Глава 34

– Я военнослужащий Земного Абсолюта, мои действия лежат вне юрисдикции гражданских судов и органов правопорядка, – занятия по правовой грамотности Клим тоже не пропускал и знал, что максимум, что могут сделать полисмены, так это доставить до ближайшей военной части и представить доказательства преступления и выдвинуть обвинение. Дальше вояки сами решат, как покарать своего.

– Тише лейтенант, не шебуршись. У нас запись твоего френдли. Движок отказал, но камера работала, – невысокий круглый полицейский сержант, чье пузо и бока штатный бронежилет и близко не закрывал, подал Климу руку, помогая подняться, – мы видели, как все было, и отправим твоему начальству рапорт с просьбой объявить тебе благодарность. Но ты должен проехать с нами в участок и дать показания. Потрошительство серьезное преступление и нам требуются живые свидетели.

Бандит, которому Клим свернул челюсть, шевельнулся и застонал. Напарница сержанта из короткого дробовика выстрелила ему в грудь. Но не боевым зарядом, а парализующим. В грудь потрошителя вонзилась ампула. Он зарычал и потянулся было ее вытащить, но полицейская тут же всадила в него еще одну. Крутовато с ним обошлись, Клим знал, что одна такая ампула гарантированно вырубает человека, а две выпущенные подряд запросто могут отправить его на небеса. Копы с отбросами общества не слишком церемонились.

– Люблю свою работу, – довольно осклабилась женщина-коп, когда бандит дернулся и затих.

– А с жертвой что? – Клим наклонился над пострадавшей и похлопал ее по щекам, – эээй, просыпайся.

Та открыла глаза и, увидев перед собой лицо незнакомого парня, заорала благим матом и лягнула своего спасителя. В пах.

– Нет, я просто обожаю свою работу, – захохотала напарница сержанта, глядя за скрючившегося Клима, – спасешь, их спасаешь, а благодарности так и не дождешься.

«Что-то они тут совсем распустились на Марсе», – глубоко вдыхая, чтобы унять боль в причинном месте, подумал Клим, – «земная полиция себе таких вольностей не позволяет. Для офицера полиции спасение чужих жизней это честь, дарованная обществом». У Клима на выстроенной в академии нерушимой твердыни из моральных устоев и ценностей появилась первая трещинка.

Допрашивающий Клима в участке следователь, больше интересовался не самим происшествием, а тем, какого черта вчерашний выпускник делал в рабочем поселке. Если у Клима на Марсе проживали родственники, то вопросы бы сами собой отпали. Но следователь пробил его по базе и выяснил, что родители Клима – «дикие». А не затевал сын маргиналов какую-нибудь диверсию в промышленной зоне? А не шпионил ли? Ведь камеры наблюдения засекли его наблюдающим за отгрузкой стратегически важных грузов!

Выдержка, с которой Клим отвечал на эти каверзные вопросы, объяснялась тем, что он на них отвечал уже миллион раз. Коммуна, в которой он жил с родителями, была расформирована властями, когда ему было четыре года. Пороговая величина. Люди старше этого возраста, как закоренелые индивидуалисты, передаются в центры социальной адаптации. Совсем же малыши, как Клим, отправляются в общеобразовательные учреждения для сирот. За пятнадцать лет Клим прошел все ступени обучения, добрался до высшей и с отличием ее закончил. Контактов с родителями не поддерживает. Судьбой родственников не интересовался. Идей «диких» о том, что государство существует для людей, а не наоборот, не разделяет. Что еще интересует гражданина старшего следователя?

Тот еще раз перепроверил историю Клима по базам и не найдя к чему докопаться, пообещал что правоохранительные структуры будут за ним внимательно приглядывать. И если он что-нибудь набедокурит, то…

– Но спасать тех, кому марсианская полиция помочь не успевает, я же могу? – стараясь спрятать иронию поглубже, спросил Клим.

– Конечно можешь… – поняв, к чему клонит Клим, следователь запнулся. Нажав клавишу интеркома, он рявкнул, – а ну выкиньте этого клоуна из участка! Пусть представления на улице показывает.

Участок, куда отвезли Клима, находился довольно далеко от космопорта. И купив очередной билет на метро, пилот окончательно истощил свой счет. Как и следовало ожидать, заказанный в одном из баров космопорта обед Клима не дождался. Френдли зафиксировал факт пропуска приема пищи и отправил доклад, сдав Клима командиру «Кейташи».

«Прекрасное начало службы. На борту носителя еще ни разу не был, а замечание уже получил», – с горечью подумал Клим, отстирывая в туалете кровь с кителя. Потрошительница ободрала дубиной ему скальп и кровь щедро залила ему лацкан. И из зеркала на Клима смотрел забулдыга с синяком на весь лоб и с поцарапанным лицом. Мокрая мятая форма идеально дополняла картину слишком успешно отметившегося выпуск кадета. Видимо из-за этого красочного вида какая-то зараза стукнула в полицию, что скукожившись в кресле и вытянув ноги в проход в зале ожидания порта пристроился окровавленный бомж.

– А ну подъем, – сквозь накатившую сладкую дрему, Клим почувствовал, как его кто-то пнул по ноге.

Разлепив один глаз, он увидел того же полицейского сержанта, который помог расправиться с потрошителями.

– Опять вы, – недовольно пробурчал пилот, уже порядком уставший от внимания законников.

– Ооо! – обрадовался толстячок, – это ж наш герой! Ты чего по вокзалам ошиваешься?

– Денег нет. А челнок меня заберет только завтра.

– Вставай-поднимайся.

Климом овладело отчаяние. Его отлично начавшееся приключение грозило окончиться позорным фиаско. А то и вовсе тюремным сроком за бродяжничество.

– Да что я сделал-то?! – впервые за насыщенный событиями день, взорвался молодой пилот, – там тетку спас, здесь просто хочу переночевать до прибытия шатла! Я что-то нарушил?!

– Нет. Но в камеру отправиться придется…

– Да почему?!

– Потому что негоже героям спать как попало, – голубые глаза копа светились от веселья, – не переживай, у нас в участке ВИП-камера есть. С душем и мягкой кроватью. Она сейчас пустует. Приведешь себя в порядок, выспишься. А завтра и полетишь.

Клим не мог решить, верить ли обещаниям «доброго полицейского» или тот хочет выманить его без скандалов и эксцессов из людного места. Но сержант не обманул. Условия в ВИП-камере оказались лучше, чем в кадетском общежитии. Просторная комната три на два метра, кровать с комплектом свежего белья и душевая кабина. Правда, дверь в камеру сержант запер, пояснив, что таков порядок. Но Клим на тюремные порядки и не жаловался потому, что его, по правилам содержания заключенных, еще и накормили простеньким, но калорийным ужином из протеиновых биточков с подливкой.

Утром его разбудил сержант и самолично довез до космопорта на патрульной машине. И не просто довез, а пользуясь служебным положением, выкатился прямо на посадочное поле.

– Бывай, летун, – на прощание сказал Климу коп, крепко пожав ему руку, – ты уж там надери задницы этим тварям! Вы ребятки старайтесь, бейте инопланетную сволочь, а мы уж здесь вам тылы прикроем.

– Есть надрать задницы! – шутливо отдал честь Клим.

– И возвращайся, сынок, – не разделив веселья, вдруг поникшим голосом произнес сержант, – у меня сын в орбитальном десанте служил. И вот… и племянница штурманом на эсминце. И тоже…

Сержант махнул рукой, сгинула мол. Погибла при исполнении воинского долга.

– Есть вернуться, – с уверенностью пообещал Клим.

– Ну все. Мне пора, вон уже и ваши на посадку заходят.

И действительно, как только патрульная машина отъехала, на обозначенную желтым контуром площадку опустился потрепанный челнок. Старая модель, поговаривают на этой серии еще Андрей Гвоздев на Землю возвращался. Как только аппарель коснулась земли, не ожидаясь пока будут заглушены двигатели, из челнока чуть ли не строевым шагом вышел долговязый субъект. Вытянутое лицо, бледная кода, пучок редких рыжих волос. И запаковано все это было в парадный мундир, как будто офицер не вчерашнего кадета встречал, а на прием к командующему флота собрался. Субъект подошел к вставшему по стойке смирно Климу.

– Пилот второго класса Клим Акимов, я полагаю? Я командир вашего звена, капитан Ларс Леманн.