Глава двенадцатая
УЛИЦЫ В ОГНЕ

— Пригнись, дурень! — Ган пихнул в спину одного из патрульных, вжимая его в землю небольшого палисадника. Со стороны дома грохнуло, басовито и раскатисто, и еще раз.

Бочка, из-за которой выглядывал горе-воин, затрещала. В досках появились сквозные пробоины, через которые при желании можно было бы просунуть кулак. Патрульный очумело уставился на дырки там, где совсем недавно находился он сам. Выпученные глаза на перекошенном и измазанном суглинком лице, шевелящиеся густые усы… Енот, несмотря на всю серьезность положения, чуть было не расхохотался. Но вспомнил самого себя во время боя у фермы и передумал.

Из окон, закрытых толстыми дубовыми ставнями и прутьями решеток, грохнуло еще несколько раз. Теперь стреляли со стороны крайнего, где, скорее всего, находилась кухня. Енот аккуратно высунулся из-за поленницы и тут же убрался назад. В него пальнули из двух оставшихся целыми окон и разом с трех стволов.

— Хорошие карабины у ублюдков! — крикнул ему Ган, прицелился и выпустил короткую очередь. — Это с Кара-Кайсацкого эмирата, я знаю. Прав был Кэп, ох и прав. Слышь, брат Енот?

— Слышу. — Парень попробовал проползти за поленницей в сторону пристройки, но не вышло. Фонтанчики земли, мгновенно возникшие по курсу движения, четко показали, что засевшие в доме и стрелять умеют, и боеприпасов у них хватает. — Чего делать-то будем?

— Уж точно не отходить. — Ган прижался спиной к одному из больших металлических бидонов. Их здесь имелось много: немудрено, хозяин дома был молочником. — Там четыре человека или три как минимум. Один может постоянно позицию менять. Не дадут они мне подползти ближе, а то гранатами бы закидал… Возможно. У меня три штуки есть.

Ган посмотрел на собственное войско: Енота и трех патрульных с громоздкими магазинными винтовками, кожаными нагрудниками с плотным подбоем и в тонких, но все-таки металлических касках. Осмотр бодрости не внушал. Если молодчина Енот, имеющий совсем скромный опыт, держался как нужно, то двое патрульных явно оказались в подобной переделке впервые и трусили. Третий, высокий, худой и жилистый мужик с рыжими волосами, был хорош. Ну, по отношению к собственным коллегам. Сейчас рыжий залег за одной из яблонь, заботливо обхаживаемых хозяином палисадника, и время от времени вколачивал пули в окна.

На данный момент в городе наступил баланс сил. По какой-то причине противники группы Гана не спешили убраться, и те никак не могли выкурить их из дома. Ган чертыхнулся себе под нос, понимая, что идти на штурм под огнем эмиратских винтовок есть не что иное, как самоубийство. В кармане пискнуло и затрещало.

— Ган на проводе… — Оружейник прижал рацию к уху.

— Ты там как, братишка? — Файри было слышно не очень хорошо, динамик трещал и похрипывал. — Где находишься?

— Да не очень дела, сестричка. Торчу чуть ли в центре, возле перекрестка Каменщиков и Средней, во дворе местного молочника, как его, Енот? Вот, Веселого, короче. У меня тут то ли трое, то ли четверо ухарей, не дают даже головы поднять. Вот такие дела.

— Вы там вдвоем, что ли? — голос чистильщицы прозвучал немного громче.

— Да нет, пятеро нас, я, Енот и трое местных… — Оружейник пригнулся, услышав новые выстрелы из дома. Рядом что-то сочно чмокнуло, а чуть позже завалилось, звякнув металлом. — Э, нет, сестренка, нас уже четверо… А гранату кинуть не могу, лупят, сволочи, через ставни с решетками, нас скорее зацепит.

— Поняла. Ладно, Ган. Скоро буду у тебя вместе с Виннету.

Оружейник довольно кивнул головой и подмигнул Еноту. Потом высунулся из-за бидонов и всадил длинную очередь поперек окон. Из дома раздался длинный вопль боли вперемешку с матерщиной.

— То-то, деревенщина, знай наших. — Ган хохотнул, глядя на бледного патрульного, совсем вжавшегося в землю. Тот косился растерянными глазами на труп товарища, плавающий в луже крови. Рыжий молча показал оружейнику большой палец и влепил еще несколько выстрелов в самое крайнее окно.

Файри с разведчиком прибыли через пару минут, ртутными каплями скатившись через высокий каменный забор со стороны соседнего дома. Осажденные не успели среагировать, и девушка, сменившая кожаный наряд на штормовку, широкие брюки и бронежилет, проскользнула под самые окна. Возможно, что укрывшиеся в доме стрелки успели бы что-то — например, сдаться или драпануть. Но они этого не сделали, за что и поплатились. Чистильщица приподнялась на коленях, вскинула руки к двум соседним окнам…

Две струи пламени, жаркие, оранжево-черные, ударили внутрь дома. Там немедленно заорали дикими голосами, перешедшими в совершенно невозможный вой. Ган кинулся к Файри, на ходу сдернув с одного из трупов ветровку. Подбежал, свалил ее на землю и начал сбивать огонь, вспыхнувший на рукавах.

— Какого хрена костюм не одела, дура! — Оружейник злился. Пламя сбить удалось, но было видно, что на предплечьях женщины кожа не просто вздулась волдырями, она даже обгорела. — Знала ведь…

— Хорош орать, Ган. — Файри стиснула зубы и прижала руки к груди. — Достань из аптечки мазь, сейчас затянется, смажешь, как обычно. Знала, не знала, ну да, дура, и удобнее скакать через заборы в том, что на мне. Поболит, да пройдет, не впервой.

— Глупая ты. А если бы не сбил?

— Слышь, Ган! — Женщина подняла на оружейника карие глаза. — Был бы у бабушки член, была бы она дедушкой, честное слово… Спасибо тебе, брат.

Енот, потрясенный до невозможности, смотрел, как на предплечьях чистильщицы появляется розовая тонкая кожица, расползаясь по красно-черным следам ожогов. И прямо на глазах становится нормального цвета, покрывая все то, что сделал с ней ее собственный дар. Лишь только после того, как Ган, начавший смазывать заживающую кожу мазью, закрыл Файри, он обернулся в сторону бушующего пламени.

Пожар был недолгим, но спалил, казалось, все внутри немаленького дома. Последний крик не затихал долго. Стрельба отодвинулась куда-то далеко, оставив после себя только звон в ушах. Звон нарастал, становился все сильнее, смешиваясь с шумом пламени, жадно лизавшего внутри все, что могло гореть, запахом трещавшего под его напором дерева и сладким и отвратительным паленым привкусом сгорающих тел. Потом звон неожиданно стих, и Енота согнуло в жестоком приступе рвоты.

Ган, дождался, пока парня перестанет выворачивать, отстегнул флягу с водой. Помог умыться, протянул чистый, хотя и застиранный чуть ли не до дыр, платок. Потом пошел в сторону рыжего патрульного, находившегося в таком же состоянии.

— А Лешего-то когда успело зацепить? — произнес тот, умывшись. И показал на второго, совсем недавно бывшего живым.

— Действительно, вот ведь не повезло… — присвистнул оружейник. — Всего ничего осталось, и на тебе. Глупая смерть, да, Енот?

Может, и глупая… — протянул тот, косясь на отряхивающую как ни в чем не бывало брюки Файри. — Зато не такая страшная.

— Привыкай, братишка. Красавица, а, красавица?

— Чего? — Женщина подняла на него глаза.

— А у тебя теперь насколько еще заряда хватит? — поинтересовался Ган.

— Да есть еще, — Файри чуть улыбнулась, подходя к Еноту. — Ну, ты как? Ты уж прости, но так часто бывает у тех, кто в первый раз видит. Ты же понимаешь, что если бы не я их, то они нас?

Парень кивнул, понемногу приходя в себя. Рыжий стражник, к которому женщина не обращалась, тоже покивал и быстро отошел в дальний угол дворика. Виннету покосился на него и усмехнулся. Енот вздохнул, понимая, что Файри, обладающая такой поразительной силой, все сделала правильно. Но от этого легче не становилось, и на душе было очень погано. Тогда, в салуне, она могла сделать что-то подобное… Но увидеть довелось здесь, в бою, и все равно было страшно.

Тем временем Ган вышел на связь с Капитаном, который руководил всеми боями в городе, и Енот решил пока отдохнуть. Сел прямо на землю, прислонился спиной к стволу яблони, у которой теперь, наверное, и не было больше хозяина, и начал вспоминать все, что случилось за последние сутки.

Вчера в мэрии, когда наверху началась стрельба он даже не успел ничего понять. Первый одним движением закинул его за громадную металлическую кадку, в которой рос какой-то непонятный куст. А сам, перекатившись за колонну, открыл пальбу по охранникам мэра, немедленно отреагировавшим ответным огнем. Второй тем временем одним прыжком оказался на лестнице и рванул наверх.

Стрелять Еноту пришлось не так уж и много. Потому что Первый оказался настоящей машиной для убийства, взявшейся уничтожать противника быстро и свирепо: ближайшие к нему охранники повалились на пол сломанными куклами. Близнец не стал ждать подкрепления и перешел в атаку, бросившись вперед. Еноту не оставалось ничего другого, как постараться хотя бы прикрыть спину товарища. Хотя этого практически не потребовалось.

Пять выстрелов из оружия, больше смахивающего на пулемет, пять отлетевших фигур в облаке кровавых брызг. Тут же неуловимым движением Первый достал из подсумка две гранаты, моментально выдернул кольца и швырнул их в разные стороны, а сам укрылся за колонну на входе. Енот еле успел за ним следом. А ствол длинного автоматического монстра уже дергался, снимая оставшихся в живых, что стояли на карауле у пулеметов.

Енот смотрел на все это словно со стороны. Да, ему пришлось стрелять, и одного из охранников он положил, это точно. Но то, что творил близнец… В какой-то момент он показался ему похожим на бездушный автомат, созданный специально для ведения боя. Автомат, выполняющий поставленную задачу на запредельных скоростях и точнейшем, невозможном для обычного человека, расчете. Громадный силуэт размазывался в воздухе, меняя траекторию движения мгновенно, совершая невообразимые кульбиты. Чем дольше он находится среди чистильщиков, тем крепче становилось убеждение, что они еще ужаснее тех, с кем призваны бороться.

Свою задачу близнец выполнил полностью. Устранил за неполные пять минут десяток человек, лучших среди охранников администрации. К этому моменту наверху уже было чисто. Второй абсолютно бесшумно расправился с двумя охранниками на входе в кабинет Бати. Когда Енот услышал звуки шагов на лестнице и задрал голову, первое, что бросилось в глаза, — Второй, несущий на плече связанного собственными многочисленными ремнями Грифа, своего бывшего начальника. Следом шел Мерлин, аккуратно поддерживая под локоть чуть шатающегося управляющего шахтами, Краба. Последним был Капитан, явно чем-то недовольный и отдающий приказы через рацию.

Как оказалось потом, стражу на воротах, у которых находился лагерь чистильщиков, принял под свое командование старший капрал Штырь. Чем он руководствовался, так и осталось неясным, зато теперь у Краба, оставшегося единственным руководителем в городе, появились лояльные к нему войска. Благодаря этому практически сразу в город смогла войти сначала машина Капитана, немедленно прибывшая к зданию администрации, а впоследствии и один из «Жнецов», который и остался на площади вместе со всей группой чистильщиков.

Проблем сразу возникло великое множество, и каждый час приносил только новые.

Первоочередной стал Герц, бывший шеф безопасности и по совместительству агент Эмирата. Майор Гриф, когда пришел в себя, не стал запираться. Некоторые из его показаний помогли в самом начале той заварухи, что разразилась спустя час после перестрелки в мэрии.

Герц, внедренный давно и надежно, создал в городе собственную организацию, в любой момент готовую к вооруженному противостоянию и перевороту. При необходимости боевые ячейки, входившие в нее и состоявшие как из стражников, так и из городских обывателей, должны были полностью уничтожить все силы администрации и держать город до прихода военных частей Эмирата. Что они и попытались сделать, поднятые Герцем по тревоге, с помощью собственной системы связи.

Первые столкновения, начавшиеся в Старом городе, постепенно охватили все его районы. Возле вторых ворот заговорщики смогли укрепиться и сейчас устраивали там баррикады.

Часть горожан стремилась покинуть город, но выпускали только женщин и детей, и только на воротах Штыря. На вторых — по горожанам сразу же открыли стрельбу. Это стало их самой большой ошибкой. У многих в домах было оружие, пускай и не самое лучшее, но было. В ход они его пустили при первых жертвах со стороны своих друзей, близких, знакомых. И это предрешило провал планов Герца. Не говоря уже про отряд чистильщиков, который им был совершенно не по зубам. Тем не менее бои продолжались и на следующие сутки. То здесь, то там слышались выстрелы. А сразу после полудня следующего дня — силы администрации и отряда Капитана начали выжимать противника в сторону вторых ворот.

Наибольшие опасения Капитана вызывали подземники, которые могли появиться ночью и внести дополнительные проблемы в царящий здесь хаос. Проход, который охранял Тундра с ребятами, немедленно заложили кирпичами и поставили там блокпост, усиленный станковым пулеметом, доставленным от администрации. Но то ли Герц сам не умел управлять тварями, то ли они вышли из-под его контроля. С шахтами у Краба не было связи. Единственная телефонная линия, проведенная туда, глухо молчала с самого начала боев. Отправить на проверку было некого: все, в ком главшахтер был уверен, воевали на улицах.

Вот так прошли последние сутки в городе, где меньше недели назад появился отряд Капитана. И неизвестно, что было хуже — твари из подземелий или те настоящие чудовища, что выпустили их ради собственных целей.

— Да, я понял… — Ган прислушался. — Понял, Кэп, выдвигаемся.

Файри вопросительно посмотрела на него.

— Сейчас «Скаут» подойдет, садимся на броню и вперед, в Старый город. Эти психи пошли в контратаку. Там сейчас полная жесть. Они, надо полагать, все силы бросили, все, что смогли собрать.

— Это хорошо. — Женщина улыбнулась. — Попробуем закончить разом.

— Как получится… — Оружейник поморщился. — Собираемся, ребята. Рыжий, отошел?

— Да, командир, отошел.

— Енот?

— Все хорошо, Ган, — парень поправил сползший подсумок, — готов полностью.

— Ай, молодец, брат. О, а вот и наша карета, уважаемые господа.

Над забором проплыл ствол пулемета и голова Тундры, стоявшего на броне.

— Прыгаем и поехали, живее! — Тундра выглядел помятым и не спавшим по меньшей мере сутки. Скорее всего, так и было: слишком много дыр нужно было затыкать, и людей не хватало.

Прислонив к забору садовую лестницу, они полезли наверх, сразу запрыгивая на броню «Скаута». Двигатель рыкнул, выбросив черный выхлоп, и машина рванулась вперед, набирая ход. Жуку явно хотелось наподдать газку, но улицы в городе не везде подходили для маневров бронированной техники. Со стороны южных ворот и Старого города все сильнее доносился грохот ожесточенной перестрелки. Было слышно, что кроме ручного стрелкового оружия в бою участвуют представители более крупного калибра.

— Вот черти где… — Тундра поднял щиток забрала, сплюнул и матюгнулся. Очень грубо и чрезвычайно грязно, помянув всех родственников заговорщиков, их половых партнеров и всевозможные извращения. Файри отвернулась и ничего не сказала, заместитель Капитана не извинился.

— Откуда только прыти набрались? То ли к ним все-таки подкрепление может прийти, то ли еще чего.

— А на шахтах что, до сих пор неизвестно? — Оружейник устроился возле башни и повернулся к Тундре. — Там ведь вроде рудничной стражи до роты всегда стоит?

— Полный крандец на шахтах. Режутся и на поверхности, и в тоннелях. Стража-то в основном за администрацию встала, но и там нашлись предатели. У Краба заместитель заодно с Герцем, как оказалось, он там и верховодит. Так что у них свой холивар, ни мы на них повлиять не можем, ни они на нас. С погранцами связи нет, но на Фронтире неспокойно уже недели две, так что…

— Ясно. Они там пулеметы крупнокалиберные притащили, или это наши? — Ган внимательно прислушался к стрельбе, выделяя знакомые звуки. — Три пулемета двенадцать и семь, значит, не наши. У одного механизм подачи барахлит… Да это и не пулемет ведь, а, Тундра?

— Зенитка, старая. Где они ее откопали, понять не можем. Ничего, мы им сейчас сюрприз подкинем. Кувалда из-за Румпеля-то и так злой был, а сейчас совсем озверел. Он там несколько зарядов установил, между стеной и домами, у которых кладка слабее. Улицы там расширяются, рванет, и все, проход для «Жнецов» готов. Тогда мы их и выкурим, как муравьев.

— Серьезно… — присвистнул Ган.

— А что делать?

Броневик, ворча движком, докатил до широкого перекрестка и повернул направо, спускаясь с единственного городского подъема. Енот привстал, завидя, что южная часть, Живодерня и причалы горят. Черные клубы поднимались сразу в нескольких местах, четко выделяясь на синеве безоблачного небосклона. Неожиданно раздалось несколько глухих взрывов подряд. Один, два, три… Облака дыма и поднявшейся пыли вспухли грибами, не торопясь оседать.

— О, как… — протянул оружейник. — Силен у нас Кувалда, ничего не скажешь.

Со стороны параллельной улицы уже доносился высокий вой турбины «Жнеца».

Он вылетел раньше их «Скаута», разом загородив все свободное пространство впереди. Длинная высокая машина на четырех мостах, с покатыми боками, острым, усиленным бампером и башней посередине. Из нее торчали спаренные автоматические орудия, вдобавок к ним были пристроены два обычных пулемета. На боковых пилонах, чуть выступавших в стороны, виднелись вытянутые хищные тушки с оперением на концах.

— Мерлиновский аппарат. В башне наверняка Варяг сидит! — крикнул ему Ган, стараясь перекрыть грохот турбины. — Он, братишка, и стреляет хорошо, и прется от этого, прям как ты от своего автомата после винтовки. Щас он этим говнюкам устроит такой халам-балам, что мама не горюй, вот увидишь!

«Жнец» плавно понесся вперед, направляясь в сторону оседающих серо-черных клубов у южных ворот. Жук пристроился в хвосте, держась метрах в пяти. Тундра наклонился к люку механика и застучал по нему прикладом автомата. Металлический диск откинулся.

— На следующем перекрестке направо уходим, слышишь, Жучара?!

Шлемофон согласно мотнулся вперед, и Тундра закрыл люк. Повернулся к остальным.

— Файри, где твой шлем вообще, а?! — заорал заместитель Капитана. Чистильщица похлопала по рюкзаку, висевшему за спиной. — Так одевай быстро, выпендрежница! И не смей без команды огнем работать, ясно? Думаешь, не заметил, что ты опять опалилась вся, зараза?! Еще раз костюм и перчатки не оденешь, накажу. Месяц в рейды ходить не будешь, оставлю на Базе, в трупах ковыряться. И за выздоравливающими парнями утки выносить, ясно? Так, десант, готовимся. Забрала опустили, держимся за мной, передвигаемся короткими перебежками.

— Енот, ты за Ганом, страхуешь его. Эй, Рыжий, ты идешь за мной, понял? Виннету, тебе понятно, что делать? И если валькирия будет излишне в бой рваться, разрешаю оглушить, связать и сдать Айболиту в медпункт. Всем все ясно? Сейчас выруливаем с перекрестка, Жук притормаживает — и прыжками с брони, под стены!

Броневик вписался в нужный поворот, оставив удаляющуюся громаду «Жнеца» в одиночестве, и понесся вперед, где звучало стаккато выстрелов. У дороги, ведущей к Южному рынку, Жук резко сбросил ход, давая им возможность покинуть борт.

— Кто в башне, Тундра? — В динамиках шлема Енота, уже приведенного в боевую готовность, раздался голос Гана.

— Волхв.

— Лучше бы меня посадил, честное слово.

— Хорош трындеть, Ган. Пошли, ребята.

И они пошли, прикрываясь бортами медленно вкатывающегося на рыночную площадь «Скаута». А там царил ад.

Рынок у южных ворот был вторым по значимости и вполовину меньше центрального городского. Но и здесь хватало открытого и насквозь простреливаемого пространства. Сторонники Герца закрепились у двух трехэтажек, стоявших в начале короткой, прямой улицы, выходившей как раз к воротам. Окна домов, заложенные мешками с песком, полыхали огнем карабинов, магазинных винтовок и однозарядных ружей. Енот вжался в стену, по которой вовсю чиркали рикошетившие пули. Ган метнулся вперед, стараясь укрыться за перевернутой двухколесной повозкой с плетеными бортами, и ему пришлось рвануть следом. Приземлившись в подкате, очень удачно, Енот осторожно выглянул, стараясь понять, что же происходит.

Подход к трехэтажкам был защищен наспех сделанной баррикадой. Бетонные блоки, какая-то мебель, металлический хлам непонятного назначения, несколько фермерских телег были перевернуты на попа, скреплены тросами и толстыми мотками ржавой колючки из караулки стражи. Мятежники мелькали в редких прорехах этой кустарной, но очень добротно возведенной стены, паля во все, что движется.

С флангов стояли крупнокалиберные пулеметы, которые на слух определил Ган. Они были укрыты металлическими щитами, сработанными так же на скорую руку и грубо приваренными к станинам. Стволы то и дело изрыгали короткие очереди.

— Эх, и грамотный у них командир, зараза! — Оружейник матюгнулся сквозь зубы. — И когда успел так все сделать, кто бы сказал, братишка, да? Понятно, почему они так крепко тут вцепились, ведь не пройдешь ни хрена. Отсекают на раз-два любого, кто через площадь рванет. Ну, ничего, щас мы им покажем, почем килограмм счастья от чистильщиков… Глянь-ка, Енотище!

Посередине баррикады что-то дымилось, жирно чадя. Вскоре Еноту стало ясно: горел рудничный грузовоз. На его платформе, задранные в небо, торчали две металлические трубы непонятного назначения.

— Что это?

— А та самая зенитка, брат. Поставили они ее правильно, на колесах толку больше. Ох и древняя, етить-колотить, ты посмотри… А наши грузовик подбили, и все, кирдык одному серьезному виду вооружения. Щас броневики подгоним, и все. Должны бы уже понять, дурни.

С этим Енот был согласен. Пусть мятежники и серьезно подготовились, и были готовы защищать свои интересы как можно дольше, но против бронетехники-то не попрешь. Особенно если ее нечем подбить. Хотя проблем хватало и у людей Капитана.

Краем глаза он увидел, что в одном из проулков, укрытом от обстрела стенами, лежат в ряд десятка полтора тел. Чуть дальше Енот заметил фигуру Айболита, колдующего над орущим от боли парнем из его бывшего взвода.

В это время нос броневика наконец-то выдвинулся на рыночную площадь. Оглушительно загрохотало, как будто целая рота жестянщиков разом взялась за работу. По баррикаде застучал дождь пуль из башенного пулемета, брызнули щепки, пыль и осколки бетона. На какое-то время ее защитники полностью прекратили огонь, прячась от стрелявшего по ним Волхва.

— А где наши-то? — поинтересовался Енот.

— Они в домах, что напротив, — на вопрос ответил голос Тундры, перекрываемый треском и шипением. — Ничего, сейчас выбьем, никуда не денутся… Твою мать!!!

Из окна в сторону «Скаута» протянулась неширокая дымная полоса. Хлопок взрыва, и прямо под срезом башни лопнул шар огня, и чуть позже рвануло намного громче. Двигатель броневика взревел, он дернулся и задом, чуть не размазав втиснувшихся в стену Файри и Виннету, въехал под прикрытие домов.

Люк Жука откинулся, и механик, выскочив на броню, бросился к башне. Было видно, что Жук хотел открыть башню снаружи, но ничего не получалось. Фигура в черном комбинезоне кинулась обратно, ловко ввинтившись в кабину. Пули с противоположной стороны зло дырявили воздух, рикошетя от стальных листов. Лязгнуло где-то в задней части машины, и подбежавший Айболит бросился туда. Он, механик и рыжий стражник, оказавшийся быстрее остальных, выволокли наружу безвольное тело Волхва и потащили в проулок, ставший полевым госпиталем. Кинолог, выполнявший на время боя обязанности пулеметчика, в лучшем случае был без сознания. Голова моталась в такт бегу несущих его людей, руки висели обрубленными плетьми. На камуфляже, с левой стороны, расплывались темно-красные пятна.

— Ох, и серьезная заваруха тут готовилась, брат! — Ган покачал головой, провожая взглядом Айболита и его помощников. — Гранатометы завезли, ну надо же! А ведь их очень мало, видно, и правда думали удерживать военных до прихода поддержки. Ладно, что подвесную активную броню установили на все машины, может, и вытянут Волхва.

— А как же теперь быть?

— Да молча, Енот, молча. У нас есть чем ответить…

Ответ был незамедлительным и намного более серьезным, чем выстрел с гранатомета.

В воздухе засвистело, и оба дома мгновенно покрылись язвами разрывов и разлетающихся в крошки кирпичей. Потом то же самое произошло и с баррикадой, на которую вдобавок обрушился настоящий свинцовый ливень. Енот увидел, что забор, находящийся напротив ее правого фланга, с грохотом рухнул, и в клубах пыли на площадь высунулось хищное рыло «Жнеца», изрыгающего огонь из орудий и пулеметов. А с пилонов башни сорвались и ушли вперед две последние ракеты, добавив разрушений.

— Ну, вот теперь практически и все, брат. — Ган устало, но довольно вздохнул. — Учись, как нужно действовать. Жаль, конечно, что раньше не успели и не получилось малой кровью, но уж как есть. Только не расслабляйся. Зуб даю, что за сегодня мы с этими упырями до конца не управимся.

— Готовность раз, три зеленых, — в динамиках раздался голос Капитана. — Отряд, идем вперед «двойками», не пересекаться. Работаем в шахматном порядке и прикрываем друг друга. Ну… Пошли!

И они снова атаковали, дождавшись зеленых огоньков на крошечных мониторах внутри шлемов. Следом, не так смело, пригибаясь, пошли стражники и местные, те, кто решил взять оружие в руки. Енот бежал за Ганом, стараясь не отставать, быстрее пересечь площадь и добраться до остатков баррикады. Пыль оседала, и было видно, что оставшиеся в живых защитники отступают к воротам, даже не пытаясь отстреливаться. И молодому чистильщику-новобранцу не было стыдно, когда он впервые в жизни поднял оружие, целясь в спину бегущего врага, и нажал на крючок. Враг есть враг, он это уже понял. Приклад мягко ударил в плечо, фигура в прицеле сбилась с бега, дернулась и полетела на асфальт, нелепо раскинув руки.

Странно, но тогда, в степи, у него даже мысли не возникло открыть свой собственный счет. А вот сейчас… Раз, щелчком отметилась в голове первая зарубка.