Глава 62

Ника Ламберта обманули. Сам обман был не таким уж страшным, но из принципа Ник все же немного обиделся, правда, гораздо позже.

Проблема была в том, что прежде ему никогда не делали массаж и он не знал, как это начинается, а уж тем более чем заканчивается.

Когда он понял, что его обманывают и это уже никакой не массаж, останавливать производимые с ним действия уже не хотелось. Гораздо больше Ника интересовало, кто с ним – Лили или другая девушка.

Во второй комнате номера, где находился массажный топчан, не было окон, а свет не включали, чтобы релаксация была полной.

Она и была полной.

Потом Ника накормили обедом, который принесла незнакомая девушка. Она смотрела на пациента настолько равнодушно, что ему вдруг захотелось поговорить с Лили. Поговорить и, по возможности, выяснить – участвовала ли она в сеансе массажа. То есть не в самом массаже, а в том, что к нему прилагалось.

Незнакомая девушка накрыла стол со всей тщательностью и ушла, сопровождаемая внимательным, пронизывающим взглядом приставленного Дзефирелли охранника. Его звали Декстер, и он был просто сверхподозрителен. Когда Ник уже собирался приступить к еде, Декстер его остановил.

– Минуту, сэр, – сказал он и, достав из кармана какую-то металлическую трубочку, похожую на именную авторучку, поочередно сунул ее сначала в салат, потом в суп, в тушеную брокколи с мясом и во взбитые сливки с ванилью.

После этого Декстер посмотрел на невидимую шкалу и, удовлетворенно кивнув, отошел, пожелав Нику приятного аппетита. Однако после таких манипуляций есть Нику расхотелось. У него было такое ощущение, будто Декстер вымыл в его тарелках руки.

– Какого хрена ты это сделал, скотина?! – воскликнул Ник и отшвырнул серебряную ложку в угол комнаты.

– Прошу прощения, сэр, но у меня приказ проверять вашу еду на наличие ядов, – ровным голосом ответил Декстер и, подняв с пола ложку, вытер ее о занавеску и положил на стол перед Ником.

– Ты должен был ее помыть, скотина!

– Хорошо, сэр, я ее помою. – Декстер взял ложку и пошел в ванную; вернувшись, он на глазах Ника вытер ложку чистой салфеткой и протянул ее со словами: – Пожалуйста, сэр.

– Ты так и будешь всегда говорить мне «пожалуйста», скотина?

– Да, сэр. Даже если вы плюнете мне в лицо, я буду с вами вежлив.

– Правда? И я могу проверить это? – Раздражение переполняло Ника, и он сам не понимал, зачем говорит все это.

– Конечно, можете, сэр, – ответил Декстер, – но я бы вам не советовал…

Позже – вечером, когда Ник ехал вместе с Дзефирелли, Декстером и Лили в одной машине, он склонился к уху своего телохранителя и попросил у него прощения, на что Декстер только пожал плечами, сказав, что он не придавал этой чепухе никакого значения.

– О чем это вы? – поинтересовался Дзефирелли, который сидел на переднем сиденье и с интересом наблюдал за суетой в городе, вызванной взрывами.

– Я оскорбил Декстера, – признался Ник, ожидая комментария Дзефирелли, однако тот словно не слышал его ответа.

– Для них это неожиданность, – сказал он, поглядывая по сторонам. – До этого времени они даже не слышали ни о каких террористах, и вдруг на тебе – взрывы, сотни жертв.

– Сотни жертв? – поразился Ник.

– Да, Ник, и все это из-за тебя.

– Как это из-за меня?

– Ну, не по твоей вине, конечно, но все равно из-за тебя. Помимо, так сказать, твоей воли.

Ник хотел снова возразить, но сидевшая справа от него Лили тихонько толкнула его в бок. Когда он повернулся к ней, Лили так на него взглянула, что вся правая сторона тела Ника стала горячей, и он вспомнил, что хотел узнать о роли девушки в сеансе массажа. Сейчас, когда Лили так на него смотрела, Ник был уверен, что с ним была именно она, однако позже, когда автомобиль прибыл в порт прямо на посадочную площадку, это ощущение исчезло.

Они вышли на пахнущий пылью и окислами бетон и, подойдя к служебному трапу корабля, остановились.

– Ветер сильный… – сказал Дзефирелли и поднял воротник плаща. Затем повернулся к Нику, словно что-то собираясь ему сказать, но так и не сказал, а, взявшись за перила, стал подниматься по трапу. Декстер тут же последовал за ним, а Ник растерялся. Он понимал, что Лили останется и, стало быть, он так ничего и не узнает, если не спросит прямо сейчас.

– Лили, – наконец решился он. – Лили, кто делал мне массаж?

– Джессика, – просто ответила Лили. – Она что-то сделала не так?

– Она… Она занималась со мной сексом!

– Да ты что? – вполне натурально удивилась Лили. – Это на нее совсем не похоже.

– Но… – Ник чувствовал, что краснеет. – Но мне хотелось бы, чтобы это была ты. Не Джессика, а ты.

– Там ведь было темно, Ник, ты можешь представить себе любую женщину… Любую…

– Я не хочу любую, я хочу тебя…

– Хорошо, представь меня.

– Я не хочу представлять, Лили. Я хочу знать наверняка: это была ты?

– Неужели для тебя это так важно, Ники? – Лили погладила Ника по щеке, и он заметил, что после вчерашних подвигов костяшки на ее кулаках сбиты.

– Очень важно. Поверь…

– Тогда признаюсь – это была я. Джессику я не нашла, да и интересно мне было, каков ты в ближнем бою. – Сказав это, Лили улыбнулась, но Ник решил, что она его дурачит.

– Мне кажется, ты просто успокаиваешь меня, – сказал он.

– Ничуть, – покачала головой Лили. – У меня есть доказательства.

– Какие? – удивился Ламберт.

– А вот какие, – сказала девушка и, обняв его, поцеловала необыкновенно жарким и глубоким поцелуем.

– Ну что, вспомнил? – спросила она после предъявления доказательства.

– Вспомнил, – кивнул Ник, едва приходя в себя от такой атаки. Этот поцелуй он не мог бы спутать ни с каким другим.

– Ну, тогда пока, Ламберт. – Лили сделала шаг назад, как бы разрывая некую связывающую их нить. – Будь здоров.

– Может, мы еще встретимся, Лили?

– Вряд ли.

– Почему же?

– Агенты моей специализации долго не живут.

Сказав это, Лили, как показалось Нику, грустно улыбнулась и, пряча лицо, резко повернулась и пошла к машине.

– Мистер Ламберт! Нам пора! – донеслось с вершины трапа.

Ник кивнул и, взявшись за холодные поручни, начал медленно подниматься. Он слышал, как хлопнула автомобильная дверца, а затем заработал двигатель, и все…

Последние ступени Ник преодолел почти бегом и, ворвавшись на судно, резко зашагал по коридору, вдыхая запах металлических поверхностей.

– Ник, вам не туда! – крикнул ему вслед Дзефирелли. – Это путь в тупик – там только сортир и кладовые…

Ник остановился. Он медленно повернулся и взглянул на Дзефирелли отсутствующим взглядом.

– Там только сортир и кладовые, но в твоей каюте есть отдельный туалет, – отчетливо произнес Дзефирелли.

– Я понял и в первый раз, – обиделся Ник. – Куда мы отправляемся?

– Пока не знаю, – развел руками Дзефирелли. – Нет, я правда не знаю, – добавил он. – Это мой самый главный принцип безопасности – принимать решение в процессе, прислушиваясь к собственной интуиции.

– Я хотел бы побыть один. Покажите мне мою каюту.

– Так и быть, но сначала нам нужно переговорить. Ведь у нас есть общая тема для разговора… Здесь, – Дзефирелли указал большим пальцем за спину, – есть что-то вроде кают-компании. Мы пристегнемся надежными ремнями и, пока будем взлетать, поговорим, как взрослые люди. Идет?

– Идет, – согласился Ник и последовал за Дзефирелли, который отлично знал корабль. Пробравшись через несколько технологических проходов, они оказались в небольшом помещении под каскадом размещенных под потолком охлаждающих конструкций.

Возле стены на привинченном к полу титановом столике стояли бутылки с яблочным пивом. Чтобы они не упали при взлете, на их днища были надеты резиновые присоски.

– Присаживайся, Ник, сейчас мы будем взлетать. – Дзефирелли снял плащ и, швырнув его на кресло с высокой спинкой, уселся прямо на него. – Располагайся, мы будем смотреть в иллюминатор на чудесные виды Ловуса. Поверь мне, это будет увлекательное зрелище.

У Ника не было плаща, да и одежда тоже была не его. Он даже не помнил, откуда она взялась.

Он молча опустился в кресло напротив Дзефирелли, и в этот момент заработали двигатели судна, стремительно наращивая обороты и сотрясая корпус.

Вскоре виды портовых построек за тусклыми иллюминаторами потекли от горячего воздуха, и корабль, слегка качнувшись, оттолкнулся от высохшего бетона и начал набирать высоту.

– Обожаю этот момент! – обрадованно воскликнул Дзефирелли. – Смотри, как далеко видно! Дороги, людишки, автомобили! Кстати, вон и машина Лили!

– Где? – сразу оживился Ник.

– А во-он, видишь?

– Да. Да, вижу. – Ник улыбнулся и прилип лбом к вибрирующему стеклу.

– Отличная девчонка, – продолжал Дзефирелли. – А главное – безотказная…

Ник оторвался от иллюминатора и медленно повернулся к Дзефирелли.

– Да-да, – продолжал тот, улыбаясь Нику и, видимо, полагая, что такие рассказы его только развеселят. – Бывает, говоришь ей: Лили, поработай ротиком, будь умницей, ну и она, конечно…

Договорить Дзефирелли не успел. Ник вцепился ему в горло и повалил на пол. Он рычал, как цепной пес, желая немедленно удавить отвратительного ублюдка.

– Ум-ри, гад! Ум-ри! – приговаривал он, стискивая пальцы.

– Если… от… пустишь… все… объясню… – прохрипел Дзефирелли, глядя на покрасневшее, искаженное гневом лицо Ника с видимым удовольствием. Поначалу Ник ни в какую не соглашался, но поскольку все больше уставал, а Дзефирелли все еще был жив-живехонек, пришлось его пощадить.

Ламберт разомкнул пальцы и, тяжело дыша, вернулся в кресло.

– Зачем вы меня донимаете, мистер Дзефирелли? Вам доставляет это удовольствие? Я же вижу, что вы все время врете.

– Да какое уж тут удовольствие, друг мой? – со вздохом произнес Дзефирелли и, посмотрев на посиневший горизонт, добавил: – Мы уже очень высоко. Можно выпить пива.

– Я не хочу.

– Ну хорошо, я объясню тебе, Ник. Слушай. Как-то мне удалось побывать на далекой планете, где жизнь чрезвычайно трудна и обитатели держатся там только скотоводством. Жесткая низкая трава и огромные табуны диких ослов – вот и весь ландшафт. Камень взять неоткуда, бревна тоже – вот они и строят свои дома из ослиного дерьма.

– При чем здесь я? – с обидой спросил Ник.

– Ты не дослушал, – жестом остановил его Дзефирелли. – Так вот, сразу собрать нужное количество строительного материала невозможно, хотя ослов много. Хозяевам приходится собирать их «добро» и складировать. Климат там сухой, и эти кучи быстро высыхают, превращаясь в некое подобие золы. Однако приходит день, когда курган становится достаточно большим, и туземцы приступают к строительству. Для этого они разводят в корзинах какую-то закваску и выливают ее на кучу, и всего за пару дней, Ник, происходит невероятное. Сухой, никому не нужный помет превращается в первоклассное строительное сырье. – Дзефирелли сложил руки ковшиком, будто уже держал в них описываемую субстанцию. – Туземцы радуются, как дети, – продолжал он, – и приступают к обмазыванию заранее приготовленных каркасов, сплетенных из тонких прутьев. Дома получаются отличные – теплые зимой и прохладные летом.

– Ну так при чем же здесь я? – снова опомнился Ник. Увлеченный рассказом Дзефирелли, он едва не забыл об оскорблениях.

– При том, Ник, что ты сейчас всего лишь сухой помет, а психологическая раскачка понемногу превращает тебя в полноценное дерьмо… Не веришь? Посмотри сам – еще пару дней назад ты был восстановленным лекарствами куском мяса, но стоило тебе побыть с женщиной, как жизнь стала возвращаться в твое тело. Я стал тебя поддразнивать, и дела пошли еще лучше, ты стал швыряться в гостинице ложками, а вот теперь, – Дзефирелли дотронулся до своего горла, – попытался даже удавить меня. Это прогресс, ведь я тот человек, который спас тебе жизнь…

– Я не собирался вас убивать.

– Да, я понимаю. Кстати, что тебе известно о перволюдях?

– Что?! – Ник даже подпрыгнул на месте, так неожиданно Дзефирелли задал это вопрос. – Откуда…

– Откуда я это знаю? – Дзефирелли коротко улыбнулся. – Дело в том, что ты не первый, Ник, кто с ними встречался.

– Но почему вы решили, что я с ними встречался?

– Потому что ты упоминал урайцев, а я про них уже кое-что знаю.

– Откуда? Из записи моего рассказа?

– Не только. У меня ведь есть кое-какие возможности. Я имею право поднимать архивы, давать задание чиновникам-аллебасторам. Нужно отдать им должное – они находят самые неожиданные материалы. Вот, например, мне удалось прочитать довольно запутанный отчет о «бреде» каких-то сумасшедших членов команды «Колибри», судна, которое четыре года назад заблудилось в аномальных развалах недалеко от Прибрежных Миров и оказалось в совершенно незнакомом космосе. Мало того, они взяли на борт экипаж легкого судна, которое буквально разваливалось на куски. Из принятых на борт четырех человек трое скончались, но один все же был доставлен живым на промежуточную спасательную базу «Гонза-Х».

Скоро на базу прибыли специалисты военной прокуратуры, но, поняв, с чем имеют дело, передали это контрразведке. Те пригласили экспертов-психиатров, а эксперты после недолгого изучения материалов пришли к выводу, что экипаж «Колибри» поражен страшной болезнью, название которой тут же было придумано. Дескать, все эти люди видят групповые видения и галлюцинации.

Человек, представившийся лейтенантом Хольцем и говоривший от имени перволюдей, был объявлен одним из членов экипажа, наиболее сильно пострадавшим от неожиданного недуга.

Одним словом, дорогой Ламберт, медики в отчете заранее оговорились, что едва ли кто-то сумеет выздороветь. И они были правы – больные мерли как мухи, и через месяц их не стало. Дальше начинается самое интересное: через пару месяцев умирают по очереди и все медицинские эксперты, принимавшие участие в освидетельствовании. А еще через какое-то время пропали без вести два следователя военной прокуратуры, которые наиболее глубоко влезли в предварительные материалы дела.

Дзефирелли замолчал и, оторвав от присоски бутылку пива, открутил пробку, чтобы наблюдать, как в условиях искусственной гравитации поднимающиеся пузырьки принимали овальную форму.

– Самое лучшее в пиве – это пузырьки, – сказал он. – А как ты думаешь?

– Откуда вы все это узнали? Неужели те, кто убрал лишних свидетелей, оставили вам их подробные отчеты?

– Раньше я думал, что главное в пиве – это пена, – словно не слыша Ника, продолжал Дзефирелли, – и только значительно позже жизненный опыт подсказал мне правильный ответ: пузырьки, только они определяют внутреннюю динамику напитка. А что касается отчетов, то совсем ничего не оставить тоже было нельзя, ведь очень и очень многие знали, что проводится какое-то дознание. Поэтому эти отчеты просто взяли и изуродовали до неузнаваемости. Снабдили несуществовавшими подробностями, добавили слова и фразы, которые свидетельствовали бы в пользу версии о невменяемости. Впрочем, стоило только позвать умных парней, тех, кто занимается логикой, специальной фразеологией, и удалось выбросить все лишнее.

– Так просто?

– Нет, это было непросто, – покачал головой Дзефирелли. – Тем более что один из этих ребят уже пропал без вести. Думаю, что и остальные обречены.

– И вы так просто об этом говорите?! – поразился Ник.

– А как я об этом должен говорить, приятель? – в свою очередь изумился Дзефирелли. – Идет война, гибнут люди, и тут ничего не поделаешь. Так будет продолжаться, пока не победит кто-то один.

– Урайцы?

– Я имею в виду у нас, Ник. Пока что мне нет дела до урайцев и перволюдей.

– Но мы – Другая Ветвь, мы должны быть вместе. Мы должны им помогать, ведь урайцы – это какие-то… – Ник замолчал, не в силах найти нужного сравнения. – Они просто уроды!

– Они зеленого цвета, у них скользкие присоски, и они левитируют в любую погоду?

– Нет, – не замечая нервной насмешки Дзефирелли, ответил Ник. – Они похожи на людей, только у них какие-то серые лица и ненависть в глазах.

– А перволюди – как выглядят они?

– Они такие, как мы. Они шутят, они улыбаются, и они рассказали мне, что уже много лет воюют с Урайей… Сначала наш грузовик взяли на абордаж урайцы, а потом ворвались эти ребята из «Корсара»…

– Что такое «Корсар»?

– Они тоже поначалу удивились, что я не слышал о «Корсаре», но теперь я знаю, что это такой отряд или дивизия, полк – я точно не помню – голова шла кругом от таких перемен. Одним словом, они перестреляли всех урайцев из автоматов вот с такими стволами.

– Ну уж и с такими?

– Я тоже был удивлен, мистер Дзефирелли, – с жаром проговорил Ник, – но урайцы были закованы в мощную броню, и иначе их было просто не взять.

– Ну а что было потом?

– Потом майор Зиглер…

– Постой, он тебе представился?

– Да, он представился. Пригласил меня лететь с ними, потому что корабли урайцев были уже близко, но я отказался – как будто предчувствовал их конец.

– Они погибли?

– Да, на моих глазах. Огромный крейсер – я заметил его силуэт только мельком – он выстрелил невидимыми лучами, и судно исчезло в облаке космической пыли…

– Та-ак, – протянул Дзефирелли и сделал глоток пива. – Ну и что было потом?

– Потом я решил, что пора спасать собственную жизнь… – ответил Ник, уставившись в одну точку. – Я забрался в кабину «интерфайтера», и тут по грузовику шарахнул этот огромный корабль. Вот так. А уже следующей остановкой для меня стал госпиталь на Ловусе.

– Понятно, – кивнул Дзефирелли. – А что против тебя имеет Эдгар Хубер?

– Мистер Хубер против меня? – удивился Ник.

– Да, ведь это за его денежки были наняты эти рубщики мяса, которым так не повезло с Лили.

– Не знаю, сэр. Может, ему не понравилось, что я не довел до места конвой?

– Вряд ли. Просто он опасается, что ты узнал о содержимом трюмов грузовиков.

– Да, я знаю. Там были танки, но это было известно всем…

– Ну, танки так танки, – согласился Дзефирелли. – Нужно сообщить твоему благодетелю, что ты жив и здоров, – возможно, он захочет с тобой поговорить или даже встретиться. Это умерит его кровожадность, я уверен.

– И он снова возьмет меня на работу? – В голосе Ника послышалась надежда.

Он уже приходил в себя и постепенно задумывался о своей дальнейшей судьбе. Думал об этом и Дзефирелли. Он мог бы наговорить этому мальчишке разных глупостей и гарантировать ему спокойную смерть в возрасте ста лет, но на самом деле не мог обещать ему даже завтрашнего дня, ведь он сам только недавно стал догадываться, кто подлинный хозяин обитаемого космоса. Не величайшая из держав – ОАМ и не ее флот. Не контрразведка, не террористы из Треугольника, а Некто гораздо более значимый. Тот, кто легко покупает и легко продает, тот, кто может уничтожать свидетелей на глазах у всех спецслужб, не боясь, что возникнут вопросы.

Кто по сравнению с ним был Колин Дзефирелли?

«Сопливый мальчишка, – сказал себе свободный агент. – Мальчишка, который считал, что он самый крутой во дворе».

– Прошу прощения, сэр. – В тесное помещение, где сидели Ник и Дзефирелли, протиснулся человек, одетый в глухую черную одежду. – Скоро контрольная точка, сэр. Какие будут указания?

– Указания? – Дзефирелли сделал еще один глоток пива и заметил, что вовсе не чувствует вкуса. Хотя какое это имело значение, ведь главное в пиве – пузырьки.

– Онслейм, дружище.

– Онслейм? – не поверив, переспросил подчиненный. Но тут же поклонился и вышел вон. Ник даже не понял, куда он делся, поскольку никаких дверей здесь не было.