Хоулс неустанно рылся в прошлом Уолтера. Дом родителей Уолтера на Саттер-авеню в Кармайкле располагался в центральной буферной зоне, вокруг которой НСВ совершал вылазки. В середине 1970-х Уолтер помогал своей матери в работе, связанной с управлением жилым комплексом для малообеспеченных в Ранчо-Кордова: один из домов комплекса находился рядом с местом нападения НСВ. Хоулс выяснил, что в мае 1975 года Уолтер попал в серьезную дорожную аварию в Сакраменто, в результате которой у него на лице появились шрамы. Жертва номер семь пыталась применить реверсивную психологию и уверяла НСВ, что он хорош в сексе. Он ответил, что его всегда высмеивали за маленький размер – вероятно, ответил искренне, так как был и вправду не слишком щедро одарен природой. НСВ также сообщил этой женщине, что с его лицом «кое-что случилось».

Четыре нападения были совершены в полумиле от старшей школы Дель-Кампо, где учился Уолтер. Отец одной из жертв преподавал во вспомогательной школе, куда Уолтер перевелся, бросив Дель-Кампо. В 1976 году Уолтер работал в ресторане «Блэк ангус», который двое пострадавших упомянули в беседе с детективом, объяснив, что часто там ужинают.

Уолтер начал службу на Западной Тихоокеанской железной дороге в 1978 году; по работе он бывал в Стоктоне, Модесто и проезжал через Дейвис (по пути в Милпитас), как раз когда НСВ начал распространять зону своих действий на эти территории. В августе 1978 года Уолтер получил два штрафа за превышение скорости в Уолнат-Крик. Нападения НСВ на востоке области залива Сан-Франциско начались два месяца спустя. Суд по одному из штрафов за нарушение ПДД, выписанному Уолтеру в Уолнат-Крик, состоялся за две недели до нападения в этих местах.

В 1997 году Уолтера остановили за проезд на знак, требующий остановки. У него на поясе нашли два ножа для стейков в обмотанных скотчем ножнах. В судебных документах времен его ареста за бытовое насилие записано, что он угрожал бывшей жене, говоря: «Я тебя искромсаю на мелкие кусочки».

«Молчи, а то искромсаю», – говорил НСВ. Он часто угрожал отрезать жертвам уши, пальцы ног или рук.

Уолтер либо умер, либо прилагал титанические усилия, чтобы его не нашли. Хоулс регулярно обзванивал судмедэкспертов с вопросом, не попадались ли им неопознанные тела с похожими приметами. Наконец он разыскал единственного ребенка Уолтера – его жившую отдельно дочь. Детектив из следственного отдела Контра-Косты объяснил ей, что ее отца разыскивают, потому что ему причитаются деньги со времен тюремного заключения в 2004 году. Дочь ответила, что не разговаривала с Уолтером с 2007 года. Однажды он звонил ей из телефона-автомата, сказала она. В то время он бродяжничал в Сакраменто.

Хоулс обратился в правоохранительные органы Сакраменто с просьбой поднять бумаги по Уолтеру, если такие найдутся: у бомжей часто возникают мелкие трения с полицией. Если Уолтер бродяжничает в Сакраменто, его имя наверняка упоминается в каком-нибудь протоколе. Может, это упоминание так и не зафиксировали в базе данных, но оно где-нибудь да есть. Наконец Хоулсу позвонили.

– Уолтер у нас не значится, – сообщил полицейский, – но его брат фигурирует в списке свидетелей по одному делу. Он живет в машине за заправкой «Юнион 76» в Антелоуп.

Хоулс достал копию свидетельства о собственности, приобщенную к делу Уолтера. Дом не был куплен в ипотеку, а достался брату от его отца. Хоулс был озадачен.

– Почему же тогда брат Уолтера бомжует? – громко спросил он.

В трубке молчали.

– А вы уверены, что беседовали именно с братом Уолтера? – снова спросил Хоулс.

Вскоре Хоулсу позвонили из управления шерифа Сакраменто – именно этого звонка он ждал. К брату Уолтера явились люди с серьезными выражениями лиц и портативным сканером для отпечатков пальцев, и он съежился и поднял руки. И во всем признался. Отпечаток большого пальца подтвердил, что бездомный человек – не кто иной, как Джим Уолтер. У него взяли материал для анализа ДНК и срочно отправили его в лабораторию.

Когда Хоулс возил меня на машине по местам, связанным с нападениями НСВ на востоке области залива Сан-Франциско, он остановился и указал, где именно Уолтера нашли спящим в его припаркованном «Понтиаке Леман» в Данвилле 2 февраля 1979 года. Один вопрос по-прежнему не дает Хоулсу покоя. Зачем Уолтону ложиться на дно на целых восемь лет, желая избежать тридцатидневного заключения?

Но на самый важный вопрос, на расследование которого он потратил восемнадцать месяцев, ответить все же удалось.

– Он не НСВ, – сказал Хоулс и покачал головой. – Но уверяю вас, он был тенью НСВ.

Мы уставились в одну точку.

– А они точно все сделали правильно? – Я имела в виду анализ ДНК.

Хоулс немного помедлил.

– В Сакраменто прекрасно разбираются в том, что делают, – ответил он.

Мы поехали дальше.