Выступление Авроры прошло прекрасно. Слушая трогательные песни, зрители вздыхали, слушая печальные — плакали, после чего, для контраста, принцесса заставляла их хохотать и реветь от восторга, слушая веселые, забавные куплеты. Дойдя до песни «Вороны Эверклифа», Аврора начала петь ее, глядя прямо в лицо Лианы. Баллада была довольно длинная, но все это время глаза фрейлины оставались широко раскрытыми и неподвижными. Она даже ни разу не моргнула ими.

После того как закончила свое выступление Аврора, перед публикой выбежал маленький мальчик, сын кого-то из слуг, и спел простенькую, но трогательную деревенскую балладу. В зале бешено зааплодировали, и Аврора взяла мальчика на руки, чтобы показать его всем зрителям.

Хотя бы на один вечер обитателям Тернового замка полегчало, в них вновь затеплилась надежда на лучшее. Этой надежды теперь им должно было хватить на то, чтобы дожить, дотянуть до начала очередного бала. Казалось, взбодрилась и повеселела даже сама Малефисента.

А тем временем в голове у Авроры сложился План. Ей хотелось постоянно быть занятой (как леди Астрид), и при этом приносить посильную пользу тому, что еще осталось от этого мира (как Лиана).

План получался простым и четким. Помесячным (то есть от бала до бала). На протяжении каждого месяца Аврора собиралась развивать в себе одно из качеств, которого ей не хватает. Пусть в первый месяц это будет чувство благодарности, во второй — терпение. А там, если все получится, дойдет очередь и до чистых помыслов.

Уточнять каждый пункт плана в деталях было интересно и гораздо проще, чем пытаться решить арифметический пример.

Вот, скажем, развитие чувства благодарности. Аврора придумала для начала обратиться во время Золотого бала к королеве с заранее написанной благодарственной речью. Вот будет сюрприз для тети!

Не откладывая дело в долгий ящик, она, вернувшись к себе в спальню, сразу же взялась за перо и вскоре уже готова была начать репетировать свое выступление.

«О, наша добрая королева, мы благодарим тебя…»

Аврора остановилась. В правой руке она держала листок с написанной на нем речью, а левой рукой пыталась плавно жестикулировать в такт своим словам. Сейчас она показывала рукой на толпу воображаемых слушателей. А может быть, правильнее в этом месте будет показать рукой не на толпу, а на королеву? И какое слово лучше подчеркнуть голосом — «благодарим» или «тебя»?

Аврора вздохнула и начала все сначала:

«О, наша добрая королева, мы благодарим тебя за то, что ты защищаешь нас, благодарим за твою заботу о нашем здоровье и благополучии. Благодарим тебя за саму жизнь! Без твоей мудрости, прозорливости и доброты мы все давно были бы мертвы, как мертв Внешний мир вокруг нас, мы вымерли бы как кролики…»

На последнем слове Аврора запнулась, попыталась заставить себя не думать об игральной карте, на которой был нарисован этот милый пушистый зверек. И о девочке, которая его обнимала, тоже. И чем упорнее старалась Аврора не думать о кролике, тем сильнее о нем думала. Она уже явственно представляла себе пушистика с коротеньким хвостом и длинными ушами. И с розовым носиком.

Аврора тяжело вздохнула и продолжила читать по бумажке:

«… вымерли бы как кролики. Ведь…»

Тут уголком глаза Аврора уловила какое-то движение под столиком на длинных гнутых ножках.

И, еще не успев взглянуть в ту сторону, уже знала, что это кролик.

Он был очень похож на кролика с картинки на карте, и в то же время не совсем такой. Но все равно ужасно милый. Кролик осторожно осматривался по сторонам своими огромными, темными блестящими глазами, принюхивался к ножке стола, смешно морща розовый нос и шевеля своими длинными ушами. Потом кролик повернул голову и посмотрел прямо на Аврору. Шевельнул своим забавным шариком, который заменял ему хвост.

— Ты не настоящий, ты же вымер, — волнуясь, прошептала принцесса. — Или?..

Кролик поднял голову, склонил ее набок. Если бы кролики умели улыбаться, это можно было назвать кроличьей улыбкой.

До чего же хотелось Авроре потрогать этого пушистика!

Она уже наклонилась и протянула руку, чтобы стать похожей на ту счастливую девочку с картинки на карте, и… замерла, вспомнив вдруг слова Малефисенты.

То, что обитает Снаружи, изобретает хитрые способы проникнуть в замок. А проникнув, ищет самое слабое звено. А самое слабое звено в замке — это, разумеется, она, Аврора, слабая и безвольная. Принцесса, в жилах которой течет гнилая кровь ее родителей.

Аврора закрыла глаза.

«Тебя нет, ты не настоящий», — подумала она и снова открыла глаза.

Кролик исчез. Почувствовала ли Аврора при этом облегчение? Или чувство благодарности? Нет. Принцессе казалось, что из нее выкачали последние силы, лишили остатков надежды и радости. Аврора выпустила из руки листок с благодарственной речью, и он, порхая, опустился на пол. Принцесса с трудом доковыляла до своей кровати, легла, положила голову на подушку и закрыла глаза.

Состояние Авроры начинало все сильнее беспокоить Лиану.

Она даже попыталась устроить принцессе свидание с Кайлом, что было не так-то просто. Видите ли, это свидание нельзя было назначить, послав Кайлу записку — он, как и многие его сверстники в замке, не умел читать. Аврора? Ей, честно говоря, было все равно, состоится это свидание или нет. Кайл никуда от нее не денется, он и через месяц будет все на той же конюшне, что и сейчас. И новый бал будет, с музыкантами, танцами и праздничной едой. А потом следующий месяц потянется…

— Кроме того, разве пара принцессе какой-то мальчишка-конюх? — сказала вслух Аврора, подражая интонациям Малефисенты. — Тоже мне, сокровище.

Настоящие сокровища сейчас лежали на столе, перед которым сидела Аврора. Три карты, которые ей чудом удалось сохранить, и синее перо. Смотреть на них принцессе было намного приятнее и интереснее, чем биться над математикой или над самой собой, вырабатывая качества, которых у нее никогда не водилось.

— Конюхи грязные, конюхи вонючие, они живут среди навоза и спят на улице, — напевала себе под нос Аврора. Потом она остановилась и задумалась, но вовсе не о том, за кого же выходить такой несчастной принцессе, как она, живущей в мире, где вымерли все принцы до единого. Задумываться об этом она давно перестала, что толку ломать голову над тем, чего нет и быть не может? Нет, сейчас ей в голову пришла мысль — не оформившаяся еще до конца, но совершенно очевидно связанная каким-то образом с конюхами и животными… Животными…

Аврора взяла со стола перо, принялась крутить его в пальцах.

Леди Астрид, безусловно, права, об этом пере никому нельзя рассказывать в замке… В замке… Но Кайл-то не из замка! Он на конюшне живет, во дворе.

И довольно много знает про животных. Не так чтобы все-все, но уж, во всяком случае, больше, чем она. Про животных — значит, и про птиц тоже…

Любопытная мысль, хотя она предполагает какие-то действия, усилия. Обычно Аврора расставалась с любой идеей сразу же, как только речь заходила о том, что нужно что-то сделать.

Но сегодня Аврора сумела убедить себя в том, что время от времени можно нарушить свои священные принципы и совершить что-то не на словах, а на деле. Она встала, спрятала свои сокровища в пристегнутую на поясе сумочку, а затем отправилась на поиски Лианы. Делать это нужно было поскорее, пока не появился повод передумать.

Фрейлину она нашла сидящей перед камином.

Камин, как и все остальные очаги в замке, был волшебным — горел без поленьев, сам по себе. Но тепло от него шло, и фрейлина с удовольствием грела руки, уставившись на огонь немигающим взглядом. То, что Лиана греется возле камина, Аврору ничуть не удивило, она знала, что ее фрейлина родом из жаркой страны.

— Лиана, я думаю, что мне все же хотелось бы встретиться с конюхом, — сказала принцесса.

Откровенной ложью это не было, но и правдой тоже, и потому Авроре стало совестно.

Обычно безразличная ко всему Лиана оживилась, поднялась на свои большие неуклюжие ноги, озорно блеснула огромными и темными, как у лани, глазами.

— Давайте выйдем во двор через черный ход на летней кухне, — быстро заговорила она, взяв принцессу за руку. — Там вы подождете, а я побегу вперед и все устрою. Скажу, что вы желаете посмотреть на животных. Вы же в самом деле часто ходите на них смотреть, ваше высочество, не так ли?

Они вдвоем вышли за дверь, поспешили вдоль коридора, но резко сбавили шаг, когда им навстречу показалась чопорная матрона. Не очень знатная, кстати. Заговорщицы проплыли мимо матроны, холодно кивнув ей, а как только завернули за угол, снова припустили почти бегом.

— Ждите здесь, — сказала Лиана, когда они оказались на летней кухне. — Когда можно будет идти, я махну вам из окна молочной фермы. — Фрейлина уже приоткрыла дверь, ведущую во двор, почти вышла за нее, но затем обернулась и добавила: — Надеюсь, вы не совершите ничего, за что вам потом будет стыдно. Не забывайте, ваше высочество, ведь он всего-навсего конюх.

Трогательная забота!

— Не волнуйся, Лиана, я хочу лишь поговорить с ним, — улыбнулась Аврора, пожимая руку фрейлины. — Но за заботу спасибо. Ты настоящий друг.

Лиана подняла голову. Выражение лица у нее было, как всегда, совершенно бесстрастным, и при виде его Авроре вдруг почему-то вспомнился кролик под столом. Еще секунда, и Лиана исчезла в зеленоватом сумраке, вечно царившем на внутреннем дворе замка, а спустя еще минуту уже высунула свою голову из окна фермы и приглашающе замахала рукой.

Аврора помахала ей в ответ и вышла за дверь.

Покидать замок принцесса не любила и делала это лишь изредка, и только для того, чтобы посмотреть на животных. Как ни тосковала Аврора по солнцу, по небу, по свободе, а в безопасности чувствовала себя только под защитой толстых стен замка, сложенных из шершавого серого камня. Кроме того, за этими стенами легче было не вспоминать о Внешнем мире, не думать о том, что с ним произошло.

Сделать это, выйдя во внутренний двор замка, было труднее.

Здесь отовсюду были видны поднявшиеся над крепостными стенами гигантские черные, с зеленым отливом, колючие стебли. Они непроходимой стеной сплетались друг с другом, загибались высоко над замком, образуя плотный купол, непроницаемый для Внешнего мира. Стебли купола сплетались так туго, что зачастую огромные шипы одного стебля врезались в соседний стебель, и тогда тот в месте укола темнел и сморщивался, как от сильной боли.

Благодаря куполу все внутренние дворы замка были погружены в вечный полумрак. Лишь в самые ясные дни сквозь сплетенные стебли прорывались узкие полоски света, но даже солнечные лучи теряли, казалось, свою силу, достигая земли, и потому очень скудно освещали убогие, разбитые жившими в замке крестьянами садики-огородики.

Плотно закутавшись в шаль, Аврора торопливо пересекла внутренний двор своей легкой танцующей походкой.

Находиться на открытом месте она всегда боялась, хорошо помнила о том, как убило одного крестьянина случайно обломившимся со стебля шипом.

Облегченно перевела дух она, только оказавшись под навесом конюшни, под навесом, который нужен был когда-то для того, чтобы укрываться под ним не от случайных шипов, а от частого, чистого, падающего с небес дождя.

Немного отдышавшись и успокоившись, принцесса первым делом отправилась погладить лошадку Фалу, долгожительницу, состарившуюся еще до постигшей мир катастрофы. Фалу была всеобщей любимицей, можно сказать, живым талисманом замка. Аврора поцеловала теплую морду Фалу, провела рукой по глазам, которыми лошадка почти ничего уже не видела, почесала за ушами. Затем не спеша, стараясь выглядеть безразличной, прошла дальше в глубину конюшни.

На конюшне, как всегда, пахло волшебным сеном, его странный запах смешивался с привычными запахами навоза, кожи и пота — конского и человеческого, идущего от людей, которые принимали ванну гораздо реже, чем принцесса. Впрочем, ничего против этих запахов Аврора не имела.

— Ваше высочество!

Это был Кайл, вышедший навстречу Авроре из темного угла. Чужой камзол, в котором конюх щеголял на балу, сменил его повседневный наряд — свободная застиранная рубашка и мешковатые, подвязанные веревкой на талии, серые штаны. На конюшне, которую Кайл не без основания считал своей территорией, он вел себя гораздо свободнее и даже развязнее, чем в замке.

— Кайл, — приветствовала его принцесса, гордо задрав подбородок. Интересно, если Лиана так заботливо предупреждала ее о предосторожности, значит, во время этого свидания может произойти что-нибудь запретное или противозаконное? Что именно? Может быть, Кайл попробует поцеловать ее?

Ну, если сунется, отлетит на тюки сена. Именно так здесь принято отвергать такие ухаживания, она сама слышала, как об этом шептались служанки.

— Чем могу служить, ваше высочество? — с хорошо скрытой иронией спросил Кайл. — Боюсь, что для верховой прогулки сегодня не слишком подходящая погода. Да и мир вокруг разрушен, по нему толпами бродят монстры, демоны и все такое.

— О текущем состоянии мира меня уже известили. На верховую прогулку я не собираюсь. Я пришла, чтобы задать тебе один вопрос, Кайл. Скажи, ты знаешь, что это такое?

Аврора вынула из своей сумочки перо и показала его Кайлу.

— Ну насколько мне известно, ваше высочество… — в той же развязной манере начал конюх и внезапно замолчал. Потом, не спрашивая разрешения, взял перо из рук принцессы, внимательно рассмотрел его и протянул, присвистнув: — Ну, ни фига-а себе! Это же перо синей птицы! Откуда оно у вас?

— Почему ты так уверен, что это перо синей птицы? — спросила Аврора, совершенно не собираясь отвечать, откуда оно у нее.

— Ну, я все же на пару годков постарше вас, так что хорошо помню, как отец с матушкой оставляли меня, бывало, на целый день под присмотром моих старших сестер и братьев. А чтобы не ревел, совали мне в руку горбушку хлеба. Так вот, сижу я этак один-одинешенек посреди улицы, крошки кидаю, а на них слетаются разные птицы — и воробьи, и голуби, и дрозды, и эти вот… синие.

Аврора слушала его, затаив дыхание. Представить только, ты сидишь, а к тебе слетаются птицы. И воробьи, и голуби, и дрозды, и эти вот, синие…

— Скажите все же, ваше высочество, откуда у вас это перо? Не похоже, чтобы его откололи от шляпы, или броши, или с накидки — очень уж оно свежее и совсем не смятое.

— Прости, но этого я тебе сказать не вправе, — сказала Аврора, забирая у Кайла перо.

— Воля ваша, — вздохнул юный конюх. — Но если оно… Оттуда…

Аврора резко вскинула голову.

— Прошу прощения, ваше высочество, — потупился Кайл. — Просто… Просто было бы чудом… благодатью было бы узнать о том, что Внешний мир жив и в нем все еще водятся синие птицы…

У принцессы потеплело на сердце. Конечно, если уж даже ей скучно и тесно в каменной клетке замка, то каково же тем, кто, в отличие от нее, застал, и все еще помнит просторный мир под открытым синим небом? Если подумать, они в катастрофе потеряли намного больше, чем она.

Принцесса взяла конюха за руку.

Кайл удивленно поднял глаза.

— Как только я сама разберусь с этой загадкой, я сразу же все расскажу тебе, Кайл, обещаю, — сказала Аврора. — И обязательно дам знать, если окажется, что туда можно выходить без опаски.

— Спасибо, ваше высочество, — прошептал Кайл и неуклюже поклонился.

— До свидания, Кайл, — кивнула ему Аврора.

— До свидания, ваше высочество, — ответил конюх. — Ваша доброта превосходит даже вашу красоту. Спасибо.

Уставившись в землю, Аврора заспешила назад, по внутреннему двору замка, чувствуя, как у нее пылают Щеки.

Раздался короткий свист, заставивший принцессу поднять голову.

В дверях летней кухни с корзинкой на локте стояла Лиана, делая вид, что собралась куда-то по делам, а рядом с ней маячила юная леди Лора со своей приятельницей, леди Малдер. Обе они славились как ужасные болтушки и сплетницы. К счастью, ни одна из них заметить принцессу еще не успела.

Лиана едва заметно качнула головой, но Аврора и без этого уже поняла, что вернуться в замок прежней дорогой не удастся.

Принцесса отпрянула к стене, прижалась к ней, рискуя безнадежно испортить платье. Прикусив губу, лихорадочно принялась прикидывать, что ей делать дальше. Вспомнила про черный ход с противоположной стороны замка рядом с помойкой, на которую горничные выливали ночные горшки, а поварихи выбрасывали требуху и очистки. Вонь там стоит ужасная, но только оттуда, пожалуй, и можно вернуться в замок незаметно для всех. Придерживая подол платья, Аврора поспешила на запах помойки.

Завернув за угол, она резко остановилась, увидев впереди одного из охранников Малефисенты. Странно, почему он не на службе? Принцесса полагала, что стражники несут ее круглосуточно, даже не спят и не делают перерыв на обед.

Но оказалось, что перерыв на обед у них есть, и он как раз наступил сейчас у этого стражника. Жуткое черное с серым отливом чудище рылось в помойке. Наконец стражник отыскал требуху, ловко оторвал кусок сырой кишки и, довольно рыча, отправил его себе в рот.

«Фу, мерзость какая!» — подумала принцесса, проскальзывая бочком мимо жующего стражника.

Дверь, возле которой она оказалась, вела в замок через подземный ход и подвал. Когда-то этот ход был тайным, теперь вход в него никем не охранялся, потому что вряд ли сюда теперь сунется какой-нибудь враг. В обозримом будущем, во всяком случае. От двери вниз вела каменная скользкая лестница, по которой теперь очень редко кто-нибудь спускался или поднимался — не было таких глупцов, чтобы разгуливать по темному и сырому подземелью, в котором, как мы помним, томились король Стефан и королева Лия.

Принцесса протиснулась мимо того, что в темноте можно было принять за бочки для сбора дождевой воды, и осторожно двинулась вперед, едва не задевая головой покрытый сыростью низкий сводчатый потолок подземного прохода. Как ни береглась Аврора, но пару раз она все же ударилась головой и оба раза выругалась, вспомнив сочные словечки, подслушанные ею у Кайла.

Вокруг стояла кромешная тьма, но заблудиться Аврора не боялась, дорога здесь была одна, через подвал.

Принцесса медленно пробиралась по узкому проходу, касаясь руками липких, холодных стен, и размышляла о том, что ей удалось сегодня узнать. А именно о том, что лазурное перо, которое лежит у нее в сумочке, выпало, причем совсем недавно, из оперения синей птицы. А та синяя птица могла жить только Снаружи… Но считалось, что Внешний мир населен одними только монстрами, демонами и прочими уродами — как же это увязать одно с другим?

Ох, как все это непросто! Как неоднозначно!

С одной стороны, синее перо вроде бы доказывает, что менестрель побывал во Внешнем мире и благополучно возвратился назад.

Но что, если он нигде не побывал? Просто нашел где-то перо и начал плести всякие небылицы?

Если менестрель придумал басню про свой поход во Внешний мир, то здесь, в замке, жизнь на веки вечные продолжит идти своим чередом.

А вот если менестрель действительно побывал Снаружи, и там можно жить, тогда…

Что тогда, принцесса додумать не успела. Вдали замерцали зажженные факелы и послышались голоса. Один голос — тетин — Аврора узнала сразу же. Два остальных? Очевидно, это голоса ее отца и матери.

Подойдя ближе, Аврора остановилась, прижалась к холодной сырой стене и принялась подслушивать.

— Ну, хватит, довольно, — сказала Малефисента, делая резкий взмах рукой. — Другого выхода у вас все равно нет. Вы умрете, а я буду жить. Вечно.

— Но наша дочь… — возразила бывшая королева Лия, и по ее тону можно было подумать, что ей небезразлична судьба Авроры.

— Что ваша дочь? — со слегка наигранным удивлением перебила ее Малефисента. — Что вам до вашей дочери? И что это за мать, которая на шестнадцать лет отдает свою дочь колдуньям?

«Почему на шестнадцать лет? — удивилась Аврора. — Меня собирались отдать колдуньям в шестнадцать лет. Тетя Малефисента оговорилась, наверное».

— Мы просто хотели защитить ее! — сказал король Стефан.

— Да ну? Неужели? — Малефисента подошла вплотную к решетке камеры, вытянув вперед свои ладони с длинными скрюченными пальцами. — А другого способа защитить свою дочь вы не пытались придумать? Набрать охрану поопытнее да числом побольше, крепостные стены надстроить повыше, внутри замка обереги развесить, руны начертить… Да мало ли что придумать можно было! Нет, послушайте-ка, что я вам скажу, дорогие мои, — и она заговорила тихо, и почти не разжимая губ, отчего ее голос стал напоминать змеиное шипение. — Наверное, вы считаете меня самым страшным демоном, который когда-либо приходил на эту землю. Воплощением зла меня считаете. Может быть, вы и правы, может быть… Но только знайте, какой бы я ни была, я со своей дочерью не рассталась бы ни за что. Обучила бы ее искусству магии, чтобы моя девочка могла сама постоять за себя, если что. И уж будьте уверены, никогда и никому не позволила бы встать между мной и моей дочерью!

Странное чувство испытывала Аврора. С одной стороны, никогда еще она не видела, чтобы ее тетя настолько вышла из себя и произнесла такую длинную речь. С другой стороны, именно сейчас Малефисента говорила, как никогда искренне и страстно.

— Или просто признайте правду, — гнев Малефисенты угас, она полностью взяла себя в руки и говорила теперь, как всегда, спокойно и устало. — На самом деле вам было наплевать на свою дочь, ведь вы-то хотели сына.

С этими словами, не дожидаясь ответа, Малефисента круто развернулась на своих высоких каблуках и направилась к выходу.

Аврора же была так растеряна, так ошеломлена услышанным, что даже не сообразила вжаться поглубже в стену, и тетя едва не упала, налетев на нее в темноте.

— Аврора? — спросила Малефисента, разглядев в отсветах горящих у нее за спиной факелов лицо принцессы. — Что ты здесь делаешь?

— Я… Я играла здесь в прятки с детьми слуг, — запинаясь, ответила Аврора.

Никогда раньше она не лгала Малефисенте, ни разу. Но сейчас, после подслушанного разговора, принцесса была сама не своя.

— А… — рассеянно приняла ее объяснение тетя. Она, очевидно, тоже еще не вполне отошла после разговора с родителями Авроры. — Это очень… э… мило, конечно, но я на твоем месте не приваживала бы сюда детей, чтобы играть в прятки. Неподходящее здесь для этого место, моя дорогая. Дети могут попасть под пагубное влияние твоих родителей, как ты сама понимаешь.

— Или менестреля, — охотно подхватила Аврора, довольная тем, что ее ложь, что называется, «проскочила».

— Менестреля? Его здесь нет, — заметила Малефисента.

— Да? Но нигде в замке его тоже нет, вот я и решила…

— Видишь ли, моя дорогая, — сделала печальное лицо Малефисента. — Его вообще больше нет с нами. Очевидно, ему действительно удалось каким-то образом побывать Снаружи. Я-то считала его слова обычными сказками…

— Что? — ахнула Аврора и лишь в последний миг сдержалась, чтобы не добавить: «Так, значит, это правда?»

Малефисента внимательно посмотрела на нее своими немигающими янтарными глазами.

— Да, менестрель побывал Снаружи и возвратился. Это случилось около месяца назад, но я узнала об этом буквально только что. Как ему это удалось — не спрашивай, я сама не понимаю. Очевидно, где-то в системе безопасности замка имеется брешь. Нужно будет все проверить, освежить защитные заклинания — кто знает, что он мог затащить сюда с собой?

— И где же теперь менестрель? — спросила Аврора, моментально вспомнив про свое синее перо.

— Снаружи, — ответила Малефисента. — Отправился туда, где всегда мечтал оказаться. Я удерживать его не стала. Пусть проваливает.

Аврора не знала, что ей делать. Рассказать про перо, которое лежит у нее в сумке? Или лучше промолчать? От напряжения на глазах принцессы выступили слезы. Малефисента поняла это по-своему и сказала, ласково похлопывая Аврору по плечу:

— Не нужно так сильно убиваться из-за какого-то трубадура, моя милая, тем более что ему по-любому недолго жить оставалось, учитывая его болезненное пристрастие. Важно другое. Запомни, то, что случилось с менестрелем, ты не должна обсуждать никогда и ни с кем, ты поняла? Это нужно для того, чтобы люди перестали обманываться, перестали думать о том, что во Внешнем мире можно жить. Но там ничего нет, и жить Снаружи нельзя. Если же начать говорить про менестреля, по замку поползут всякие слухи, а нам с тобой этого не нужно.

С этими словами Малефисента плотнее закуталась в свой плащ и зашагала дальше.

— Тетя… — окликнула ее Аврора, сама еще не зная, что хочет сказать. То ли что-то о менестреле, то ли о синем пере. А может, спросить о том, что же на самом деле происходит там, Снаружи.

Но когда Малефисента остановилась и обернулась, Аврора заговорила совсем о другом, о чем и не собиралась вовсе.

— Тетя, начните учить меня магии, — сказала принцесса. — Скажите, как вы думаете, я смогу со временем стать похожей на вас? Мне бы очень хотелось. Может быть, мы смогли бы в дальнейшем вдвоем править миром, чтобы поскорее вновь сделать его таким же, как раньше, до того, как его уничтожили мои родители. Ну, так как, тетя?

Малефисента моргнула своими желтыми глазами, что случалось с ней крайне редко и, возможно вообще впервые, не нашлась, чем отшутиться на вопрос своей приемной дочери. Она даже казалась несколько растерянной, обдумывая ответ. Но вскоре он был найден, и Малефисента сказала, слегка пожав плечами:

— К сожалению, это невозможно. Ты просто не способна к таким вещам, моя дорогая.

Королева ушла, шурша своим длинным плащом, а принцесса медленно опустилась на холодный каменный пол. Авроре не хотелось идти туда, где сидели за решеткой ее родители. И идти следом за тетей Малефисентой тоже не хотелось. Ей вообще ничего не хотелось, только сидеть в темном подвале и тихонько плакать.