5

В 2012 году, в ноябрьском номере газеты «Тимирязевка», посвященном 125-летнему юбилею Н.И.Вавилова, опубликовано небольшое эссе М.Е.Раменской «Лев Николаевич Андреев – председатель Вавиловской комиссии РАН в 1991–2006 гг.». В нем отражен этот эпизод, изложенный со слов Андреева. По его словам, ему «досталось быть экспертом рукописи С.Е.Резника “Николай Вавилов”, написанной для серии ЖЗЛ. Он понял, что в таком виде книга цензуру не пройдет, вызвал автора и попросил его смягчить или убрать некоторые места, отмеченные карандашом, и после исправления стереть карандаш. Автору было очень жаль этих удачных мест, он почти ничего не поправил, а карандаш стер. Л.Н. страшно рассердился и передал книгу другому эксперту. Книга вышла в 1968 г., пострадала гораздо больше, чем могла бы… она до сих пор остается лучшей биографией Н.И.Вавилова. Почему Андреев передал рукопись другому эксперту, С.Е. не понял и сохранил глубокую обиду на Андреева». Познакомившись с этой публикацией, я написал М.Е.Раменской: «Прежде всего, очень Вам признателен за оценку моей книги как лучшей биографии Н.И. – сейчас, когда имеется уже, вероятно, не менее полутора десятков книг (до моей-то была только книга А.И.Ревенковой), такая оценка многого стоит. Вместе с тем хочу уточнить некоторые детали, касающиеся моих контактов с Л.Н.Андреевым. Я понимаю, что об этом Вы написали с его слов. Для меня они свидетельствуют, что он был человеком совестливым, понимал, что поступил по отношению ко мне, то есть к моей книге, не очень корректно, видимо, испытывал дискомфорт по этому поводу и пытался изобразить дело так, что я “сам виноват”, а в результате оговорил и меня, и себя. Как это можно себе представить, чтобы я, будучи штатным сотрудником редакции ЖЗЛ, стер замечания, поставленные на полях корректуры работником ЦК, и ни слова не сказал об этом моему шефу и другу Ю.Н.Короткову, и тем подвел его “под монастырь” (ведь он после этого был уволен!), и при этом мы с ним остались друзьями. Разумеется, ничего этого не было и быть не могло. Если Андреев говорил Вам, что он после этого на меня рассердился и передал рукопись другому эксперту, то есть лично содействовал тому, чтобы ее угробить, то это напраслина, которую он возвел уже на себя… Скандал поднял Севрук из Отдела пропаганды ЦК: по тамошней табели о рангах он был куда более “сильной” фигурой, чем Андреев. В телефонном разговоре Андреев дал мне понять, что остается в стороне. Я, конечно, не был этим обрадован, но никакой обиды на него не держал ни тогда, ни тем более потом».