Глава 52
Тёмно-вишнёвый микроавтобус остановился прямо у обочины. Из него выпорхнула Юлия, потянулась и сказала:
- Красотища какая…
- Угу. – Согласился Юрий, вылезший из машины с другой стороны.
Они с удовольствием рассматривали зелёный ковёр, кое-где разбавленный тонкими полосами – следами от колёс сельскохозяйственной техники. Ковёр устилал землю до самого горизонта, и только вдали виднелись маленькие, словно игрушечные, домики.
- Интересно, а что это за растение посажено?
Юра пожал плечами – какая, мол, разница.
- Рапс.
- Что, Фархадик?
- Рапс, говорю. – Фархад, водитель, из автомобиля не вышел - наслаждался видом через открытое окно. – Ты его пару недель назад не видела – ярко-жёлтое покрывало, очень красивое. И запах резкий, запоминающийся.
- Откуда ты всё знаешь, умник? – Юля подошла к задней двери, открыла дорожную сумку и достала из неё голубую блузку без рукавов и с очень глубоким вырезом.
- Книжки читаю. – Пожал плечами Фархад, надел солнцезащитные очки и утратил интерес к окружающему миру.
Шикова, не смущаясь коллег и проезжающих мимо машин, стащила с себя яркий полосатый топ и натянула блузку. Сменила удобные в дороге леггинсы на узкую серую юбку и взбила волосы.
Теперь на обочине вместо обычной невзрачной девушки стояла эффектная теледива с пронизывающим взглядом.
Юра включил видеокамеру и показал большой палец.
- Именно здесь, в этих мирных краях, родился один из самых жестоких сексуальных маньяков, Григорий Добрынин по прозвищу Семьянин. За несколько десятилетий он замучил более двадцати женщин и вовлёк в это жестокое безумие своих близких. Кем они были? Что ими двигало? И почему они погибли именно здесь, на малой родине Семьянина? Мы не знаем ответа. Но, возможно, в этом тихом месте ещё есть кто-то, кто помнит Григория молодым юношей. А может быть, найдём свидетелей пожара, в котором Добрыниных настигло возмездие.
Юра снова показал большой палец.
- Отлично. Фархад, сколько нам ехать осталось?
- Километров пять.
- Супер. Юрик, поснимай немного. – Юлия села в машину.
Юра недовольно поморщился – он прекрасно знал своё дело и работал на телевидении в два раза дольше Шикиной. Но спорить и убеждать журналистку, что он прекрасно обойдётся без подобных указаний, было лень.
Вскоре микроавтобус тронулся с места.
***
Когда пенсионерки пришли в магазин, продавщицы на месте не оказалось. Женщины никуда особо не спешили, поэтому с удовольствием принялись обсуждать последние новости, думая, что Света побежала в туалет.
Их беседу прервали какие-то подозрительные стоны в дальнем помещении. Бабульки всполошились – вдруг Свете плохо, и она там помирает? Баба Лена запричитала и поковыляла к двери первой.
- Нет! – Раздалось из комнаты. – Не заходите! Я сейчас!
- Светочка, у тебя всё добра? Можа, помочь?
- Нет! Нет! Две минуты! Не, за, ах, ходите!
Баба Лена и Семёновна переглянулись, синхронно пожали плечами и терпеливо устроились возле кассы.
Стоны стали тише, но тоньше и эмоциональней, к ним добавилось какое-то шуршание. Спустя три минуты у Екатерины Семёновны лопнуло терпение:
- Светка, итить твою! Сколько ждать можно?! – Екатерина Семёновна перегнулась через прилавок и попыталась понять, что творится в подсобке.
- Чего там? – Вытянула шею баба Лена.
- А кто её знает. Шебуршит.
Стоны закончились приглушённым, словно в подушку, криком, и секунд через тридцать продавщица выплыла в зал.
Выглядела она так, словно её только что пожевал и выплюнул бегемот. Растрёпанная причёска, пунцовое лицо, осоловелые глаза и глупейшая улыбка. И сарафан задом наперёд.
- Я там это… мышей гоняла. Обнаглели совсем, гадины. – Неестественно высоким голосом сказала Света.
- Ага. – Ошалело протянула Семёновна. До того, как захлопнулась дверь подсобки, пенсионерка заметила в полумраке тёмную фигуру, сверкнувшую огненными глазами.
Старушка торопливо засунула руку в карман. Железный ржавый гвоздь, на который специально для подруги Антонина наговорила охранно-предупреждающий заговор, оказался горячим, словно его только что обдали кипятком.
- Жирные, видать, мыши у тебя там, Светочка, – пробормотала Семёновна.
- Ой, не то слово! – Махнула рукой продавщица. Она постепенно приходила в себя.
- Светочка, а что это ты – похудела? – Баба Лена удивлённо глядела на постройневшую фигуру. – Или это у меня с глазами что-то? Ты три дня назад была такой красивой, пухлой, мягкой…
Света кокетливо поправила лямку сарафана:
- Ну, да. Скинула немного.
- Ай-яй-яй. – Покачала головой Екатерина Семёновна. – Вредно вот так быстро худеть, я по телевизору слышала.
- Тёть Кать, вредно толстой ходить, – отрезала продавщица, – так что вы хотели?
Разговор устремился к покупкам. Затарившись продуктами, пенсионерки вышли из магазина и уселись перед ним на лавочку, передохнуть.
- Видала?
- Ага. Помолодела прям. Надо было расспросить, что за диета такая, да внучке посоветовать. А то она после родов расплылась. Переживает. Пойду, спрошу.
- Сиди, дурында старая. Какая диета? – Прошипела Семёновна. – У неё там, за дверью, какая-то гадость пряталась.
- Да ты чё! – Всплеснула руками баба Лена.
- А ничё. – Семёновна кряхтя, поставила сумку на землю, наклонилась к уху собеседницы и зашептала:
- Ленка, ладно, мы. А молодым-то как жить? А если что-то похуже, чем в Подзелёнках будет? Частники, вон, магазины свои позакрывали, и фьють! Только сельпо и осталось. Бизьнесьмен этот, городской, из коттеджа, всю семью вывез, с вещами. А Колывановы? Тоже уехали, к родителям, за тридевять земель. И детей всех забрали. И Барсуковы, и Карповичи, и Цыганы. Епифанова, вон, к сыну в город укатила. У энтих деньги есть, жильё второе. А остальным куда податься? Надо как-то здесь жить учиться.
- Так а мы ж и живём. – Возразила баба Лена. - Трошки страшно, конечно, ну так батюшка объяснил всё – молитесь, заповеди соблюдайте. Тонька, опять же, много чаво рассказала. Я вот про домового поняла, что он кефир и грибы маринованные любит, так он мне и пыль вытирает, и дымоход чистит, и бульбу в подполе перебирает – гнилую направо, хорошую налево.
- Направо, налево. Эгоистка ты, Лена! А ну как Светку та тварюга совсем высушит? Ты что, на старости лет мозги растеряла, не поняла, чем девка в подсобке занималась? Да к ней же, натурально, волокита летает! Да ладно, Света. Она всегда на передок слабая была, ничего странного в том, что к ней по ентому делу нечистая сила стала захаживать. А если деток чьих нечистики в лес заманят или ещё чего похуже? Но тебе ж главное, что бульба на кучки разложена!
- Чего ты взъелась? – Обиделась баба Лена. – А что мы можем сделать? Вон, куча народу приехала – и учёные, и милиция. И без нас придумают, как всё исправить.
Екатерина Семёновна, в отличие от подруги, была не слишком высокого мнения о «понаехавших», поэтому презрительно поморщилась и сказала:
- Надо Тоньке звонить. Не может быть, чтобы мы не нашли способ людей обезопасить.
***
- О, смотрите. Опять. – Фархад прижал к глазам бинокль.
- Юрик, ты снимаешь? – Дрожащим от возбуждения голосом прошептала Юля.
- Угу.
Микроавтобус загнали прямо на кладбище. Конечно, не очень вежливо по отношению к усопшим, но другого способа остаться незамеченными не было. А так забор, вековые деревья и заросли сирени по периметру погоста прекрасно скрывали машину от бдительных сельчан и представителей власти.
Репортаж не получился. Совсем. Приветливые аборигены разговаривать о пожаре не хотели – как-то так получалось, что никто ничего не знал, не слышал, не видел. Владельцы агроусадьбы лишь скупо поведали, что пожарные не смогли установить источник возгорания, а о погибших постояльцах удалось выведать только то, что это были «интеллигентные, приятные туристы».
Кроме того, оказалось, что деревня, в которой родился Добрынин, когда-то находилась за рекой. Сейчас о посёлке ничего не напоминало – после чернобыльской катастрофы жители разъехались кто куда, потом деревню сровняли с землёй. Сейчас там шумело кукурузное поле, так что найти свидетелей юных лет Геннадия тоже не вышло.
Но зато группа заметила кое-что странное, пока металась по окрестностям, пытаясь поговорить хоть с кем-нибудь.
Проезд в деревню Подзелёнки оказался закрыт. На лесной грунтовке перед машиной внезапно вырос контрольно-пропускной пункт. Молоденькие милиционеры потребовали разрешение на въезд. Его, естественно, не оказалось. После невинного вопроса «а что, здесь режимный объект?» ребята занервничали и вызвали кого-то по рации. Этот кто-то оказался чином повыше. Человек честно и открыто объяснил журналистам из дружественной страны, что в деревне прорвало канализацию, нечистоты бьют фонтаном из-под земли и ручьями бегут по улицам.
Репортёры сделали вид, что поверили, развернули машину и уехали.
В Потаповке их уже ждали. Неизвестно откуда взявшиеся в маленькой деревушке сотрудники ГАИ остановили машину, проверили документы, и так же вежливо и приветливо, как и все здесь, поинтересовались, надолго ли журналисты в гости.
Шикова заверила, что на чуть-чуть. Даже, хлопая накрашенными ресницами, уточнила, что через часок они собираются в город, заселяться в гостиницу, а завтра, с утра пораньше, уезжают домой.
Гаишники пожелали хорошей дороги, а журналисты вновь подъехали к «Счастливому Буслу», всем своим видом демонстрируя желание взять интервью у владельцев.
Потоптавшись у служебной машины ещё несколько минут, инспектора ГАИ уехали.
- Вы бы не вынюхивали здесь. У нас с этим строго, вляпаетесь в неприятности. – Сходу заявила Елена, хозяйка агроусадьбы.
- Господи, да объясните, что у вас здесь происходит? - Взорвалась Юля. – Люди настороженные какие-то, все молчат, Красноселье милицией забито и людьми с военной выправкой! В Подзелёнках прорвало канализацию! Да никогда не поверю, что из-за этого блокпост установили!
Елена так ничего и не объяснила. Лишь предложила в самом деле уехать в город, а потом и в Москву, и быстренько вытолкала журналистов со двора.
Естественно, слушать провинциальную тётку никто не собирался. К тому же при выезде из Потаповки они увидели, как небольшой лесок у реки на несколько секунд скрылся за странным лиловым туманом.
- Вы видели?! – Газимов резко нажал на тормоз.
- Ого! – Многозначительно заявил оператор.
- Так, мальчики. Сдаётся мне, что-то мутят в братской республике. – Шикова почувствовала, что напала на сенсацию. Добрынин был мгновенно забыт.
- А ты права. Смотрите.
От леса в сторону Красноселья отъехало две машины – одна милицейская, другая – такой же микроавтобус, как и у съёмочной группы, только белый.
- Фархад, срочно, срочно прячься! Надо понаблюдать!
- Куда, женщина?! Тут одни поля да огороды!
- К кладбищу давай, а там разберёмся.
