Глава 9
Это было такое счастье – жить в Италии! Валентину ничуть не коробила её новая профессия сиделки и домработницы. Наверное, потому, что здесь она не считалась унизительной. По-настоящему пришибленной женщина чувствовала себя только тогда, когда работала в должности старшего инженера в пыльном помещении, бок о бок с десятком завистливых и до смерти усталых коллег. День за днём её вечные забитость и страх перед жизнью шелухой сходили с души, открывая давно позабытые уверенность и радость существования.
У Валентины была отдельная комната, чего она никак не ожидала, хотя в договоре значилось, что принимающая сторона обязана предоставить место проживания. В качестве этого «места» Валентина ещё в России вообразила себе узкую кровать где-нибудь в коридоре и заранее приготовилась к худшему, внушая себе, что валяться в постели ей всё равно будет некогда: любой свободный час она будет посвящать осмотру Италии, ведь для этого она сюда и приехала. Увидев, какое помещение ей отведено, – с милыми занавесочками, которые напоминали родной дом в Зареченске, с кроватью, действительно узкой, но расположенной у окна с видом на старинную площадь, откуда сквозь дымку виднелись величественные вершины гор, – она окончательно повеселела и успокоилась.
Женщина быстро перестала стесняться, чего совсем от себя не ожидала, – и это здорово помогло ей в общении. Хоть Валентина и говорила с сильным акцентом, нередко не совсем правильно отвечая на вопросы и используя глаголы в неопределённой форме, – её понимали! А главное, хотели понять. И это стремление давало ей такой стимул, который подстёгивал и вёл вперёд, избавляя от ненужных комплексов.
Старушка, за которой она ухаживала, оказалась спокойной и приветливой, что, по мнению женщины, подтверждало, что жизнь пожилой итальянки протекала в любви и согласии. Не помня, что происходило вчера, и не всегда узнавая сиделку, синьора Тина любила поговорить о своём детстве и молодости, что поначалу даже пугало Валентину, которая понимала ее недостаточно хорошо. Но, догадавшись вскоре, что синьора вовсе не требует пространного ответа, она легко поддакивала, запоминая и проверяя по словарю новые слова и пытаясь уловить суть сказанного.
– Вот список продуктов и деньги, – говорила каждое утро Миранда, жена сына синьоры Тины – Бруно Миндадори, оставляя на старинном комоде листок с перечнем необходимых покупок, и уходила на работу.
Сам Миндадори вставал чуть свет, пил в одиночестве кофе, листал газету и ехал в Рим.
Первые дни Валентина упорно порывалась приготовить ему яичницу и бутерброды на завтрак, с жалостью русской сердобольной женщины наблюдая, как он одним глотком осушает малюсенькую чашечку эспрессо – иногда даже не садясь за стол.
– Большое спасибо, мне ничего не надо! – с испугом вскрикивал Миндадори, завидев в полутьме кухни беспокойную домработницу и глядя на брызгающую жиром глазунью. – Я так привык, только кофе, спасибо.
Узнав, что в Италии на самом деле многие завтракают так, как её хозяин, женщина утихомирилась и оставила всякие попытки накормить главу семейства. Она с удовольствием высыпалась – благо синьора Тина поднималась не раньше девяти.
Ежедневные походы на рынок превратились для Валентины в удивительное развлечение. С большой плетёной корзиной, чтобы не помялись овощи и фрукты, она шла на площадь с двумя фонтанами, к рынку. Уже через несколько дней её стали узнавать и приветствовать все тамошние продавцы. Весело здороваясь, они на все лады расхваливали свой товар, не отказывая себе в удовольствии задать несколько вопросов. После традиционного «как дела?» всегда следовал разговор о погоде в России.
– У вас там, наверное, холодно? Сколько градусов в Сибири? А в Москве?
Уверенные, что Москва находится в Сибири, итальянцы удивлялись:
– Как «плюс четырнадцать»?! А мы думали, у вас настоящие холода! В самом деле, не такая уж и разница…
Чтобы не разочаровывать новых знакомых, Валентина объясняла:
– Вот наступит зима, может и до минус тридцати дойти.
– А, ну вот видишь! – сразу успокаивались собеседники.
Закупки Валентина всегда начинала с овощей, далее переходя к рыбному ряду. Вытаскивая отдельный пакет для морепродуктов, женщина всегда ёжилась – очень уж непривычными были разного рода гады морские, разложенные на мелком блестящем льду. Всё ещё не решаясь отведать морепродукты, вечерами Валентина довольствовалась салатом, заедая его бутербродом с мортаделлой или прошутто; часто готовила мачедонию, с удовольствием уплетая её на третье. Она слегка похудела (хотя, скорее всего, просто утратила одутловатость, которая преследовала её от вечного недосыпания и нездоровой пищи), распрямилась, приобрела грациозную походку и стала как будто выше.
«Действительно, – думала Валентина, разглядывая свои, ставшие вдруг блестящими русые волосы, раскрывшиеся серо-голубые глаза, подтянутый овал лица с чуть-чуть вздёрнутым носом, обрисовавшуюся талию без единой складки и появившуюся высокую грудь, – почему в России жирное всегда считалось синонимом вкусного?»
То, что она похорошела, женщина поняла по заинтересованным взглядам, которые бросали на неё торговцы и особенно хозяин самой любимой лавки, куда она всегда заходила напоследок. Прислонив корзину к прилавку, она не спеша любовалась товарами: разложенные на открытой витрине медные блюда и тазы поблёскивали на солнце, от дуновений лёгкого ветерка переливчато позвякивали подвешенные за ручки кастрюльки всех возможных размеров.
– Добрый день, синьора Валентина! – доброжелательный продавец выходил ей навстречу. Он был ещё молод, но в волосах у него уже поблескивали серебристые пряди. Улыбаясь и смотря ей прямо в глаза, он приводил её в замешательство. – Как дела? – Так же, как и все, хозяин считал своим долгом поговорить о русской погоде: – Как в Сибири, холодно? – И тут же переходил к комплиментам: – Какая вы красивая сегодня, как клубничка!
«Клубничка»… Это слово Валентина знала, но не верила своим ушам и краснела как девочка от непривычных любезностей, чем приводила торговца в полный восторг.
Подходя к отдельно стоящему огромному блюду, она разглядывала наваленные на него удивительные вещички: подставку в виде совы с огромными выпученными глазами («как не жалко ставить на эти глазищи сковородку?!»), щипчики для орехов, изображавшие женщину, которой орех вставлялся прямо между ягодиц; наконец, голенького мальчика с вьющимся штопором для открывания бутылок на месте пениса. Впервые взяв эту открывалку в руки, Валентина только ойкнула и поражённо выпустила предмет из рук. Он звякнул кручёным членом, упав обратно, а Валентина отскочила, отдёрнув руку и оглядываясь. За спиной послышался смех хозяина лавки, и она стушевалась окончательно.
– Понравилась штучка? Берите, дарю! – Он выудил открывалку из блюда и хотел вложить ей в ладонь.
Валентина задёргалась как полоумная.
– Ну что вы! Спасибо! Не надо! – Ей было неловко, что он заметил её смущение.
«Ну что я с этим «мальчиком» буду делать?! Разве смогу открыть бутылку при гостях? Лучше бы сову подарил», – подумала она, но продавец уже вложил подарок ей в ладонь, закрыв пальцы вокруг штопора.
Один раз в неделю у неё был выходной. Она кормила завтраком синьору Тину и уезжала в Рим. Этот город покорил её сразу и безоговорочно! Случайно узнав, что два-три раза в год в музеях Рима бывает День открытых дверей и их можно посетить бесплатно, от простых прогулок она перешла к музейным экскурсиям. Рассказывая хозяевам дома о полученных впечатлениях, Валентина с удивлением узнавала, что о половине мест они не имеют ни малейшего представления.
Женщина могла бы считать себя вполне счастливой, если бы не пожилая мама, которая писала ей грустные и недоумённо-требовательные письма. Читая их, она чувствовала, как слёзы наворачиваются на глаза, а одиночество со всей силы наваливается на ещё не окрепшую под итальянским солнцем душу.
– Что-то случилось? – в комнату заглянул синьор Бруно.
– Нет-нет, всё нормально! – Она усиленно заморгала глазами, отгоняя непрошеную солёную влагу.
– Я хотел сказать, что завтра собираюсь в Рим. Если хочешь, могу захватить тебя с собой – в воскресенье отработаешь.
Валентина расплылась в блаженной улыбке. На машине, до самого Рима! Видела бы мама! Автомобиль у Миндадори был что надо – длинный, чёрный, бесшумный, словно огромная опасная акула.
– Спасибо большое! – Она хотела добавить, что очень рада, что про неё не забыли и что обязательно отработает, как положено, но итальянских слов не хватало, а Миндадори всё понял и улыбнулся, довольный тем, что отвлёк Валентину от грустных мыслей.
– Завтра в половине шестого будь готова. Не проспи только, а то ждать не буду!
Господи, да разве можно такое проспать! Она уже много раз побывала в Риме, но каждая поездка становилась великим событием!
Обычно она добиралась на автобусе. Садилась на конечной остановке – на той же рыночной площади с двумя фонтанами. Шофёр был всегда один и тот же, он вскоре запомнил Валентину, тем более что пассажиров, как правило, было мало. Поначалу они просто здоровались. Но как-то он предложил ей выпить чашечку кофе здесь же, в баре, и с тех пор такие встречи превратились в своеобразный ритуал, ставший приятной прелюдией к изумительным поездкам в столицу. Она начала неплохо говорить по-итальянски, а главное, совершенно перестала стесняться ошибок, с радостью болтая со знакомыми и по-настоящему открывая для себя новую страну, её привычки, правила и слабости.
«Он, наверное, будет ждать меня в баре, на площади, – подумала Валентина о шофёре автобуса. – Ну, ничего страшного. Не отказываться же, в самом деле, от поездки на шикарной машине! А главное, я совсем не устану на мягких сиденьях, да и довезёт он меня прямо в центр, без остановок».
Ей нравилось ездить на автобусе. Его маршрут охватывал множество удивительных городков и деревень, вился по распаханным полям и пересекал каменистые прозрачные горные речки. Она с любопытством разглядывала на остановках смеющихся людей, старинные площади с неизменными фонтанами и горы, покрытые невысокими деревьями и вечнозелёным кустарником.
В предвкушении новых зрелищ – Миндадори ездил по автостраде, проходящей вдоль ущелья отвесных скал с падающим каскадом ручьёв, – Валентина проворочалась всю ночь, боясь проспать. Задремав только под утро, она проснулась от терпкого кофейного аромата – её комната находилась прямо напротив кухни. Валентина тут же вскочила, ойкнув и испугавшись, что всё-таки проспала всё на свете. Мгновенно натянув джинсы и свитер, пригладив волосы и не умывшись, она выскочила на кухню, где синьор Миндадори уже поставил свою чашечку в мойку.
– Я свои документы проверю, а ты умойся пока. Кофе ещё раз выпьем по дороге.
Как можно было проспать?! Как?! Ведь и будильник завела! Или забыла? Проверить – времени не оставалось. Лихорадочно чистя зубы, Валентина взглянула в зеркало. На неё смотрело свежее лицо, глаза икрились в предчувствии чудесной поездки. Она расчесала сильно отросшие волосы, которые на удивление удачно легли, и даже подкрасила губы. Бросив в сумку заготовленный бутерброд, она выскочила на ещё тёмную улицу.
– Прошу! – шутливо сказал Миндадори, открыв перед ней пассажирскую дверь и взглянув на её накрашенные губы.
Забравшись на кожаное сиденье, которое оказалось не только широким, но и удивительно комфортным, зафиксировав себя в полулежачем положении, Валентина прижала сумку к груди, выдохнула и выпалила по-русски:
– Поехали!
– Не понял? – развернулся к ней синьор Бруно и опять посмотрел на её рот.
– Не обращайте внимания, случайно на родном языке вырвалось.
– Ну, ну, – усмехнулся мужчина и медленно тронулся.
