Глава 4
Весь день Боба был взбудоражен. Он ждал определённого звука.
Или нескольких звуков.
Наконец поздно вечером он их услышал: какие–то беспорядочные щелчки раздавались из замков, висевших на двери дома.
Затем дверь отошла, и появился Джанго Фетт, выглядевший сильным и могучим в мандалорском снаряжении. В холе, где он стоял, с него уже стекла целая лужа дождевой воды.
— Папа! — крикнул Боба. — А где же Зам?
— Позже, — сказал отец.
Джанго Фетт снял снаряжение и разложил его на полу спальни перед взором Бобы. Он называл снаряжение «костюмом». Без них он казался намного меньше.
Лицо Джанго под шлемом было мрачным и испещрённым старыми шрамами. А в шлеме он выглядел беспощадным и жестоким. Боба никогда не спрашивал у отца, какое было его «настоящее» лицо. Для него оба лица были настоящими: заботливый отец и бесстрашный воин.
— Где же Зам? — повторил свой вопрос Боба.
— Почему ты спрашиваешь одно и то же, сын?
— Я приготовил для неё шутку, — на самом деле это было не так, но Боба решил, что всегда может что–нибудь придумать.
— Прибереги её для кого–нибудь другого.
Для кого–нибудь другого? Больше никого не было! Но Боба знал, что с отцом лучше не спорить.
— Ладно, — сказал он, повесив голову, чтобы скрыть огорчение, и направился вон из комнаты. Он был уверен, что отец хотел побыть один.
— Зам пока ещё не вернулась, — сказал Джанго.
Боба остановился в дверях.
— Но она когда–нибудь вернётся?
— Когда–нибудь, — ответил Джанго.
Он это сказал, как будто имел в виду «никогда».
Когда Джанго Фетт снимал с себя мандалорское снаряжение, он надевал обычную одежду. Без шлема вряд ли кто–либо узнал в нём Джанго Фетта, знаменитого наёмника.
Снаряжение было уже старое и видавшее виды, как и сам Джанго Фетт. Он всегда снимал его и чистил по возвращении с заданий, но никогда не полировал, не латал царапины.
— Не надо доводить свои вещи до блеска, — сказал он Бобе в тот вечер, когда они вместе чистили его снаряжение. — Никогда не привлекай к себе внимания.
— Да, сэр, — сказал Боба.
В тот вечер Джанго Фетт казался ещё мрачнее и старше, чем обычно. Боба недоумевал, не связано ли это с Зам.
Наконец он набрался смелости спросить.
— Она чуть нас не предала, — сказал Джанго. — Этого нельзя допускать. За это наказывают. Она бы поступила так же, если бы была на моём месте.
Боба не понял его. Что ему пытается сказать отец?
— С ней случилось какое–то несчастье?
Джанго медленно кивнул.
— Если ты наёмник, это означает, что однажды ты можешь не вернуться домой. Однажды может произойти непоправимое. А когда оно произойдёт…
— А что значит «непоправимое»? — спросил Боба.
— Непоправимое — значит неизбежное. Смерти не избежать.
Вдруг Боба всё понял.
— Значит, Зам мертва? Так, отец?
Джанго кивнул.
Боба с трудом подавил слёзы.
— Как… как это случилось?
— Тебе незачем это знать.
Боба почувствовал, как горечь захлестнула его, словно волной. А за ней пришла волна страха. Если это случилось с Зам, то неужели это может произойти и с отцом?
Боба не хотел об этом думать. Отец был прав: ему незачем было всё это знать.
После того как они с отцом почистили снаряжение и перезарядили оружие, Боба вышел из дома и прошёл вдоль по улице до самого конца и обратно.
Зам мертва. Не будет больше глупых шуток. Не услышит он её заливистого смеха. Боба Фетт стал ещё более одиноким.
Камино — подходящая планета для тех, кто грустит, так как здесь всё время льёт дождь. Если ты идёшь под дождём, никто не заметит, что ты плачешь.
Когда Боба вернулся домой, он увидел, что отец тоже гулял под дождём.
«Странно, — подумал Боба. — Что–то я его там не видел».
После ужина Джанго Фетт сказал ему:
— Слушай меня, Боба.
И Боба стал слушать.
— То, что случилось с Зам, могло случиться с любым из нас, с любым наёмником. Ты это понимаешь?
Боба кивнул, но его кивок был лживым. Он не хотел этого понимать. Он поклялся себе не думать об этом. Он не мог представить себе такого поворота событий. Да и кто мог бы одолеть его отца в схватке?
— Хорошо, сказал Джанго Фетт. — А теперь, сынок, это тебе.
Джанго передал Бобе книгу.
Боба чуть не упал от удивления. Его отец? Даёт ему книгу?
Видимо, Джанго угадал, о чём подумал Боба.
— Это не книга, сынок, — сказал он. — Это моё послание тебе. Когда придёт время.
Это не книга? Да это была обычная книга толщиной в два пальца с твёрдом переплёте. На чёрной обложке не было никаких обозначений: ни слов, ни рисунков, ничего — ни спереди, ни сзади.
Боба попытался открыть книгу, но казалось, что страницы слиплись. Он сильнее потянул за обложку, но отец лишь покачал головой.
— Не надо её открывать, — сказал он. — Если ты её откроешь, твоему детству придёт конец, а сейчас ещё рано. Я хочу, чтобы ты не лишался того, чего был лишён я — детства.
Боба кивнул. Он был сбит с толку. Почему это отец дал ему книгу, которую нельзя открыть?
Затем отец сказал ему:
— Если со мной что–нибудь случится, открой эту книгу, и ты узнаешь всё, что тебе нужно: кого искать, кого избегать, что делать, чего не делать. А до той поры пусть она будет закрыта. И спрячь её подальше. Понял, сынок?
Боба кивнул. Он кинул эту чёрную книгу (которая была совсем не книга) в стопку библиотечных книг. Ему она не понадобится. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Неужели с его отцом, самым жестоким, бесстрашным и быстрым наёмником во всей галактике, может что–то произойти?
Да никогда! И думать об этом не стоит! Собственно, Боба и не собирался об этом думать.
