Глава 28

Валентина, как сомнамбула, ходила по квартире. Уже который день женщина не притрагивалась к переводам, почти не спала и не отрывалась от итальянских новостей. Она винила себя во всём: в том, что пошла на поводу у своего эгоистичного чувства и ничего не рассказала Михаилу об отце, в том, что не смогла увидеть и понять, что творилось в душе сына, в том, что не заметила его настроя, когда он поехал в Италию на этот раз.

Убийство Миндадори перевернуло всё в её душе. Воспоминания волнами захлёстывали память, и она, не сопротивляясь, тонула в их пучине. Смерть второго, совершенно неизвестного ей человека, не всколыхнула такой жалости, но заставила задуматься. По телевизору говорили сначала о политическом заказе, затем о маньяке, потом, надрываясь и стараясь переплюнуть друг друга, соревновались в полуфантастических, ничем не подтверждённых версиях.

– И чего только не придумают, чтобы их канал не переключали! – приговаривала расстроенная женщина, нажимая на Пятый, где Лола, её любимая телеведущая, просто не сходила с экрана и единственная давала вполне достоверные сведения… ну, может, чуть-чуть приправленные налётом многозначительной таинственности, которой, по её мнению, было и так более чем достаточно.

Сначала Валентина наблюдала за развитием расследования, потому что оно касалось Миндадори. Но затем что-то заставило её насторожиться. Чем дальше продвигалось следствие, тем сильнее она напрягалась. Предчувствие непоправимого несчастья стало заполнять её душу. В голове, дёргаясь, как в мистическом танце, копошились и давили мозг тяжёлые мысли, навязчивые предположения, которые очень скоро стали обретать вполне реальные очертания. Когда объявили, что журналистка Лола едет в Россию разыскивать таинственную женщину Казини и её сына-убийцу, застывшая от горя Валентина поняла, что её самые худшие опасения начинают воплощаться в жизнь. С тех пор она не выключала телевизор и только сжималась всем своим существом от постоянно повторяющихся словосочетаний «мать убийцы» и «женщина Казини».

Жуткая, самая страшная догадка прожгла душу. И когда Михаил позвонил второй раз, Валентина знала, что ему сказать.

– Возвращайся домой! Я тебя очень жду! Мы вместе всё решим. – Она вложила в три фразы всю силу материнской любви и убеждения.

– Мам, – казалось, он не ожидал такого напора, – мам… – повторил он и замолк.

– Я с тобой, сын, что бы ни случилось! – Она ещё держалась, глотая слёзы.

– Мам, но как ты могла?! – В его голосе было столько боли и изумления, что у Валентины защемило сердце.

– Приезжай, – тихо сказала она.

В тот же день, вечером, она увидела в репортаже Лолы заваленную снегом избушку с заколоченными окнами и покосившимся крылечком.

– Дом таинственной Валентины найден! – бодро сообщила журналистка. Камера проползла по дороге, взяв общий план.

Валентина узнала Рыночную улицу, ветхий ларёк, где мама когда-то покупала саженцы, и старое здание почты. Ей представилось, как итальянский зритель, затаив дыхание, следит за картинами, возникающими на экране, ожидая, как на пороге появится сама героиня.

– Это дом, в котором родилась Валентина и прожила бо́льшую часть своей жизни, – продолжала Лола. – Дом, где она сделала первые шаги, откуда пошла в школу, затем на работу и, наконец, уехала в Италию.

«Здорово нагнетает! – невольно отметила женщина. – Но как она собирается вывернуться? Видно же, что он пустой». Она испытала облегчение, поняв, что журналистка потеряла след и идёт по ложному пути.

– К сожалению, сейчас, как вы поняли, здесь никто не живёт. Дом заброшен, но мы узнали, что таинственная Валентина переехала в город. Расследование продолжается!

Валентину всегда поражало, как Лола умела держать внимание зрителя до последней секунды своего репортажа и ставить в финале такой знак вопроса, что обескураженный народ ещё долго обсуждал увиденное, с нетерпением ожидая продолжения. Надо было отдать ей должное, она никогда не называла Валентину «матерью убийцы» или «женщиной Казини». В её эфирах та всегда фигурировала как «таинственная Валентина», что примиряло женщину с её сообщениями и даже вселяло надежду. То, что журналистка сбилась со следа, давало Валентине небольшую передышку, но Михаил больше не объявлялся.

Звонок в дверь вывел её из тяжёлых раздумий. «Миша! Наконец-то! – было первой её мыслью. – Но у него есть свой ключ…» Уже подбежав к двери, она остановилась и посмотрела в глазок. Искажённое увеличением глазка, на неё смотрело серьёзное лицо телеведущей Лолы. Валентина замерла, быстро пошла в комнату, сняла халат, надела джинсы и свитер. Звонок повторился, разрезав ей сердце.