В этот день Мак Кобб разбудил Антона, едва лишь начало рассветать.

— Пойдём на другую планету. — Произнёс Мак Кобб, едва Антон поднялся со своей спальной платформы.

— Разве она так близко, что до неё можно дойти? — С некоторой долей юмора в голосе произнёс Антон, стараясь правильно выговаривать слова, на новом для себя языке.

— У нас есть летательный аппарат. — Произнёс Мак Кобб.

— Космический корабль! — С нескрываемым восторгом произнёс Антон.

— Нет! — Мак Кобб мотнул головой. — Летательный аппарат. Поторопимся! — Развернувшись, он зашагал прочь.

Антон, насколько мог, заторопился за ним.

Мак Кобб никогда не отличался многословием в разговоре с Антоном и потому Антону часто приходилось проявлять недюжинное воображение, чтобы пытаться понять слова четырёхрукого гиганта. Вот и сейчас у Антона возникло некоторое противоречие. Насколько он понимал, летательный аппарат мог перемещаться лишь в атмосфере планеты, но Мак Кобб сказал, что они пойдут на другую планету, а чтобы добраться до другой планеты, насколько Антон знал по технологиям земной цивилизации, уже нужен был космический корабль. В данный момент ответа на это противоречие у него не было и потому он молча шёл за четырёхруким гигантом, теряясь в догадках.

Антон ещё не отдалялся от пантеона на большое расстояние и совершал свои прогулки лишь вокруг него, так как от длительного нахождения на ногах, да ещё в жарких лучах местного солнца, у него начинала болеть спина и ему приходилось возвращаться в прохладу пантеона. Но всё же прогуливаясь, он видел вдали контур какого то большого сооружения, стоящего далеко на чёрном поле, но что это могло быть, он лишь мог догадываться. Ни Олита, ни Мак Кобб, на попытку Антона выяснить у них принадлежность странного сооружения к чему-либо, отделывались лишь верчением головы. И вот теперь Антон сам шёл в сторону этого сооружения, в надежде самому удовлетворить своё любопытство.

Идти пришлось настолько долго, что Антон начал уставать, хотя воздух был свеж и приятен и дышалось легко и свободно, а странное сооружение, казалось не приближалось, а будто отдалялось.

Занятый размышлением о странности неприближающегося сооружения, Антон просмотрел, когда на чёрном поле появилась ещё одна странность: вдруг, впереди показался необычного вида агрегат серебристого цвета, что-то больше напоминающее первый вагон скоростного поезда землян, нежели летательный аппарат. Несомненно, Мак Кобб шёл к этому летающему вагону. Антон не видел, каким образом четырёхрукий гигант открыл дверь, но когда он подошёл к летательному аппарату, то дверной проём на его боку отчётливо выделялся более тёмным прогалом, которого, он мог с уверенностью утверждать, прежде не было.

Лапы, на которых стоял летающий вагон были совсем короткими и казалось, что летательный аппарат своим днищем касается чёрной поверхности на которой стоял. Любопытство взяло верх: Антон не поленился и аккуратно присев, заглянул под летательный аппарат; всё же между днищем летательного аппарата и чёрной поверхностью было расстояние около ширины его ладони. Антон выпрямился.

— Никогда не видел, чтобы вагоны летали. — Произнёс он, повернувшись к Мак Коббу, который стоял чуть в стороне от дверного проёма.

Так как он не знал, как в новом для него языке произносится слово «вагон», то произнёс он его на языке землян. Что понял из его фразы Мак Кобб, Антон мог лишь гадать, но всё же губы четырёхрукого гиганта шевельнулись и донёсся его громкий грубый голос.

— На этом левете ходил адмирал космического флота цивилизации траков, Антон Керасов.

Так как фраза была произнесена достаточно быстро, то Антон смог понять из неё лишь три-четыре слова, которые никак не передали смысла произнесённой фразы. Что он понял, так то, что Мак Кобб назвал его полное имя и что он куда-то ходил.

По непонятной причине, чем больше Антон выздоравливал и чем лучше начинал разговаривать на том языке, на котором с ним разговаривали Олита и Мак Кобб, тем хуже начинал понимать их, особенно, когда они начинали говорить достаточно быстро.

Пока Антон размышлял, как переспросить непонятую фразу, сзади раздался шелест шагов. Он оглянулся: к летательному аппарату приближалась Олита, неся на руках сына. На плече у неё висела достаточно объёмная сумка и потому, что она шла наклоненной в сторону сумки, было понятно, что сумка тяжёлая.

Мак Кобб совершенно не отреагировал на состояние Олиты, будто не видел его. Антону стало неловко и развернувшись, он, как мог, заторопился ей навстречу.

— Я помогу. — Произнёс он, протягивая руку к сумке, когда Олита поравнялась с ним.

— Нет! — Женщина мотнула головой. — Потом тебя неси.

Продолжая хилиться на сторону, она продолжила свой путь. Антон, пошёл следом, досадуя на свою беспомощность.

— Возьми! — Произнесла Олита с явным недовольством в голосе, подойдя к Мак Коббу и протягивая ему сына.

Молча взяв ребёнка нижними руками, Мак Кобб продолжил стоять на своём месте.

— Мог бы сумку взять. — Продолжила говорить Олита. — Еле донесла. — Она сняла сумку с плеча и шагнув к дверному проёму летательного аппарата, поставила её на пол салона.

— Что в ней? — Поинтересовался Мак Кобб.

— Вода и продукты. Мне и сыну не понравилась вода из санационной левета и я взяла свою. Определённо, наша поездка затянется и я взяла некоторые продукты. — Озвучила она содержимое принесённой сумки.

— Мне они ни к чему. — Мак Кобб мотнул головой. — Меня устраивает вода из санационной левета. Если повезёт и удастся осуществить задуманное, то сегодня же и вернёмся.

— А если нет? — Олита покрутила головой.

— Всё равно вернёмся. — Мак Кобб, сделав широкий шаг, пригнувшись, поднялся в салон левета и подойдя к одному из кресел, посадил в него малыша и сам направился к креслу пилота.

Антон, до селе стоявший и лишь крутивший головой от одного говорившего к другому, мало что понимая из их разговора, повернулся в сторону Олиты.

— Пойдём на другую планету. — Произнёс он.

— Знаю! — Олита кивнула головой. — Если бы не твоя потеря памяти, я бы туда больше никогда не пошла. Офицер не знает языка эстерров, потому и тащит меня с собой. — Произнесла она малопонятные для Антона фразы.

— Я мало понял. — Антон дёрнул плечами.

— Затем мы туда и направляемся, чтобы к тебе вернулась память и ты начал всё понимать. Офицер утверждает, что знает, как тебе помочь. — Произнесла Олита и взявшись за край дверного проёма, шагнула в салон левета.

Так как край салона почти касался посадочного поля, то Антону не составила большого труда, тоже забраться внутрь летательного аппарата, хотя от приложенного напряжения всё же неприятным дискомфортом отдало в спине.

Олита уселась кресло прямо перед входом, пододвинув сумку к своим ногам и пересадив сына в соседнее кресло. Антон шагнул к креслу первого ряда.

— Сюда, гард адмирал! — Произнёс Мак Кобб, похлопав одной из своих верхних рук по спинке кресла, стоявшего рядом с креслом пилота.

Больше догадавшись, чем поняв произнесённую четырёхруким гигантом фразу, Антон направился к указанному креслу.

Дождавшись, когда все усядутся, Мак Кобб закрыл дверь летательного аппарата и взялся за рыпп — летательный аппарат вздрогнул, будто вышел из спячки и чуть подпрыгнув, заскользил вверх.

К досаде Мак Кобба, над той местностью Эстерраны, куда он намеревался попасть, была ночь. Искать что-то или кого-то ночью в лесу было делом бесперспективным, планету он не знал и потому ему пришлось посадить летательный аппарат на тоже самое плато, откуда некогда его и уводил.

— Будем ждать рассвета. — Заговорил Мак Кобб, после посадки, повернувшись в сторону Олиты. — Предлагаю выспаться, так как весь день, скорее всего, придётся провести на ногах.

— У нас сейчас середина дня. Я никогда не сплю днём. — Олита покрутила головой. — Владу уже надоело сидеть. Он хочет побегать.

— Не рекомендую покидать летательный аппарат ночью. Здесь много ползающих тварей со смертельным укусом. Пусть бегает по салону. — Заговорил Мак Кобб. — Я не привязан к каким-то временным сдвигам и намерен выспаться. — Он отвернулся и откинувшись на спинку своего кресла, прикрыл глаза.

— Хочу туда! — Произнёс Влад, махнув рукой в сторону окна.

— Там ночь и дикие звери. Можешь побегать по салону. — Заговорила Олита на языке креусов, повернувшись к сыну. — Только не кричи.

Влад тут же сполз с кресла и сделав несколько медленных шагов, перешёл на бег, но так как сила тяжести Эстерраны была велика для него, то его бег был недолог и совсем скоро он перешёл на шаг, а затем опять вернулся в своё кресло.

Открыв сумку, Олита достала из неё какие-то плоды и протянула один из них сыну.

— Ешь!

— Не хочу! — Влад мотнул головой. — Хочу туда! — Он вновь махнул рукой в сторону окна.

— Когда станет светло, тогда и пойдём туда. Чтобы там бегать, нужно быть сильным, а чтобы быть сильным, нужно есть. Ешь!

Взяв плод, Влад принялся за еду.

Поднявшись, Олита подошла к креслу, в котором сидел Антон и протянула один плод ему.

— Съешь. — Произнесла она на языке траков.

— Я не голоден. — Тщательно выговаривая слова произнёс Антон, покрутив головой.

— Время обеда. — Олита насильно вложила плод в руку Антона и вернувшись в своё кресло, принялась есть такой же плод. Покончив с ним, она откинулась в кресле и прикрыла глаза…

— Гардина, гардина! — Донёсшиеся откуда-то издалека слова заставили Олиту открыть глаза: на неё смотрел Мак Кобб, стоя рядом с её креслом. — Утро! Пора в путь. — Он повёл подбородком в сторону окна салона.

Олита повернула голову — за окном брезжил рассвет. Утро, скорее всего, было очень ранним. Она покрутила головой, осматривая салон: Антон уже стоял позади Мак Кобба; сын спал, свернувшись в кресле. Она вновь повернула голову в сторону трака.

— Я дала всем плод чары. Он обладает усыпляющим действием. — Заговорила она. — Иначе, мы бы не уснули.

— Я могу заставить себя спать тогда, когда нужно. — Мак Кобб покрутил головой.

— Мы пойдём пешком? — Олита вопросительно взмахнула подбородком. — Влад сонный и его придётся кому-то нести.

— Мы сейчас поднимемся над лесом и попытаемся найти территорию военных действий. Возможно нам повезёт и мы встретим того эстерра, который сможет нам помочь.

— А если нет? — Олита покрутила головой.

— Вернёмся домой.

— Почему ты решил, что какой-то эстерр может нам помочь? Почему ты этого не можешь сделать?

— Я несколько раз входил ему в мозг, но там пустота. Силы моего поля не достаточно, чтобы преодолеть её. К тому же, ему становится плохо от контактов с моим полем.

— Ты считаешь, что у того эстерра, которого мы будем искать, поле сильнее?

— Гораздо сильнее. — Отвернувшись, Мак Кобб тут же уткнулся в Антона. — Займите своё кресло, гард адмирал. — Произнёс он, поведя подбородком в сторону кресла, которое занимал Антон.

Поняв, о чём говорит четырёхрукий гигант, Антон развернулся и направился к своему креслу.

Заняв кресло пилота, Мак Кобб взялся за рыпп и летающий вагон плавно взмыл над плато.

Искать противоборствующие стороны пришлось несколько часов, так как на том месте, откуда Мак Кобб забирал раненого Антона, никакого лагеря эстерров уже не было, как и не было никакой палатки на той поляне, где Антон был ранен, хотя они внимательно осмотрели обе поляны, заглянув, едва ли не под каждый их куст. Чтобы сделать поиск осмысленным, Мак Кобб поднял левет под облака, благо погода над этой местностью Эстерраны была хорошей и облака располагались высоко.

Наконец, после долгих петляний под облаками удалось увидеть стелящийся над поверхностью планеты дым и совсем неяркие вспышки, которые находились почти у самого побережья материка. Мак Кобб направил левет в ту сторону и вскоре совершил посадку. Так как побережье, в основном было скалистым, то и искать посадочную площадку долго не пришлось — ею оказалось небольшое плато, возвышающееся над лесным массивом.

Насколько понимала Олита, дым и вспышки находились несколько в стороне от посадочной площадки. Долгое блуждание в зоне повышенной силы тяжести её изрядно утомило и потому покидать левет ей сейчас никак не хотелось, а хотелось спать. Да и по времени Креусы сейчас была глубокая ночь. Сын спал, свернувшись в огромном кресле. Антон никак себя не проявлял, возможно тоже спал.

Видимо поняв состояние своих пассажиров, из своего кресла поднялся лишь Мак Кобб и достав из его спинки фраунгер, направился к двери. Олита молча следила за ним тревожным взглядом.

— Оставайтесь здесь и ждите моего возвращения. — Негромко заговорил Мак Кобб, остановившись около двери и повернув голову в сторону Олиты. — Салон не покидать. Двери никому не открывать.

— Но ты не знаешь их языка. — Произнесла Олита, округлив глаза, будто напрашиваясь в попутчики, хотя никакого желания на это не имея.

— Я пойму. — Коротко ответил Мак Кобб и отвернувшись, ткнул ладонью одной из рук в панель около двери и дождавшись, когда дверь скользнёт в сторону, выпрыгнул наружу и дверь летательного аппарата тут же закрылась.

Сняв с шеи оружие и взявшись за него руками одной стороны своего тела, Мак Кобб быстрым шагом направился к краю плато, в ту сторону, где над местностью поднимался серый дым.

Наступил вечер, а Мак Кобб не возвращался. Сердце Олиты всё больше и больше сжималось в тревоге и она всё дольше всматривалась через окна левета в ту сторону, куда утром ушёл трак.

Антон весь день молча просидел в кресле не вставая, когда беря, протянутый ему Олитой фрукт или воду, или отмашкой отвергая их. Попытка Олиты выяснить его отношение к задержке трака, успеха не имела, так как Антон, скорее всего понимал лишь не все слова из её вопросов и потому лишь молча крутил головой, давая Олите понять, что он её не понимает.

Малыш большую часть дня пробегал по салону, видимо адаптировавшись к большей силе тяжести и как казалось Олите, никакой тревоги к сложившийся ситуации не проявлял, исправно поедая тот или иной фрукт, протягиваемый ему матерью.

Наступила ночь. В салоне сделалось темно, так как Мак Кобб, уходил, когда уже было светло и потому освещение салона выключил. Как его нужно было включить, Олита не представляла, а Антон, как ей казалось, не проявлял к этому дискомфорту, совершенно, никакого интереса.

Олита сидела откинувшись в кресле, абсолютно не представляя, что нужно делать, даже забыв интересоваться состоянием Влада. Видимо набегавшись за день, малыш забрался в своё кресло и свернувшись в нём, уснул.

Несколько раз за ночь, в окружающей летательный аппарат темноте, появлялись красные огоньки, но были ли это глаза диких животных или что-то другое, Олите было неведомо, так как огоньки к летательному аппарату не приближались и исчезали так же внезапно, как и появлялись.

Наступил рассвет следующего дня. Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить спящего сына, Олита, так и не сомкнувшая за ночь глаз, поднялась с кресла и осторожно ступая, прошлась по салону, всматриваясь в каждое его окно, будто опасаясь просмотреть возврат Мак Кобба, но её старания оказались напрасны, трак ни в одном из окон не просматривался…

Прошли ещё один день и одна ночь. Мак Кобба не было. Тревога Олиты усиливалась, между тем, как ей казалось, Антон оставался совершенно спокоен, всё так же безразлично относясь к еде и лишь иногда вставая со своего кресла и прохаживаясь по салону, больше смотря себе под ноги, а не всматриваясь в стёкла летательного аппарата, будто не понимая, зачем он оказался здесь. Малыш, так же, как и в первый день, бегал по салону и набегавшись, к ночи уснул. В конце-концов, задремала и Олита…

Наступил рассвет третьего дня. Проснувшийся сын сразу же попросил есть. Открыв сумку, Олита с ужасом обнаружила в ней лишь несколько фруктов и несколько упаковок с другой едой, да и воды осталась лишь одна ёмкость. Протянув сыну один из фруктов, она поднялась и подойдя к креслу с Антоном, заглянула в него — землянин сидел с открытыми глазами, уставившись перед собой неизвестно куда.

— У нас заканчивается еда. — Заговорила Олита, стараясь говорить медленно и произносить слова, как можно более чётче. — Если Мак Кобб сегодня не вернётся, нам придётся заняться поиском местных продуктов или мы умрём с голоду.

Повернув голову в её сторону, Антон молча покрутил головой.

— Мы сдохнем! — Не выдержав, рявкнула Олита.

— Умрём? — Антон поднял брови. — Почему?

Состроив на лице гримасу злости, развернувшись, Олита шагнула к сумке и схватив её, вернулась к креслу с Антоном. Раскрыв сумку, она потрясла ею перед ним.

— Есть нечего. — Продолжила она говорить высоким голосом. — Продуктов нет. — Она с силой бросила сумку к ногам Антона.

Наклонившись, Антон заглянул в сумку, затем поднял голову на Олиту.

— Я не хочу есть. — Он покрутил головой. — Я не голоден. — Произнёс последнюю фразу он уже на языке землян.

— Хайра! — Вдруг произнесла Олита, непонятное для неё слово, которое часто произносит Мак Кобб, когда негодовал.

Наклонившись, она подняла сумку и развернувшись, вернулась в своё кресло…

Прошёл ещё день и ещё одна ночь.

Вода с Креусы закончилась и теперь приходилось пить невкусную воду из регенератора левета. Из продуктов остались лишь два фрукта, которые Олита спрятала себе в карманы одежды, с тревогой ожидая наступления ещё более мрачного времени. За ночь она не сомкнула глаз, да и сын, практически, не спал, постоянно хныча и требуя воды, отталкивая руку Олиты, которая протягивала ему ёмкость с водой из регенератора. Антон молчал, что раздражало Олиту ещё больше и ей уже становилось всё равно в каком он состоянии, а хотелось подойти и врезать ему по голове чем-либо тяжёлым, чтобы попытаться как-то вывести его из состояния полной апатии и заставить начать хотя бы что-то делать. Один раз она даже садилась в кресло пилота и тыкала пальцами во все клавиши, которые были на пульте управления, но никакого эффекта это не возымело и она вернулась в своё кресло.

Окончательно вывело её из себя то, что сын, видимо, окончательно замученный жаждой, наконец напился воды из регенератора и его тут же вырвало. Он заревел во весь голос. Олита, буквально, вскипела и вскочив, подбежала к креслу, в котором сидел Антон, с силой ударила кулаком ему в плечо.

— Хайра! Сделай же что-нибудь! Ты же когда-то управлял им! — Выкрикнула она, постучав кулаком по спинке кресла пилота.

Видимо не ожидая такой выходки от женщины, Антон резко отшатнулся и тут же острейшая боль ворвалась ему в мозг, в глазах потемнело. Он громко простонал и обмяк.

Беззвучно ойкнув, Олита закрыла лицо руками и вернувшись в своё кресло, откинулась в нём. Её плечи задрожали так, будто к ним подключили вибратор.

Прошло достаточно долгое время, прежде, чем она успокоилась. Её руки безвольно сползли с лица и она забылась.

Ант стремительно перемещался в странном пространстве, в тесноте какого-то странного летательного аппарата, называемого штурмом. Пространство перед глазами Анта было испещрено красными сполохами. Несомненно, в пространстве происходило сражение, участником которого он тоже был.

Штурм горел, но это не останавливало Анта. У него была цель и он упорно посылал штурм вперёд, намереваясь во чтобы то ни стало достичь своей цели. Целью был вражеский корабль. Транспорт. Он был, практически, рядом. Видимо транспорт смог избавиться от последствий атаки на него штурма, так как никаких видимых повреждений на его корпусе не наблюдалось, как не наблюдалось и никаких ярких кругов на нём, показывающих, что он доступен орудийным излучателем штурма.

— Огонь! — Прохрипел Ант голосовой приказ системе управления штурма.

Отказ системы ведения огня. Тут же получил он острую мысль напрямую в мозг.

— Огонь! — Вновь прохрипел Ант, будто не осознав смысла полученной мысли.

Отказ! Острая мысль острой иглой ткнулась ему в мозг, заставив его лицо исказиться гримасой боли.

Кресло, в котором сидел Ант, в очередной раз тряхнуло и так тряхнуло, что у Анта, буквально, потемнело в глазах. Кресло пошло вперёд и вдруг, описав пируэт, опять заняло горизонтальное положение.

Пелена тьмы с глаз Анта исчезла и он вновь видел…

Глаза Антона были открыты. Он сидел в том же самом кресле летающего вагона.

Проклятье! Прикрыв глаза, Антон провёл рукой по влажному лбу. Я ведь пилот космического флота. Я принимал участие в космической войне между цивилизациями. Почему же тогда я не в состоянии управлять этим летательным аппаратом? Ну и что, если это не штурм, управляемый мысленными командами. Болван! Его лицо исказила гримаса досады. Нужно было не сидеть истуканом, а смотреть, как им управляет трак.

У него, вдруг, потемнело в глазах и его так тряхнуло, что он невольно выбросил руки в стороны. Темнота ушла и Антон вновь видел.

Проклятье! Что это за чёрные провалы? А что если они стимулируют возврат моей памяти. Проклятье! Почему память возвращается такими небольшими фрагментами? Сколько же тогда должно быть таких провалов, чтобы память вернулась полностью? Цивилизация траков. Я пилот цивилизации траков. Я хорошо знаю язык этой цивилизации и мне не составит труда разобраться в управлении этим летательным аппаратом.

Ты же, уже когда-то управлял им. Острая мысль больно кольнула мозг Антона.

Проклятье! Это не моя мысль. Кто вложил её мне в мозг? Он принялся водить рукой по лбу. Чем я уже управлял? Что нужно сделать, чтобы память вернулась вся и сразу, а не такими крохотными фрагментами. Так можно сойти с ума.

Посидев некоторое время в ожидании очередного провала и так не дождавшись его, Антон опустил руку, поднялся и пересев в соседнее кресло, подался к пульту управления и принялся изучать его устройство, пытаясь понять смысл его работы и чем больше всматривался в его терминалы и клавиши, тем больше у него появлялись образов, выстраиваясь во что-то понятное, будто его память выстраивала картину из мозаик образов, всплывающих откуда-то из глубин его мозга.

Олита вздрогнула и открыла глаза. Ей показалось, что кресло под ней странно шевелится, будто кто-то пытается выбросить её из него. Она ошалело закрутила головой, пытаясь осознать происходящее: снаружи, скорее всего была середина дня, так как Мирана виднелась высоко над летательным аппаратом; сын спал в соседнем кресле, продолжая всхлипывать даже во сне; впереди, на пульте управления, где она безуспешно нажимала на клавиши, светилось несколько разноцветных индикаторов. Сердце Олиты затрепетало так, будто норовилось вырваться из грудной клетки.

Вернулся! Радостная мысль, буквально, захлестнула весь её мозг.

Вскочив, она бросилась к креслу пилота, но подбежав, замерла, будто окаменела: в кресле пилота сидел Антон и медленно водил раками по пульту управления, что-то бормоча себе под нос.

— Возьми! Это тоник. — Вдруг, достаточно чётко произнёс он фразы на языке траков и поднял руку над головой, в которой была зажата баночка с тоником.

— Ты-ы-ы! — Протянула Олита, механически отступая от кресла.

— К сожалению, это единственная баночка, которую мне удалось найти. — Продолжил говорить Антон на хорошем языке траков. — Бери же! — Произнёс он, повысив голос.

Будто заворожённая, Олита протянула руку и взяв баночку, пятясь, вернулась в своё кресло. Тут же проснувшийся сын, повис на ней.

— Пить! — Буквально простонал он.

Механически открыв баночку, Олита молча протянула её сыну. Ей показалось, что прошло лишь мгновение, как баночка вновь вернулась ей в руку. Она повернула голову в сторону сына, тот уже спал без всхлипывания, свернувшись в своём кресле. Закрыв глаза, Олита тряхнула головой и вновь открыла глаза — никаких изменений вокруг неё не произошло. Бросив баночку в пустую сумку, она поднялась и направилась в сторону кресла пилота. Подойдя, она села в кресло, которое прежде занимал Антон и повернулась в его сторону, который продолжал водить руками по пульту управления летательного аппарата, не обращая на неё внимания.

— Извини! — Заговорила она негромким голосом. — Я причинила тебе боль. Я была в отчаянии и не осознавала, что делала.

— Это было, скорее, видение… — Заговорил Антон, не поворачиваясь к Олите. — Я управлял летательным аппаратом, похожим на этот, только с двумя залами управления. Интерфейс взаимодействия с летательным аппаратом был мысленный и потому мне нужно некоторое время, чтобы, понять систему управления этого летательного аппарата. Надеюсь, что я разберусь в ней.

— Ты приходил на таком же летательном аппарате в мою деревню. Мы ещё провели в нём вдвоём счастливую ночь. Потом у меня родился ребёнок. Твой сын, Влад. — Негромко произнесла Олита.

— Влад! — Вдруг произнёс Антон и Олите показалось, что он вздрогнул. — Влад! — Повторил Антон и откинувшись в кресле и закрыв глаза, покатал по его спинке головой. — Он погиб. Я вспомнил. — Заговорил он, не открывая глаз. — Мы были в связке и управляли штурмом. Был бой. Штурм был обстрелян. Он погиб, а я смог катапультироваться. Потом темнота. Проклятье! — Произнёс Антон последнее слово на незнакомом Олите языке.

— Это ты назвал сына Владом. — Заговорила Олита. — Ты сказал, что так звали твоего друга. Я сожалею, что он погиб. Но если мы не выберемся отсюда, то тоже погибнем.

— Я попытаюсь. — Антон открыл глаза и подавшись вперёд, нажал несколько клавиш на пульте управления — летательный аппарат вздрогнул, будто вышел из долгого сна и донёсся высокотональный писк его движителей.

Антон выпрямился и взявшись одной рукой за рыпп, другой толкнул жёсткий акселератор вперёд. Высокотональный писк усилился. Антон потянул рыпп на себя и резко подпрыгнув, летательный аппарат закачался, будто попал в лоно волн и затем, медленно пошёл вверх.

Прижав руки к лицу, Олита беззвучно всхлипнула.

Над территорией, где находился пантеон была ночь. Антон не отважился посадить левет в ночи и потому решил дождаться рассвета на низкой орбите Кентауры, так как воспоминания о некогда пилотировании им этого летательного аппарата были, будто скрыты завесой тумана и едва-едва проступали сквозь его пелену.

Малыш спал, будто выпил не тоник, а какое-то сильнодействующее снотворное. Олита сидела молча, откинувшись в своём кресле с открытыми глазами, которые будто два жёлтых огонька отчётливо просматривались в темноте салона, когда Антон выглядывал из-за спинки кресла пилота и о чём она думала, мог лишь догадываться.

Наконец, при очередном витке Антону удалось рассмотреть внизу большое тёмное посадочное поле в окружении зелёного леса и большим кораблём на нём и тут же двинув жёсткий акселератор к себе и отклонив рыпп, он послал левет вниз.

Посадка была настолько жёсткой, что Антон даже вскрикнул от пронзившей спину резкой боли, в глазах потемнело и плотно сжав веки, он замер, откинувшись в кресле.

Влад тут же проснулся и по-детски, громко захныкал. Олита, видимо, принялась его успокаивать, так как его хныканье Антон вскоре перестал слышать.

— Выпусти нас! — Донёсся, будто издалека, голос Олиты.

Открыв глаза, Антон, стараясь не делать резких движений, подался к пульту управления и ткнул пальцем в пару клавиш — донёсшийся за его спиной лёгкий шелест и тут же коснувшаяся его лица прохлада показали, что дверь левета открылась.

— Я очень устала и не смогу тебе помочь. — Раздался у него за спиной громкий голос Олиты и постепенно стихающий шелест однозначно дали Антону понять, что она и Влад ушли.

Аккуратно откинувшись в кресле, Антон замер. Никаких мыслей не было. Хотелось просто сидеть и наслаждаться ворвавшейся в салон летательного аппарата утренней прохладой.

Сколько он так просидел, Антон не представлял. Олита, действительно, не вернулась, вызвав у него на губах лёгкую усмешку. Боль в спине перестала ощущаться: или она ушла; или он, просто, привык ней. Аккуратно, стараясь не делать резких движений, Антон поднялся и медленно переставляя ноги, направился к выходу.

По-началу каждый шаг отдавался, достаточно, ощутимой болью в спине, но постепенно она уходила, будто стекала через ноги на посадочное поле и когда Антон прошёл около половины пути до пантеона, то уже почти не ощущалась.

Олита, всё же, наверное, решила побеспокоиться о нём, так как, когда до входа в пантеон Антону оставалось порядка полсотни его шагов, в проёме двери пантеона показалась её фигура, но видимо увидев, что Антон уже, практически, дошёл, она замерла, так и не выйдя наружу.

— Как сын? — Поинтересовался Антон, останавливаясь напротив Олиты.

— Уснул. — Негромким, каким усталым голосом заговорила креуса. — Будто и не спал ночь. Ни на какие полёты я больше не соглашусь. Нам и здесь хорошо. По крайней мере, пока сын не вырастет. Тогда он пусть сам решает, летать ему в небе или ходить пешком, как ходят всё креусы.

— Поживём — увидим. — Произнёс Антон с широкой улыбкой.

— Еда у тебя на кровати. — Сухо произнесла Олита, не поддержав его иронии и развернувшись, быстрым шагом направилась вглубь пантеона.

Глубоко и протяжно вздохнув, Антон неторопливо пошёл следом.

Память не торопилась возвращаться к Антону так, как ему хотелось бы: вся и сразу, а возвращалась небольшими непоследовательными фрагментами, в совершенно неожиданные моменты, порой настигая его в самое неподходящее время: буквально на ходу, у него, вдруг, темнело в глазах, а когда темнота уходила, то проявлялся какой-то фрагмент из его прежней жизни, порой не состыковываемый ни с каким, из уже вернувшихся воспоминаний. Его прежняя жизнь теперь представляла собой набор каких-то мозаик, которые он непрерывно переставлял, пытаясь составить из них какую-то целостную картину своей прошлой жизни, порой изматывая себя до такой степени, что голова у него начинала раскалываться и перед глазами начиналась вертеться какая-то круговерть, доводя его почти до бессознательного состояния. Со стороны, скорее всего, в такие моменты он выглядел не совсем нормальным человеком, что нескрываемым страхом отражалось на лице Олиты, если она оказывалась рядом, а если ещё рядом с ними, в такие моменты, оказывался и сын, то схватив его, Олита тут же спешила унести его куда-либо от отца подальше. По этой причине она никогда не оставляла сына наедине с Антоном и потому они, почти не общались.

Прошёл год местного времени, а затем и второй. Хотя воспоминаний у Антона накопилось уже достаточно много, но не было ещё тех, как он считал, самых главных воспоминаний, которые бы сказали ему: почему, пропавший трак называл его адмиралом и зачем он пришёл на Кентауру.

Скучать эти два года ему не приходилось. Боль в спине практически исчезла, хотя шрам от ранения остался большим и глубоким и напоминала о себе лишь тогда, когда он испытывал большое напряжение, чаще всего поднимая что-либо тяжёлое. На посадочном поле находилась техника траков, по утверждению Олиты, оставленная им же при первом посещении Кентауры, которая была в исправном состоянии и хотя Антон лишь весьма фрагментарно помнил, как с ней обращаться и ему пришлось, буквально, заново учиться обращению с техникой, но всё же ему удалось освоиться с ней и теперь он часто доставлял леветом портативный экскаватор и тягач в какую-то из ближних деревень, демонтировав из салона летательного аппарата все кресла, кроме передних и помогал деревенским жителям обрабатывать с их помощью земельные участки и рыть канавы, чем заслуживал их благодарность в виде всевозможных продуктов, в основном растительного происхождения. Довольна ли была Олита его работой, он у неё не интересовался, а сама она об этом не изъяснялась. Да и отношения между ними были какие-то странные: каждый жил, будто сам по себе. Мясные продукты у них были большой редкостью, так как на охоту Антону было ходить не с чем, а местные жители мясом с ним делились не часто.

В пантеон жители деревни Олиты больше не приходили, скорее всего помня о тех неприятностях, которые им достались от некогда злых жителей другой деревни, пришедших в их деревню, убив нескольких её жителей и разрушив внутренне убранство пантеона, хотя, по словам Олиты, траки, с того корабля, на котором Антон в последний раз пришёл на Креусу, восстановили большую часть разрушенных постаментов пантеона, а те которые не смогли восстановить, выбросили и в пантеоне теперь был, вполне, образцовый порядок.

Левет Антон освоил уже в полной мере и даже совершал на нём весьма длительные путешествия, достигая отдалённых территорий от пантеона, часто беря с собой Олиту и сына. Но, насколько он понимал: источник энергии, приводивший левет в движение, уже был на исходе и потому длительные путешествия становились всё более редкими.

На посадочном поле стоял ещё один большой корабль, о котором Антон, пока что, имел весьма смутное представление, хотя часто поднимался на его борт и заходя в его зал управления, пытался разобраться с его управлением, но символы на пульте управления были ему, совершенно, не знакомы и ему никак не удавалось даже запустить в работу его генератор, без энергии которого никакой полёт был невозможен.

Что было удивительно в этом большом корабле, его кресла и каюты были не слишком большими и были сделаны будто для таких же людей, как и он сам, в отличие от кресел левета, которые были огромны и имели по четыре подлокотника, так как предназначались для таких людей, каким был пропавший на Эстерране трак.

Олита утверждала, что на этом корабле на Кентауру спускались с неба таты, которые заставляли кентауран повиноваться им и жестоко наказывали их за неповиновение. По её утверждению, таты были, действительно, похожи на Антона, только ростом были несколько выше, темнее кожей и не имели на голове волос.

Находясь в левете, Антон часто обращал внимание на непрерывно мигающий на пульте управления небольшой красный индикатор, который появился, тогда, когда левет вернулся с Эстерраны и насколько он помнил, ни на Эстерране, ни в пространстве его не было. Антон понимал, что его красный цвет означал какую-то тревогу, но с чем она была связана, понять не мог, хотя уже несколько раз тщательно осматривал весь летательный аппарат, но никаких тревожных симптомов, говорящих о какой-то его проблеме, не находил. Было странным и то, что индикатор мигал даже тогда, когда генератор летательного аппарата был заглушен. В конце-концов, Антон пришёл к выводу, что этот мигающий индикатор связан с каким-то внешним фактором, не имеющим отношения к летательному аппарату. Влекомый любопытством, он решил походить на левете вокруг пантеона, но никаких изменений в индикаторе не произошло. Тогда он решил обойти по периметру посадочное поле и опять никаких изменений в индикаторе не произошло и лишь когда он начал обследовать растущий вокруг посадочного поля лес, то в одном из направлений, как ему казалось, мигание индикатора становилось ярче. Определившись с направлением, он направил левет в ту сторону.

Идти пришлось достаточно долго и чем дольше левет шёл, тем индикатор, действительно становился всё ярче и ярче, но через какое-то время опять начал угасать и Антон понял, что точку его максимума он прошёл и развернув левет, направил его в обратный путь, пытаясь по яркости индикатора определить точку того, с чем он был связан. Ему пришлось изрядно покрутиться с леветом, прежде, чем он смог, в какой-то мере, определить территорию максимальной яркости индикатора. Возможно, что летательный аппарат имел какое-то более совершенное устройство, нежели глаза Антона, позволившее бы ему более надёжно определить местоположение максимальной яркости индикатора, но как его активировать, таких воспоминаний у Антона не было.

Территория максимальной яркости оказалась достаточно обширной, не менее сотни метров в диаметре и практически вся была заросшая деревьями. Найдя поблизости небольшую поляну и с трудом посадив на неё левет, сориентировавшись, Антон отправился на поиски неизвестно чего. Так как поиски заняли долгое время и продолжались, практически, весь день, то, когда Антон вышел из левета, то уже опускался вечер. Никакого оружия у Антона, кроме железного прута не было и отойдя от летательного аппарата на пару десятков шагов и услышав чьи-то тяжелые шаги и частое громкое дыхание, он тут же вернулся в левет и решил отложить поиск до утра следующего дня.

Олита, уже привыкшая к его многодневным отлучкам для помощи жителям какой-либо из деревень, могла и не побеспокоиться его отсутствием и потому Антон за неё был спокоен.

Ночь оказалась беспокойной и Антону удалось поспать не более часа, так как он периодически слышал, что по крыше левета кто-то ходит и хотя дикие звери навряд ли могли нанести ущерб летательному аппарату, но всё же, услышав шаги, он включал прожекторы летательного аппарата и тут же видел, стремительно удаляющиеся в лес, чёрные тени.

Наконец, наступил рассвет. Подождав некоторое время и поняв, что дикие звери ушли, Антон, вооружившись металлически прутом, который он нашёл среди оставленной траками техники, так как никакого другого оружия у него не было, вновь направился на поиски.

Так как он посадил левет, пытаясь его сориентировать строго на максимальный сигнал мигающего индикатора, то и направился он, ориентируясь строго по носу летательного аппарата, тщательно обходя попадающиеся на пути деревья и за ними возвращаясь на вектор того же пути, непрерывно крутя головой, пытаясь увидеть что-либо необычное.

Лес не был безмолвным: щебет и крик птиц доносились со всех сторон. Порой крик был настолько громким, что Антон останавливался и крутил головой, пытаясь увидеть крикуна: но увидеть среди листвы птицу или какого-то зверька удавалось лишь изредка.

Отсчитав двести шагов, он остановился и развернулся: однозначно, дальше идти смысла не было, но и ничего, как ему показалось, примечательного увидеть ему не удалось. Дёрнув плечами, он направился в обратный путь.

Вышел он несколько в стороне от левета и опять никаких признаков, могущих обратить на себя внимания, увидеть ему не удалось: деревья, похожие друг на друга; да пожухлая листва между ними.

Подойдя к носу левета и сориентировавшись по ходу летательного аппарата, Антон теперь решил пройти не двести шагов, а сто и дальше походить по кругу, постепенно расширяя его радиус. Дёрнув плечами и глубоко и протяжно вздохнув, он возобновил поиск.

Наступил день, а никаких признаков необычности Антону увидеть так и не удалось, хотя он расширил радиус круга своих поисков уже не менее, чем на сто шагов.

Проклятье! Он остановился полный досады. Таким манером поиска я могу блуждать не одни сутки. Нужно вернуться в левет и попытаться включить обзорный сканер. Он потёр лоб. Однозначно, летательный аппарат имеет его. Хотя, я не помню, чтобы трак включал его, когда мы шли на Эстеррану. Может он и без него хорошо знал путь и потому не включал, а может он уже тогда не работал, потому он его и не включал? Проклятье! Нужно было воду взять с собой, а не пить эту гадость из регенератора. Теперь, так или иначе придётся вернуться.

Стало жарко и вместе с жарой наступила усталость. Хотелось пить. Отпускал в свой адрес нелестные эпитеты, Антон покрутил головой, осматриваясь.

С этим хождением по кругу я, скорее всего потерял ориентацию и левет теперь, несомненно, придётся искать. Всплыла у него мысль досады. Нужно немного отдохнуть, иначе я свалюсь от усталости.

Он опять покрутил головой, осматриваясь и увидев неподалёку небольшую поляну и холмик посреди неё, направился к нему. Усевшись на его вершину, он воткнул свой металлический штырь в землю и положив на него руки, положил на них голову и… Штырь, вдруг, резко пошёл вниз, заставив Антона так же резко дёрнуться и тут же вскрикнуть от резкой боли в спине.

— Проклятье! — Процедил он на языке землян, аккуратно распрямляясь, стараясь не причинить себе большей боли.

Сколько времени прошло, а боль не исчезает. Определённо, врачи эстерров что-то сделали не так с моей спиной. Замелькали у него очередные мысли досады. Такое впечатление, что рёбра плохо срослись и при резких движениях впиваются в мышцы спины, травмируя их и причиняя боль. Однако, почему провалился прут? Он вытащил прут и поднявшись, поставил его вертикально и попытался надавить — прут достаточно легко вошёл в грунт. Странно! Антон дёрнул плечами и вытащив прут, покрутил головой. Такое впечатление, что кто-то пытался выкопать здесь яму. Вдруг всплыла у него догадка, когда он понял, что стоит в небольшом углублении рядом с холмиком. А что если не хотел выкопать, а выкопал и что-то туда положив, засыпал. Замелькал у него уже сонм догадок. Холмик, это лишняя земля. Так всегда бывает. Со временем земля осела и потому образовалось углубление. А что если мигающий индикатор указывает на этот схрон, чтобы его можно было легче найти. Но его не могли сделать, ни креусы, ни инопланетные таты. Значит траки. Но что они могли спрятать на чужой планете? Странно! Он несколько раз ткнул прутом себе под ноги и наклоняя его выковыривал кусочки почвы. Однако таким способом мне придётся ковыряться здесь очень и очень долго. Он досадливо поморщился. Но в салоне есть же экскаватор. Только бы там не было чего-то взрывоопасного. Придётся работать очень аккуратно.

Ещё несколько раз, больше механически, нежели осознанно, ковырнув почву прутом, Антон выбрался из углубления и сориентировавшись по местному солнцу, забыв об усталости, как мог быстро, направился в сторону левета.

Остановился он тогда, когда, вдруг, осознал, что идёт уже достаточно долго. В недоумении дёрнув плечами, он принялся крутиться, осматриваясь — летательный аппарат нигде не просматривался.

Проклятье! Он с досадой ткнул прутом в почву и тут же плотно сжал зубы от пронзившей спину боли, так как почва оказалась очень твёрдой. Нужно было считать шаги. Сколько я их сделал: триста, четыреста. Хорошо, что след ещё просматривается на опавшей листве.

Сориентировавшись, он направился по тому же следу назад, но теперь уже считая шаги. Досчитав до двух сот он остановился и покрутил головой С одной стороны, между деревьев, в лучах местного солнца что-то, определённо, блестело. Антон шумно выдохнул, несомненно, это был летательный аппарат, который находился не менее чем полусотне шагов в стороне. Развернувшись, он направился в его сторону…

Пока он привёл себя в порядок, пока выгнал из салона экскаватор и пока догнал его до места работы, петляя между деревьями и постоянно сверяясь с правильностью направления, наступил вечер и в лесу сделалось сумеречно. Провести ночь рядом с техникой, не имеющей защитного ограждения для пилота, он не решился и поспешил вернуться в левет.

Находившись за день, Антон, съев несколько плодов местной флоры, с которой он уже более-менее был знаком, сразу же крепко уснул, откинувшись в кресле пилота и что вытворяли звери в ночи, совершенно не слышал.

Проснулся он, уже когда утро было в разгаре и быстро приведя себя в порядок, заторопился к экскаватору.

Ориентировался теперь он хорошо и быстро нашёл оставленный вчера механизм, но едва вышел на полянку, как от экскаватора в лес метнулся какой-то достаточно крупный тёмный зверь, заставив Антона передёрнуться и приподнять свой металлический прут. Что это был за зверь и насколько был опасен, он мог лишь гадать. Единственное на что Антон мог рассчитывать, что когда экскаватор начнёт работать, зверь не отважится подойти к нему.

Запустив движитель экскаватора, Антон взялся за его рыппы и принялся углублять яму перед холмиком.

Мысли об увиденном звере заставляли Антона быть в постоянном напряжении и несколько торопиться и потому он просмотрел, когда ротор экскаватора что-то зацепил и потянул из глубины, уже более, чем метровой ямы. Осознал он это, когда движитель громко и надсадно заурчал.

Остановив работу техники, Антон отстегнул от экскаватора лопату и аккуратно спустившись в яму, принялся освобождать от почвы какой-то продолговатый предмет, который зацепил ротор экскаватора и вытащил наружу.

Освободив предмет от почвы и оттащив его чуть в сторону, Антон принялся рассматривать его. Предмет был около полутора метров в длину и около полуметра шириной. Завёрнут он был, скорее всего, в какую-то плотную материю, которая практически не изорвалась от контакта с ротором экскаватора и потому завёрнутый в неё предмет не должен был пострадать. Антон принялся крутить предмет, пытаясь понять, как освободить его от материи, хотя у него был небольшой нож, но резать материю он не решился. Наконец, найдя край материи, он принялся аккуратно крутить предмет и как только из-под материи показался край предмета, он остановился в некотором недоумении — внутри была, несомненно, одежда, очень старая и уже изрядно ветхая.

Проклятье! Антон выпрямился. Зачем такую ветхую одежду нужно было прятать тракам глубоко в землю? Он механически провёл грязной рукой по лбу, оставляя на нём грязный след. Что-то здесь не так.

Он опять присел перед предметом и взявшись за край материи, потянул за него, ещё больше освобождая предмет. Материя ещё больше сползла с предмета, вызвав ещё большее удивление у Антона. Он резко дёрнул за край материи, желая как можно быстрее удовлетворить своё любопытство: материя полностью сползла с предмета, тот перекатился и…

Чёрная ночь, резким мощным потоком ворвалась в голову Антона, бросив его в пелену непроглядной тьмы…

Антон открыл глаза и тут же сжал веки от ударившего в них яркого света. Подождав некоторое время, он повернул голову в сторону и чуть раздвинул веки, пытаясь уберечь глаза от слишком яркого света и уже затем попытаться увидеть его источник. Это ему удалось в полной мере: источник света был теперь сбоку и не слепил, им оказалось местное солнце, которое висело, буквально над головой Антона. Открыв глаза шире, Антон принялся осматриваться: он лежал в яме, которую выкопал какое-то время назад, так как не представлял, сколько времени он был без сознания и перед ним, освобождённое от материи, лежало тело матери Олиты, которое, по его приказу, несколько лет назад, закопали ваэты, уберегая Олиту от гнева жителей её деревни. К удивлению Антона, тело достаточно хорошо сохранилось, будто бы после захоронения прошло совсем недолгое время. Антон вспомнил, что мать Олиты приняла какой-то яд, чтобы умертвить себя, возможно, который и позволял её телу так долго сохраняться. Более того, Антон теперь помнил всю свою прошлую жизнь, во всех её подробностях и знал, что в этой же яме захоронен и отец Олиты.

Стараясь не причинять себе большой боли, он сел и посмотрел вверх — на краю ямы, перебирая ногами, стояло чёрное, остромордое, неизвестное ему животное среднего размера и смотрело вниз, но видимо не решаясь спрыгнуть в яму. Останавливали её от прыжка вниз живой человек или мёртвый, можно было лишь гадать. Видимо это животное было здесь и утром и убежало совсем недалеко и видимо, дождавшись, когда стихнет гул от работающего экскаватора, вернулось.

Антон покрутил головой, пытаясь найти какой-то предмет, чтобы отпугнуть животное: рядом лежала лишь лопата с короткой ручкой. Схватив её, он резко взмахнул ею над головой, но эффект от его поступка оказался совсем обратный — животное прыгнуло вниз. Или намеренно или животное промахнулось, но оно оказалось не на Антоне, а впереди него. Не раздумывая, Антон вонзил острое лезвие лопаты животному в бок. Издав истошный вопль, животное выпрыгнуло из ямы и исчезло из вида, унося с собой и лопату. Его вопль быстро исчез со слуха Антона и он поднявшись, принялся в очередной раз осматриваться. Никаких действий с телом матери Олиты, он проделывать больше не намеревался, кроме как закопать его назад, в землю, так как она выполнила своё предназначение, вернув ему память, а выкапывать отца Олиты он и вовсе не намеревался, даже из любопытства узнать его состояние. Однако, теперь с работой над почвой была проблема, так как другой лопаты на экскаваторе не было. Стараясь не коснуться мёртвого тела, Антон набросил на него материю и аккуратно выбравшись из ямы, шагнул к экскаватору.

На то, чтобы засыпать яму с помощью экскаватора, ушло, по тому, как Антон чувствовал время, не менее часа. Справившись с работой и постояв у, образовавшегося над могилой Олитиных родителей, холмика несколько мгновений, он опять забрался на экскаватор и развернув его, направил в сторону левета, а когда добрался до него и загнал экскаватор в салон и закрепил его, то уже наступил вечер. Так как теперь он помнил всё своё прошлое, то уже не опасался водить летательный аппарат ночью и усевшись в кресло пилота, запустил генератор и взявшись за рыпп, поднял левет над лесом и сориентировавшись, направил его в сторону пантеона.

Вернулся в пантеон Антон уже ночью. Олита или видела, как вернулся летательный аппарат или же просто ждала его возвращения таким образом каждый день, встретила Антона, стоя в дверях пантеона.

Подойдя к ней, Антон, вдруг, шагнул к ней вплотную и обняв, прошептал.

— Здравствуй любимая! Я вернулся и больше от тебя и сына никуда не уйду.

Олита с усилием отстранилась от него и попыталась заглянуть Антону в глаза — даже в наступившей ночи, Антон видел, как её большие глаза светились, став ещё больше.

— Ко мне вернулась память. Я всё вспомнил, любимая. Единственное, чего я не знаю: что со мной произошло после ранения и как я оказался на Креусе. — Произнёс Антон.

Олита рассказала о том, что он исчез после обстрела лагеря эстерров и что его пытался безуспешно найти капитан большого корабля, на котором Антон был адмиралом. Не найдя его, капитан, со своей командой ушёл. Остались в лесу лишь тот офицер, который в последствии исчез и она, в надежде его отыскать. Капитан оставил им левет адмирала. Помог найти Антона один из эстерров, сообщив им об странном раненом, которого они изначально приняли за врага, но затем, разобравшись, поняли, что это кто-то другой.

— Мы забрали тебя и привезли на Креусу. Ты несколько дней был без сознания, а когда очнулся, то оказалось, что ты почти всё забыл из своей прошлой жизни и помнил лишь, что ты с какой-то далёкой планеты. Ты называл себя землянином. Офицер, сказал, что знает, как вернуть тебе память и мы отправились на твоём летательном аппарате на Эстеррану. Там офицер ушёл куда-то и больше не вернулся. Мы…

— Дальше я прекрасно помню все происходящие с нами события, любимая. — Произнёс Антон перебивая монолог Олиты и подавшись вперёд, прижался своими губами к губам Олиты.

Креуса не сопротивлялась.

Под воздействием, как физической усталости, так и эмоциональной, Антон уснул сразу же, едва сел на свою спальную платформу, даже не дождавшись еды, которую ему ушла приготовить Олита.

Антон открыл глаза. Было сумеречно. Он лежал, хотя не помнил, чтобы ложился.

Выходит, что капитан Дефор Фригг намеренно бросил меня на Эстерране. Замелькали у Антона мысли досады. Несомненно хотел от меня избавиться. Какую цель он преследовал? Надеялся, что сам станет адмиралом. Несомненно. Он погримасничал губами. Но, однозначно, ему нужна поддержка. Значит Ксан Дерр с ним заодно. А штаб флота? Примет мою смерть, как должное: искали, но не нашли. Что ж Дефор Фригг, посмотрим друг другу в глаза после моего возвращения. Нужно обязательно выяснить, что произошло с Мак Коббом. Его преданность своему долгу достойна уважения. Не мог он бросить меня. Что-то произошло там, куда он ушёл Если только… Антон прищурился. Несомненно, когда я был ранен и возможно умирал, разум адмирала Урана Крааса покинул мой мозг и перебрался в голову одного из эстерров. Мак Кобб почувствовал это и несомненно, направился на Эстеррану, чтобы попытаться найти нового носителя разума бывшего адмирала, чтобы с его помощью попытаться вернуть мне память. Его поступок достоин такого же уважения, как и его преданность. Нашёл или нет? Значит он чувствовал присутствие у меня в голове разума не просто трака, а разума бывшего адмирала, но никому не говорил об этом. Или всё же сказал? Загадка!

Резким движением Антон сел, поморщившись от возникшей в спине боли и едва не сбил стоящий перед спальной платформой табурет, на котором стояла большая тарелка с какой-то едой, которую, видимо, Олита приготовила для него после его возвращения, но застав его уже спящим, оставила её на табурете, рассчитывая, что когда Антон проснётся, то съест её. Отставив табурет в сторону, Антон, уже аккуратно, поднялся и направился в санационную пантеона, приводить себя в порядок: предстояла большая работа по изучению управления грузовым кораблём шхертов. Хотя он и знал что-то из управления кораблей шхертов из информационного поля, некогда оставленном ему разумом бывшего адмирала, но на практике ещё ни разу не управлял ни одним из кораблей враждебной цивилизации.

Приведя себя в порядок и вернувшись к своей спальной платформе, он взял несколько плодов с тарелки и направился к выходу: намереваясь незамедлительно приступить к изучению управления грузовым кораблём. К его удивлению, Олита уже была снаружи и подняв голову, вертела ею, непонятно что пытаясь высмотреть в небе, звёзды на котором уже погасли, но Мирана ещё не появилась из-за горизонта, хотя и обозначила сочной розовой зарёй свой восход.

— Ты чем-то встревожена? — Поинтересовался Антон, останавливаясь рядом с ней и тоже устремляя взгляд в небо.

— Мне будто послышался гул. — Заговорила Олита, опуская голову и переводя взгляд на Антона. — Такой звук издавали корабли, на которых спускались с неба таты. Я испугалась и вышла узнать, так ли это. Я очень боюсь их возвращения. — Она, вдруг, шагнула к Антону и обняв его, прижалась к нему.

— Уверен! Они больше никогда не вернутся. — Антон провёл свободной от фруктов рукой, по волосам Олиты. — Я всё сделал, чтобы этого больше никогда не произошло. А гул мог быть от трея цивилизации траков, который должен охранять пространство Миранской системы, хотя непонятно, зачем он сходил с орбиты. Странно! — Антон передёрнул плечами, вдруг, вспомнив, что бывший адмирал намеревался уничтожить все пантеоны Креусы. — Любимая! — Антон попытался отстранить Олиту от себя и видимо, поняв его желание, она отстранилась сама. — Мы покидаем Креусу и потому, перед уходом, нам предстоит большая работа: мне — по изучению корабля шхертов, а тебе — заготовление продуктов на всю нашу семью, на весь путь от Креусы, до «Итинолле». Этот путь, по времени, не должен у нас занять более двадцати суток.

— Мы никуда не пойдём. — Громким голосом произнесла Олита, резко оттолкнувшись от Антона и сделав от него несколько шагов. — Мы уже уходили несколько раз и ни к чему хорошему это не приводило. — Она покрутила головой.

— Любимая! Есть несколько причин, по которым мы обязаны покинуть Креусу. — Антон широко улыбнулся. — Во-первых — это мой долг перед цивилизацией траков, как адмирала космического флота цивилизации, хотя… — Усмехнувшись, он покрутил головой. — Возможно, я им уже и не являюсь, но это уже вопрос второй. Во-вторых: сын вырос и ему нужно учиться. Обязательно! Он должен стать капитаном космического флота и это непременно произойдёт, как бы ты этому ни противилась, а стать им можно лишь закончив академию космического флота на Урокане. И в третьих: у меня есть долг перед цивилизацией землян: я обязан найти и вернуть на Землю её грузовой корабль.

— Нет! — Олита решительно мотнула головой, делая ещё несколько шагов назад, будто опасаясь, что Антон сейчас схватит её и насильно посадив в корабль, увезёт отсюда. — Нет и ещё раз — нет!

— Хочу есть! — Громкий детский голос, произнёсший слова на языке траков, заставил Антона и Олиту разом повернуть на него голову — между ними стоял сын — крутя головой и переводя взгляд с матери на отца и обратно: занятые выяснением отношений, они совершенно не увидели, когда он вышел из пантеона.

— Держи! — Антон шагнул к сыну и протянул ему зажатые в руке плоды и дождавшись, когда тот возьмёт их, вдруг, схватил его под плечи и взял на руки. — Ты хочешь быть капитаном космического корабля? — Произнёс Антон, медленно и чётко произнося слова на языке траков.

— Хочу! А что делает капитан? — Произнёс сын на достаточно хорошем языке траков, изрядно удивив Антона.

— Он ходит в пространстве на таких космических кораблях, которые стоят вон там. — Антон вытянул руку в сторону едва виднеющегося вдалеке грузового корабля шхертов. — Ты хочешь ходить на таком корабле среди звёзд?

— Хочу! Хочу! — Сын запрыгал на руках Антона, энергично болтая ногами, причиняя своим дёрганьем отцу чувствительную боль в спине.

— Значит вопрос решён… — Присев, Антон поставил сына и поднявшись, повернулся к Олите. — Мы уходим и больше к этому вопросу не возвращаемся. Надеюсь, что десяти дней на изучение корабля шхертов мне будет достаточно. — Повернувшись он шагнул в сторону, виднеющегося вдали, грузового корабля.

Чтобы понять и изучить управление файтага, так назывался грузовой корабль шхертов, Антону понадобилось всего лишь четверо суток, так как, поковырявшись в своей памяти, вдруг, обнаружил, что бывший адмирал оставил ему достаточно много информации о кораблях шхертов и принципах их управлением. Он, фактически, перешёл жить на грузовик.

Все эти дни Антон настойчиво пытался войти в контакт с разумом бывшего адмирала, но все его усилия были тщетны. Скорее всего разума бывшего адмирала, действительно, уже не было в его голове, так как он не чувствовал в ней, ни прежней тяжести, ни присутствия в ней какой-то непонятной, будто, вуали. В конце-концов, он окончательно утвердился в своей изначальной догадке, что даже ущербный разум бывшего адмирала смог покинуть его мозг, когда над ним висела угроза смерти, но исчез ли он навсегда, растворившись в пространстве Эстерраны или же нашёл для себя новый носитель, Антон мог лишь гадать.

В своих размышлениях Антон пришёл к выводу, что Мак Кобб затем и ходил на Эстеррану, чтобы попытаться выяснить судьбу разума бывшего адмирала, видимо догадываясь, что с ним произошло, а может быть и догадывался о возможном новом носителе разума старого адмирала, но куда он ушёл и что с ним произошло, Антон опять же, мог лишь гадать. Сходить самому на Эстеррану и попытаться прояснить имеющиеся проблемы, Антон не решался, так как энергетического концентрата в накопителе левета осталось совсем немного и его, однозначно не хватит на это путешествие, даже с большой долей инерционного пути следования. Идти на Эстеррану на грузовике шхертов он тоже не решался, так как не представлял, где можно было найти достаточно большую и прочную посадочную площадку для такого большого корабля и потому выяснение судеб, как разума бывшего адмирала, так и Мак Кобба решил отложить на неопределённое будущее, после возвращения на Урокану и выяснения там, уже своей дальнейшей судьбы.

Как он понимал, Олита никак не готовилась покидать Креусу и совсем не занималась заготовкой продуктов, видимо надеялась, что Антону не удастся освоить управление кораблём шхертов и они останутся на Креусе. Но Антон и не интересовался у неё результатами подготовки, так как нашёл на грузовике несколько работающих холодильных шкафов со всевозможными продуктами, которые хорошо сохранились и были вполне съедобны и потому он был уверен, что от голода и жажды они не умрут.

Видимо желая утвердиться в своей мечте, Олита каждый день поднималась на борт файтага и приходя в зал управления, некоторое время наблюдала за действиями Антона, находя его сидящим в одном и том же кресле, уткнувшимся в терминалы пульта управления. И хотя многие терминалы были активны и на них отображались какие-то непонятные ей символы, но всё же она догадывалась, что они так же непонятны и Антону и понаблюдав за ним некоторое время, покидала корабль в приподнятом настроении.

Вместе с ней приходил и Влад, Антон требовал от Олиты, чтобы она именно так, а никак иначе называла сына, который был рад побродить по большому кораблю и Антон охотно устраивал для него экскурсии, показывая каюты и другие помещения файтага и даже пытаясь удовлетворять вопросы любопытства сына. Восхищению сына не было предела и он с большой неохотой покидал корабль, а проще, Олита, просто-напросто, утаскивала его с собой, буквально, за шиворот.

Наконец настал день, когда Антон решил оторвать файтаг от поверхности посадочного поля и совершить свой первый полёт на космическом корабле чужой цивилизации. Насколько ему удалось выяснить, никакой защиты от чужих грузовик не имел и ткнув пальцами в несколько сенсоров пульта управления, Антон запустил предполётные тесты корабля, которые уже запускал не один раз, но не запуская главного генератора.

По терминалам побежали строки сообщений, многие из которых Антону были не совсем понятны. Или этот грузовик был очень старой конструкции или же шхерты не оснащали свои грузовики прогрессивными способами управления и потому он управлялся устройством, напоминающим допотопный штурвал, с совсем небольшим количеством переключателей и сенсоров и не имеющий совершенно никакого терминала. Экран пространственного сканера файтага состоял из трёх плоских экранов: одного большого центрального и двух небольших боковых. Экраны были непривычно плоскими, а не радиусными, которые активировались в процессе тестовых проверок и когда они завершились, то экраны были уже активны и на них отображалось территория, расположенная перед носом грузового корабля, с каким-то странным зеленоватым оттенком, придающим изображению ореол некоторой мистичности. Скорее всего, такое изображение было связано со спецификой зрения шхертов и как можно было избавиться от этой мистичности, Антону выяснить не удалось. Имел ли файтаг купольный обзорный экран, Антону тоже выяснить не удалось и потому ему пришлось смириться со скудностью внешней информации, отображаемой на экранах пространственного сканера. Наконец, бег тестовых сообщений по терминалам прекратился и на них отображалось теперь лишь одно слово на языке шхертов: ГОТОВ. Не раздумывая, Антон ткнул пальцем в большую круглую клавишу на пульте управления: корабль вздрогнул, будто проснулся и зал управления начал наполняться странным гулом, который становился всё громче и громче.

Проклятье! Лицо Антона исказилось гримасой тревоги. Неужели шхерты ходят в пространстве, слушая этот гул. Так же недолго и с ума сойти.

Гул, видимо, достигнув максимума своей громкости, начал трансформироваться в писк, вызвав ещё большую тревогу у Антона и вдруг, писк резко оборвался и наступила полная тишина.

Брови Антона взметнулись вверх, ему показалось, что главный генератор заглох. Его взгляд лихорадочно забегал по пульту управления, но никаких, как ему казалось, тревожных сообщений ни на одном из терминалов не отображалось. Дёрнув плечами, он ткнул пальцем в клавишу поднятия трапа и дождавшись на терминале сообщения: ГОТОВ, вместо привычного заполнения экрана терминала зелёным цветом, вызвал штурвал и дождавшись, когда тот окажется перед ним, взялся за него одной рукой, а второй толкнул акселератор вертикального подъема вперёд. Корабль резко вздрогнул и отображаемая на экранах окружающая территория приобрела некоторый динамизм.

К удивлению Антона, грузовик имел превосходную стабилизацию и того ощущения, что при подъёме он должен непременно покачиваться, будто попадал в лоно волн, что неизменно сопровождало корабли траков, не было.

Дождавшись, когда с экранов исчезнет лес и будут отображаться лишь облака, застывшие будто в удивлении, Антон толкнул уже акселератор горизонтального перемещения вперёд, а акселератор вертикального подъёма поставил в исходное состояние и убрав опоры, потянул штурвал на себя и облака на плоских экранах пространственного обзора пришли в движение.

Покрутившись некоторое время над лесом, окружающим посадочное поле, Антон вывел файтаг на орбиту, но совершив лишь один виток вокруг Креусы, направил корабль вниз, решив понапрасну не расходовать энергетический концентрат, так как не знал сколько его потреблял движитель грузовика и опасался, что его может не хватить на путь до портатора, ведущего в пространство Дайранской системы.

Посадка прошла не так гладко, как старт и корабль достаточно жёстко ткнулся опорами в посадочное поле, даже заставив Антона втянуть голову в плечи. Но это было в большей степени не от плохого мастерства Антона, а от того, что на плоских экранах пространственного сканера, территория посадочного поля отображалась на некотором удалении от корабля, а не рядом с ним, как это отображалось на кораблях траков, создавая, своего рода слепую зону и заставляя пилота делать несколько последних метров посадки, практически наугад. С таким странным методом посадки Антон столкнулся впервые и потому этот метод требовал непременной тренировки, чему он решил посвятить последующие дни.

Заглушив генератор и убрав штурвал в исходное положение, Антон опустил трап, поднялся и направился в ангар, решив остаток этого дня и ночь провести в пантеоне, вместе со своей, как он уже твёрдо считал, семьёй.

Как ни хотела Олита, но ей всё же пришлось начать сборы в дорогу и причиной их стал сын, который, буквально, привязался к отцу и последние дни не отходил от него ни на шаг, став, своего рода, вторым пилотом файтага, неизменно занимая одно из кресел в зале управления корабля, как только в него попадал, с нескрываемым восхищением, не сводя глаз с даже несовершенных экранов пространственного обзора, а когда корабль оказывался в пространстве и на экранах появлялись звёзды, Влад, даже, буквально, замирал от восторга.

Антон не торопил Олиту со сборами, за него это делал Влад, расставания с которым, даже на несколько часов, когда он находился с отцом в корабле шхертов, были мучительны для неё и вскоре она начала сама присутствовать при отрабатывании Антоном навыков пилотирования корабля чужой цивилизации, занимая в зале управления последнее свободное кресло, так как сидеть у неё на коленях в зале управления файтага, сын, категорически, отказывался.

Наконец, решив, что навыки пилотирования файтага им в достаточной степени освоены, Антон объявил Олите, после очередного возвращения с орбиты, что через сутки они покидают Креусу и направляются в пространство цивилизации траков, чем вызвал у неё обильный поток слёз, который не мог остановить даже сын, видимо, понявший настроение матери и принявшийся ласкаться к ней.

Собственно, сборами занимался сам Антон и в какой-то степени Влад, а Олита лишь ходила за ними по пятам, так как у неё всё, буквально, валилось из рук.

То ли по причине, что это был грузовой корабль или же шхерты были приверженцы минимализма, но каюты файтага нельзя было назвать комфортными и потому Антону пришлось приспособить мебель из пантеона для каюты Олиты и сына, так как сам он намеревался весь путь находиться в зале управления и никакой каюты для себя даже не присмотрел.

Наконец, в назначенное на старт утро, вся техника траков по работе с почвой и адмиральский левет были загнаны в ангар файтага, все члены экипажа расселись по своим креслам зала управления и дождавшись окончания тестовых проверок, Антон запустил главный генератор корабля шхертов и подал энергию в движитель вертикального подъёма и виднеющийся вдали пантеон начал стремительно удаляться.

Олита откинулась в кресле и закрыла лицо руками. Неизвестно какое чувство ей однозначно говорило, что сюда она больше никогда не вернётся, да собственно, здесь её уже ни что и не держало, так как связь со своей деревней она, практически, утратила: за последний год никто из жителей деревни в пантеоне не был, предпочитая пантеон другой деревни и она тоже ни разу не была в деревне, в которой никого из близких ей людей не осталось, да и часть её дома, неизвестно по какой причине, сгорела и чтобы в нём жить, требовалось его восстановление. Скорее всего, её слёзы были данью тревоге о неизвестности, в которую она шла.

Антон прекрасно знал, где находится вход в квантовый туннель, ведущий в пространство Дайранской системы и сразу же направил файтаг по нужному вектору пути, с тревожным недоумением скользя взглядом по экранам пространственного обзора и отмечая, что никакого корабля цивилизации траков в пространстве Миранской планетной системы не наблюдается: или у траков появилась какая-то проблема в последние годы; или же новый адмирал её космического флота, а он не сомневался, что такой уже есть, решил оставить эстерранскую цивилизацию в покое, а возможно, даже и забыть о ней.

Файтаг был нетороплив и ему потребовалось около суток, по исчислению цивилизации траков, чтобы добраться до входа в квантовый туннель.

Вспыхнувшая на экранах пространственного обзора завораживающая воронка входа, представляющая собой некое подобие мощного, стремительного водоворота, привела Влада в такой бурный восторг, что он даже запрыгал в своём кресле, чего нельзя было сказать об Олите, которая наоборот, вжалась в спинку своего кресла, будто пытаясь таким способом стать невидимой для этого пространственного энергетического феномена и избежать перемещения.

Антон, нарочито, уменьшил скорость корабля, давая возможность сыну, как можно дольше продлить время восторга этой завораживающей красотой. Наконец, энергия будто начала проникать внутрь корабля, заполняя собой зал управления и вдруг, наступила непроглядная тьма, полностью растворившая в себе небольшой экипаж грузового корабля чужой цивилизации.