Глава 24
Я клянусь, что это любовь была,
Посмотри, ведь это ее дела!
Б.Ш.Окуджава
Из сна меня извлекает сигнал Нуль-Т. Кто-то пришел ко мне без предварительного извещения. «Кто бы это мог быть?» — лениво думаю я в полусне. Слышу шаги по полу, потом кто-то садится в кресло рядом со мной. Мне лень открывать глаза, я еще не выспался и надеюсь, что посетитель поймет мое состояние и оставит меня в покое. Не тут-то было. После минутной паузы меня тихонько толкают в бок чем-то твердым.
Нехотя открываю глаза. В кресле сидит незнакомая молодая женщина и легонько толкает меня в бок острым носком белого сапожка. По-моему, я где-то ее видел? Определенно! Женщина вздыхает и смеется.
— Что, милый, не узнаешь?
— Простите, — бормочу я, — но как вы…
— Нет, не прощу! Вставай, лежебока! К нему приходит дама, а он валяется с похмелья. Сколько же вы вчера выпили? Водка… вино… фляжка… Великое Время! Хорошо еще закусить как следует догадались. Хороши, нечего сказать! Стоит их оставить одних, как они тут же начинают расслабляться. С кем это ты отрывался? Судя по вину и фляжке, с Магистром. Да и водка — явно его рук творение.
— Лена? — говорю я, не веря своим глазам.
Но это не Лена. Я вспомнил, кто это. Это Гелена Илек!
— Ну, а кто же еще? Прихожу домой, вижу, лежит почти полный гардероб Гелены. Ну, думаю, почему бы мне не стать ею на денек. Тем более что мы с ней — одна личность. Но я никак не думала, что ты после Праздника попадешься на эту удочку. Немного красителя на волосы, по капле эликсира в глаза, пять минут перед зеркалом, плюс вот этот гардероб, и готова Гелена Илек!
Я смеюсь. В самом деле, как я мог не узнать свою Ленку. А она бушует:
— Быстро наводи порядок в этом вертепе! Открой окно, проветри. Грязную посуду — в утилизатор! Бутылки и окурки — туда же! Рюмки помой и в бар. А это что?
Лена взвизгивает от радости и распаковывает пакетик с ее любимыми красными палочками. Восемь таких пакетов лежат на панели синтезатора.
— Когда ты научился их делать?
— Это не я, это Магистр. Я вчера попросил его об этом, и он сделал их, видимо, когда утром уходил от меня. Вчера их здесь не было.
— Молодец все-таки у нас Магистр! Скряга, зануда, бурбон, а все равно — молодец! Кстати, спасибо за кофе и цветы! Кофе — превосходный! Я такого никогда не пила.
Быстро прибираюсь в комнате, придаю ей обычный вид. Сидя в кресле, я смотрю на Лену и боюсь ее спросить о чем-либо. А она быстро передвигается по комнате, постукивая каблучками-шпильками.
— Так, чем ты здесь занимался? Ого! Я вижу, ты был на задании. Где это?
— В Лотарингии. Мы работали в паре с Андреем.
— Как интересно! Расскажешь?
— Долгая история. Легче посмотреть запись, а я расскажу о том, чего не было видно на экране.
— Даже и такое было? Тогда пойдем, погуляем. Там и расскажешь, я сгораю от любопытства.
Я с сомнением смотрю на ее наряд: коротенькая кожаная юбочка, замшевая жилетка и символическая накидка-пелерина «от мух».
— На улице довольно прохладно.
— Не беда.
Лена подходит к синтезатору и через минуту извлекает из камеры блестящий перламутром голубой плащ на длинной молнии с капюшоном. Посмотрев на меня, она творит завтрак.
— Подкрепись, — командует она, поставив передо мной тарелку жареной рыбы с макаронами под соусом, — а мне сотвори свой фирменный кофе.
— Не получится, Леночка. Я уже пробовал. Такой кофе можно сотворить только на твоем новом синтезаторе, он повышенной чувствительности.
Лена вздыхает и творит две чашки кофе. Позавтракав, мы одеваемся и идем, не спеша, к озеру. Я начинаю повествование о своем «хождении по фазам». Лена слушает затаив дыхание, не перебивая и не задавая вопросов. Пока я рассказываю, мы от озера уходим по тропинке в лес, оттуда через поляны на дорожку. Когда я заканчиваю, Лена останавливается и внимательно смотрит на меня.
— Андрей, — шепчет она, — ты понимаешь, что ты мог не вернуться оттуда?
— Я понял это еще там. Не дай Время еще раз пережить такие минуты! Это просто чудо, что я оттуда вышел.
Лена хватает меня за плечи и энергично встряхивает.
— А я! Что стало бы тогда со мной?
Она уткнулась в мое плечо и разревелась. Сквозь рыдания я с трудом разбираю слова, которые Лена выговаривает в мою куртку:
— Где бы я тебя искала? И как? Ведь ты знаешь, что без тебя я не смогу оставаться здесь. Меня никто бы не остановил. Я бы сама внедрилась в любую женщину там, в Лотарингии…
Осторожно отнимаю голову Лены от своего плеча и пытаюсь поцелуями высушить ее слезы. Но, увы, добиваюсь обратного эффекта. Слезы начинают литься ручьем. Здесь все: и боязнь потерять меня, и возможность страшного пути в потерянных мирах, и только что пережитый нервный срыв.
Слова утешения бесполезны. Я тихонько увлекаю Лену к пеньку, сажусь на него сам и усаживаю Лену к себе на колени. Лена роняет голову мне на плечо и дает себе волю. Очень скоро воротник моей рубашки промокает весьма основательно. Она всхлипывает и дрожит в плаче, как маленькая девочка. Ее обтянутые голубыми перчатками пальчики вцепились в меня мертвой хваткой, словно она боится, что я могу исчезнуть в любую минуту.
Не обращая внимания на поток слез, уже затекающий под рубашку, осторожно снимаю бархатный берет и начинаю гладить Лену по головке, как маленькую.
При этом я потихоньку целую ее туда, куда только могу дотянуться.
Как ни странно, такой простой метод помогает. Плечи Лены вздрагивают все реже. Рыдания постепенно прекращаются, и она только прерывисто и протяжно вздыхает. Неожиданно она встает и идет по дорожке в глубь леса.
С минуту я смотрю ей вслед, любуясь, как солнце затейливыми узорами высвечивает перламутровые блики на ее плаще. Потом встаю и иду за ней. Услышав мои шаги, Лена останавливается. Я подхожу ближе и кладу руки ей на плечи. Лена оборачивается, притягивает меня за виски и принимается покрывать мое лицо поцелуями. При этом она порывается что-то сказать, но мешает сама себе, и я слышу только бессвязный лепет.
Я снимаю со своих щек ее ладони и припадаю к ним губами. Сквозь тонкую кожу перчаток отчетливо чувствуется тепло ее рук. Лена смотрит на меня с печальной улыбкой.
— Андрюша, родной мой, я никогда тебя не оставлю. Я найду тебя везде, последую за тобой всюду, — тихо говорит она. — Как в песне: «Среди чужих пространств и веков!» Никто меня здесь не удержит. Хоть сто Магистров и десять Советов Магов будут против этого. Но я никогда, никогда не оставлю тебя. Потому что… потому что я просто не смогу здесь жить без тебя. Нет! Не говори ничего и не возражай! Хватит возражений! Ты не представ…
Я не даю ей договорить.
Мы отдыхаем в объятиях друг друга, глядя в лазурное небо.
— Слушай, — шепчет Лена, — а ведь сейчас не лето, чтобы валяться на травке в таком экзотическом виде, словно мы на Звездном острове.
— Пойдем домой, — предлагаю я.
Мы помогаем друг другу подняться и наскоро привести в порядок свой гардероб. Я обнимаю Лену за плечи, и мы идем к коттеджу.
— Ты видел мои похождения в Лабиринте?
— Не все. Я же был на задании.
— Кстати, а что ты делал в Лотарингии, кроме того, что по фазам путешествовал?
Начинаю рассказывать, но Лена сразу задает столько вопросов, что я останавливаюсь.
— Проще все это посмотреть на компьютере. А по ходу я поясню.
В этот момент мы уже входим в мой дом. Лена смеется и сбрасывает плащ, а затем и сапожки.
Я тоже скидываю куртку.
— Но сначала затопи-ка ты камин, — предлагает Лена, — а то я что-то озябла, и есть хочется.
Дрова и растопка лежат рядом с камином со вчерашнего дня. Быстро развожу огонь.
Мне приходит в голову идея угостить Лену пельменями. Направляюсь к синтезатору.
— Вызови по линии доставки пиво, майонез и красный перец, — говорю я.
— А что ты собираешься сделать?
— Пельмени.
— А, знаю, ты их уже делал!
— Надеюсь, что на этот раз получится не хуже, я, может быть, даже дам их тебе попробовать.
— А я уже пробовала. Меня ими Чин Фу угощал.
— То были китайские, а я сделаю уральские.
— Это интересно!
Но, видимо, я немного переоценил свои способности и возможности синтезатора. На мой вкус, фарш был немного не тот, ему явно чего-то не хватало. Видимо, мой синтезатор не мог уловить всех нюансов вкуса настоящих уральских пельменей. Лена, напротив, была в восторге, о чем она и объявила мне, когда я поделился своими сомнениями. И тут же предложила:
— Давай как-нибудь пригласим ко мне Андрея, Кэт и Магистра, и ты на моем синтезаторе сделаешь все как должно. Заодно угостишь их своим кофе.
— Ты думаешь, я смогу его повторить?
— Не сомневаюсь. Тем более что я записала его в режим повтора.
— А ты не боишься, что кофе всегда будет являться с букетом роз?
— Ну, и прекрасно!
— А когда будет это «как-нибудь»? — интересуюсь я.
— Полагаю, через три дня, если, конечно. Магистр не разгонит нас по разным фазам.
— А почему именно через три дня?
Лена удивленно смотрит на меня, потом вдруг улыбается:
— Ах, да! Ты же не знаешь, а я тебе не говорила. Это будет мой день рождения.
Пока я перевариваю эту информацию, Лена уже переключается на другое:
— Показывай свою работу, — фыркает она и подходит к компьютеру.
Я включаю компьютер. Вот граф Саусверк идет по улицам Лютеции, вот он в кабачке: пьет вино и заигрывает со служанкой… Лена внимательно смотрит и часто задает вопросы, уточняя детали.
От императрицы Ольги она приходит в восторг. Посмотрев сцену с Ниной Матяш, Лена бросает на меня взгляд и хмыкает:
— И на эту вертихвостку Магистр советовал обратить самое пристальное внимание? Ничего в ней особенного я не вижу, обычная фаворитка. Что это ты ей с таким почтением и восторгом ручки лобызал?
— Леночка, ты не права дважды, даже трижды. Во-первых, граф Саусверк влюблен в Нину. Во-вторых, она действительно красива и приятна во всех отношениях, если ты этого не замечаешь, то, прости, в тебе говорит ревность. Ну, а в-третьих, эта девушка очень умна. Ведь это она придумала, как «заминировать» письмо.
— Ну-ну! Защищай, защищай, — зловеще говорит Лена, — я смотрю, у этой мадьярки, кроме графов Саусверка и де Легара, появился еще один поклонник — хроноагент Коршунов! А ну-ка отвечай! Если бы эта особа предложила тебе провести с ней ночь, стал бы ты отказываться?
— Ну, Леночка, если обстоятельства…
Острый носок сапога больно бьет меня по ноге.
— Я тебе покажу обстоятельства! Развратник! Тебя, я смотрю, в реальные фазы и выпускать-то нельзя. Все норовишь какую-нибудь смазливую особу в постель затащить. Тот раз эту, рыжую, как ее там, нагила, что ли? В этот раз…
— Ну, во-первых, в этот раз ничего такого не было, а во-вторых, хоть и было бы? Ты ведь тоже теперь хроноагент. Если тебе по ходу выполнения задания в реальной фазе потребуется переспать с мужчиной, что мне тогда, проникать в эту фазу и его на дуэль вызывать, а тебя бросить как развратницу и больше до себя не допускать?
Лена смеется и перепархивает ко мне на колени:
— Давай смотреть дальше, — предлагает она, оторвавшись от моих губ.
Мы, естественно, пропускаем в ускоренном режиме длинную дорогу, долгие беседы с де Вордейлем и Лачиковым. Вместе с Леной я вновь переживаю все мои приключения в Лотарингии. Теперь я смотрю на них, как бы со стороны, и вижу все неудачи и промахи как свои, так и своих противников. Бои в засадах, бой на площади, перестрелка в монастыре… Лена одной рукой сжимает мою руку, а другой вцепилась мне в плечо.
Вот нас с Андреем атакуют в лесу. Вот мы отрываемся и вновь попадаем в засаду. Вот за мной гонится де Ривак, я отстреливаюсь, спускаюсь в овраг и… пропадаю.
Внезапно Лена останавливает компьютер, откручивает действие назад и задумчиво смотрит на монитор, где граф Саусверк застыл вместе со своим конем в стремительном прыжке, продираясь сквозь заросли навстречу межфазовому переходу. Обращаю внимание на то, что Лена смотрит не на изображение, а на таймер, показывающий время Монастыря.
Лена набирает код, и на соседнем дисплее появляется она сама в Лабиринте. Она идет, держась за стенку, качаясь, как пьяная. Автомат тащится по полу…
— Смотри!
Гляжу на таймер и не верю своим глазам. Цифры совпадают! Лена на экране доходит до развилки и сворачивает в проход. Включается «Мясорубка»… Лена гасит изображение.
— Ты понял?
— Да… Похоже, ты тогда почувствовала, что я в беде?
— Я почувствовала, что ты в смертельной опасности. Меня тогда как по голове чем-то ударило. Я шла, не понимая, где я нахожусь, я думала только о тебе, думала только о том, как тебе помочь.
Лена снова набирает код. На мониторе я вижу ее лежащей на каменном полу. Отрешенным взглядом она смотрит на стену перед собой.
— Вот здесь я уже точно знала, что тебя больше нет… А эти идиоты, да и Нэнси тоже, решили, что у меня просто нервный срыв. Они не поняли, что между нами установилась какая-то связь, для которой межфазовые барьеры не препятствие.
— Но посмотри на таймер! В это время я уже вернулся в Лотарингию.
— Это по времени Монастыря и Лотарингии. А все время, пока ты бродил из фазы в фазу, ты жил по субъективному времени. Это, как ты говорил, заняло более двенадцати часов. Твое состояние, а оно у тебя было не лучшим, каким-то образом передалось мне. Каким, это вопрос для Крис.
— Милая моя, — я крепко обнимаю подругу, — получается, что ты взяла на себя часть моего смятения, что это благодаря тебе я не рехнулся там, а набрел все-таки на выход. Значит, существует и обратная связь. Это я отнял у тебя силы…
— Если это и так, я об этом не жалею. Слава Времени, мы теперь снова вместе! И если бы для того чтобы ты вернулся сюда, мне снова понадобилось бы войти в «Мясорубку», я бы и глазом не моргнула.
— Ну, нет! Такой жертвы я не приму, — протестую я и целую Лену.
— А какую примешь? — спрашивает она, оторвавшись от меня.
— Вот какую! — кричу я и нажимаю на ручку кресла. Спинка принимает горизонтальное положение, и Лена, весело смеясь, падает на меня.
Дальше мы безумствуем практически без перерыва. Лишь глубокой ночью, пройдя через все круги страстной любви и предельно утомившись, мы затихаем, не разжимая объятий.
Утром я просыпаюсь первым, приподнимаюсь на локте и долго смотрю на свою подругу.
Какой все-таки импотент придумал, что женщина наутро после ночи любви выглядит крайне непривлекательно и не пробуждает никаких желаний? Вид-де ее вызывает только скуку и отвращение! Этот жалкий обрубок мужчины никогда не любил и не был любимым. Если женщина любит и любима, она всегда привлекательна и желанна: и вечером, и ночью, и утром, и в полдень. Она прекрасна в своей любви!
Но за окном разгорается утро. Выходной кончился, нас снова ждет наша работа.
Лена открывает глаза, целует меня и, сбросив остатки того, что не успела вчера снять, идет в душ. Оттуда она выходит светлая и сияющая, как утреннее солнце в ясный день. Осмотревшись, делает мне выговор:
— Даже накинуть на себя нечего. Вот что, дорогой, чтобы к следующему утру сотворил для меня комплект домашней одежды. Не бегать же мне каждый раз домой. Ну, иди пока в душ, а я займусь завтраком.
Когда я выхожу из душа, на столе уже дымится кофейник и стоит блюдо с горячими оладьями, плошка с медом и две чашки сметаны.
Смотрю на компьютер. Там горит надпись: «В 9.00 прибыть в кабинет начальника Сектора А.Стремберга».
Остается еще около часа.
Допив кофе, Лена вздыхает и говорит, кивая на компьютер:
— Видимо, намечается что-то серьезное. Стремберг редко собирает людей у себя. Ты не в курсе?
— Почти. Планируется большая операция в той фазе, где я рубился с Синим Флинном и общался с прелестной рыженькой нагилой…
Я удачно уворачиваюсь от скомканной салфетки, которую метко бросает в меня Лена, и продолжаю:
— Более того, планируется заброс Кристины в Синий Лес.
— Даже так?! — Лена удивленно приподнимает брови. — Она же не хроноагент, а Синий Лес — не место для увеселительных прогулок.
— Похоже, что она близка к открытию принципов действия и создания переходов. Так что игра стоит свеч. А готовить и страховать ее будет сам Магистр.
— Ну, коли так… — соглашается Лена и спохватывается. — А меня вызывают или нет?
Она протягивает руку к панели и набирает код. На дисплее высвечивается надпись с ее компьютера: «По возможности прошу быть у меня в 9.00. А.Стремберг».
— Как ты считаешь, у меня есть такая возможность?
— Полагаю, есть, — невинно отвечаю я, — а если оденешься, то тем более не будет причины игнорировать приглашение.
Лена смотрит на меня уничтожающим взглядом и наливает себе еще кофе. А я встаю, натягиваю брюки и подхожу к синтезатору. Каталог раскрываю на разделе «Одежда», нахожу подраздел «Женская домашняя одежда», и тут мои глаза разбегаются от обилия предлагаемых моделей.
Постояв в нерешительности, набираю код наудачу и кладу руку на датчик. Из камеры извлекаю короткий светло-голубой халатик из тонкой ткани с белой застежкой-молнией и серебряными ящерицами на широких рукавах.
— Как? Устроит тебя? — спрашиваю оборачиваясь.
— Опоздал, милый, — отвечает Лена. — А халатик ничего, симпатичный.
Она уже натянула чулки, надела блузку и голубую кожаную юбочку. Как она все-таки красива!
— Ну, что ты на меня уставился? Помоги сапоги застегнуть.
Я приношу сапожки и помогаю Лене обуться. Она достает из аптечки флакончик и аэрозольный баллон. Несколько капель в глаза, струя аэрозоля на волосы, и Гелена Илек исчезла.
— А теперь я немного пококетничаю, — говорит Лена.
Она надевает жилетку и свой коротенький плащ-пелерину. Накидывает она его и закрепляет так, что правое плечо остается свободным. Критически осмотрев свое изображение в зеркале, Лена задумывается, потом берет свою белую бархатную ленточку, расправляет волосы и застегивает ленточку поверх волос, прижимая их сзади к шее. Ниже ленточки Лена расправляет волосы по плечам и по спине.
— Ну, как?
— Прелесть! Стремберг и Магистр будут убиты наповал!
— Тогда пошли их убивать.
Таймер показывает уже восемь пятьдесят шесть.
