8
Было утро.
До Ронана доносились типичные утренние звуки. Гудение электробритвы в дальнем конце коридора, музыка в другой комнате, шаркающие туда-сюда по старой лестнице ноги. Снаружи звучали астматические пневмомашины, гулко хлопали дверцы автомобилей, болтали студенты, ворчали грузовики, раздраженно вскрикивали гудки.
Он провел ночь в Кембридже.
Ронан смотрел на себя сверху.
Как будто был ангелом, созерцающим собственное тело. Духом. Призраком минувшего Рождества. В общем, тем, что витает над тобой и смотрит, как ты спишь. Мысли Ронана Линча смотрели на тело Ронана Линча.
Внизу он видел молодого человека на узкой общажной кровати, неподвижного, но тем не менее выглядевшего абсолютно готовым к бою. Две складки между бровей складывались в универсальный символ, гласивший: «Я тебя нагну». Открытые глаза смотрели в никуда. Адам уместился между ним и стеной, самозабвенно раскрыв рот. Волосы у него разметались по подушке.
Оба были полностью покрыты чудовищами.
На их телах кишели необыкновенные существа, которые с первого взгляда походили на помесь краба и подковы. Если посмотреть повнимательнее, становилось ясно, что вместо панцирей у них театральные маски, а на спине – жадно открывающиеся маленькие рты. Каждый рот был полон ровных, как у коровы, зубов.
Крабы выглядели неправильно и кошмарно, потому они и были неправильны и кошмарны. Их не существовало, пока Ронан не проснулся. Эти твари существовали только потому, что Ронан проснулся.
Вот что значило быть Ронаном Линчем.
Из сна – в реальность.
Они шуршали и медленно двигались, комкая простыни своими маленькими твердыми ножками.
Адам не шевелился, потому что уткнулся здоровым ухом в подушку, а его постоянно измученное тело отдалось сну.
Ронан не мог двигаться. Его всегда как будто парализовывало на несколько минут, когда он успешно приносил что-то из сна. Он словно менял несколько минут бодрствования и потенциала во сне на несколько минут полной бесполезности. Ускорить процесс было нельзя, какими бы угрожающими ни оказывались обстоятельства, когда он просыпался. Ронан мог только вот так парить вне собственного тела и наблюдать, как сны делали что хотели, не боясь его вмешательства.
«Адам», – подумал он, но не сумел сказать.
Щелк, щелк. Чудовищные крабьи рты издавали влажный звук, когда открывались и закрывались, именно так, как в ту минуту, когда он увидел их во сне, под мостом. То, что он приносил из сна, не меняло повадок в реальности. Если сны нарушали законы физики (вроде доски, парившей над землей), они продолжали нарушать их, оказавшись в реальном мире. Если ему снилось отвлеченное понятие, которое обрело плоть (вроде песни, которую можно было взять в руки), это необыкновенное, мозговыносящее качество сохранялось и после пробуждения.
Если это были крабы-убийцы, которые хотели сожрать его во сне, они и в реальности стремились к тому же.
Щелк, щелк.
Ронан попытался пошевелить пальцами ног. Не получилось. Все, что он мог – витать над своим телом и ждать. К счастью, маски-рты у крабов находились на спине, поэтому пока что Ронан и Адам были в безопасности.
Пока что.
«Адам».
Он мысленно просил Адама проснуться.
Несколько крабов со стуком свалились с кровати, и их маленькие ножки застучали по полу. Звук был неприятный, в точности соответствующий их внешности. Щелк, щелк, клац, клац.
Блин. Теперь Ронан увидел, что притащил с собой не только крабов. Воздушный мостик, похожий на самодельный скейт, завис прямо над кроватью. А изящный маленький мотоцикл стоял посреди комнаты. Он продолжал работать, и за ним клубилось облачко выхлопа.
Ронан принес с собой всё, что видел.
Почему он так облажался?
Щелк, щелк.
Тот, другой сновидец – Брайд – вывел его из игры.
Другой сновидец. Другой СНОВИДЕЦ. Ронан чуть не забыл. Вроде бы невозможно забыть нечто столь важное, но так действовали сны. Даже лучшие и худшие из них могли немедленно улетучиться из памяти. И теперь всё вновь на него нахлынуло.
Ронан нуждался в другом сновидце ничуть не больше, чем в тонне проклятых крабов-убийц в собственной постели.
Единственным плюсом было то, что вторая кровать пока пустовала. Ронан не знал, договорился ли Адам с соседом по комнате, чтобы тот переночевал в другом месте, или им просто повезло, но Ронан был за это благодарен. Ему недоставало только способности двигаться.
Один из крабов-убийц засеменил по телу Адама, направляясь к его глухому уху.
«Проснись, Адам, проснись».
У Ронана возникла жуткая мысль, что крабы успели убить Адама, поэтому он и не просыпается. Потому что он уже мертв и остывает, убитый снами Ронана, пока тот беспомощно парит над кроватью…
Краб-убийца залез на лицо Ронану – каждая хрусткая ножка неприятно давила на кожу. Внезапно он увидел краба из своего физического тела, а не сверху, то есть к нему возвращался контроль. На брюшке у краба красовался штрих-код, выше маленькими буквами было написано «Ореховая смесь 1411», а ниже находились моргающие синие глаза с очень густыми ресницами. 1411 – это была дата его рожденья, и она приближалась, серьезное девятнадцатилетие, но Бог весть что значило все остальное. Подсознание Ронана Линча представляло собой джунгли.
Второй краб столкнулся с первым и перевернул этот кошмар на спину. Ртом вниз. Рядом с глазом Ронана.
Блинский блин.
На мгновение он живо представил себе следующие несколько минут: краб выедает ему глаз, а он, не в силах кричать или хотя бы скулить, молча теряет половину зрения, в то время как Адам лежит рядом с ним, спящий или мертвый.
Но тут он снова обрел подвижность, тело подчинилось ему.
Сбросив одеяло, Ронан сшиб как можно больше крабов с себя и с Адама. Маленькие кошмары бежали и скатывались с кровати. Некоторые падали на висящую в воздухе доску. По инерции доска полетела по комнате – воздушное крабовое такси – врезалась в стенку, и они все рассыпались.
– О боже, – сказал Адам.
Он спал, а не умер, и теперь его лицо отражало правду: он проснулся в аду, полном ракообразных соседей по комнате.
– Боже мой, Ронан, боже. Что ты сделал?
– Сейчас все улажу, – сказал Ронан, выбираясь из постели.
Шмяк.
Ища какое-нибудь оружие, он увидел, как Адам ударом учебника по биологии расшиб одного краба об стенку. У того вылезли внутренности – желтая масса, как у раздавленной гусеницы.
Остальные твари засуетились.
– Улаживай быстрее, – велел Адам.
Парящая в воздухе доска подплыла ближе, и Ронан вспрыгнул на нее. Инерция отбросила его в угол спальни, и он стукнулся о стену, но тут же обрел равновесие. Оттолкнувшись от стены, он отлетел в противоположный угол, где стоял флаг. Ронан высоко воздел его, как какой-нибудь храбрый ирландский герой.
Шмяк. Адам прибил еще одного краба, потом третьего.
Ронан проткнул краба своим импровизированным копьем. Прямо сквозь штрих-код.
– Получайте, гады.
Еще один краб приземлился ему на руку; он швырнул его об стену, а потом так же быстро проткнул. Другой плюхнулся на спину – Ронан пробил штрих-код и этому. Бум, бум, щелк. Снова слизь. Шмяк, шмяк. Адам убивал тех, что ползали по постели. Что-то жуткое, но несомненно приятное в этом было.
В дверь постучали.
Бог весть как долго это продолжалось. Только теперь, когда все крабы были убиты, стало достаточно тихо, чтобы услышать стук.
Адам в ужасе взглянул на Ронана.
– Постель, – прошипел тот. – Застели ее пока.
Стук продолжался.
– Секунду! – крикнул Адам.
Они вдвоем лихорадочно запихнули кучку раздавленных крабов под одеяло. Ронан сунул доску под кровать, где она плотно прижалась к днищу, желая лететь.
Адам подошел к двери. Едва дыша, приоткрыл.
– Что?
– Адам Пэрриш, – произнес сочный голос Флетчера, – что, блин, у вас творится? Уже вызвали инспектора.
– Флетчер, слушай, я… – начал Адам.
Флетчер распахнул дверь.
Он воздвигся на пороге во всю свою величественную ширь, с учебниками под мышкой, с прилизанными волосами.
Комната представляла собой захватывающий образчик современной живописи – смелый текстурный эксперимент с оторванными крабьими ногами, яркими полужидкими внутренностями и некоторым количеством крови. Вдобавок уже начало пахнуть выхлопом.
Флетчер обвел все это глазами. Его взгляд упал на импровизированное копье Ронана.
– Мой флаг, – сказал Флетчер.
Адам поспешно захлопнул дверь.
– Стены, – продолжал Флетчер.
От крабьих внутренностей на них облезла краска, а летающая доска оставила несколько крупных вмятин.
– Кровати.
Постельное белье было порвано и испачкано.
– Окно.
Одно из стекол почему-то оказалось разбито.
– Мотоцикл, – закончил Флетчер.
До Ронана дошло, что тот, возможно, убьет его прямо сейчас, если этого раньше не сделает Адам. Он выключил мотоцикл. Понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, как, потому что ключа не было, но в конце концов Ронан нашел рычажок с надписью «да/нет».
Ничего совсем уж сверхъестественного в этой картине не было – если не знать про крабов под одеялом и летающую доску под кроватью.
Всего лишь несколько тысяч долларов ущерба, причиненного университетскому общежитию, давящее чувство вины и спешащий на шум инспектор.
Адам сказал:
– Помоги мне.
