74
Братья Линч, братья Линч. Некоторым образом, братья Линч всегда были основным содержанием семьи. Ниалл вечно отсутствовал, Аврора присутствовала, но неопределенно. В детстве все трое болтались по лесам и полям вокруг Амбаров, поджигали что попало, копали ямы, боролись. Секреты связывали их теснее, чем любая дружба; даже уехав в школу, они остались братьями Линч. Даже когда Ниалл умер, а Ронан с Дикланом целый год ссорились, они были неразрывно связаны, ибо ненависть скрепляет так же прочно, как любовь. Братья Линч, братья Линч.
Ронан не знал, кем был бы без них.
Он гнал как черт.
Не только в Линденмере время творило странные вещи. У Ронана и Хеннесси ушел час тридцать восемь минут, чтобы добраться до Александрии – подвиг, возможный лишь благодаря противозаконной скорости и совершенно наплевательскому отношению к последствиям. Но никогда час и тридцать восемь минут не тянулись так долго. Каждая секунда была минутой, днем, неделей, месяцем, годом. Требовалась целая жизнь, чтобы проехать милю.
И Ронан не узнал бы, добрались ли солнечные псы до места вовремя, пока сам бы не доехал.
Он позвонил братьям. Они не отвечали.
– Ну же, – пробормотала Хеннесси, сидевшая на пассажирском месте.
Именно Ронан всегда находил мертвыми членов своей семьи. Это казалось несправедливым. Нет, он не хотел, чтобы именно его братья пережили эмоциональную травму, обнаружив трупы. Он просто предпочел бы, чтобы это не выпадало на долю ему. Ронан нашел тело отца на подъездной дорожке возле фермы, с пробитым монтировкой черепом. Он нашел тело матери – раздавленный сон – в умирающих руинах Кабесуотера. Эти образы навсегда остались с ним. Победителю – награду, первооткрывателю – воспоминание…
Он позвонил Адаму. Адам не отвечал.
– Ответь, – взмолилась Хеннесси.
Время тянулось долго, странно, бесконечно, ночь не заканчивалась, и город не становился ближе.
Ронан еще раз попытался позвонить братьям.
Они по-прежнему не отвечали.
– Кто-нибудь, ответьте… – Хеннесси прижала ладони к лицу.
Наконец они въехали в спокойный, стерильный квартал, где жили Диклан и Мэтью. Там, казалось, было тихо и обычно, на дорожках спали машины, фонари гудели, успокаивая сами себя, декоративные голые деревца дрожали во сне.
Дверь дома Диклана была приоткрыта.
Ронан обнаружил в себе не тревогу, не грусть, не волнение – только мертвую, спокойную пустоту. «Кончено», – подумал он. Он посмотрел на темную улицу за спиной – там никого не было. Потом он толкнул дверь. Хеннесси ковыляла за ним.
Внутри они обнаружили разгром. Не просто разгром – всё было намеренно разрушено. Ронану пришлось перешагнуть через микроволновку, которую бросили посреди прихожей. Картины, сброшенные со стен, валялись на лестнице, как будто их застрелили во время бегства. Ящики стола кто-то вытащил и разбил об стену. Свет везде горел.
Ронан снова обратился к себе в поисках чувств. Те еще не вернулись. Тогда он сказал Бензопиле:
– Ищи.
Птица молча снялась с места, облетела лампу и вспорхнула вверх по лестнице.
Последнее, что Мэтью сказал ему, – это что он обманщик.
Ронан закрыл входную дверь и пошел по комнатам первого этажа; Хеннесси, как не в себе, следовала за ним. Комнаты были неузнаваемы. Ронан не сразу понял, что некоторых вещей недостает – ламп, статуэток, предметов мебели. А кое-что, как микроволновка, лежало не на своих местах.
В кушетке он увидел дырки от пуль.
Он
ничего
не чувствовал
– Мэтью, – негромко позвал Ронан. – Диклан.
На первом этаже было пусто. Ронан понял, что ему не хочется идти наверх. Внутри по-прежнему царила неясная тишина, чувства отсутствовали, но, кроме того, Ронан отстраненно думал: если они лежат там, наверху, это – последняя минута, перед тем как образ их мертвых тел прибавится к остальным.
– Керау, – позвала сверху Бензопила.
«Так. Иди».
Ронан поднялся. На верху лестницы он обнаружил слова, написанные на стене, где раньше висели семейные фотографии.
ПЕРЕСТАНЬ ГРЕЗИТЬ
Цветные носки Мэтью необъяснимо валялись в центре комнаты. Изображенные на них бигли уставились на Ронана. Тот уставился на них.
Из спальни донесся шорох. Было непонятно, откуда он исходил. Но звучал он деловито.
– Ронан? – шепнула Хеннесси.
Ее голос звучал непривычно.
– Оставайся внизу, – шепотом отозвался Ронан. Он знал, что и его голос звучит незнакомо.
– Керау, – настоятельно повторила в спальне Бензопила.
Ронан рискнул.
– Диклан? Мэтью?
– Ронан! Мы тут, наверху!
Голос Мэтью и все чувства, которые Ронан не испытывал последние пять минут, нахлынули на него одновременно.
Ему пришлось на мгновение присесть возле носков и уцепиться за ковер, обычно безупречно чистый, а теперь весь в брызгах засохшей краски. «Боже, боже, боже». Это была одновременно благодарственная молитва и просьба.
– Ты прислал сюда этих чудовищ? – спросил Диклан.
Да, да, он.
Туман рассеялся; Ронан сумел выпрямиться и двинуться дальше, в спальню.
Ее наполняли солнечные псы. Их всеприсутствие не имело никакого смысла, если думать о них как о своре собак, зато имело несомненный смысл, если думать о них как об облаке дыма. Они, как газ, расширялись сообразно размерам помещения. Они обтекали Ронана, разинув жаркие пасти, пока он заглядывал во все комнаты.
– Где вы, ребята?
– Здесь, наверху, – недовольно отозвался Диклан.
Ронан поднял голову. Голос исходил из-за маленькой дверцы в потолке, которая вела на чердак.
– Какого черта вы все еще там сидите?
– Твои звери пытались убить и нас, – сообщил Мэтью; впрочем, его голос звучал довольно бодро.
Дверца чердака скрипнула. Внезапно все солнечные псы собрались у ног Ронана. Громоздясь друг на друга, они пытались выстроить пирамиду, чтобы дотянуться до потолка, и за короткое время достигли внушительных результатов.
– Эй, эй, перестаньте, – велел Ронан. – Лежать!
Но псы не слушали.
– Ронан, – предостерегающим тоном произнес Диклан.
– Подождите, подождите, – сказал Ронан, пытаясь разобраться.
Ему на память пришли слова Линденмера. Он нашел спортивную бутылку с водой, закатившуюся под кровать. «Потуши их водой», – сказал Линденмер. Бутылки явно было мало, чтобы залить всех псов, но, по крайней мере, ее хватило бы для проверки.
Однако, к удивлению Ронана, всё произошло иначе.
Он открыл бутылку.
И внезапно солнечные псы влились в нее.
Только что комната была полна ими; движущиеся призрачные тела покрывали пол. В следующую секунду бутылка потемнела, и ее содержимое закружилось, а затем вновь стало прозрачным. Единственным доказательством, что солнечные псы по-прежнему там, служил маленький темный завиток, который не растворился до конца, как капля нефти.
Ронан закрутил крышку.
– Все чисто. Хеннесси, все чисто!
С чердака спустились его братья – сначала Мэтью, затем Диклан. Потом Джордан.
Она бросилась через комнату и обняла Хеннесси так бурно, что та пошатнулась и схватилась за косяк.
– Я думала, ты погибла, – слабо произнесла Джордан.
– Они мертвы, – прошептала Хеннесси. – Они все мертвы.
Мэтью подошел к Ронану и позволил обнять себя за голову, как в детстве. Ронан крепко прижал его к себе.
– Прости, что соврал, – сказал он брату.
Диклан и Ронан посмотрели друг на друга поверх золотых кудрей Мэтью. И в этом взгляде Ронан прочел то, на что и так намекал разгромленный дом: дело скверное.
Диклан сказал:
– Если бы не твои звери, нас бы убили. Они…
Ронан потряс бутылку с водой.
– Они здесь? – уточнил Диклан.
Ронан протянул ее Мэтью, который высвободился из его объятий, сел на постель и принялся изучать содержимое.
– Держи, пацан, и не говори, что я никогда ничего тебе не дарил.
Диклан выхватил у Мэтью бутылку.
– Это же все равно что дать пистолет ребенку. Ты знаешь, на что они способны? Ты их вообще видел, прежде чем отправил сюда?
Ронан покачал головой.
Диклан крепко держал бутылку в руках.
– Я поставлю ее на полку повыше. А ты загляни за кровать.
Ронан пересек комнату и обнаружил, что между кроватью и окном валяется чья-то рука, а еще там много крови, которая, очевидно, вытекла из руки. Он повернулся, чтобы убедиться, что она не принадлежала Мэтью или Диклану. Ронан порылся в себе в поисках сожаления, но ничего не нашел. Он поискал страх, но обнаружил только огненную ярость.
– Нам надо поговорить, – сказал Диклан, с усилием отводя взгляд от Джордан и Хеннесси. – Потому что они вернутся.
