли на скалах и утёсах.
Уу–вуу!
Опять этот звук — одинокий, скорбный вой. «Массифф», — подумал Боба. Он выл скорее обречённо, чем жестоко.
Бобе было знакомо чувство одиночества.
Ему хотелось тоже завыть в ответ.
