Назимов Константин
Охранитель. Шаг к цели

ПРОЛОГ

Выстрел, пуля чиркнула рядом с ухом, я на секунду остановился, а потом резко прыгнул в сторону, выхватывая револьвер из кармана. Оглядываюсь по сторонам — никого. Откуда стреляли, и кто? Хрен его знает, на улице темно, а за год, что нахожусь в этом мире, произошло много событий и врагов себе нажил. Сам-то я выходец из далекого две тысячи девятнадцатого года, бывший военный, двадцати восьми лет от роду и словивший пулю от киллера, когда устроился на работу телохранителем. Врачи откачать не смогли, и... перенесся я в тело деревенского божьего паренька, которому от роду исполнилось семнадцать годков, забитого до смерти сельскими парнями и девками. Подозреваю, что попал к далекой родне, но в тысяча девятисот третий год и... с другой историей. В России на троне восседает императрица, дочь Николая Второго, который возложил на хрупкие плечи ребенка бремя управления империей. Так сложилось, что сумел я излечить графиню Марию и с нею подался в столицу империи, где сумел сдать в состязаниях на звание охранителя, собираясь продолжить карьеру телохранителя, что близко и знакомо.

Но не помню, чтобы настолько перешел кому-то дорогу, что решили так кардинально подойти к этому вопросу. В данный момент я возвращался от своего делового партнера, профессора Портейга Семена Ивановича из его, точнее, нашей новой лаборатории. Слишком у него засиделся и решил срезать дорогу, пробираясь напрямки к своей квартире. За прошедшее время так и не сменил места жительства, все деньги вложил в развитие и исследования антибиотика, как и все свободное время. Вжик! Еще одна пуля пролетела где-то над головой, сразу вслед за револьверным выстрелом.

– Хрень какая-то! – ругнулся сквозь зубы.

Стреляют не по мне, тут еще не изобрели приборов ночного видения. А тогда кто и для чего? Драка? Криков не слышно, да и находится это место почти в центре. Этот сквер или парк часто патрулируют жандармы, в том числе и ночью. Молодежь развлекается? Нет, в столице Российской империи так не принято. Современная молодежь, отпрыски богатых и влиятельных лиц, предпочтут пьянствовать в трактирах и ресторанах или развлекаться по театрам. Те же, у кого нет подобного достатка, про трактиры не забудут, но пулять в белый свет как в копеечку не станут. Остается последний вариант — бандиты. Что предпринять? Выяснить или дождаться полиции и городовых? Уверен, не пройдет и десяти минут, как в сквере начнутся трели свистков, замелькает свет от фонариков, и служивые порядок наведут. Уж что-что, а за безобразием и всякими противоправными действиями стараются следить. Кстати, обычный гоп-стоп в это время суток в данном месте никто устраивать не станет: жертвы можно и не дождаться. А вот «пощипать» пьяных возле ресторанов или трактиров – легко. Есть еще один вариант, и он один из самых плохих. Это революционные ячейки, а по-простому говоря — боевики, получающие на свою деятельность деньги от заинтересованных источников. Хм, а стрельба-то стихла, полицию можно и не дождаться. Ладно, полежу, береженого бог бережет.

Непроизвольно зевнул и потер глаза левой рукой, в правой продолжая сжимать револьвер. Хорошо хоть май выдался теплым, снега не осталось и на земле лежать комфортно. Эх, как бы только не уснуть. Да, события после того, как восстановился после ранения, когда защитил императрицу от покушения, понеслись вскачь, другого определения и не дать. Оглядываясь назад, могу констатировать, что сделано очень много, но результат мизерный. А ведь на месте не сидел, пришлось бегать и договариваться, платить и угрожать. И самое-то интересное, что подобного развития событий мне в страшном сне не могло присниться. Где я, а где медицина! Однако памятный разговор с Олесем расставил определенные точки, хотя на некоторые вопросы ответа я и не получил.

– Иван, у меня к тебе серьезный и долгий разговор, – нахмурился мой собеседник, на лице которого мелькнула решимость.

В этот момент я подумал, что он признается, что вовсе не Олесь, а...

– Внимательно слушаю, — ответил, пытаясь найти отличия с императрицей Ольгой Николаевной.

В определенный момент решил, что передо мной переодетая государыня, правда, как такое возможно, в голове не укладывается. Да, видел императрицу мельком, даже когда она передо мной вуаль откинула, и находился в тот момент в более-менее нормальном состоянии, но украшения, прическа, макияж и платье кого угодно введут в заблуждение.

– Не стану скрывать, что имею непосредственное отношение к императорскому двору, но говорить о конкретике не могу, извини, — взглянул на меня Олесь и, взяв бутылку, плеснул себе в бокал вина.

– Знаешь, а я уже догадался, — усмехнулся я в ответ и решил показать, что его раскрыл.

– Да? – чуть склонил набок голову мой собеседник.

Мочка уха моего собеседника мелькнула, и... Явно же на ней прокол от серьги! Что-то не замечал тут аристократов, носящих сережки в ушах. Олесь же медленно потер злосчастную мочку — и прокола как не бывало. Песчинка, что ли, прилипла или он какой-то крем тональный размазал?

-- Говори, что за важный разговор, – не выдержал я игры в молчанку, признав, что проиграл и предъявить нечего.

– В связи с твоими познаниями в медицине, принято решение всячески тебе способствовать в данном вопросе. Империя нуждается в современных лекарственных препаратах, поэтому ты можешь получить заем на выгодных условиях. От налогов на первые пять лет полностью освобождаешься, как и от проверяющих, но злоупотреблять не советую. С ротмистром Ларионовым договоренность имеется, с проблемами можешь обращаться к нему напрямую – поможет.

Чего-чего, а такого никак не ожидал, особенно после того как Вениамин Николаевич хотел, чтобы я обучал борьбе его людей. Стараясь выиграть время, закурил, а потом уточнил:

– С чего же такая благосклонность?

– Политика, – мгновенно ответил Олесь.

– Угу, а заем мне придется отдать, но при условии, что выполнить требования банка не смогу, все отойдет заинтересованным лицам, – выпустив табачный дым в потолок, медленно произнес я, представив наихудший вариант развития событий. – Империя приобретет все...

– Иван, могу тебе принести письменные заверения императрицы, – перебил меня Олесь. – Не ищи подвоха, его нет.

– Я подумаю над этим предложением, – ответил я обтекаемо, про себя давно решив, что надеяться нужно только на себя.

Н-да, в общем, не договорились мы тогда. Олесь исчез и больше не появляется, на расспросы мне никто о нем ничего не рассказал. Словно и не видели никогда этого человека, если не считать, что указ императрицы об освобождении от налогов деловых партнеров Портейга Семена Ивановича и Чуркова Ивана Макаровича мне отдал ротмистр Ларионов. Займа брать мы с профессором не стали, решили развиваться постепенно, тем более что наладить производство антибиотика в промышленных масштабах пока невозможно, а в ручном режиме его получается совсем немного. Тем не менее, в подчинении у меня порядка двадцати человек, три здания: склад, лаборатория и небольшой дом, в котором ведется прием посетителей. Так как объекты находятся на приличном удалении друг от друга, это вызывает неудобства, и сегодня приняли решение подыскать что-то наподобие больницы. Задумка такая: организовать первую частную клинику! Одного боюсь: что моих компетенций управленца не хватит. Правда, за почти десять месяцев общения с профессором он меня целенаправленно медицине учит, а я упираюсь. Какой, блин, из меня врач?! Не мое это! И так чуть не поседел, когда наш первый с профессором пациент (Сережа Потоцкий) после укола антибиотика впал в беспамятство и бредить начал. А произошло это после недельного лечения! Когда уже симптомов от воспаления легких не оставалось! Потом мы с Семеном Ивановичем пришли к выводу, что чуть-чуть ребенка не угробили, перенасытив организм лекарством. Но повезло – профессор смог пацана вытащить из лап смерти. Что на сегодня имеем? Больные тянутся ручейком с различными проблемами, профессор разрывается между приемом посетителей и производством лекарственного препарата, названным в его честь (я настоял). Если в моем мире первый антибиотик получил название пенициллин, то тут его торговое название стало портейницелит. Кстати, мой компаньон не слишком-то и упирался, хотя и не любитель славы.

Самое же печальное то, что я столкнулся с нехваткой специалистов. Никого к врачебному делу не привлечь! Нет, высшие учебные заведения имеются, но жутко не хватает кадров! Если сестру милосердия можно отыскать (или обучить самостоятельно), то хороший врач на вес золота, в прямом смысле этого слова. Имеется у меня на примете пара кандидатов, один хирург, второй врач общей практики, но на мои посылы не ведутся никак! Да и больших денег не могу предложить. А тут еще и напряженная обстановка во внешней политике. Альянс четырех (Англия, Франция, Германия и Япония) постоянно трясет оружием и готов развязать войну, но чего-то все время ждет. Боюсь, готовят определенную почву внутри империи. Ротмистр мне пару дней назад жаловался, что перехватили несколько курьеров с листовками, так там такие небылицы написаны, что сам бы на протест вышел.

– Блин, что-то стало холодно. Не пора ли мне до дому? – вслух пробормотал я и осторожно с земли поднялся.

Крадучись прошел сквер, но никого не встретил. А вот в квартире у меня произведен тщательный обыск. Работали профи: из пяти сигнальных меток поврежденными оказались три. На первый взгляд все на своих местах, но если знать, на что обращать внимание, то сразу в глаза бросается. И кому же это я потребовался? Документации по антибиотику у нас с профессором нет, держим все в головах. С ротмистром из контрразведки у нас отношения более-менее нормальные. Кое-какие приемы шпионской деятельности ему показал, да и про сигналки он знает. Осмотрел замочную скважину и пришел к выводу, что замок вскрыт мастерски, хотя он и не такой сложный. Пора с квартиры съезжать, а денег осталось всего пара тысяч. На завтра намечен большой переезд. Двухэтажное здание подготовлено и ждет заселения. Три сестрички милосердия, кухарка, уборщица, дворник (исполняющий обязанности грузчика, электрика и сантехника) – персонал нашей больнички. В подвале оборудована лаборатория, чтобы там же лекарство изготавливать. Мы с профессором вложились знатно, а ведь нам еще Потоцкие за спасение Сережи щедро денег дали, по две тысячи рублей. Однако, если больница не начнет приносить прибыль в течение трех месяцев, то... думать об этом не хочу.

Прямо в одежде лег на кровать и задумался. За прошедшее время появились очертания собственного дела, а также много различных задумок и ответвлений. Те же шприцы так и просятся к усовершенствованию. Н-да, производство необходимо, но, блин, это такой замах, что... Додумать не успел: в дверь осторожно постучали. Хм, а вот и один из визитеров пожаловал, который не так давно тут без моего ведома побывал. Готов поспорить на что угодно, интуиция, мать ее! Да и недавние выстрелы в сквере явно имеют ко мне прямое отношение. Убежден, кто-то рассчитывал припугнуть, чтобы разговор прошел на нужной ноте. Проверил заряд в револьвере, после чего осторожно приоткрыл дверь, стоя боком к ночному визитеру.

Глава 1. Гости и предложения

Передо мной стоял средних лет представительный мужчина с резной тростью в руках.

— Господин Иван Макарович, простите великодушно за беспокойство в столь поздний час. Дело в том, что отыскать вас днем оказалось затруднительно, а у меня есть к вам деловое предложение, – сняв шляпу и чуть кивнув, произнес незнакомец.

Поджарый, с волевым лицом, глаза равнодушные, волосы рыжие, лицо чуть вытянутое и чисто выбритое. Возраст около тридцати или чуть старше. Хм, могу поспорить, что гость хоть и говорит без акцента, но является подданным не Российской империи. На японца и француза внешностью не вышел, а вот на немца или британца – самое то. Ну, скорее британец, эмоции отсутствуют напрочь, правда, если является разведчиком, то может работать и на Японию.

— На память не жалуюсь, но мы не знакомы, – хмыкнул я и демонстративно покачал револьвером.

Визитер чуть улыбнулся, заметив мою демонстрацию оружия.

— Господин Чурков, предложение сугубо деловое, оно в ваших интересах...

– Плевать, – прервал я его и сделал вид, что собираюсь захлопнуть перед ним дверь.

Нет, узнать, кто таков данный «гусь», необходимо, возможно, и силой придется обыскать. Очень мне не по нраву, что кто-то в мою квартиру проникал, а теперь с предложениями пожаловал. Не люблю неясностей, хотя и приходится с некоторыми мириться.

– Иван, подождите! Меня зовут Гарри Джонс, представляю один из крупнейших промышленных концернов Британии в Европе, — выпалил визитер.

– И чем же моя персона так заинтересовала крупнейший концерн? — с ухмылкой поинтересовался я, но Гарри внутрь пропускать не собираясь и револьвера не опуская.

– Мы могли бы переговорить? Предлагаю ближайший ресторан.

— В это время они уже закрываются, – отрицательно покачал я головой. – Завтра, около девяти часов утра, буду завтракать в кафе «Сласти», можете присоединиться, там и поговорим.

— Где это кафе находится?

-- Недалеко, у любого ближайшего городового или прохожего дорогу спросите – подскажут, – пожал я плечами и дверь захлопнул, не потрудившись казаться вежливым.

– Хорошо! Я приду! – донесся крик из-за двери. – До встречи!

Ха, а британец-то ошарашен таким приемом. Уходить не спешит, стоит под дверью и ждет, что простофиля и деревенщина сейчас одумается и с распростертыми объятиями его рыжую морду в квартиру впустит и плясать на задних лапках станет. Встречал подобных «хозяев» жизни, правда, они различные национальности имели, но поведением не отличались. Гадать, чего пожелал от меня британец, нет смысла. Побьюсь об заклад, что разнюхали про новое лекарство, помогающее чуть ли не от всех болезней. Стоит озаботиться об охране лаборатории и своем компаньоне. Заполучить рецептуру лекарства захотят многие. Понимаю, что если антибиотик получит распространение, он поможет многим людям. В задумчивости закурил и сел за стол. Необходимо срочно создавать производство лекарств и попытаться удовлетворить спрос и потребность. Блин, но подобные объемы переварить невозможно! Да и профессор еще не придумал, как антибиотик производить не ручным способом. Ладно, после с компаньоном переговорю, сейчас голова не соображает, да еще и британец этот, будь он неладен.

Утро встретило не весенним солнцем, а ветром, хмурым небом и моросящим дождем, словно осень свои права заявила, но настроения мне непогода не испортила. На сегодня много намечено дел и планов. В кафе посетителей оказалось немного. Непогода отпугнула? Хм, а британец меня уже дожидается, весело заулыбался, рукой призывно замахал, указывая на стоящий рядом стул. Кивнув ему, сделал заказ, а потом и присел напротив Гарри. Револьвер у меня в левом кармане, добился того, что могу теперь стрелять левой рукой не хуже, чем правой. В редкое свободное время люблю в тире палить, а памятуя о мастерстве своего учителя ротмистра Еремеева, добился в стрельбе прогресса. Вполне возможно, что смогу с Петром Евграфовичем посоревноваться, когда тот объявится. Да, не смог он выбить себе отставку, хотя всевозможными путями не хотел идти на повышение, однако чин подполковника ему присвоили и на должность заместителя командира полка поставили. Ну, условно заместителем, так как командира-то нет, фактически он является командиром вновь образованного кавалерийского полка, получившего звание гвардейского и отвечающего за парад-выезд императрицы. Уж не знаю, за что он так провинился, но теперь из седла не вылезает и муштрует свой полк в губернии Царства Польского. Для чего его угнали так далеко – непонятно и как-то не совмещается с императорским выездом, но обещали через полгода в столицу вернуть.

– Господин Иван, рад видеть, – протянул мне руку британец.

– Доброго дня, Гарри, – чуть замешкавшись, решил ответить на его рукопожатие, так как пока не могу его отнести к стану врагов.

Подавальщица поставила передо мной чашку кофе и положила пару булочек.

– Иван Макарович, – покрутил головой по сторонам британец, – не очень-то удачное место для беседы. Может, мы потом прогуляемся или...

– Нет времени, излагайте, – жуя булочку и прихлебывая кофе, перебил я его.

– Э-э-э, дело в том, что готов предложить сто тысяч за одно дело, а подробности в такой обстановке не хочу озвучивать.

– Ваше право, – чуть пожал я плечами. – Значит, дело не такое важное, да и сумма не впечатляет.

– Но вы же еще не знаете, о чем речь?

– Так озвучьте, – хмыкнул я. – Да, учтите, спешу сильно и много времени тратить на пустые разговоры не горазд.

– Нашему концерну известно, что у вас появилось очень перспективное лекарство, мы согласны купить его рецептуру, – внимательно следя за моей реакцией, сказал британец.

– И что в этом секретного?

– Договор и условия: после передачи рецептуры вы обязаны забыть о лекарстве и ни под каким видом его не производить, – чуть слышно проговорил Гарри. – Иван, для молодого человека, еще не так давно жившего в селе, это отличное предложение и большие деньги.

– Сто тысяч? Не смешно, – покачал я головой. – И не стоит забывать, что у меня имеется компаньон, а он врач и лекарь до мозга костей.

– Эту проблему вам решать, деньги-то немалые.

– Пшел вон, – не меняя интонации, сказал я, а сам дружелюбно улыбался и кофе потягивал.

– Простите? – опешил Гарри.

– Свалил отсюда, а то без зубов останешься, – процедил я, продолжая улыбаться, но левой рукой обхватил рукоять нагана.

Эх, сейчас бы взять этого британца за шкирку и к ротмистру Ларионову отволочь. Но силы неравны, в кафе двое парней постоянно в нашу сторону поглядывает, они не что иное как силовое прикрытие Гарри. Да и что могу предъявить? Намеки британца? Получится слово против слова, а с Англией сейчас и так отношения натянутые, достаточно легкого толчка – и война развяжется. Ну, в данном-то случае это маловероятно, но рисковать не хочу.

– Господин Иван, вы, наверное, меня не так поняли, – медленно проговорил мой собеседник, и не подумав уходить.

– Все я верно понял.

– С профессором предлагаю поделиться, впрочем, тысяч пятьдесят еще могу накинуть. Поверьте, от предложения моей корпорации не отказываются.

Не стал его слушать, встал и направился к выходу. Двое парней вскочили со своих мест, и один мне путь заступил, но потом сделал шаг в сторону – ему явно британец сделал знак. Эх, жаль, кулак уже предвкушал, как встретится с зубами оппонента, сильно меня этот разговор разозлил. И ведь вновь вспомнился мой мир, когда подобные Гарри щеголи чувствовали себя на моей родине хозяевами жизни. Такие ни перед чем не останавливались, брали деньгами или силой, основанной на тех же бумажных фунтах или долларах.

Планы изменил на ходу: пару часов переезд повременит, – отправился в жандармерию, где второй этаж отдан под контрразведку. Это не основное место обитания ротмистра, просто ближе к нему я оказался. Опасения, что не застану Ларионова, не оправдались: он на месте, и на столе у него ворох бумаг и каких-то листовок.

– Опять революционный груз перехватил и решил почитать, о чем пишут? – поинтересовался я после приветствия.

С ротмистром сложились если не приятельские, то рабочие отношения. До сей поры у него ничего не просил, в том числе и совета, однако считаю, что настало время.

– Да, а что самое неприятное, эти, – поморщился ротмистр и потряс в воздухе листовками, – мы перехватили в Смоленске.

– И что с того? – поинтересовался я, беря листок с призывом к свержению императрицы, которую, как пишут, подменили и теперь всем заправляют министры, набивающие свои карманы и распродающие Россию.

– Смотри! – Ротмистр встал и подошел к висящей на стене карте. – Вот Смоленск, здесь Москва и Петроград! – несколько раз ткнул он пальцем в карту. – Вопрос! Как ты выражаешься, на хрена листовки в Смоленске?! И как они туда попали?!

– Или оттуда, – пожал я плечами.

– Оттуда? – нахмурился ротмистр. – Поясни.

– Насколько знаю, морские и железнодорожные пути твои люди смогли взять под контроль, и данная, с позволения сказать, литература оттуда сейчас не поступает. Так?

– Мелкие партии иногда перехватываются, – прищурился Вениамин, следя за моими рассуждениями.

– Вывод? – «подтолкнул» я его.

– Суки! Кто-то на типографии гонит данный мусор! – помолчав, эмоционально выпалил он, догадавшись, куда клоню.

– Или свою организовали.

Ротмистр на меня удивленно посмотрел, а потом медленно полез в карман, вытащил портсигар, достал папиросину, закурил и уставился на карту, что-то бубня себе под нос.

– Ваня, а как эту типографию отыскать? – спросил он меня.

– Это уже твоя забота, – хмыкнул я. – На самом деле не так и сложно. Ищи не типографию, а что той требуется. Например, того, кто покупает бумагу, на которой потом печатают. Возможно, что требуется специальная краска, а ее в канцелярской лавке не купить в нужных объемах. Ну, ход мыслей ты понял.

– Угу, понял, – скрипнул зубами ротмистр и, загасив папиросу, сел за стол.

Понимаю, что не хочет показать свою досаду, что до таких выводов сам не сумел додуматься. А я что? В свое время пару фильмов видел, как и что делали подпольщики, а ведь в моем мире далеко не все подпольные типографии царская охранка сумела отыскать. Сколько их существовало? Вряд ли кто-то ответит, но размах, если задуматься, впечатляет. Потоки нелегальной литературы текли в Россию бурной рекой, да и на местах печатались. А лист бумаги и сегодня стоит денег, не говоря уже о станках: огромные суммы использовались для пропаганды. Кстати, а ведь опровержений или ответных газет не существовало, и в данном мире их нет. Бороться с пропагандой методом кнута неправильно.

– Необходимо создать несколько газет, возможно какое-то движение в защиту императрицы и действующего строя. Можно печатать определенные небылицы, давать опровержения, все в точности, – кивнул на листовку, – как тут, но выводы делать другие. Естественно, не забывая искать и обезвреживать людей, расшатывающих империю.

– Именно этим и занимаюсь, – задумчиво ответил Вениамин Николаевич, обдумывая услышанное.

– Не этим, – усмехнулся я. – Необходимо прижимать тех, кто дает на такую деятельность деньги.

– Они грабят, – коротко ответил ротмистр. – На приисках, банки...

– Не смеши, – перебил я его. – Сопоставь цифры, у тебя в подчинении есть аналитики и экономисты, пусть прикинут затраты. Да чего тут далеко ходить! Станки, бумага, люди – денег стоят, и немалых, не говоря уже о мелких расходах...

– Понял, не продолжай, – махнул рукой Ларионов. – Озадачу этим вопросом и предложения на основе твоих слов подготовлю. Ты скажи, что случилось, не поверю, что решил зайти и о жизни поговорить!

– Нужно узнать про одного британца, сделавшего мне предложение, – отвечаю и вижу, как у ротмистра вверх брови поползли, а на губах улыбка мелькнула. – Не о том подумал! – покачал я головой и погрозил ему пальцем. – На меня вышел господин Гарри Джонс, лет тридцати, представитель какого-то концерна. Сам он британский подданный, по его словам, русским языком владеет в совершенстве и без акцента. Предложил за рецептуру лекарства сто тысяч, но потом накинул еще пятьдесят. С Портейгом предоставил мне самому разобраться, главное, чтобы лекарство не стал никогда использовать.

– Гарантии с тебя потребовал? – уточнил ротмистр, сразу напрягшись.

– Он начал беседу с сельским парнем, которому улыбнулась удача – и тот сумел схватить жар-птицу за хвост. Какие гарантии? Как только передал рецептуру и ту проверили, Иван Макарович сразу бы исчез и уже никогда и никому ничего не рассказал. Ты чего спрашиваешь, непонятно разве?

– И ты не приволок за шкирку этого британца, – постучал ротмистр по столешнице пальцем. – Не захотел поднимать шума, и господин Джонс действовал не один. Правильно, Иван?

Кивнул, контрразведчик все правильно понял и логическую цепочку составил.

– Ваня, чего от меня хочешь, кроме информации о британце? Не поверю, что ты с такой малостью дела бросил и ко мне пришел.

– Вениамин Николаевич, ты прямо в корень зришь! Мне требуется, чтобы за профессором и зданием больницы, которую открываем, твои люди присматривали. Боюсь, что британец на этом не остановится, да и других «визитеров» ждать следует, – ответил я ротмистру.

– Ну, если просишь… – расплылся тот в улыбке.

Подозрительно он отреагировал, я посмотрел на своего собеседника, а потом вижу, что тот смех сдерживает. Хм, а он меня чуть не переиграл! Зарвался я, стал считать себя умнее и дальновиднее всех и вся!

– Давно к профессору соглядатаев приставил? – поинтересовался я у бывшего жандармского ротмистра.

– С той поры, как Потоцкие на каждом углу Портейгу и тебе стали петь хвалебные оды и восхищаются новым лекарством.

– Да ну на фиг! – вырвалось у меня. – Ничего же не заметил!

– Так за тобой никто и не ходит, – пожал тот плечами. – Кури, – подвинул портсигар, – есть пара вопросов.

От ротмистра я вышел в задумчивости – он немного приоткрыл карты, и оказалось, что наша с профессором деятельность тщательно отслеживается и приветствуется. Правда, в последнее утверждение верится с трудом, скорее всего, хотят посмотреть, что получится из нашей затеи. Ларионов дал понять, что мнения разделились, некоторые чины против такой деятельности, другие же наоборот. В общем, сумятицу внесли. Это, конечно, понятно, все новое встречается с подозрением. Впрочем, не удивительно, а скептиков мы с профессором удивим, надеюсь на это.

– Иван! Ну, где ходишь?! Заждался тебя, все уже к переезду готово! – воскликнул мой компаньон, спеша навстречу, когда я вошел во двор его дома.

Окинул взглядом пару груженых телег. Грузчики и возницы стоят в сторонке и о чем-то неспешно ведут беседу.

– Семен Иванович, прости, задержался, – пожал ему руку и крикнул мужикам: – Чего стоим? Поехали!

Переезд всегда считался сродни пожару, но в данном случае ничего подобного не произошло. Да и не переезд это, как таковой, хотя профессор и потерял пару своих реактивов и какой-то порошок. Ничего – отыщет. Семен Иванович осваивает лабораторию, я же инспектирую четыре палаты на втором этаже. На первый взгляд все хорошо. В комнатах стоят по две койки, полы чистые, белье новое. Да, пока делаем этакую небольшую больничку, с восьмью койками, хотя и имеется в палатах свободное место и можно легко еще пару мест организовать в каждой палате, но неизвестно, как дела пойдут.

– Иван Макарович, а когда начнем прием? – спросила меня сестра милосердия.

Девушки закончили медицинские курсы, все молоденькие, смазливенькие и... без опыта. Сейчас волнуются и нервничают.

– Аля, ну чего ты суетишься? Клинику мы откроем после обеда, а сейчас еще и вывеску Михаил не приколотил, – ответил я ей.

– Ой, Михаилу пока не напомнишь, он и не пошевелится, кроме как метлой махать! – махнула рукой Фира, а Татьяна ее поддержала.

Да, сестры милосердия нашего «мастера на все руки» не жалуют. И чем он им не угодил? Мужик-то нормальный, лет двадцати пяти, не пьющий, правда, молчун, но вроде исполнительный и работу делает. Вот и сейчас снаружи раздались удары молотка, а выглянув в окно, я увидел, как дворник приколачивает табличку над входом. Правда, помогает ему какой-то тип, но тут я сам виноват – вывеска-то приличных размеров, и одному с ней не управиться.

– Так, на сегодня две из вас свободны. Пока нет у нас больных, выходите на работу поочередно, сами решите, в какой последовательности, – дал сестрам указание, а заметив, как те растерянно переглянулись, добавил: – На жалованье это никак не скажется.

– Тогда сегодня я останусь, – сверкнула глазами Фира.

– Иван Макарович, – раздался от двери голос дворника, – там до вас околоточный надзиратель пришел, желает бумаги проверить и познакомиться.

– Проводи его в кабинет приема больных, сейчас приду, – вздохнув, дал указания, а сам, еще выдав инструкции сестрам милосердия, отправился на кухню, чтобы взглянуть, как кухарка устроилась.

На кухне обнаружил кухарку и уборщицу, которые сортировали запасы круп. В целом все нормально, если не считать скромной мебели и оставшейся небольшой суммы денег, на которую не разгуляешься.

С околоточным надзирателем уже знакомился, так что встреча прошла скоротечно и буднично. Представитель власти просмотрел предоставленные бумаги, текст он не особо читал, внимание задерживал на подписях и печатях. А всевозможных разрешений, справок и согласований накопилось вполне приличное количество. Да, пришлось мне побегать и обить пороги кабинетов чиновников. Не всегда удавалось решать с первого раза, но, как правило, во второй мой визит чиновник разительно менялся, про взятку и не намекал, а разрешение выдавал мгновенно. Понимаю, что это все не просто так происходило, но списываю на Ларионова. Ротмистр делал мне определенные намеки и время от времени поднимал вопрос о черной неблагодарности одной личности, не желающей раскрыть секреты и заняться для империи более полезным делом, – это он так мне пеняет, но я делаю вид, что не понимаю его.

Устало откинулся в кресле: профессор занят в лаборатории, до обеда еще пара часов, можно чуть-чуть расслабиться. Одно плохо – кроме Семена Ивановича, так ни одного врача и не смог сагитировать. Да, проблема кадров налицо, упор империя делает на военных врачей и аптекарей в шаговой доступности. Нет, имеются и городские больницы, но они предназначены для малообеспеченного населения, богатые и влиятельные лечатся дома. На кого я рассчитываю, открыв подобную клинику? И получится ли? На последний вопрос ответит время. А некоторые процедуры невозможно или сложно производить в домашних условиях. На первом этаже у нас есть операционный зал, если его так можно назвать, а хирург отсутствует. Ничего, со временем, когда клиника Портейга, как и его лекарство, заявит о себе, непременно расширимся. Планы грандиозны, но реализация не такая мгновенная. Вот придумай профессор массовое производство антибиотика – и что? Нет у нас средств на открытие такого предприятия! Скорее всего, придется обращаться к властям или, чего не хочется, спонсора искать. Британец мне подсказал один из выходов: продать рецептуру антибиотика и на данные средства организовать собственное производство. Естественно, речи о полной передаче прав на лекарство не может и быть.

– Иван, тебе придется самому вести первый прием, – раздался от двери голос Семена Ивановича, а потом профессор вошел в кабинет и, налив из графина стакан воды, одним махом его выпил.

Подобное состояние компаньона мне знакомо, у него появилась какая-то идея, которую он непременно решил проверить. Глаза горят, волосы взлохмачены, бородка в беспорядке, на фартуке несколько свежих дыр от какой-то кислоты.

– Профессор, у меня нет образования и документов, принимать больных не имею никакого права, – попытался я образумить его.

– Ваня. – Профессор взял мой портсигар и, закурив, выпустил табачный дым к потолку. – Ты не понимаешь! Наконец-то удалось нащупать пару путей, и если все пройдет нормально, то можно вести речь о производстве лекарства!

– Семен Иванович, я не имею права принимать больных!

– А ты не принимай, а оказывай консультации. И потом, за полгода, что я тебя обучал основам, да с теми знаниями, какие у тебя имеются, легко справишься. Кстати, очереди-то нет, и не факт, что потянутся больные. Все, как хочешь, вплоть до того что прием откладывай, но сегодня я занят, – развернулся профессор и направился на выход.

Мои слова, сказанные ему вдогонку, он оставил без комментариев, поставив меня в идиотское положение. Отменить открытие больницы после того, как прошла в пяти газетах реклама и если приедут больные, – невозможно. Поразмыслив, нашел выход из положения и решил, что сумею справиться. Для этого придется план пересмотреть и для «гостей» устроить экскурсию, в том числе могу и заполнить карту больного, где опишу жалобы.

– Иван Макарович, до открытия еще час, а у входа уже три экипажа стоят! – весело доложила Фира.

– Черт! – ругнулся я и подошел к окну.

Действительно, экипажи прибыли, но никто не спешил в двери ломиться. Правда, дворник наш метлой махал и о чем-то с кучерами беседовал. Вот он степенно подошел к одному из экипажей и о чем-то там переговорил, после чего направился в дом.

Вздохнув, я пошел навстречу, понимая, что тот ко мне направляется. Да, так и оказалось, просят принять без очереди больного подростка, от которого врачи отказываются и руками разводят. Через двадцать минут в моем кабинете сидели две девушки. Одеты небогато, обе кусают губы, но у одной явный жар, дыхание учащено, губы обветрены. Да, девочка-подросток, ей лет пятнадцать, а старшая сестра, заламывая руки, умоляет спасти свою единственную родственницу.

– Вы наша последняя надежда, вчера случайно наткнулась на объявление в газете и сразу же сегодня приехали, – третий раз подряд говорит Сима (старшая из сестер).

Я же ответа не могу дать, выбор стоит сложный, мне вывалили сразу все проблемы этого семейства, и понимаю, что платить им банально нечем. Графский род разорен, отец не вынес позора из-за карточных долгов, два года назад застрелился, бросив дочерей на произвол судьбы. Сима каким-то образом сумела распродать имущество и погасить долги, сейчас сестры обитают в небольшом домике и отказались от слуг, а экипаж пришлось нанять на последние гроши, чтобы Лизу к нам привезти. А симптомы у девочки непонятны: обмороки, температура. Без осмотра не обойтись, а профессор сейчас занят и Фиру даже слушать не пожелал – прогнал, да и девушка сказала, что в лаборатории что-то шипит, паром все заволокло, да и вонь ужасная. Так, про вытяжки совсем позабыл, сделал себе зарубку на памяти, чтобы это незамедлительно исправить.

– Отправь Михаила к Семену Ивановичу, пусть в сторонке за действиями профессора наблюдает, как бы он там не увлекся, – дал указания Фире, а сам обернулся к сестрам. – Сима, могу осмотреть вашу сестру, возможно и причину болезни отыщем, но хочу предупредить. Обещать ничего не берусь, да и патента врача у меня нет.

– Так вы же, насколько нам известно, охранитель, – вымученно улыбнулась Сима.

Ну, да, в своде правил записано, что охранитель Российской империи обязан, не щадя живота своего, защищать клиентов и делать все возможное для их блага. Кстати, там есть еще не одна размытая формулировка о правах и обязанностях охранителя. Если подходить формально, то получается, я имею право лечить, не имея на то образования. Чисто теоретически, пока положения не исправят... могу на это ссылаться при определенных условиях. А об этом раньше-то я и не думал, Сима подсказала выход из положения – получается, никто меня обвинить не может.

– Хм, – озадаченно потер я висок, – придется составить договор об оказании вам услуг по непосредственно своей квалификации.

– Это как? – поинтересовалась Лиза, настороженно переведя взгляд с меня на сестру.

– Минуту, – поднял указательный палец. – Фира, иди и пиши! – положил бумаги на стол, а сам подошел к окну, наблюдая за усиливающимся дождем.

Минут пять диктовал сестре милосердия текст договора, сам с чернильными ручками так и не подружился, а писать карандашом в данном случае нельзя. После составления договора и подписания, хотя Сима и нервно губу закусила, так как про оплату услуг написано расплывчато, понимая ее настороженность, пояснил:

– Фраза «гонорар охранителя оплачивается после дополнительных условий и согласований» пока ни к чему не обязывает, но без договора не могу приступить к осмотру.

Дую ли на воду? А хрен его знает, не удивлюсь, если сестриц подослали и ждут промаха с моей стороны. Сомневаюсь в этом, так как знать, что профессор из своей лаборатории не пожелает в день открытия выйти, даже я не мог представить. Но лучше перестраховаться.

Документы подписаны, медицинская карта девочки заполнена, и я приступил к осмотру. Температура под тридцать восемь, слабость, обмороки. Горло не красное, соплей нет, кашля нет...

– Мне нужно прослушать твои легкие – раздевайся, – взял слуховую трубку, а сам в недоумении.

– Это неприлично, – в страхе посмотрела на сестру Лиза.

– Это доктор, – напомнила та ей.

– Можно спину оголить, этого должно хватить, – подсказала Фира.

Прослушивание легких не дало никаких результатов, а лимфоузлы под мышками увеличены, одышка присутствует, но хрипов нет. Нет, без Семена Ивановича не обойтись.

– Ждите здесь, – коротко сказал я и отправился за профессором.

В лаборатории кипит работа, профессор что-то перемешивает, успевая делать какие-то записи. Понимаю, что он занят, но девочку жалко. Кстати, у Лизы наблюдается еще потеря веса, что ухудшает и без того тяжелое состояние, да и держится она из последних сил: заметил, с каким облегчением на стул села и даже не постеснялась, что могу ее без одежды увидеть.

– Ваня, мне еще требуется пара часов, – мельком глянул на меня Семен Иванович.

– Девочку необходимо осмотреть, я ничего не понял, – честно признался я ему, а потом перечислил симптомы.

– На расстоянии диагноза не поставить, – помешивая в пробирке какую-то жидкость, ответил доктор.

– Она в кабинете, – прозрачно намекнул я.

– Ты мне сорвешь эксперимент, – поморщился тот.

– Его все равно повторять придется, один результат ничего не докажет, – привел я аргумент. – А первому пациенту в нашей клинике необходимо оказать всяческую помощь.

– Хрен с тобой, полчаса, по прикидкам, есть, пошли, – неожиданно согласился профессор.

На ходу задал мне несколько уточняющих вопросов, а войдя в кабинет, стал сестер расспрашивать по новой. А потом заставил пройтись Лизу по кабинету, на что Сима заявила:

– Она без помощи не сможет, бедро поранила, а то зажить никак не может.

Через минуту перед нами предстал пропитанный кровью бинт, по мере разматывания которого все встало на свои места. Запаха разложения ни с чем не перепутать, а вздутие и покраснение говорит само за себя.

– Сепсис, – выдохнул профессор и, сняв пенсне, стал тереть стекла.

– Хреново, – согласился я.

– Ваня, это не то слово, – покачал головой Семен Иванович.

Угу, вижу, что диагноз профессора напугал не только сестер, Фира стоит вся бледная, прижав ладошку ко рту.

– Господин Иван Макарович, к вам посетители, – раздался из-за двери голос нашего дворника.

– Передай им, чтобы обождали, заняты сильно, – ответил ему и посмотрел на Лизу: – Не волнуйся ты так, ничего смертельного нет, лучше расскажи, как такую травму получила.

– Ваня, не обнадеживай больных, когда помочь не в силах, – прошипел профессор.

– Я-то, может, и не помогу, – глянул я на компаньона, – а вот вам данная задача вполне по плечу. Фира, готовь операционную, инструменты прокипятить, бинты и мази, горячую воду...

– Поняла! – выбежала сестра милосердия из кабинета.

Лиза же нам рассказала, как пару недель назад напоролось на сук, и тот ей бедро пропорол. Сестре говорить ничего не стала, чтобы ту не расстраивать, а потом и значения не придала, что рана не заживает. Да и плохо себя стала чувствовать, стало не до какой-то ранки на бедре.

– На минутку, – поманил меня к окну Семен Иванович, а когда я подошел, тот мне объяснил, что сепсис в таком состоянии не лечится, а больная только мучиться будет.

– А мы попытаемся, – криво улыбнулся я.

Глава 2. Первые клиенты

За дверью возник шум, похожий на драку, прервал мои начавшиеся объяснения, и я выглянул за дверь. Трое парней бьют нашего «мастера на все руки». Ну, точнее, двое держат, а третий пару раз Михаилу по корпусу ударил, это я успел заметил.

— И что же тут происходит? – спрашиваю, а сам руку в карман опустил.

Стою к блатным правым боком, готов в любой момент с левой руки начать стрелять. А в том, что пожаловали к нам воры, – никаких сомнений, их за версту видно, нет, не всех, естественно, но у этих молодых парней все руки в татуировках. Если в моем мире еще могут возникнуть сомнения, кто есть кто, то в имперской России наносить себе на кожу тату принято только в узких кругах. Хотя вполне возможно, что и аристократы подобными рисунками увлекаются, но напоказ не выставляют.

— Ты лепила? – резко развернувшись, спросил парень, бивший Михаила.

С блатным жаргоном знаком постольку-поскольку, но слово «лепила» в переводе на общедоступный язык означает «доктор», знаю, поэтому ответил:

— Один из владельцев данной больницы, доктором меня сложно назвать, но кое-что понимаю во врачевании. Однако боюсь, что с таким подходом, – кивнул на парней, продолжающих держать нашего дворника, – ничем не смогу вам помочь.

– Прости, уважаемый. — Парень за спиной махнул своим подельникам рукой, и те Михаила отпустили, да один еще и фартук на том поправил. – Базар... дело до тебя. Перетереть нужно.

— Можем и поговорить, – согласился я. — Времени сейчас нет, через час. Хорошо?

– Нет, – упрямо мотнул головой блатной. — Время не терпит, пошли со мной.

Упс, в руках воров возникли словно из воздуха ножи. И что, мне в них стрелять теперь? Н-да, ситуация. Вытащил револьвер и озадаченно потер стволом лоб.

-- В чем проблема? – спрашиваю, заметив, как Михаил осторожно пару шагов назад сделал и за спинами державших его не так давно парней очутился и знаками мне показывает, что головы им свернуть может.

– У нас в пролетке пахан, плохо ему, – прищурившись, ответил главный в троице.

– Нормально не мог сказать? – поинтересовался я и дворнику отрицательно рукой махнул.

– Так на этой территории нас обычно все слушаются, – хмыкнул парень, а потом представился: – Жалом меня кличут.

– Пошли, – поморщился я, решив, что ссориться с ворами в первый день работы глупо.

Нет, их не боюсь, хотя и могут они много крови попортить. Для нас больной ли, раненый ли – пациент, а если имеются претензии к этим людям у полиции, то это не моя забота. Хотя определенную тактику выработать придется, над этим необходимо подумать и строго придерживаться правил, а то плясать под дудку воров никакого желания нет.

В пролетке, на сиденье лежит бородатый и осунувшийся дед. У него прикрыты глаза, грудь тяжело вздымается, на горбатом носу капли пота. Можно и не трогать лоб, от старого вора жар во все стороны исходит, температура высоченная.

– Давно жар? – спросил я Жало.

– У Анзора? – уточнил тот.

– Если его так зовут, – кивнул я на лежащего вора. – И, кстати, какие еще симптомы?

– Неделю назад случайно себе маслину в плечо всадил, – потер Жало щетину на подбородке. – Э-э-э, маслина – это пуля, забываю, что ты по фене не ботаешь. Тьфу! – сплюнул он себе под ноги. – По-нашему, жаргонному, не говоришь, – расшифровал он для меня предыдущую фразу.

Ну, понял его прекрасно, но виду не показал. Хрен его знает, вдруг этих слов кроме воров и полицаев никто не знает. Вряд ли, конечно, но лучше свой словарный запас придержать.

– Значит, пулю словил плечом, – поморщился я, прикинув, что времени прошло прилично. – Ее вытащили?

– Ага, я и Стамеска...

– Ты стамеской ее выковыривал? – уточнил я, положив все же на лоб бредящего вора ладонь.

– Не, с корешем, – ответил Жало.

– На что еще жалобы? – уточнил я, в задумчивости глядя, как старый вор скрючился и живот руками обхватив, застонал.

Мой вопрос остался без ответа, подручный вора не знает, что у того болит. Вздохнув и поморщившись, представил, как ругаться начнет Семен Иванович, и сказал подручному вора:

– Осторожно взяли и понесли в клинику, дорогу покажу.

Жало кивнул своим людям, и те, аккуратно вытащив Анзора из пролетки, понесли его за мной. Н-да, носилок у нас нет, и это упущение, несколько необходимо купить и в каморке у дворника сложить, для подобных случаев. Мля, а как нам из операционной на второй этаж в палаты больных переправлять? Опять недоработка! А сколько их еще, про которые и не думал? Тут всего пара часов, как открылись, и уже косяки вижу.

– Анзора кладите на стол и ждите за дверью, – указал парням вора.

– Я останусь, – заявил Жало.

– Тогда помогай, режь одежду, где рана, снимать не получится, можем разбередить еще больше, – распорядился я, а сам открыл аптечку и вытащил бинты и йод.

Промыть и почистить рану смогу, а вот стоит ли тратить на вора антибиотик, которого у нас не так много, пока решить не получается.

– Лепила... доктор, если поставишь его на ноги, то в долгу не останемся. Уморишь – пеняй на себя, – распарывая одежду, предупредил меня Жало.

– А ты ничего не попутал? – усмехнулся я в ответ. – Тебя принял, в лечении не отказал, а пахан твой уже одну, а то и вторую, ногу занес над пропастью. Если и дальше угрожать станешь, то лечи его самостоятельно!

Встав, сложил руки на груди и посмотрел на Жала, который склонился над вором с ножом в руке.

– Ах ты падла! – прохрипел Анзор и схватил своего подельника одной рукой за горло, а второй за руку с ножом. – Решил меня на тот свет, сука, отправить?!

Жало захрипел, но, дернувшись назад, сумел вырваться из захвата. Анзор матерится, дышит часто и хрипло, но, нужно отдать должное, хватки не утратил даже в таком состоянии. Хм, и как он так смог боль преодолеть? Настолько повышенный порог чувствительности у него вряд ли имеется.

– Наркотики давали? – предположил я.

– Да, он от боли сознание терял, – потирая шею, ответил Жало, а потом к пахану обратился: – Анзор, мы тебя к лепиле привезли, чтобы излечил.

Вор со стоном приподнялся и осмотрелся. Прищурился, а потом со стуком откинул голову о ложе.

– Рана беспокоит? – поинтересовался я, подойдя к Анзору, рассматривая проглядывающую повязку на плече больного.

Плечо перемотано тряпкой, кровь просочилась, и явно ощущается запах разложения. Мля, неужели еще один сепсис?

– Живот сильно болит, – поморщился тот.

– Чем-то траванулся? – поинтересовался я.

– Не знаю, несколько дней уже. – Вор положил руку на правый бок и скрипнул зубами.

Неужели у него аппендицит? Да ну на фиг! Тогда уже точно помочь не сможем, ну, я-то точно.

Несколько уточняющих вопросов – и подозрения усилились, а вздувшаяся на плече кожа от раны, источающая зловоние, мне и вовсе не понравилась. Необходим профессор, и срочно проводить сразу две операции. Морфин у Семена Ивановича имеется, а аппендицит он вырезать в состоянии, разговор об этом был. Правда, операции он почти не проводил, не является хирургом, но от безысходности пару раз подобными вещами занимался. Да, хирург нам необходим, желательно умелый. Да только никто идти в организовавшуюся клинику не желает – опасаются за свою репутацию, а положить большую зарплату, чтобы было чем рискнуть, мы с профессором не можем. Правда, есть вариант, что, узнав об изобретенном лекарстве, когда безнадежно больные начнут выздоравливать, к нам потянутся врачи. Но до того момента еще как-то дожить нужно.

В дверях появилась Фира, а за ней вошли профессор, больная девчушка и ее сестра.

– Иван... э-э-э Макарович, а что, собственно, происходит? – снял пенсне Семен Иванович. – Я собираюсь Лизе рану почистить от гноя, а то девочка горит вся, надеюсь, что сепсис еще не начался.

– У нас еще один больной, и ему срочно требуется операция, – вздохнув, потер я висок. – Фира, необходимо разделить это помещение или натянуть простыню между столами. Прокипятить инструменты, а потом приступить к операциям. Профессор, посмотрите Анзора, – указал я на лежащего вора.

Семен Иванович водрузил на нос пенсне и стал осматривать пациента, что-то у того вполголоса выспрашивая. Фира привлекла себе в помощники Жало и Симу, Михаила я ей трогать запретил (должен же хоть кто-то на входе стоять и больным, если те еще появятся, про нашу занятость рассказать). Не прошло и десяти минут, как натянули ширму, отгородив одного больного от другого. Инструменты стерилизуются, бинты и тазики разложены, как и различные мази, а Семен Иванович меня позвал, как он выразился, на консилиум.

– Коллега, необходим план операций, ты кого брать собираешься? – задал он мне обескураживающий вопрос.

На мгновение я лишился дара речи, профессор на меня смотрит и ответа ждет. Рассмеялся, но резко умолк, видя, что тот не шутит.

– Семен Иванович, ты офигел? Где я, а где хирургия! Да, мля, кроме как укольчик сделать, таблеточку дать, ну или в лучшем случае перевязать... – ответил было я, но меня мой компаньон перебил:

– Ваня, мы в одной лодке! Случаи тяжелые, сепсис явно у обоих, а у Анзора еще и аппендицит. На двоих меня не хватит, Фире не доверю, да и не справится она. Ты же совладелец нашего дела и о медицине худо-бедно понятия имеешь. Предлагаю: начинаем с ранений, после чистки я оперирую Анзора, а ты мне ассистируешь. Кстати, как антибиотик колоть? В раны или в мышцы?

– Лучше в вену, – задумчиво ответил я, но потом головой качнул. – Но не в нашем случае.

– Почему? – заинтересовался профессор. – Инфузионная терапия в данном случае не подойдет?

Про капельницы я ему уже рассказывал, Семен Иванович что-то о подобных системах слышал, кто-то уже пытался за границей вводить различные растворы в организм больных, в том числе и переливание крови делали. Профессор эту систему критиковал, но когда я объяснил, что да как, он проникся и задумал подобное устройство сконструировать. Однако, насколько знаю, руки у него так и не дошли, времени не хватило.

– Думаю, подошла бы, но лекарство вводится медленно, шприцом так не сделать, да и рассчитываю, что антибиотик решит проблему, если не произошло заражения крови, – ответил я профессору.

– Тогда приступаем! – потер ладони Семен Иванович. – Пошли, руки вымоем и с богом приступим.

Мля, стрелять во врага намного легче, нежели резать раненого вора, хотя тот и под наркотой, в беспамятстве. Мне ассистирует Фира и следит за каждым движением Жало. Сделав надрез на гнойной ране, стал выгонять «плохую» кровь. Запах бьет до самого мозга, понимаю, почему врачи используют маски при операциях: не только из-за того, чтобы не занести инфекцию в рану. А вот о подобной детали я не озаботился, хотя прекрасно знал. Еще одна зарубка на памяти, чтобы наделать из марли масок. Промакиваю спиртовым тампоном вскрытую рану и, даже никогда не сталкиваясь с подобным, понимаю, что дело плохо, заражение уже пошло.

– Фира, шприц с лекарством, – неожиданно, для самого себя отдаю распоряжение.

Сестра милосердия, немного замешкавшись, протягивает требуемое. Впрыскиваю прямо в открытую рану антибиотик, а потом решаю задачу: зашивать или так оставить? Сам-то рану не залатаю, но Фира должна справиться.

– Семен Иванович! – заорал на все помещение. – Рану шить или бинтовать?

– Иван, она в каком состоянии? Много плохой крови вышло? – уточнил профессор.

– Много, – коротко ответил и шприц отдал Фире. – Профессор, я еще решил обколоть рану антибиотиком, после обработки.

– Хм, минуту и подойду! Тоже портейницелитом обработаю, – ответил Семен Иванович.

Через минуту он подошел и, осмотрев рану Анзора, сокрушенно головой покачал и поморщился:

– Зашивать не нужно, возможно, придется не раз промывать, – сказал, а потом чуть слышно добавил: – Если выживет.

Ну, согласен, гноя много, да еще неизвестно, какой сюрприз подготовил аппендикс. Если лопнул и начался... Как там его? Вроде, если не изменяет память, перитонит...

– Девочка-то как? – поинтересовался я у Семена Ивановича состоянием Лизы.

– Младшая или старшая? – уточнил тот, усмехнувшись, а потом добавил: – Старшая у стеночки отдыхает, в обморок брякнулась. Младшая спит, рана получше этой, но не намного. Все, я пошел, надо доделать, а потом сюда вернусь, рану закрывай и готовь пациента к полостной операции.

Профессор скрылся за ширмой, а Жало настропалился и спросил:

– Вы пахана еще резать будете?

– Ты что, не слышал, что у него аппендицит? – накладывая на рану марлю и обильно смачивая ту йодом, поинтересовался я у подручного вора.

– Слышать-то слышал, но что это за хрень?

– Ну, если своими словами, то… – на миг задумался я, а потом продолжил, пытаясь понятными словами объяснить: – У каждого человека есть в животе червеобразный отросток, как бы придаток слепой кишки. Воспаление этого отростка называется аппендицитом. Иногда он воспаляется и загнаивается, может лопнуть, и гной в организм пойдет.

– Если не резать, то?.. – уточнил тот.

– То смысла выгонять плохую кровь не было, – указал на обработанное плечо. – Загнулся бы, и неизвестно от чего раньше. Получил бы заражение крови от раны в плече и гноя в животе.

– Не переживай ты за своего товарища, – влезла в разговор Фира. – Семен Иванович и Иван Макарович сделают все в лучшем виде! Видел же, как ловко доктор раны обработал?!

Жало ничего сестре милосердия не ответил, опять в сторонку отошел. А я уже живот Анзора спиртом поливал, чтобы так продезинфицировать. Пациент имел густой волосяной покров, такого бы побрить сперва, да времени нет. Впрочем, пусть профессор решает! Сам-то я уже последние силы истратил, спину от напряжения ломило, а одежда от пота промокла чуть ли не насквозь.

– Ну-с, приступим, – подошел профессор, у которого скальпель был в руке.

Не знаю сколько времени заняла операция, время пролетело мгновенно. К огромному облегчению, аппендикс у вора не лопнул, хотя, по словам Семена Ивановича, и находился на грани. Впрочем, я сам это прекрасно увидел. Перед нами встал вопрос: как больных переместить в палаты? Да, не продумал я этот момент, возможно, стоило прием организовать на втором этаже, а на первом обустроить палату для тех, кто после операции, а когда больные наберутся сил, переводить их на этаж выше.

– Иван, сейчас уже поздно что-либо менять, да и перенести, не потревожив ран у больных, мы не сможем, – устало сказал профессор. – Предлагаю оставить их тут, а потом этот вопрос решать.

– Согласен, – кивнул я. – Остается один момент. Кто за больными ухаживать будет? – Я посмотрел на Жало, а потом перевел взгляд на Симу: – Вы готовы?

– А что делать потребуется? – потер шею подручный вора. – Возможно, мог бы няню нанять. Какая из меня сиделка?!

– Я за сестрой присмотрю, могу и за данным господином, – кивнула в сторону Анзора Сима.

– Отлично, на этом и остановимся, – мгновенно согласился я и направился к выходу.

– Фира, голубушка, прибери здесь все и объясни, как и что можно, госпоже Симе, – дал указания профессор.

– Иван Макарович, на пару слов, – догнал меня у двери Жало.

– Чего? – выйдя в коридор, подошел я к окну и с удивлением обнаружил, что на улице темно, а вдалеке горят фонари. – Мля, это сколько времени-то?

– Полночь почти, – ответил Жало, вытащив из кармана часы. – Сколько мы вам должны? Видел и перед всеми готов поручиться, что вы сделали все, чтобы вытащить Анзора из пропасти. Благодарными умеем быть, и если к нам не поворачиваются одним местом, то и мы таких людей не обижаем.

– Сейчас сложно судить, нужно подсчитать наши затраты, в том числе и расход лекарств, да и пока результат неизвестен. Через пару дней составлю счет, там и договоримся. Идет?

– Не вопрос, – пожал Жало плечами и, вытащив пачку денег из внутреннего кармана, всучил мне в руки со словами: – Это за отношение, в качестве признания мастерства и таланта.

Посмотрел на своего собеседника и первое желание вернуть ему деньги подавил. Парень от души благодарит, – скупо ему улыбнулся и убрал в карман подношение:

– Как хоть тебя величать-то? А то по погонялу обращаться не люблю.

– Александр, но могу не всегда среагировать, – ответил мне тот.

– Хорошо, Саша, ты сиделку Анзору найди, лучше сестру милосердия или Симу попроси, та-то от сестры не отойдет, – дал ему совет и отправился в кабинет, оставив подручного Анзора решать данный вопрос самостоятельно.

Первый денек выдался бурным, выявилось много недостатков, о которых никто не задумывался. Правда, предположить-то не могли, что клиника начнет работу с операций. Мало того, девочка и вор серьезно больны, и если им не поможет антибиотик, то клинику можно сразу закрывать, никто к нам не пойдет. Кстати, лекарство тоже поставится под сомнение. Но никакого другого выхода я не видел, вернись все на пару часов назад – такие же решения принял бы. Устало сел в кресло и закурил, выпуская дым в сторону окна. Следует смыть с себя пот и грязь, но меня хватило только на то, чтобы умыться да руки вымыть.

– Иван Макарович! Поздравляю, мы справились, и можно резюмировать, что первый день удался! – быстрым шагом вошел в кабинет профессор.

– Семен Иванович, следует дождаться результатов лечения, – ответил я, мысленно удивляюсь тому, что мой компаньон намного меня старше, а выглядит бодрым, и такое ощущение, что ни грамма не устал.

– Ваня, операция по удалению аппендикса часто заканчивается летально! В данном случае мой прогноз оптимистический. Конечно, вопрос лечения заражения крови меня волнует, сепсис мог пройти в глубь организма, но...

– Это понятно, – перебил я его. – Какие увидели недоработки с нашей стороны, что требуется исправить?

Доктор на минуту задумался, а потом улыбнулся и отрицательно головой качнул:

– Нет у нас недоработок! Организовано все превосходно! Да, в таких условиях работать еще не приходилось. И, знаешь, мне понравилось. Инструменты готовы, бинты, тампоны, мази... нет, ничего не стоит менять.

– Угу, ассистентов у вас не имелось, больных оставили на операционных столах. Анзора из пролетки тащили его люди, а они могли ему навредить! В наше отсутствие посетителей, если таковые имелись, принимал дворник. И вы считаете, что организация отличная? Это только те недоработки, что на поверхности! Кстати, Михаил-то не говорил о желающих на прием попасть?

– Говорил, – потер лоб профессор. – Пятеро приходило, он велел им завтра заходить.

– Завтра, – повторил я слова профессора и подошел к окну. – Нам бы еще для самих себя пару спальных мест оборудовать, носилки для больных приобрести...

– Иван, иди домой, отдохни, а после обеда приходи, раньше от тебя все равно никакого толку не будет, – перебил меня профессор, подойдя и похлопав по плечу. – Ты и так уже многое сделал, молодец.

– Что там с производством антибиотиков? – вспомнил я, чем занимался мой компаньон, когда я его «вытащил» из лаборатории.

– Мысли есть, и кое-какие эксперименты позволяют надеяться на успех, но, тьфу три раза, чтобы не сглазить.

– Вы же не суеверный, – хмыкнул я.

– В данном случае лучше перестраховаться, – вернул мне усмешку компаньон.

– К вопросу о перестраховке, – потер я глаза, а в них словно песку насыпало. Спать резко захотелось. – Семен Иванович, надеюсь, записей с ходом исследований по производству лекарств вы не делали. Правильно?

– Э-э-э, Иван, как таковых – нет, но кое-что записывать приходилось, иначе бы запутался, – покаялся тот. – Помню, что ты мне говорил, тут кроме меня никто ничего не разберет, не переживай.

– Хочу посмотреть, пойдемте, – направился я к выходу из кабинета.

Не то чтобы не доверял компаньону, но помню британца и понимаю, что от такого лакомого куска тот не откажется. Правда, еще не принял окончательного решения, что стану делать, когда производство наладим (далеко вперед забегаю). Не исключал того, что патент на изготовления антибиотика в другие страны продадим: потребность в лекарствах огромна, и удовлетворить спрос своими силами не сумеем, в этом отчет я себе отдавал. Строить же заводы на территории других стран невозможно не только в силу нашей финансовой несостоятельности, но и по политическим причинам. Европа, Британия и Америка явно зубы наточили на Россию и собираются развязать войну, так она может и союзников империи поработить.

– Вот журналы и мои заметки, – выложил передо мной профессор документы.

Семен Иванович был раздосадован моей недоверчивостью и заметно нервничал. Хм, а ему есть с чего! Пробежал глазами нехитрые сокращения, где в каждой строчке имелись знаки вопроса и скорые пометки. Некоторые слова перечеркнуты, другие подчеркнуты, и стоят восклицательные знаки, понимаю, что более-менее разбирающийся в теме доктор с подобным шифром справится на раз! Ну, может, и не сразу, но голову особо ломать не станет.

– Господин Портейг! Эти записи прочесть и понять суть вопроса, как и ведение эксперимента, – элементарно! – мрачно сказал я и швырнул журнал на стол. – Потрудитесь объяснить, какого хрена такое пренебрежение к нашим секретам?!

– Без записей мне невозможно работать! Ты же не надиктовал мне рецептуру и каким образом синтезировать антибиотик. Приходится самому изобретать и изворачиваться! Понимаешь, что я отмел уже несколько десятков вариантов получения лекарства? Упомнить все цифры невозможно, приходится записывать. Но как только разберусь с данным вопросом, все записи уничтожу!

– Необходим сейф, нормальный и мощный, а не этот шкафчик, замок у которого отсутствует, – принял я его доводы. – Завтра, ведете прием в одиночку, а я займусь пробелами, которые могут нам жизнь усложнить. Да, кстати, доктора никакие не согласились влиться в наш коллектив?

– Увы, – развел руками компаньон.

На этом мы распрощались, профессор решил заночевать в лаборатории, благо там диван имелся. Я же решил добраться до квартиры, чтобы привести себя в порядок, а с утра заняться непосредственно делами клиники. На первый взгляд, проблемы небольшие, но решить их необходимо. Перед выходом проверил револьвер – вряд ли Гарри предпримет какие-то решительные действия, но исключать этого нельзя.

– Иван Макарович! – окликнули меня из пролетки, стоящей в тени забора и почти с ним слившейся. – Могу подвезти, а то ночью всяко может случиться.

– Вениамин Николаевич? – удивленно спросил я, пытаясь разглядеть говорившего.

– Да, собственно, тебя и жду, – озарил лицо жандармского огонек от спички.

Контрразведчик прикурил и мне портсигар протянул.

– Благодарю, – поразмыслив, ответил я, взяв из портсигара папиросину, и закурил. – Давно ждете?

– Нет, пару минут. Есть данные о вашем британце, и они не радужны.

– Говорите, – попросил я, видя, что ротмистр взял паузу.

– Трогай, – скомандовал Вениамин Николаевич кучеру. – Гарри Джонс является не только представителем промышленного концерна, но и человеком на службе его величества короля Англии. Вхож в ближайшее окружение, паспорт дипломата и статус советника посла делает его для нас недосягаемым. В России водит ближайшие знакомства с представителями распутинского движения и, говорят, лично знаком с самим Григорием. Но не это главное, Гриша-то наш, гордый и независимый, перед британцем лебезит и готов плясать по любому требованию. Сферы интересы Джонса различны, но его ничто не останавливает, и высокоморальными принципами он не отягощен.

– Так быстро узнать о... – сказал я, но ротмистр меня перебил не дослушав:

– Ваня, это не тот человек, о котором требовалось досье собирать. Многое нам неизвестно, но уже того, что я озвучил, хватит за глаза и за уши!

– С этим не поспоришь, – задумчиво протянул я и потер виски. – Блин, устал, голова ничего не соображает!

– Так ты отдохни и подумай, – хмыкнул ротмистр. – Все, приехали, и, кстати, пара моих людей возьмет под охрану клинику, профессора и тебя. Принято решение, что то, чем ты занимаешься с Портейгом, является для империи важной задачей. Надеюсь, британец поймет это и начнет стороной вас обходить.

– Сам-то в это веришь? – поинтересовался я, осматриваясь, так как пролетка остановилась вовсе не там, где находится моя квартира.

– Надеюсь, – повторил Ларионов, а потом добавил: – Иван, прикрытие необходимо не только тебе, это в интересах государства. И, поверь, решение принималось на более высоком уровне, его оспаривать бесполезно.

– На хрена сюда-то привез? – поинтересовался я.

– Тебя тут хотя бы покормят, – сдерживая улыбку, ответил Вениамин Николаевич. – Побьюсь об заклад, что в квартире у тебя мышь повесилась или с горя утопилась.

– Ладно, потом поговорим, – выпрыгнул я из пролетки, но в последний момент вспомнил о проблемах и спросил: – Пару носилок медицинских не поможешь достать?

– Легко, – мгновенно ответил Вениамин Николаевич, – завра доставят. Сколько требуется?

– Двоих, наверное, хватит, – ответил я, но потом решил, что лучше четыре иметь, так, на всякий случай.

– Четыре – значит, четыре, – согласился ротмистр, сделав в своем блокноте пометку. – К вечеру привезут и дворнику передадут. Что еще?

– Не, больше ничего, до свидания, – протянул я ему руку.

– Удачи! – подмигнул он мне.

Пролетка уехала, а я смотрел на огни ресторана и головой качал. Да, ротмистр меня привез к Марте. И ведь сумел просчитать, что отказаться мне сил не хватит, когда до вкусной пищи рукой подать. А дома, опять-таки прав контрразведчик, если и есть несколько крошек еды, то ею не наемся. Кстати, мог бы и в другое заведение отвезти, которое ближе к квартире.

– Давненько к нам не захаживали, Иван Макарович! Рады-с! – встретил меня у входа дюжий молодец, совмещающий работу распорядителя и вышибалы.

– Столик свободный найдется? – для проформы уточнил я.

– Для вас – обязательно, прошу-с в зал, – указал он мне на дверь.

Интересно, через какое время появится владелица заведения? Готов побиться на спор, что девушка уже в курсе моего прибытия. И не удивлюсь, если она заранее знала!

– Ты обворожительна! – целуя ручку Марте, сказал я.

Девушка в нарядном платье, прическа уложена недавно, как и макияж на лице. Ждала, стопудово! Вот же ротмистр, сводник! Хотя он знает, что до постели мы никак добраться не можем, словно кто-то свыше друг от друга отталкивает.

– Иван, очень рада, что ты вспомнил о брошенной подруге и решил ее навестить! – деликатно намекнула Марта.

– Каюсь, дела, будь они неладны, – сокрушенно ответил. – Скажи, а голодному и усталому путнику тут могут предложить кусочек горбушки и стакан воды?

– Ой, а то ты не знаешь! Пошли, столик уже сервируют, – взяла меня под локоть девушка и повела через зал.

Хм, время позднее, а посетителей много. С чего бы такой ажиотаж? Праздников вроде нет... или есть? Об этом уточнил у Марты.

– Ты и вправду заработался, – сокрушенно покачала та головой. – Ваня, сегодня суббота!

– Да?

– Ну, уже воскресенье наступило, но мой ресторан работает до утра, как и игорные столы. Кстати, спасибо за идею, в покер перекинуться в непринужденной обстановке многие приходят.

– А на рулетке играют редко, – усмехнулся я.

– Но играют же, – пожала она в ответ плечиком. – Хотя, признаю, ты оказался прав. Если бы установила столы только с рулетками, то, возможно, такой прибыли не получила.

Ничего ей не ответил, но довольно кивнул. Да, от той девушки, которую тут встретил, и следа не осталось. Сейчас она успешная дама, у которой пара ресторанов в столице и несколько клубов. Однако ресторан «У Марты» так и остался ее головным предприятием, хотя и имеется более шикарный, расположенный ближе к центру. Отсюда она не желает уходить, и все новинки сперва появляются здесь. Пару месяцев назад подал ей идею, чтобы на верхних этажах при ресторане открыть что-то типа казино, но не в классическом его понимании. Скорее что-то типа игрового клуба для избранных, где можно за карточным столом провести переговоры, а в кабинетах составить договоры и тут же их заключить. Для этого еще и адвокатскую контору пришлось организовать. Создала Марта для развлечения клиентов что-то типа дома терпимости, из-за запросов и неразберихи, когда дамы легкого поведения попытались самостоятельно тут промышлять, но это уже еще этажом выше. Как говорится, все удобства в одном месте. Кстати, адвокатская контора сразу и расписки составляет, а потом и переоформляет вступление в права нового хозяина, который только-только выиграл в карты что-то значительное. Естественно, за это идет процент конторе, а большая сумма оседает в кармане Марты. Тем не менее, владелица не возгордилась и носа не задирает.

– Иван, так какие планы? Надеюсь, отдохнешь? – спросила девушка и язычком губки облизала.

Знает же, что нравится, правда, оба понимаем – отношения вряд ли перейдут во что-то большее.

– Если ты так настаиваешь, – улыбнулся я ей и отсалютовал бокалом с шампанским.

Глава 3. Тучи сгущаются

Наелся от пуза, да еще пару бокалов с шампанским выпил, уже не только глаза открыть тяжело, а со стула-то и вовсе встать трудно. А у Марты явно созрела твердая решимость меня в постель затащить. Женские уловки и намеки отчетливо вижу, и, самое смешное, явно кое-что у меня реагирует, но отдельно от мозга. Никогда такого за собой не замечал, желание имею одно — завалиться спать, но в паху «голосование» совершенно другое. Уж не подмешала ли она мне чего-нибудь в пищу, так сказать, для усиления эффекта своей красоты? Вряд ли, конечно, но чем черт не шутит! Эх, пора в кровать, иначе тут сидя засну, а если упаду, то не дай бог сломаю еще себе своего «голосовальщика»! И как из-за столика встать? Народу немного осталось, но мой первобытный инстинкт не заметит разве слепец, некрасиво получится.

– Марта, так ты меня приютишь? – спросил владелицу заведения, подавив зевок и пытаясь встряхнуться.

— Ваня, ты же знаешь, что не брошу, а согрею и ублажу, – широко улыбнулась девушка, уже не думая о приличиях.

— Сказку лучше расскажи, – покачал я головой.

Но, мля, картинка от ее слов в мозгу проявилась (как согревать станет), и пуговицы в ширинке с трудом напор выдержали и не отлетели. Что же это такое-то? Ну, общение с женским полом и впрямь давно происходило, все дела да заботы, гормоны накопились (организм-то молодой и горячий) и теперь наружу выплескиваются. А тут еще стресс и дикая усталость. Так, я своего рода уже врачом стал, приобретя еще одну профессию помимо охранителя. Как там может медицина объяснить мое состояние? Наверное, это своего рода судорога от усталости, переклинило что-то. Как ее снять? Гм-м, кроме традиционного способа ничего неизвестно, но я же прямо на Марте заснуть рискую!

– И что же мне тебе рассказать? – промурлыкала девушка и в задумчивости пальчик к губам прижала.

— Кофе, крепкого и в большую чашку! – крикнул официантке.

Та меня услышала, но поспешила к стойке после того, как Марта кивнула.

Немного взбодрился от горячего и крепчайшего кофе, после чего решился из-за столика встать. Ну, кроме владелицы заведения никто моего желания не заметил, а может, сделали вид, что не увидели. Впрочем, хозяйка заведения отреагировала быстро, пустой поднос у официантки отобрала и выставила его перед собой и мной словно щит. Так и зал покинули, а в коридоре девушка швырнула на пол эту защиту и ко мне прильнула. Одной рукой обняла, второй (чертовка!) ухватила за «голосующую часть», прошептав:

— Ваня, ты готов?

– Всегда готов! — ответил и усмехнулся, после чего прижал к себе Марту и под подол ей полез.

Э-э-э, руки стали действовать независимо от головы, по-другому это не назовешь. Неужели «крышу» напрочь сносит?

– Ваня, не здесь, – шепчет Марта, а сама даже попытки не делает вырваться.

— Блин, если в комнату войдем, то нам точно помешают, -- хрипло ей отвечаю.

– Почти утро уже, в заведении вряд ли что-то произойдет, – выскользнула девушка из моих объятий и, подобрав подол, побежала по коридору. – Догоняй, чего стоишь! – оглянувшись, крикнула мне.

Расстояние всего с пяток метров, три быстрых шага, но Марта юркнула на лестницу, а я споткнулся и чуть не упал, точнее, в самый последний момент сумел сгруппироваться и на ступеньку руки выставить. Девушка же тем временем уже дверью хлопнула. Ну, ее апартаменты мне известны, взлетел на второй этаж и нос к носу столкнулся с парнем, у которого в руке револьвер. Сработал на чистых рефлексах: удар с правой в подбородок – и неизвестный падает к моим ногам. Хороший вышел удар, мысленно отметил про себя, а в следующее мгновение бросился на пол, успев краем глаза заметить, как кто-то из-за угла вывернул и руку с оружием в мою сторону выставил. Пуля разбила светильник, свой наган я не стал выхватывать – позаимствовал у лежащего без сознания. Не целясь, желая отпугнуть противника, стреляю. Мой выстрел не то чтобы неточный, пуля всего в паре метрах в пол угодила, но противник отшатнулся в глубь коридора. Вскакиваю на ноги, замечаю, что лежащий начинает в себя приходить и пытается на мне взгляд сфокусировать. Без раздумий бью его ботинком под подбородок и устремляюсь в погоню за стрелявшим.

Коридор преодолел, а там развилка, вторая лестница ведет на третий этаж и вниз. Куда побежал стрелявший? Прислушиваюсь – внизу что-то грохнуло, бегу на звук и обнаруживаю разбитое окно, только собрался выпрыгнуть, а по мне с улицы стрелять начали. Пригнулся и пальнул наугад в ответ. До меня донесся стук копыт и крик возницы, который подгоняет лошадку, – ушли! Не теряя времени, бегу назад, надеясь, что первый нападавший в себя не пришел.

– Отойди от него! – ору Марте, которая по щекам моего недавнего противника бьет и в лицо ему водой из стакана плеснула.

Понимаю, что владелица заведения понятия не имела, что произошло, но нельзя же так! Не разобралась, а убийцу в чувство приводит. Ни на секунду не сомневаюсь, что двое мужиков пробрались сюда не просто так. Нет, они не по мою душу явились, столкновение произошло совершенно случайно. Однако то, что у одного револьвер в руке, а второй выполнял роль подстраховки, наводит на печальные мысли. Спугнул я нападавших или нет? Как они сумели пробраться и куда направлялись? На эти вопросы пока ответов нет, да и не до них сейчас. Всего-то мне пару метров до Марты оставалось, когда того, кого она в чувство приводила, на себя ее дернул, за талию обхватил, прижался к ней и лезвие ножа к шее приставил:

– Наган бросил и отошел! – хрипло прохрипел мужик.

Я же на месте застыл и медленно руки вверх поднял, оценивая ситуацию. Револьвер не мой, не пристрелян, и попасть с нескольких метров в лоб этому бандиту если и возможно, то все равно что выиграть в рулетку, с первого раза поставив на число. Н-да, риск не оправдан.

– Главное – не переживай, – медленно говорю, а потом под ноги себе киваю: – Медленно сейчас положу револьвер. Хорошо?

– Быстрее! – требует мужик.

Наклоняюсь и под ноги кладу револьвер, прокачиваю ситуацию. В рукопашке он мне не соперник, но Марте горло перерезать успеет. Тем не менее, ход за бандитом. Интересно, сумеет действовать хладнокровно или нет?

– Отошел в конец коридора! – командует убийца.

Да, кого-то он не так давно прирезал, на лезвие ножа кровь, и Марте она, слава богу, не принадлежит. Следовательно, побывал он в кабинках для переговорах или у местных девочек, что досуг скрашивают. Но так как одет ночной «гость» просто, на ногах сапоги, штаны и сюртук недорогие, он явно принадлежит к рабочему классу, хотя вполне возможно, что и к ворам имеет отношение.

– Девушку отпусти, – мрачно потребовал я, а сам не спешил выполнять его условия, но чуть-чуть повернулся боком, чтобы успеть из левого кармана выстрел произвести, если случай представится.

– За дурака меня не держи, – криво усмехнулся парень.

Да, сейчас, когда внимательно его рассмотрел, вижу, что моему противнику от силы лет двадцать. Нож, кстати говоря, держит чуть дрожащей рукой, но острие в кожу Марты не упирает. На понт берет? Проверять как-то не хочется, да и рука у него может дрогнуть. Если бы в своем мире его встретил, то решил, что передо мной наркоша, пытающийся на дозу денег добыть. Глаза-то у него так в норму и не пришли, замутненные и безжизненные, кадык ходуном ходит, волосы от пота слиплись, и его явно еще и дрожь бьет. А с чего это я решил, что он не наркоша? Морфинист? А вполне возможно, и героин нюхает.

– Слышь, предлагаю забыть, что тут произошло, – медленно говорю, удивляясь про себя, что на выстрелы никто не прибежал и разбираться не начал.

Интересно, почему? Хотя предполагаю, что подобное тут в порядке вещей, и если полицейских не зовут, то все в норме. Да, но почему нет людей Ларионова, которые вроде как должны за мной присматривать? Или ротмистр решил, что в данном заведении мне ничто не грозит? С одной стороны, его можно понять, у Марты наверняка развлекается много служивых, в том числе и с оружием.

– В конец коридора отошел! – нервно воскликнул парень.

– Все, уже иду, – медленно стал я пятиться, не представляя, как из такой ситуации выпутаться.

– Подстилка имперская, медленно развернулась и встала! Одно движение – и ножиком тебе горлышко перережу, – громко прошипел бандит, указав, как Марте действовать.

Я уже отошел к углу коридора и наблюдал, как медленно идет вперед девушка, а за нее парень прячется. Хм, а он, похоже, знает, с кем дело имеет. Или я себе льщу? Вот он револьвер подобрал и меня на прицел взял, но ножа от горла Марты не убрал.

– Ты из этой комнаты выскочила? – спросил бандит заложницу.

– Да, – коротко ответила девушка.

– Отлично! – чему-то обрадовался тот. – Иван, заходи в комнату и на кровать ложись.

«Интересно, откуда ему известно, что в комнате есть ложе?» – мимоходом удивился я, решив приказ выполнить, да и надежда мелькнула, что расстояние между нами сократится и смогу что-нибудь предпринять. Вообще странно, другой бы на его месте в меня уже весь барабан разрядил, а этот стрелять опасается. Почему? Нет ответа, но над этим потом поразмышляю, сейчас же любой шанс стоит использовать.

Вхожу в комнату, ну, примерно так и предполагал. На столе стоят два бокала, ваза с фруктами, из ведерка со льдом торчит горлышко шампанского. Кровать, кстати говоря, заправлена. Медленно подхожу к столу, в отражении трюмо краем глаза наблюдаю за действиями противника. Парень действует осторожно, но нож от горла Марты убрал, хотя ствол нагана в мою сторону смотрит.

– А чего кровать без железных прутьев? – удивленно проговорил бандит.

Ха, он рассчитывал меня к кровати привязать? Ну, глупо, пристрелить легче, однако почему-то на этот шаг не идет. А рожа его мне знакома, где-то видел, и не так давно, но вспомнить не могу. Да и не тот сейчас момент. Резко дергаю скатерть со стола, на пол летит ведерко с шампанским, бокалы разлетаются вдребезги, ваза с фруктами опрокидывается, но нужного результата достиг. Парень дернулся и на пару секунд потерял бдительность, мне этого хватило, чтобы одним прыжком оказаться напротив него и одной рукой оттолкнуть Марту на кровать, а левой выбил у парня револьвер. Бандит шарахнулся к двери и выставил перед собой нож:

– Не подходи! – заорал на меня, и в воздухе сверкнуло лезвие от его хаотичных взмахов рукой.

Подавил в себе желание, чтобы револьвер из кармана выхватить и бандиту пулю в лоб влепить. Нет, он живой нужен, много неясного, и Ларионов мне спасибо не скажет, если ему безмолвный труп оставлю. Пара движений корпусом, несколько обманных ударов – и хотел уже завершить серию ногой в голову, но парень не стал обороняться и в свою очередь нападать. Он сделал правильный вывод, поняв, что, даже имея нож, ничего мне не сделает. Бандит спиной прыгнул в проем двери, а потом попытался ее перед моим носом захлопнуть. Не вышло: ногой ударил по ручке двери – и та с грохотом о стену ударила.

– Стой! – проорал я, видя, что бандит побежал по коридору.

Мой крик не подействовал, но пускаться в погоню не стал, выхватил револьвер и сразу же стал по ногам убегающего стрелять, молясь про себя, чтобы эту сволочь не пристрелить насмерть. Потребовалось четыре выстрела, и бандит, взвыв на тонкой ноте, свалился у самого поворота коридора.

– Н-да, чуть-чуть не повезло, – подошел я к парню и пнул того в бок. – Какой-то метр – и мог сбежать.

Бандит застонал и попытался меня ножом пырнуть. Я легко его руку перехватил и на болевой взял, подавив в себе желание переломать его конечность, и просто потащил волоком в комнату.

Марта сидела на кровати и истерически хохотала, у девушки даже слезы из глаз лились. Подобрал револьвер бандита, а самого парня к стенке оттащил. Мой противник оказался к боли чувствительным, вновь сознание потерял. Хотя, может, он просто вида собственной крови не переносит? Да плевать! Боли или крови он боится! Выдернул из штанов парня пояс и скрутил ему за спиной руки, тот в себя пришел и что-то стал сбивчиво говорить. Волнуется, слова глотает, но мне недосуг его выслушивать, необходимо Марту успокоить. Не нашел ничего лучшего, как открыть бутылку шампанского и девушке в лицо побрызгать.

– Пей! – буквально влил в рот владелицы заведения слабоалкогольный напиток. – Успокойся! Чего развеселилась?

– Вань, у нас с тобой опять ничего не вышло, – всхлипнула та от смеха.

– Не смешно, – мрачно ответил ей, отобрал шампанское и сам сделал большой глоток, после чего распорядился: – Необходим Вениамин Николаевич, понимаешь, о ком речь?

– Ларионов? – уточнила Марта и нахмурилась.

– Ага, он самый. За заведением наблюдают его люди, а может, и где-то внутри они есть. Иди и отыщи их, после чего пусть немедленно с ротмистром свяжутся и скажут, что Ивану Макаровичу он потребовался.

– И он придет? – полувопросительно и забыв о смехе, спросила Марта.

– Надеюсь, – хмуро ответил я. – Да, охране своей накажи, чтобы ограничила передвижение гостей, из залов и комнат никого не выпускала, но и сами пусть носы свои никуда не суют. Кто бы это ни был, какой чин ни занимал, все должны дождаться ротмистра, а он уже сам решит, кому и что можно. Понятно?

– Все так серьезно? – встала владелица заведения с кровати.

– Надеюсь, что нет, но лучше перестраховаться, – задумчиво ответил я ей, не понимая, из-за чего так погано на душе и отчего вопит интуиция.

Владелица заведения ушла, я обыскал парня и озадачился найденному: три тысячи рублей, аптекарская склянка с этикеткой «героин», паспорт на имя Василя Петрухина, пара распутинских листовок. Меня даже не столько героин аптекарский поразил (не знал, что наркотик свободно продается), а текст в листовках.

– Это что? – потряс перед носом Василя бумагами.

– Амба вам, народа угнетатели! – криво оскалился тот.

– Тут указано, что весну не пережили первые лица империи. Вся верхушка, включая императрицу и ее семейство, – умерло. Министерства парализованы, на фронте с Англией и Германией наши войска терпят сокрушительные поражения. Мля! Это как понимать?! Пока еще июнь не наступил, а войны у нас ни с кем нет!

– Да пошел ты, пес цепной императрицы! – сплюнул на пол Василь.

А ведь он ничего не скажет, разговаривать с таким бесполезно. Выбивать признание? Могу попытаться, но парень хлипок больно, от боли сразу сознание теряет. С подобными наркошами легко разговаривать, когда у них ломка начинается, но тут он, скорее всего, нанюхался, когда на дело с подельником отправился.

– Насчет цепного пса ты загнул, – усмехнулся я и сел за стол.

– А кто нам покушение сорвал и парней убил? Не ты ли? – криво усмехнулся парень, почему-то воспарив духом.

– Слушай, но почему ты в меня сегодня стрелять не стал, раз я такой пес цепной? – вспомнив, что меня удивило, спросил я и закурил.

– Отмашки не было, – поморщился Василь. – Повезло тебе, гнида на шее пролетариата.

Перебираю на столе найденное у этого революционера, чувствую, что упустил еще что-то. Паспорт? На первый взгляд настоящий, в меру помят и засален. Бумажник не новый, порошок в склянке сделан аптекарем, деньги... А вот ассигнации новые, словно сошли с печатного станка, и еще краской пахнут, не фальшивые, следовательно, их сняли со счета в банке. Можно ли по номерам купюр отследить их происхождение? Сомневаюсь.

– Значит продался, как иуда, врагам России за тридцать сребреников, а в данном случае за три тысячи, – швырнул я деньги на стол. – Скажи, а самому не противно, прикрываясь лозунгами, работать на одну из разведок вражеских государств?

– Кто тут работает на чью разведку? – вошел в комнату Ларионов.

Ротмистр явился быстро, даже слишком. Бледен, на лбу выступил пот, губа прикушена, что-то серьезное произошло. Кратко изложил происшедшие события, Вениамин Николаевича заинтересовали деньги Петрухина, а сам революционер сидел с независимым видом.

– Листовки... – подсказал я, пытаясь обратить внимание контрразведчика на текст, но тот меня перебил:

– Ваня, я видел уже сегодня подобные бумажки. Так что же вы тут позабыли? – подошел ротмистр к Василю и присел на корточки. – За какой надобностью посетили это заведение? Только не стоит говорить, что решили повеселиться. Отвечай!

– С жандармами не разговариваю! – вздернул подбородок парень.

– А я не жандарм, – устало хмыкнул ротмистр. – Могу бумаги показать, что борюсь со шпионами империи, кои завербованы иностранными разведками, чтобы захватить Россию.

– Я распутинец! Россия будет народной, и рабочий люд...

– Парень, ты не понял, – перебил его Вениамин Николаевич, – мне плевать, кем ты себя считаешь и за кого хочешь сойти. Деньги и листовки доказывают, что ты шпион одной из разведок, а с этим у нас разговор короткий.

– Лет двадцать в ссылке? – дернул головой Василь.

– Нет, семь грамм из нагана, и разговор закрыт, если, конечно, ты не пересмотришь собственные взгляды, – ответил ротмистр и револьвер вытащил. – Видишь ли, могу тебя прямо сейчас пристрелить и не отвлекаться от насущных проблем. А они начинают валиться как снежный ком.

– Стреляй, гнида имперская! – дернулся навстречу ротмистру Василь.

– Ты дурак? – поинтересовался я у парня, отводя руку Вениамин Николаевича с наганом в сторону. – Не соображаешь, кому и что выгодно? Хрен с ними с революционерами, желаете свергнуть императрицу и власть – ваше право, но вы же себя называете патриотами, а что произойдет дальше? Могу тебе нарисовать картину! Желаешь?

– Это все ваши сказки и происки, лишь бы паразитировать на шее трудящихся, – ответил мне Василь.

– Конечно, ты совершенно прав, как и твои идейные вдохновители. Правда, они забыли сказать, что, посылая в бой подобных парней, сами остаются в тени и выезжают за ваш счет. Параллель не видна? Те же паразиты, но уже в вашей организации. А почему? Ответ прост и элементарен. Всегда есть начальство, и равенства с братством никогда не наступит. Кто-то работает, а кто-то желает развлекаться за чужой счет, но если это внутри государства, то смириться можно. Но представь на секунду, что произойдет, если не станет императрицы. Начнут одеяло перетягивать все кому не лень, чтобы власть захватить. Неужели считаешь, что англичане с французами и другие державы не захотят откусить кусок пирога и половить рыбку в мутной воде? Давно же известно, что стоит искать того, кому выгодно! Думай! – От моей речи у меня в горле пересохло, прямо из бутылки отпил шампанское и заметил, как ротмистр морщится. – Вениамин Николаевич, я что-то не то сказал?

– Да нет, прямо в яблочко, – ответил тот, а потом на Василя взгляд перевел: – Говорить будешь?

– Да толком ничего не знаю! Но шпионом не являюсь, нам поставили задачу: отыскать в этом заведение германского посла и отправить к праотцам. Задаток дали, и мы с Тихоном пошли.

– Тихон – это кто? – уточнил ротмистр.

– Мы с ним в одной ячейке состоим, сами являемся распутинцами, он старший, а я на подхвате, – ответил Василь.

– И три тысячи рублей, – озадачился я, а потом задал свой вопрос: – Почему в меня не стрелял?

– Приказано пылинки сдувать, – криво поморщился Василь, – если кто-нибудь ослушается, то лишится головы, а его семья без поддержки останется.

– Оба-на! – воскликнул я. – С чего это такое отношение к паразиту?

– Ты из сельчан, просто запутался и не понимаешь, что к чему, – пожал Василь плечами, повторив чьи-то слова.

– Он простой исполнитель и вряд ли знает что-то, – убрав револьвер, сказал ротмистр, а потом крикнул: – Увести!

В комнату вошли трое в штатском, один из них мне приветливо кивнул. Батон, или крепыш, не так давно за мной ходил по пятам, производя слежку по заданию ротмистра. Время от времени с ним сталкиваюсь, и случается парой фраз перекинуться, нормальный парень. Правда, я ему обещал показать пару приемов рукопашки, но так времени и не выбрал.

– Сергей, останешься, для тебя задание есть, – заметив наши перегляди с Батоном, задумчиво сказал Вениамин Николаевич, перебирая на столе то, что я у Василя изъял. – Иван, где его наган?

– А, прости, – выложил на стол трофейный револьвер и нож.

– Стоп! – крикнул ротмистр, уставившись на окровавленное лезвие. – Ты кого порезал?! – подошел он к революционеру, которого под руки держали люди контрразведчика.

– Сюрприз! – рассмеялся Василь.

– Обыскать заведение, проверить все комнаты! Этого пока тут оставить! – коротко приказал Вениамин Николаевич.

– Не нужно, – вошла в комнату Марта, слышавшая последние слова.

– Почему? – спросил ротмистр. – Уже известно кто?

– Посол Австро-Венгерской империи тяжело ранен, девушка, его развлекавшая, – убита, – сказала Марта и, подойдя к столу, взяла бутылку шампанского, поискала бокал, но не найдя его, прямо из горла, как недавно я, сделала большой глоток. – Ваня, папиросу дай.

– Этого в подвал в управе, глаз не спускать, – кивнул своим людям ротмистр, а потом посмотрел на Марту: – Пошли, покажешь. – Вениамин Николаевич поморщился, словно от зубной боли, и вполголоса сказал: – Мля, как же не вовремя, нам еще не хватает международного скандала с Австро-Венгрией!

Идти пришлось на третий этаж, перед одной из дверей Марта остановилась и сказала:

– Это там, простите, но повторно заходить не хочу.

Вениамин Николаевич кивнул и взялся за ручку двери, но заходить не стал, а обернулся к владелице заведения:

– Кто обнаружил?

– Официантка, принесла заказ, сейчас в моем кабинете, больше никто не знает, она сразу меня бросилась искать, – ответила Марта.

– Сергей, проводи госпожу в кабинет и оставайся там, смотри, чтобы никто никому ничего не говорил. Головой отвечаешь! – приказал крепышу ротмистр.

– Слушаюсь, ваше высокоблагородие! – вытянулся тот по стойки «смирно».

– Исполнять, – сказал контрразведчик и, открыв дверь, вошел в комнату, а я последовал за ним.

Н-да, картина открылась печальная. Посредине комнаты, в одних чулках и неестественной позе, в луже крови лежала молоденькая девица. Рядом с ней валялся поднос, бутылка с коньяком (не разбилась), фрукты и нарезанная колбаса, склянки от разбившихся бокалов. На кровати лежал мужик лет пятидесяти с обмотанной вокруг живота простыней, на которой проступило кровавое пятно. Ротмистр прошел по осколкам от бокалов и разбившейся вазы, стекло под его ботинками противно скрипело, поднял валявшийся стул и сел перед кроватью, раздраженно ударив кулаком по своей ноге. Я прикрыл дверь и еще раз осмотрелся. Взгляд зацепился за ведерко из-под шампанского, а потом я разглядел и саму бутылку, закатившуюся под журнальный столик. Столовые приборы валялись по всей комнате – по всей видимости, посол стал оказывать сопротивление, завязалась скоротечная драка, но...

– Три вилки и три столовых ножа, – протянул я. – Их было трое!

Подошел к шкафу и распахнул его дверки – одежда, и никого. Ротмистр меня понял, уже в ванную комнату заглянул и сразу же вышел:

– Пусто!

– Или кто-то убежал, или прячется, – отдернул я тяжелые шторы, но и за ними никого не обнаружил.

– Упс, вот так сюрприз! – открыв неприметную дверцу, воскликнул ротмистр. – Генрих Каллер, если не ошибаюсь?

Я подошел и увидел полураздетого седоволосого мужика, держащего перед собой небольшой пистолет. Ротмистр наклонился и вытащил браунинг из рук господина немца, а потом и самого его изъял из чулана.

– Что тут произошло, господин посол? – спросил ротмистр, но немец заикался, трясся и слова вымолвить не мог.

Я поднял бутылку коньяка, вытащил пробку и протянул Генриху:

– Пей!

Тот к бутылке мгновенно присосался и за миг чуть ли не половину выдал, Вениамин Николаевич стал коньяк отбирать:

– Хватит! Успокойся!

А немец мычал и сопротивлялся, решив осушить бутылку до дна. Кое-как ротмистр выдрал полупустую бутылку и за спину ее спрятал:

– Генрих, рассказывай!

– Господа, я не одет, – икнул тот, а потом покосился на лежащего на кровати посла Австрийской империи.

– Угу, мы заметили, как и то, в какой вы компании развлекались, – ответил ротмистр.

– А убийство девушки и тяжелое ранение коллеги плохо скажется на вашей карьере, – задумчиво произнес я.

– Ты о чем? – воскликнули посол и ротмистр дуэтом, в недоумении уставившись на меня.

– Как это о чем? – обвел я рукой комнату. – Мне кажется, что все ясно и понятно. Не хватает журналистов и фотоснимков, но это мы исправим. Правда же, господин Ларионов?

– Э-э-э, можно и так, – обтекаемо ответил ротмистр, не понимая, куда это я клоню.

– Не так давно приходилось читать, что в Германии ввели дактилоскопию, когда преступников обличают по отпечаткам пальцев. Полиции стало легче доказывать вину и собирать улики. В России еще данный метод не признан официальным, но снять отпечатки пальцев можем, как и передать заинтересованной стороне. Правда же, господин ротмистр? – доброжелательно улыбнувшись послу, посмотрел я на растерянного Вениамина Николаевича.

Тот опять что-то нечленораздельное в ответ промычал. Не понимает, что ему удача улыбнулась и сейчас он имеет возможность вербануть посла, как минимум одного, если второй не выживет. Кстати, в случае чего и стрелки можно на немца перевести. Мы тут ни при чем, они развлекались и что-то не поделили. Завязалась драка, и... никакой напряженной обстановки! Самое интересное, что в этом деле мы на коне – куда ни поверни и как ни посмотри, если все правильно преподнесем и доказательства предоставим. Конечно, это будет передергивание фактов, но действуем-то в интересах своей империи, а они работают против нее. Нет, возможно, тут так не принято, но если против нас грязно играют, значит, и мы можем использовать все средства.

– Позвольте, господа! – возмутился посол. – Я тут совершенно ни при чем!

– Разберемся! – нахмурился ротмистр и показал мне большой палец, так чтобы посол не заметил. – Как тут у нас господин Пауль Мюллер поживает? – подошел он к кровати и поцокал языком. – Н-да, плох совсем, боюсь, что не выживет, а вам, Генрих Каллер, придется отвечать за содеянное.

– Прекратите этот циркус! Я посол! Имею неприкосновенность! Буду жаловаться императрице и канцлеру! – закричал немец, брызгая слюной.

– И тем самым погубите свою карьеру, – покивал я, выглянул из комнаты в коридор и спросил у Марты: – У тебя тут фотограф есть? Если нет, то немедленно обеспечь его доставку с инструментами, он нам необходим.

– Ваня, а раненый? – кусая губу, спросила владелица заведения.

– Черт! Про него забыл! – стукнул я себя по лбу, а потом велел: – И за Семеном Ивановичем отправь кого-нибудь, профессор наверняка в лаборатории сейчас.

– В вашей клинике? – уточнила девушка, проявив осведомленность.

– Да, адрес знаешь? – уточнил у нее, та кивнула.

Дал еще ей указания, чтобы мой компаньон не забыл прихватить инструменты и лекарства, после чего Марта заспешила по коридору.

Довольный, вернулся в комнату, где посол Германии сидел за столом и внимательно слушал, что ему толкует Вениамин Николаевич. Ротмистр мой посыл понял правильно, сообразил, что к чему, и сейчас Генриха дожимал, приперев к стенке и рисуя нерадужные перспективы. А они заставляли задуматься. Нет, не проблемы господина посла, а то, что над нами тучи сгущаются. Противник действует на несколько шагов вперед, а мы, кроме смутных догадок, не представляем, кто он такой. Дыхание посла Австро-Венгерской империи прерывистое, кровопотеря явно большая, а ранения неизвестны. Осматривать его не берусь: нет у меня необходимой квалификации и инструментов. Надеюсь, до приезда профессора посол дотянет.

– Это что еще за хрень! – вскочил я с места и чуть с ротмистром не столкнулся, который повторил мои действия и револьвер выхватил.

– Господа, это на улице стреляют! – хладнокровно сказал нам Генрих, явно пришедший в себя.

Глава 4. Угроза

— Ждем и не высовываемся, – поморщился Вениамин Николаевич. – Ваня, на тебе дверь, хрен его знает что тут творится!

— Понял, – встал, прислонившись боком к косяку, прислушиваясь, что происходит в коридоре.

Вениамин Николаевич подошел к окну и осторожно выглянул на улицу, предварительно распахнув раму. Стрельба стихла, но раздались свистки городового, а потом и разъезд проскакал. С улицы доносился шум, крики, кто-то ругался и матерился.

— Похоже, все, – отошел от окна ротмистр и посмотрел на Генриха: – И что делать будем, уважаемый посол и он же подозреваемый?

– Милейший, вам же скандал на высшем уровне без надобности, правильно? — усмехнулся тот.

– Допустим, — осторожно ответил Вениамин Николаевич.

– Следовательно, мы с уважаемым Паулем, кстати, давним моим приятелем, прогуливались по ночной столице и неторопливо беседовали, как какие-то бандиты на нас напали. Господина Мюллера ранили, но на помощь подоспела полиция, а бандиты убежали. Как вам версия? — склонил голову набок Генрих, в глазах которого блеснуло торжество.

Контрразведчик закусил губу и обдумывал сложившуюся ситуацию. Мне-то уже понятно, что немецкий дипломат вывернулся, даже если мы начнем упорствовать, то он и впрямь закатит скандал, и... его слово окажется против нашего, чем бы дело ни завершилось, но обстановка еще больше накалится. Эх, момент оказался упущен, когда его можно было вербануть и заставить на себя работать. Нужно отдать Генриху должное, сориентировался он быстро, да и не факт, что если бы нас не отвлекли, мы сумели бы его дожать.

– В целом, ваша версия имеет право на существование, – потер висок Вениамин Николаевич, отвечая послу. — Вполне возможно, что кое-какие детали мы сможем скрыть и представить вас в выгодном свете. Однако не вижу для себя никакой выгоды из-за такого беспокойства.

-- А с учетом того, что уже знаем, в ваших интересах с нами дружить, а не враждовать, – вставил я реплику.

– Э-э-э, а что же вам известно? – заинтересовался посол.

– Дело в том, что я случайно столкнулся с убийцами, и у нас завязалась драка. Один сумел уйти, но второго я поймал, а он мне поведал занимательную историю, – сообщил я, но в дверь постучали, а когда ротмистр выглянул и о чем-то говорил с Батоном, взял паузу.

А новости контрразведчику принесли хреновые, он вышел и дверь за собой прикрыл, но матюгался на все заведение и слов не жалел, высказывая своему подчиненному, какого о нем мнения и каковы у того умственные способности. Мы с послом переглянулись и постарались прислушаться, чтобы понять, что же произошло. Ну, я-то уже давно догадался – побьюсь об заклад, что когда Василя вывели на улицу и собирались доставить в здание контрразведки, парня попытались отбить. А так как палили долго, а сейчас Батон выслушивает от ротмистра, кто и для чего его родил, можно сделать вывод, что Василь или сбежал, или мертв.

– Похоже, никаких доказательств у вас нет, – пришел к аналогичным выводам немецкий посол. – А не устроили ли имперские службы данную провокацию? Для чего им это могло понадобиться? Ответ элементарен – заставить работать послов двух государств в собственных интересах.

Генрих рассуждал на русском языке, которым владел в совершенстве и без акцента. Он медленно прохаживался по комнате, обходя труп девушки и стараясь не смотреть на своего приятеля, хрипло дышащего и находящегося без сознания. Все, никаких дивидендов нам уже не получить, наоборот, как бы самим от этого дипломата хитрозадого не пострадать. А тот начал проводить длинные цепочки и аллегории.

– Хорош! – оборвал я его, когда посол стал намекать, что Россия желает развязать войну. – Мне дуть в уши бесполезно, побереги красноречие для других случаев! – Я закурил очередную папиросину и в раздражении подошел к окну. Открыл раму и выпустил табачный дым в сереющее утро (раненому и так дышать тяжело). – Генрих, ты мне можешь не верить, но один из нападавших был нанят кем-то из противников императрицы. Им заплатили, и немало. Для чего? Столкнуть лбами наши страны, а самим наблюдать со стороны. Догадайся с трех раз, кому это может быть выгодно. Молчишь? – посмотрел я на посла и увидел, что тот чуть улыбается.

Мля, да все он понял и просчитал! Не удивлюсь, если и информацией какой-то владел! Хотел попытаться призвать к его совести, но в комнату вошел ротмистр, и вместе с ним профессор.

– Иван, что тут у вас? – задал мне вопрос Семен Иванович.

– Человек ранен, девушка убита, – ответил очевидное, но мой компаньон уже и сам сориентировался.

Правда, первым делом он проверил пульс у лежащей ничком девицы и тяжело выдохнул, а потом переместился к раненому на кровати.

– Ну-с, приступим, – открыл профессор саквояж. – Иван Макарович, ты мне ассистируй, а господа пусть принесут столик и, если потребуется, подержат раненого, чтобы он не дергался.

Ротмистр с немецким послом безропотно притащили столик к кровати, а мне профессор велел встать с другой стороны, напротив.

– Так-с, – осторожно разрезая простыню, произнес Семен Иванович, а потом поморщился: – Кровопотеря огромна, сердцебиение частое, пот холодный, сам пациент без сознания. Иван, сколько он мог крови потерять?

– До фига, – мрачно ответил я, рассматривая пропитавшуюся постель.

– А точнее? Сколько в данном господине крови примерно? – поднял на меня глаза доктор.

Мне показалось, что он решил устроить мне этакий экзамен на живом примере. Правда, наш пациент и в самом деле может скоро перестать дышать, особенно если мы начнем разглагольствовать на медицинские темы.

– Порядка восьми процентов от массы тела, – наморщив лоб, ответил я, припомнив данные из медицинской книги, которую мой компаньон заставил меня изучить.

– Отличная память, значит, от шести до восьми процентов составляет в организме кровь от веса тела, так, и твой вывод? – кивнул Семен Иванович.

Пришлось мне взглянуть на раненого глазами доктора. Вес у австро-венгерского посла немалый, килограммов сто двадцать, а то и больше. Но сколько у него осталось крови – понятия не имею!

– Необходимо что-то предпринять, а не устраивать тут экзамен! – возмутился Генрих.

– Он умирает, – пожал плечами мой компаньон. – Уже сказал, что кровопотеря большая, на мой взгляд, он потерял не меньше двух литров крови. Если же учесть, что имеется три раны, одна от пули и две ножевых, то прогноз неутешительный.

– Необходимо переливание крови и одновременная операция, – задумчиво произнес я.

– Иван, ты же сам говорил, что донор должен иметь аналогичный или близкий состав крови! Это возможно у близких родственников, но их нет. Как и времени на анализы, да и сам донор отсутствует! – покачал головой профессор. – Увы, в данном случае помочь не могу.

– Родственник может служить э-э-э этим вашим, донором? – уточнил Генрих.

– У посла имеется родственник? – удивленно спросил ротмистр.

– В охране посольства служит один молоденький лейтенант. Ходили слухи, что Курт является незаконнорожденным, а Пауль настоял, чтобы молодой человек служил рядом с ним, – обхватив подбородок, проговорил Генрих.

– Понял! – встал Вениамин Николаевич и посмотрел на меня: – Иван, за тобой слово, парня доставят и привезут, на все про все час! Нам необходимо попытаться вытащить посла с того света.

Н-да, ситуацию понимаю, на кону высокие ставки, и если мы ошибемся, то... последствия сложно предсказать. Однако в такой ситуации брать на себя ответственность? Покрутил головой и поморщился. Время уходит, необходимо решаться.

– Вези парня, – сказал Вениамину Николаевичу.

Тот скорым шагом вышел, чтобы отдать распоряжения. Отсутствовал контрразведчик минут десять, за это время в комнату вошли двое рядовых и вынесли тело девушки. Вениамин Николаевич к нам заглянул и сказал:

– Господа, я в Австро-Венгерское посольство, постараюсь привезти родственника посла. Вы уж попытайтесь до моего приезда поддерживать жизнь господина Пауля.

Мы с профессором переглянулись: идей никаких по поддержанию у того жизни нет.

– Может, ему вколоть морфина? – огладив бородку, предложил Семен Иванович.

– Но дозу лучше раза в три уменьшить, – поддержал я профессора.

– Угу, – кивнул тот и полез за шприцем.

– Вижу, что мы разговариваем на одном языке! – расплылся в улыбке Ларионов. – Все, господа, я побежал!

Ротмистр нас покинул, а в коридоре я заметил пост охраны, которая несколько минут спустя отказалась пускать Марту. Не помогло даже мое заступничество. Седовласый подпрапорщик пожал плечами и сказал:

– Не велено, пока господин ротмистр не вернется в комнату, никто не должен проходить и выходить.

– Но солдатики-то... – возмутилась владелица заведения, но ее служивый прервал:

– Мадам, они приказ выполняли.

Владелица заведения отправилась разыскивать Ларионова, подозреваю, чтобы поскандалить: нервы у девушки взвинчены сверх меры, ей помог бы алкоголь, пара стаканов, да крепкий сон. Впрочем, Вениамин Николаевич прав, нечего тут глазеть, а нам еще подготовиться необходимо. Экспериментальное устройство для переливания крови от донора к больному Семен Иванович соорудил по моим чертежам. Он даже его опробовал, но не на больных, естественно. Правда, отнесся скептически, решив поверить мне на слово. К моей радости, профессор в свой саквояж сложил все наши с ним новинки, в том числе и новомодную капельницу. А вот порошка антибиотика у него совсем чуть-чуть осталось. На мой удивленный вопрос, почему так мало, профессор ответил:

– Ты забыл про наших больных и что им прописал? А сколько во время операций сам извел?! Ты же не стал экономить!

Ну, с этим не поспоришь, но и пререкаться не следует под удивленным и задумчивым взглядом Генриха. Этот жук себе на усы мотает, да виду не подает, но какие выводы сделает – неизвестно. Не факт, что спасение Пауля, если сумеем того вытащить, окажется нам в плюс. Черт, и удалять немецкого посла из комнаты никак нельзя, необходимо чтобы он зафиксировал наши действия. Впрочем, забываю про лейтенанта, коего должен привести ротмистр. Хотя парня можно вогнать в сон, и он ничего рассказать не сможет.

– Если у нас получится, то могу результаты переливания опубликовать? Ваня, пойми, это не лекарство, но подобными действиями и устройством, – кивнул профессор на открытый саквояж, где лежат инструменты, – коллеги смогут вернуть много людей, стоящих перед пропастью.

– Сперва спасем, а потом и поговорим, – ответил я, а про себя решил, что если сейчас все сложится, то можно брать кредит и налаживать производство медицинских приборов и инструментов.

В первую очередь меня не устраивает шприц. Закрытый металлический цилиндр, в нем невозможно отследить воздух, а для внутривенных инъекций он незаменим. Одного не представляю – сколько потребуется денег! Тот же стетоскоп необходим новый, слушать дыхание через трубку – непривычно и неудобно. Чисто с технической стороны никаких препятствий не вижу, материалы уже есть, правда, придется кое-какие конструктивные изменения вносить. Прозрачных пластиковых шлангов не встречал, но тонкие резиновые в достатке, а сделать вставки из стекла, где можно наблюдать движение лекарства, несложно. Нет, имеется риск, что резина переломится или начнет воздух пропускать, но... определенные проблемы и в моем мире у современной медицины имеются. Дело за малым: отыскать производство и переориентировать его под наши нужды. А еще меня встреча с немецким послом заинтересовала в «корыстных» целях. В Германии примерно в это время изобрели рентген, об этом мне одна медсестричка рассказывала, когда снимки моей руки делала. Я-то тогда с ней флиртовал, а она намекнула, что, если руки распускать начну (и как это, интересно, когда одна сломана?!), то облучит так, что ничего не поднимется. Слово за слово – и поведала мне о древней установке, которой в обед сто лет, кто ее изобрел и когда. Имени не помню, но фамилию-то сложно забыть, Рентген – физик из Германии. Интересно, их там много? Принцип работы знаю лишь отчасти, а техническую составляющую и вовсе не могу представить. Есть надежда на российских ученых-физиков, которые смогут по описаниям что-то подобное сделать, но пока ни с одним ученым мужем знакомства не свел. Профессор обещал кое с кем познакомить, но никак состыковаться не можем. Теперь же меня случай столкнул с немецким послом, и если его приятеля на ноги поставим, то, возможно, как-то и про физика сможем переговорить. Или поставить задачу ротмистру, чтобы тот соблазнил ученого и в Россию переманил? Гм-м, но тому необходимо предоставить лабораторию, инструменты и материалы, помощников, проживание... Черт! Аппетит у меня огромен, а средств за душой – копейки. Хотя можно прошение императрице подать, но та потребует, если примет (надеюсь: все же от пуль ее защитил), все рассказать в подробностях, а на это идти не могу. Вот замкнутый круг!

– Господа, а нас кормить завтраком не собираются? – спросил Генрих, выходя из ванной комнаты.

– Так узнайте у охраны, – пожал плечами профессор, готовя прибор для переливания крови. – Иван, как думаешь, сколько крови мы можем взять у молодого человека?

Вопрос меня поставил в сложное положение – сам донором никогда не был, но если рассуждать логически, то процентов десять от имеющейся крови у здорового человека не принесут ему сильного вреда. Нет, тут необходимо учитывать состояние его здоровья, но у нас безвыходное положение.

– Граммов пятьсот, – потер я щеку и решил, что стоит бриться через день, а не раз в неделю, щетина еще мягкая, но начинает быстро расти.

– Угу, согласен, осталось дождаться донора, – вздохнул профессор.

– Нам бы его где-то положить, а потом накормить, чтобы силы восстановил, – вспомнил я непреложные правила.

Ни Семен Иванович, ни Генрих на мое замечание ничего не ответили, пришлось озадачить охрану.

– Господин, но мы не можем покинуть пост, да и распоряжаться тут права не имеем, – покачал головой подпрапорщик на мою просьбу организовать еще одну кровать и чтобы принесли побольше еды и питья.

– Позови мне владелицу заведения, она решит данный вопрос, и, любезный, поторопись, у нас не так много времени, – приказал я, не имея на подобный тон полномочий, но исходя из ситуации приходится брать решения на себя. – Кстати, Вениамин Николаевич, когда прибудет, мои приказы подтвердит, а если что, то и ответственность на себя беру. Действуй, подпрапорщик, не тяни кота за... э-э-э, хвост!

– Под вашу ответственность, – решил тот не связываться со мной, памятуя, как Ларионов общался.

– Давай-давай, шевелись или пошли к Марте кого-нибудь, – закрыл я дверь, а потом подошел к кровати Пауля.

– Пульс плохой, – коротко охарактеризовал состояние посла профессор.

Томительно тянется время, на улице уже рассвело, нам принесли еду, установили кровать, а ротмистра еще нет. Наконец-то дверь в комнату открылась, и Вениамин Николаевич вошел в сопровождении молодого человека в германской форме.

– Курт согласен помочь, приступайте, – смахнул пот со лба ротмистр, предварительно узнав состояние раненого.

– Долго же вас ждать, – пробубнил Семен Иванович. – Действуем по старой схеме: Иван мне ассистирует, а если потребуется, господин Ларионов и господин Каллер не дают раненому дергаться.

Следующие полчаса пролетели незаметно, мы влили в посла Австро-Венгрии где-то пятьсот граммов крови от лейтенанта, и в это же время профессор извлек пулю из бока и зашил ножевые ранения, предварительно все обработав. Напоследок Семен Иванович вколол раненому антибиотик, после чего заявил:

– Все, что в наших силах, мы сделали, остальное зависит от удачи и организма Пауля, разрешите откланяться, меня больные ждут. Кстати, Иван Макарович, это и вас касается!

– Семен Иванович, да мы с вами на ногах еле стоим! – возмутился я. – Сутки уже не спали!

– И вряд ли еще уснем, – хмуро сказал ротмистр. – Я еду с вами, по дороге или в больнице переговорим.

– А что делать нам? – поинтересовался Генрих, о чем-то тихо беседовавший с Куртом на немецком языке.

– У вас отсутствуют в посольстве доктора? – усмехнулся в ответ ротмистр.

– Мои рекомендации: больного не стоит пару дней транспортировать во избежание нежелательных последствий, – протирая пенсне, сказал профессор. – Впрочем, если доктора не напрасно носят свое звание, то они разберутся.

– Господин ротмистр, надеюсь, данный инцидент не получит огласки? – задумчиво уточнил Генрих.

– Это не в наших с вами интересах, – ответил послу Ларионов. – Сами понимаете, определенные силы желают столкнуть наши государства и идут на всяческие ухищрения. Впрочем, я попрошу с вами о встрече, тогда и доведу официальную точку зрения, но, вероятно, без дальнейшего цитирования источника.

– Договорились, – кивнул Генрих.

Странно, но вышли мы из заведения Марты, не встретив владелицы. Чем таким она оказалась занята, что бросила все на своих людей? Нельзя исключать того, что просто свалилась от усталости и нервотрепки. Ничего, Вениамин Николаевич тут частый гость, успокоит девушку. Временами мне кажется, что между ними существует близкая связь, по едва уловимым жестам и словам в те редкие встречи, когда оказываемся вместе, Марта с ротмистром ведут себя странно. Правда, видимся слишком редко в такой компании, да и не каждый раз это замечаю. Вполне возможно, не так трактую, а у них сугубо деловые отношения, что совсем не удивительно. Черт! Меня в какую-то не ту степь понесло, да еще когда голова анализировать от усталости отказывается.

Мы проехали уже полдороги до нашей с профессором больницы, а Ларионов так не сказал и слова. И чего с нами увязался?

– У меня есть данные, что готовится удар по императорскому дому и правительству. Попытки понять, что к чему, пока не увенчались успехом, информаторы едины в одном: готовится мощное отравление и обезглавливание империи. Господа, прошу вас иметь запасы лекарств против различных ядов под рукой, в любой момент могу вас вызвать, – медленно произнес ротмистр, когда мы уже подъезжали к больнице.

– Но, голубчик, позвольте! Антидот дается против определенного вида яда, подготовить неизвестное количество на неопределенную численность людей и непонятно от чего – невозможно! – воскликнул профессор.

– Мне это известно, – устало произнес Вениамин Николаевич. – Поверьте, подобное самому не по душе, все больницы города в срочном порядке делают противоядия, крупные провизоры заняты той же проблемой.

– Это сделать нереально, – покачал я головой, а потом остановил ротмистра взмахом руки: – Постойте, я не о том! Всех сразу отравить никак не получится. Даже на приеме императрицы далеко не все угощались пищей и соблазнялись напитками. Да и как вы себе подобное представляете? Готовится-то все не в общем котле!

– Иван, я не знаю, – устало прикрыл глаза Вениамин Николаевич. – Доподлинно известно, что вещество в столице. Подозрения падают на связи британского посольства и распутинцев. А вот какую акцию они готовят и как это сделают – не понимаю. Ладно, я вас предупредил. Да, еще просьба: сообщайте своей охране, куда собираетесь, чтобы смог в случае необходимости с вами связаться. Хорошо?

– Не вопрос, – ответил я, а профессор согласно кивнул, погладил свою бородку и сказал:

– Вениамин Николаевич, голубчик, мне кажется, что вам не стоит бросать все силы на устранение последствий. Это же как болезнь, когда борются с симптомами, но не изгоняют недуга.

– Не понял, – озадачился ротмистр, а мой компаньон пожал губы и головой покачал, снял пенсне и продолжил:

– Вот вчера у нас с Иваном Макаровичем больной был, у него несколько симптомов и жалоб имелось. Боль в животе, инородный предмет в плече. Если бы мы боролись с симптомами, то дали бы молодому человеку обезболивающее да промыли желудок. И летальный исход ускорили. Нет, установив причину, вырезали аппендикс и извлекли пулю из плеча, промыли все и зашили, больной, вероятнее всего, поправится.

– Профессор хочет сказать, что не стоит дожидаться удара, а действовать на опережение и устранение угрозы, – перевел я слова своего компаньона.

– Эх, если бы знал, как и кто за этим стоит, – поморщился контрразведчик.

– Так вы же сами только что говорили, что британский след очевиден, – пожал я плечами. – Возможно, он ложный, но отработать его стоит. Достаточно подыскать правильных людей, не связанных с имперской службой, и поговорить с вашими подозреваемыми по душам.

– Иван, но подобные методы...

– Когда стоит на кону угроза империи и против императрицы начинают грязно играть, то ответ должен быть адекватным, иначе никто из нас долго не проживет, – перебил я его.

– Понял ход твоих мыслей, – кивнул ротмистр и первый из пролетки вылез.

Ларионов с нами распрощался, предварительно узнав у своего человека, дежурившего в еще одной пролетке, которая стояля чуть ли не перед входом в нашу больницу, что никто подозрительный в его поле зрения не попадал.

Ну, голова у меня не варит, но в здравом уме никто демонстративно шататься перед полицейским не станет. Тот хоть и в штатском, но служивого издали видно. А с учетом того, что у нас вор лечится, и его дружки тут должны ошиваться. Рассказ и предупреждения Ларионова в голове не укладываются, провести такую операцию невозможно, но ротмистр своим людям доверяет и явно озабочен. Если же связать сегодняшнее покушение на послов, то, скорее всего, какие-то события в скором времени произойдут.

– Иван, ты в кабинет или в одну из палат? – задал мне вопрос Семен Иванович.

– К больным?

– Нет, я про то, где спать станешь, – осматривать пациентов еще рано, к вечеру обход сделаем. Так на диване или на кровати? – устало махнул рукой профессор и широко зевнул. – Устал, сил нет, да и у тебя глаза уже красные все, необходим отдых. Сам собираюсь в первой палате устроиться, там вид из окна хорош, а в кабинете, предполагаю, еще успею кресло просидеть.

– Тогда я на диване, – поразмыслив, ответил я и чуть от спонтанного зевка челюсть не вывихнул.

Дверь в больницу оказалась запертой – хорошо, что у профессора ключи оказались запасные, а у меня-то их нет, необходим дубликат для подобных целей. Конечно, в планах обустроить тут круглосуточное дежурство для оказания экстренной помощи, но это отдаленная перспектива. А вот кадровый вопрос необходимо решать. Мля, но где врачей взять? Не объявления же в газетах давать – мол, доктора и эскулапы, приходите к нам лечить, а зарплату вам заплатим опосля. Вот дурные мысли! Это все от недосыпа.

Уже улегшись на диване и прикрыв глаза, вспомнил слова ротмистра о готовившемся отравлении. Нет, не там контрразведчик роет, имеется у меня по этому поводу мысль какая-то, но она все время ускользает, хотя и нудит в мозгах, словно вот-вот и пойму, что к чему. С этими мыслями провалился в сон.

– Иван, вставай! – потряс меня за плечо профессор.

– Еще пять минут, – не открывая глаз, произнес коронную фразу.

Увы, мне компаньон на этот раз не поверил, продолжил трясти, пришлось сесть на диване.

– Ваня, глаза открывай, – не успокоился Семен Иванович.

Не отвечая, встал и чуть ли не на ощупь добрался до двери, за которой находился туалет и раковина. Понимаю, что без причины меня профессор будить не стал бы. Умылся ледяной водой, а потом и голову под кран сунул. Надеюсь, не заболею, а взбодриться необходимо.

– Семен Иванович, чего разбудил? – выйдя из туалета, спросил компаньона.

– Кабинет нужен, у нас очередь из больных, – перебирая бумаги на столе, ответил профессор. – Дворник наш всем после часа дня прием назначил, а сейчас уже полвторого. Фира домой ушла, а Аля толком ничего не знает, а мы еще больных не проведали. Нужно узнать, как они там.

– Тогда я в операционную, ну а вы уж тут сами, – сориентировался я, оставляя компаньона заняться делом непосредственно его профессии.

Пока он ничего не успел возразить, вышел и окинул взглядом коридор, полный народу. Охренеть! Кого тут только нет, кстати, и ругаются так же, как в моем мире, когда в очереди в поликлинику стоят.

– Не шуметь! В порядке очереди вас всех примут! – повысив голос, сказал я, а потом поспешил в операционную.

Такого наплыва посетителей я не прогнозировал. И, что интересно, тут собрались люди разного достатка, а прием-то у нас платный. Пока, правда, расценки стоят условные, это как в случае с рестораном Марты: нужны посетители, а пятьдесят копеек ни для кого обременительным не окажется. Подозреваю, что даже нищий без проблем к нам на прием придет, если нужда заставит. Хм, рекламную кампанию необходимо сократить, этак мы и вздохнуть спокойно не сможем. Но отчего такой наплыв? Разом все заболели, а в имперских больницах не приняли? Кстати, вот еще задачка: как на большом мероприятии, когда у людей разные вкусовые пристрастия, нанести им вред? Это возвращаясь к вопросу Ларионова и его разведданных. Отравление через пищу – отбрасываю, нереально. Воду или алкоголь? Не выдерживает критики, об этом уже размышлял. Что остается? Насколько помню, где-то в это время в моем мире... нет, тогда уже шла Первая мировая война, ну, разрыв во времени не так велик, так вот, тогда была применена первая газовая атака. Ее применили немецкие войска против французов, использовался хлор из баллонов и, насколько помню, речь шла о сотнях тонн. Сейчас Франция и Германия союзники, вряд ли они станут друг друга травить. Но, блин, разместить баллоны с отравляющим веществом в столице? Бред! Мало того что их как-то незаметно нужно доставить, но пронести в резиденцию императрицы, а потом выпустить газ? Хм, легче устроить взрыв, сровняв здание с землей. Взрывчатку натаскать легко, а лозунги имеются. Однако, с другой стороны, газовое отравление может оказаться устрашением, и яд не спасет от случайностей. Тем не менее, и это выглядит не менее фантастично. Зато не потребуется много исполнителей. Насколько мне известно, после покушения на Ольгу Николаевну ее охрану усилили, и теперь на приемы считается моветоном приходить с сумочками или в непарадной военной форме, в которой исключили ношение огнестрельного оружия. Конечно, возможны варианты проникновения с тем же дамским браунингом или спрятанным револьвером, но охранители, а они стали в состав имперской свиты входить, эту угрозу обязаны ликвидировать. Шашками же и ножами в резиденции не помашешь – вмиг скрутят. Черт, и какой вывод? Дельная мысль вчера, точнее, сегодня ночью зудела и спать не давала. Какие слова ротмистра меня задели, или, может, не он их произнес, а тот же Василь? Необходимо сесть и по шагам вспомнить вчерашние события в заведении Марты. Где-то там ключ разгадки!

– Иван Макарович, уважаемый! – заулыбался Жало, стоящий перед дверью в операционную.

– Александр, ты чего тут делаешь? – удивился я, заметив в конце коридора еще трех парней, которых с этим парнем видел.

Больной-то у нас шишка важная, стоит с ним ухо востро держать, а обижу – и он меня на куски порежет. Ну, может, и не сам грех на душу возьмет, все же на ноги поставил, но своим подручным легко может приказать, чтобы докторишку или, как они говорят, лепилу уму-разуму поучить.

– К Анзору гости пришли, мне велели тут ждать, – ответил мне подручный вора.

– Не понял, а сестры? – взялся я за ручку двери.

– Малая лежит, а Сима за Анзором ухаживает, – пожал тот плечами.

– Посмотрим, – буркнул я и вошел в палату.

Табачный дым в воздухе клубами витает, перед кроватью вора столик, на котором возвышается бутыль (литра два, не меньше, и явно с алкоголем), пара стаканов, фрукты, зажаренный цыпленок, обильно посыпанный приправами. Трое мужиков, точнее, стариков, все как один – грузины (внешность ярко выражена), при моем появлении синхронно опустили руки в карманы. Побьюсь об заклад, что каждый обхватил ладонью рукоять ножа, а то и револьвера.

– И что тут за сходняк? – поинтересовался я, подходя к кровати, краем глаза отметив, что еще четверо молодых грузин застыли у двери.

Глава 5. Несговорчивость

Мои слова неожиданно разрядили обстановку, старики между собой переглянулись и усмехнулись в бороды.

— Ты Анзора спас? – спросил дед с длинной седой бородой.

– Пока рано говорить, — ответил горцу, а потом положил ладонь на лоб Анзора.

Температура есть, то не сильная, после таких операций и его плачевного состояния, когда лечили, не удивился бы, если бы он «полыхал» от жара. Да и выглядит не в пример лучше нашей первой встречи. Теперь на вид уже не такой и старик, складки кожи на лице разгладились и если бы не борода, в которой есть седина, то на вид ему больше сорока или сорока пяти и не дашь. Правда, когда оперировали с Семеном Ивановичем, обратил внимание на мышцы и кожу: та не могла деду принадлежать. И почему же в первый момент, когда его увидел, решил, что он совсем старик? Впрочем, боль никого не красит, а признак близкой смерти резко старит людей.

– Хорошо, времени у меня мало, Лизу посмотрю и к тебе вернусь, — сказал вору, а потом указал на зажаренную курицу: – Этого пока есть нельзя, фрукты и сок – можно.

– Понял, дорогой, — кивнул сидящий рядом с кроватью дед, сделав в воздухе движение кистью руки.

От двери отделился парень и без слов поднос с цыпленком табака взял. У меня во рту непроизвольно слюноотделение произошло, сразу вспомнил, что ел вчера вечером, а потом все калории растратил.

– Иван Макарович! Наконец-то! — вышла из-за ширмы Сима, с опаской покосившись на гостей Анзора. – Лиза вас заждалась, у нее ничего не болит, сестра домой просится. Посмотрите ее.

Не подав виду, пошел к девочке, бегло ее осмотрел и пришел к выводу, что угроза миновала и можно даже антибиотик не колоть, если только для подстраховки.

— Так, вас переведут в палату на втором этаже. Есть можно все, укольчик сегодня сделаем, а завтра, если не окажется температуры, домой пойдете, – вынес я заключение, прислушиваясь к эмоциональной речи Анзора, который что-то доказывал на своем языке посетителям. – Но мои слова обязательно нужно подтвердить Семену Ивановичу, он Лизу оперировал, следовательно, и выписывать сам будет.

Хм, понятно, почему Жало выставили, тот наверняка знает язык своего шефа, а разговор тут не для его ушей. Странно, что они от меня не скрываются и не узнали, понимаю ли их речь.

— Иван Макарович, а сколько мы за лечение должны? -- поинтересовалась Сима, закусив нижнюю губу.

– Вай, зачем обижаешь?! Меня с твоей сестрой доктор с того света вытащил, мы теперь родня, а оплачивать все должен мужчина! – раздался голос Анзора, который слова Симы услышал.

– Он ко мне пристает, – пожаловалась шепотом Сима и смущенно глаза отвела.

– С оплатой решим, не переживай, а с Анзором сама разбирайся, – шепнул я ей в ответ, понимая, что горец мужик горячий и явно на девушку запал. Но как он, лежа на кровати, может к ней приставать – не понял.

А у Симы румянец вдруг щеки залил, она ладошку ко рту приложила и глаза круглые сделала. Горцы вдруг засмеялись, а Анзор на них рявкнул. Это как он так себя с аксакалами ведет? Нельзя же, они его... а что ему можно сделать? Ну, отругают и пристыдят, а старший в горах – закон и уважение, зря наш раненый на рожон лезет. А недавно прооперированный начал что-то медленно и настойчиво вещать на своем гортанном языке. Говорил уверенно и зло, аксакалы уже не смеялись – слушали.

– Ты их язык понимаешь? – шепнул вопрос девушке, у которой щеки похожи на костер в ночи, так и пылают, даже жар ощущаю.

– Я грузинка по матери, а у отца горной крови на треть, – ответила та мне.

– Пошли, – кивнул ей на дверь и хотел за руку взять, но в последний момент передумал. Ну его на фиг, горцы – они такие – чуть что, сразу за нож, а потом наворотят дел и начинают разбираться, да поздно бывает после драки пить боржоми.

– Дам тебе перевязочные материалы и объясню, как рану Лизы обрабатывать, – громко сказал и пошел на выход, Сима семенила позади, чуть ли не упираясь мне в спину лицом.

В коридоре не стал девушку расспрашивать, отправился с ней на второй этаж. Там зашел в первую же палату и присел на кровать:

– Рассказывай! – коротко приказал, видя в глазах Симы смятение и испуг.

– Они о нас с сестрой говорили, – шмыгнула девушка носом.

– Это я понял, конкретику давай.

– К Анзору пришел дед с друзьями, сперва о здоровье интересовались, кто его подстрелил и что он теперь делать станет. Как поняла, кто-то на место его метил, решил с дороги устранить, но не получилось.

– Угу, это понятно, а то он якобы из револьвера себя случайно подранил – хрень полная! Не мальчик уже, знает, как с оружием обращаться. Дальше что? – поинтересовался я, понимая, что интересное впереди.

– Ну, мм-м, там про меня разговаривали.

– Это понятно, что говорили? – поторопил я девушку.

– Анзор заявил, что сделает меня своей, если нужно, то украдет и в горы увезет, на самый высокий пик затащит и... – она сглотнула и глаза отвела.

– И?

– Женой сделает! Вот что «и»! – раздраженно выпалила Сима.

– А ты не желаешь. Правильно? – покивал я.

– Иван Макарович, а может, вы меня с сестрой отпустите? Лиза чувствует себя хорошо, ходить может, мы и убежим.

– Далеко? – поинтересовался я. – Ты же реалии знаешь, он тебя мгновенно отыщет.

– Но что делать-то? Мы и уехать не можем, денег нет, а еще и за лечение... – Она оборвала себя на полуслове, подняла испуганные глаза и спросила: – Иван Макарович, а сколько я вам должна за спасение сестры?

Понимаю, когда близкий болен, то готов отдать последнее, в том числе и в рабство продаться. Положение сестер аховое, но мне они обе симпатичны, почему-то есть желание помочь.

– Сима, еще ничего не подсчитывали, стоимость лекарства у профессора нужно узнать. Слушай, а ты не хотела бы поработать у меня в клинике распорядителем? В обязанностях слежение за порядком, запись и распределение больных, а то сейчас это возложено на дворника, но, сама понимаешь, не тот он человек. Опять-таки нужно учет вести, картотеку больных, – на ходу придумал я.

На самом деле подобный человек необходим, сестры милосердия на такую роль не подходят, их вотчина заниматься с больными, а кто-то типа распорядителя нам требуется.

– Кстати, Анзор, если у меня работать станешь, не сможет действовать нахрапом, побоится, – привел я еще один аргумент.

– С чего бы ему опасаться этого места? – задумчиво поинтересовалась девушка.

– Поверь на слово, – хмыкнул я. – Ну, по рукам?

– Иван Макарович, а какова... – она запнулась и продолжила не то, что хотела спросить: – Каков круг обязанностей? Не уверена, что справлюсь.

На главную: Предисловие

Назимов Константин Охранитель. Шаг к цели

Назимов Константин
Охранитель. Шаг к цели