Глава 9
Плоская бутылка О'Нила
Мегрэ напрасно пытался остановить проходившего О'Рока, Тот был занят, быстро прошел на первый этаж в кабинет, видимо, свой, и захлопнул дверь. Но из-за жары окно там было открыто; в него было видно, что весь перерыв в кабинет входят и выходят люди.
На стуле около зеленой картотеки сидел Пинки; ему дали хлебнуть виски, чтобы он пришел в себя.
О'Рок и один из его людей говорили с Пинки ласково, по-дружески, и раза два-три у него на губах даже появилась бледная улыбка.
В общем-то, все происходило, как во Франции, с той лишь разницей, что во Франции допросы ведутся в кабинетах уголовной полиции за закрытыми дверями, а не на публике.
Присяжные стали как-то значительней, словно чувствуя приближение минуты, когда надо будет выносить решение.
Интересно, а если бы негр не задал вопрос, пошло бы следствие в этом направлении? Сумел бы О'Рок повернуть его?
– Сержант Ван-Флит!
Ван-Флит был похож на боксера, которого противник молотил весь предыдущий раунд и на которого невозможно смотреть без жалости – совершенно ясно, что его вот-вот положат в нокаут.
Было видно, что Пинки сейчас все расскажет, и всем в зале не терпелось наконец узнать правду. В то же время в положении, в которое он попал, было что-то стыдное.
Кончать с ним коронер предоставил атторнею; тот поднялся и, все так же вертя в руках автокарандаш, направился к свидетелю.
– Минут за десять-двенадцать до появления машины, на которой вы вернулись на базу, на путях что-то произошло, и шум был слышен на шоссе. Вы его тоже слышали?
– Да, сэр.
– И вы видели, что там происходило?
– Да, сэр.
– Что же именно?
Да, Ван-Флит действительно принял решение все рассказать, Он судорожно искал слова и – еще немного – запросил бы помощи.
– Джимми уже некоторое время лежал с Бесси…
Забавно, что как раз сейчас он назвал О'Нила по имени.
– Думаю, я нечаянно наделал шума.
– На каком расстоянии от них вы находились?
– Футах в пятнадцати-двадцати.
– О'Нил знал, что вы там находитесь?
– Да.
– Это было условленно между вами?
– Да.
– Кто купил плоскую бутылку виски? Когда?
– Почти перед самым закрытием бара.
– Тогда же, когда покупали остальные бутылки?
– Нет.
– Кто это придумал?
– Мы вдвоем.
– Вы имеете в виду О'Нила и себя?
– Да, сэр.
– С какой целью вы купили бутылку, которую можно спрятать в карман, если вы весь вечер пили и собирались продолжить на квартире у музыканта?
– Думали подпоить Бесси, потому что сержант Уорд не позволял ей пить, сколько она хотела.
– В тот момент у вас уже были определенные намерения?
– Не очень определенные.
– Вы знали, что будет предложено завершить ночь в Ногалесе?
– Там или в другом месте. Куда-нибудь поехали бы.
– Короче говоря, еще до ухода из «Пингвина», то есть до часа ночи, вы уже твердо знали, чего хотите?
– Мы говорили между собой, что, может, удастся…
– Бесси была в курсе?
– Она знала, что Джимми приходит в «Пингвин», чтобы увидеться с нею.
– У Ли был посвящен в ваш замысел?
– Нет, сэр.
– У кого в кармане была бутылка?
– У О'Нила.
– Кто за нее платил?
– Мы оба, в складчину. Я дал две бумажки по доллару, он – остальное.
– В машине уже была одна бутылка.
– Мы не могли заранее знать, оставят ее там или нет. Потом, она очень большая, ее нельзя спрятать.
– Когда вы ехали в Ногалес, и О'Нил оказался с Бесси на заднем сиденье, пытался он этим воспользоваться?
– Наверно, да.
– Давал ей виски?
– Может быть. Я не спрашивал.
– Если я правильно понимаю, это вы подстроили так, чтобы Бесси оставили в пустыне.
– Да, сэр.
– Вы говорили об этом между собой?
– Нам это не нужно было: мы и так понимали друг друга.
– Тогда и решили отделаться от У Ли?
– Да, сэр.
– Вы не предполагали, что Уорд и Маллинз вернутся за Бесси?
– Нет, сэр.
– Вы надеялись, что Бесси согласится?
– Она уже здорово напилась.
– И рассчитывали еще больше напоить ее?
– Да, сэр.
Пинки был в таком состоянии, что ответил бы на куда более затруднительные вопросы.
– Как получилось, что вы потратили на поиски Бесси Митчелл почти полчаса?
– Слишком рано остановили такси. Хмель еще не прошел. Потом, очень трудно в темноте точно определить место на шоссе.
– И вы еще раз попробовали отослать У Ли. Вы вдвоем шли по пустыне, после того как повернули обратно?
– Да, сэр.
– Вместе?
– О'Нил шел правое меня футах в шестидесяти. Я слышал его шаги. Время от времени он тихонько свистел, чтобы дать знать, где находится.
– Бесси он нашел на путях?
– Нет, сэр. Рядом.
– Она спала?
– Не знаю. Думаю, да.
– Что там происходило?
– Я услыхал, как он что-то тихо говорит, и понял, что он лег с нею. Сперва она приняла его за сержанта Уорда. Потом расхохоталась.
– Он дал ей выпить?
– Наверно. Я слышал, как пустая бутылка упала на щебенку. И зазвенела.
– Что предприняли вы?
– Как можно тише стал приближаться к ним.
– О'Нил знал это?
– Должен был знать.
– Вы так договорились?
– Более или менее.
– Тогда и произошло то, чего вы не ожидали?
– Да, сэр. Я зашумел, задел куст. И тут Бесси начала сопротивляться, рассвирепела. Кричала, что ей все понятно, что мы грязные скоты, приняли ее за шлюху, но она не такая. О'Нил, испугавшись, как бы не услышал У Ли, старался заставить ее замолчать.
– Вы продолжали идти к ним?
– Нет, сэр, я замер. Но она видела мой силуэт. Она осыпала нас ругательствами, кричала, что все расскажет Уорду и он от нас мокрое место оставит.
Ван-Флит говорил монотонным голосом при полном молчании зала.
– О'Нил держал ее?
– Она кричала, чтобы он пустил ее, и отбивалась. Потом вырвалась и кинулась бежать.
– По путям?
– Да, сэр. О'Нил бросился за ней. Она едва держалась на ногах, бежала, пошатываясь, спотыкалась о шпалы и, наконец, упала.
– Дальше.
– О'Нил крикнул: «Пинки, ты здесь?» Я приблизился и услышал, как он бормочет: «Стерва!» Он сказал, чтобы я посмотрел, не ранена ли она. Я ответил, чтобы смотрел сам: у меня не хватило духу. Мне было худо. Тут послышался шум подъехавшей машины. У Ли позвал нас.
– Так никто и не посмотрел, что с Бесси?
– Нет, О'Нил потом подошел и наклонился над ней. Протянул руку, но дотронуться не решился.
– Что он вам сказал, когда вернулся?
– Сказал: «Дело дрянь. Она не шевелится».
– Из этого вы заключили, что она мертва?
– Даже не знаю. Я не посмел спрашивать. Нас ждала машина. Мы видели ее огни, слышали голос шофера.
– Про поезд вы не подумали?
– Нет, сэр.
– О'Нил не делал намеков на него?
– Мы вообще об этом не говорили.
– Даже на базе?
– Нет. Мы сразу легли спать, молча.
– Присяжные, вопросы есть?
Присяжные не шелохнулись.
– Сержант О'Нил.
Стараясь не глядеть друг на друга, Ван-Флит и О'Нил встретились около стула для свидетелей.
– Когда вы в последний раз видели Бесси Митчелл?
– Когда она упала на путях.
– Вы наклонились над ней?
– Да, сэр.
– Она была ранена?
– Мне показалось, что у нее на виске кровь.
– И поэтому вы решили, что она мертва?
– Не знаю, сэр.
– Вам не пришла в голову мысль перенести ее оттуда?
– У меня не было времени, сэр. Машина ждала.
– О поезде вы не думали?
С секунду О'Нил был в нерешительности.
– Не очень определенно, сэр.
– Когда вы нашли ее у железной дороги, она спала?
– Да, сэр. Но сразу же проснулась.
– И что вы сделали?
– Дал ей выпить.
– Вы вступили с нею в половое сношение?
– Начал, сэр.
– Что вам помешало?
– Она услыхала шум. Заметив силуэт Ван-Флита, все поняла, стала отбиваться, выкрикивать ругательства. Я боялся, как бы не услышал У Ли, и попытался заставить ее замолчать.
– Вы ее били?
– Не думаю. Она была пьяная, царапалась, а я старался ее утихомирить.
– У вас было намерение убить ее, чтобы она замолчала?
– Нет, сэр. Она вырвалась от меня и кинулась бежать.
– Вы узнаете эти туфли? Они принадлежат вам?
– Да, сэр. На следующий день я выкинул их – подумал, что могут найти на песке следы.
– Вопросы есть?
Когда О'Нил покинул свидетельское место, коронер пригласил:
– Мистер О'Рок!
О'Рок встал, но из-за стола не вышел.
– Мне нечего добавить. Могу ответить на вопросы, если они будут.
Вид у него был скромный, несколько даже удивленный, словно он не имел никакого отношения к тому, что здесь произошло, и Мегрэ пробормотал сквозь зубы.
– Ну, старый плут!
Коронер усталым голосом прочитал вопросы присяжным и передал пятерых мужчин и одну женщину на попечение Иезекииля, который должен был следить, чтобы до конца совещания они ни с кем не общались.
Потом коронер дал еще некоторые пояснения присяжным, после чего они скрылись в совещательной комнате, и дубовая дверь захлопнулась за ними.
Все вышли на галерею, закуривали сигареты, сигары, пили кока-колу.
– Думаю, у вас достаточно времени, чтобы сходить позавтракать, – сказал О'Рок Мегрэ. – Не ошибусь, если скажу, что это затянется на час, а то и на два.
– Вы прочли мою записку?
– Простите, совсем вылетело из головы.
О'Рок достал из кармана конверт, разорвал и прочитал одно-единственное слово: «О'Нил».
На миг с его лица сползла обычная насмешливая улыбка, и он испытующе глянул на комиссара.
– Вы поняли также и то, что он совершил это не намеренно?
Вместо ответа Мегрэ спросил.
– Чем это ему грозит?
– Я вот думаю, могут ли ему предъявить обвинение в изнасиловании? Ведь сначала-то она была согласна. И он ее не бил. Но в любом случае остается обвинение в даче ложных показаний.
– И за это он может получить десять лет?
– Да не кажется ли вам, что они – мальчишки, испорченные мальчишки?
Несомненно, оба они думали о Пинки и его истерике. «Мальчишки», все пятеро, стояли недалеко от них. Сержант Уорд и Маллинз украдкой посматривали друг на друга, словно раскаиваясь во взаимных подозрениях.
Интересно, помирятся они, станут друзьями, как прежде? Предадут забвению то, что произошло на кухне?
Поколебавшись, Уорд предложил Маллинзу сигарету, и тот взял, но не сказал ни слова.
У Ли сделал все, чтобы честно ответить на вопросы, но в то же время не дать отягчающих показаний против своих друзей. Он в одиночестве стоял у колонны и пил купленную по его просьбе кока-колу.
Ван-Флит вполголоса говорил что-то помощнику шерифа Конлею, словно до сих пор еще не мог остановиться. О'Нил, обособясь от всех, с непроницаемым лицом хмуро уставился на патио, наблюдая, как струи воды падают на газон.
«Испорченные мальчишки» – определил их О'Рок, уже готовый с легким сердцем приняться за очередное расследование.
И, словно не зная, как покончить со всем этим, он предложил:
– А не выпить ли нам быстренько по одной?
Действительно, что мешает им обрести вчерашнюю сердечность и хорошее настроение? Они с Мегрэ пошли в угловой бар и встретили там многих из тех, кто оба последних дня сидел в суде. О деле никто не говорил. Все пили молча и порознь.
Солнце играло на разноцветных бутылках. Кто-то бросил пятицентовик в музыкальный автомат. Под потолком жужжал вентилятор, на улице стремительно проносились сверкающие машины.
– Иногда, – нерешительно начал Мегрэ, – просто чувствуешь, как готовая одежда жмет, мешает движениям. Порой это ощущение становится невыносимым, и хочется сорвать ее с себя.
Он одним духом осушил стакан и велел снова наполнить. Ему вспомнилось признание Гарри Коула, и он представил себе тысячи, сотни тысяч мужчин, которые в этот час в тысячах баров старательно заливают ту же тоску, ту же жажду невозможного, а завтра утром после душа и порции питья, очищающего желудок, превратятся опять в добропорядочных людей, которых не мучают призраки.
– Да, случайности неизбежны, – вздохнул О'Рок, аккуратно обрезая кончик сигары.
Если бы Бесси не услышала шум… Если бы спьяну не вообразила, что ее считают последней шлюхой…
Женщина и пятеро мужчин – старики, негр, индеец с деревянной ногой – заседают под надзором Иезекииля и от имени сознательного и организованного общества пытаются вынести справедливый приговор.
– Джулиус, я уже полчаса разыскиваю вас! Сколько вам нужно времени, чтобы собрать вещи?
– Не знаю. А что такое?
– Мой коллега из Лос-Анджелеса жаждет вас видеть. Несколько часов назад в Голливуде застрелили одного из самых знаменитых гангстеров Западного побережья, когда он выходил из ночного кабаре. Коллега убежден, что вам это будет интересно. Ваш самолет вылетает ровно в час.
Мегрэ больше никогда не видел ни Коула, ни О'Рока, ни пятерых парней из ВВС. Никогда не узнал, какой вынесли приговор. У него даже не было времени купить открытку с изображением цветущих кактусов в пустыне, которую он хотел послать жене. Сидя в самолете и положив блокнот на колени, он писал:
«Дорогая мадам Мегрэ,
Путешествие проходит замечательно, и здешние мои коллеги чрезвычайно со мной любезны. У меня такое впечатление, что американцы – самые любезные люди на свете. Что же касается страны, то описать ее довольно трудно, и тем не менее представь себе: я уже дней десять хожу без пиджака, а брюки подпоясываю ковбойским ремнем. Хорошо еще, что я не поддался и удержался на этом, а то ведь меня могли бы обрядить в ковбойские сапоги и широкополую шляпу, какие ты видела в фильмах о Диком Западе.
Сейчас я как раз на этом самом Диком Западе и в настоящий момент пролетаю над горами, где еще можно встретить индейцев с перьями на голове.
А вот наша квартирка на бульваре Ришар-Ленуар и маленькое кафе на углу, где так пахнет кальвадосом, мне уже начинают казаться нереальными.
В два часа я приземляюсь в краю кинозвезд…»
Когда Мегрэ проснулся, блокнот валялся на полу, красивая стюардесса, словно сошедшая с обложки журнала, застегивала на нем предохранительный ремень.
– Лос-Анджелес! – объявила она.
Самолет, разворачиваясь, лег на крыло, земля накренилась, и Мегрэ увидел берег моря, зеленые холмы и бесчисленное множество белых домов.
Что там происходит?
