Часть 1
1
Деревня Сталочная, 29-й год после Звездопада, 68-й день весны.
Вредомер застучал: тук, тук-тук, тук. «И зачем только из дому вышел?..» – подумал Лас, как вдруг услышал:
– Не боись, тут сегодня от силы вреда[1] полтора, не больше. Не умрёшь…
Лас повернул голову и увидел Старика, лежащего на качающейся сетке, которая была натянута между двумя столбами около соседнего дома. Старик был, как обычно, в надвинутой на глаза шапке, отороченной, как и у Ласа, и вообще у всех мужчин в деревне, мехом мута, простом сером кафтане («И как ему не жарко?» – подумал Лас), тёмных штанах и высоких ботинках. Из-под шапки была видна одна седая борода, которая в этот пасмурный день казалась упавшим с неба клочком тучи. Он не мог видеть Ласа, но, скорее всего, услышал, как тот выходит из собственного жилища – и как проснулся прибор – небольшая деревянная коробочка со шкалой и стрелкой, начинённая какими-то чувствительными штуками, – который тот держал в руке.
В глаза Старика, конечно, так не звали, но когда его не было в поле зрения, другого имени для него не находилось. Ну а как ещё называть самого пожилого человека в деревне, да к тому же занимающего не самое последнее (а сам он считал, что и первое) место в Совете велков[2]?
– …Вот и я пока не умираю, – не умолкал Старик, которому ни с того ни с сего вдруг приспичило выговориться. – Мне семьдесят было, когда Звездопад-то случился, уже помирать подходил срок, так нет же – девяносто девять лет живу и к Горесталкам пока не собираюсь… Другие, кто не умер тогда, родичей своих потеряли, я тоже – сына у меня тогда убило, внучка, зато вон правнук выжил, правда, год назад помер – хлипкий какой-то оказался. А я теперь дочь его ращу и, может статься, протяну ещё лет пятнадцать–двадцать… Вообще, если сталк в Звездопаде выжил, значит, он был того достоин – жить. Если же нет, – это ему кара за все грехи…
Всё это Старик пробубнил на одной ноте и закончил, лишь когда захрапел. Видимо, собственные разглагольствования действовали на него усыпляющее.
Лас сплюнул под ноги и пошёл прочь. Сегодня ему предстояло куда более важное дело, чем выслушивать бредни престарелого тунеядца.
2
Самому Ласу было девятнадцать лет (исполнилось прошлой осенью), и был он типичным жителем деревни – то есть с некоторой долей трагизма в судьбе.
Родился Лас через девять с лишним лет после Звездопада (год начинался летом, за первый день которого принималась дата этого кошмарного события, делился на четыре равных сезона и длился в общей сложности четыреста дней), рос, как все, ничем не выделяясь среди своих немногочисленных (после Звездопада детей стало рождаться меньше) ровесников… до тех пор, пока в его жизни не произошёл крутой поворот.
Прошло уже почти семь лет с того злополучного дня, когда его родители вместе с ним и большей частью населения деревни вышли поработать в поле (кое-какие сельскохозяйственные угодья чудом уцелели при Звездопаде, а часть пожарищ впоследствии была к ним присоединена; мяса мутов было запасено на несколько дней, так что вместо охоты было решено заняться именно этим; к тому же, как раз подходил конец лета…). Ничто не предвещало опасности, как вдруг Лас, оторвавшись на миг от работы, взглянул на лес начинавшийся с одной стороны в каких-то тридцати сагнях[3] от него, и увидел…
…Огромная стая мутов (особей под тридцать) неслась по лесу в сторону деревни. Их глаза были налиты кровью, а из-под когтистых лап летели комья земли и трава…
Лас на самом деле увидел это, несмотря на то что деревья должны были до последнего скрывать эту наводящую ужас картину; на какой-то миг лес стал как бы прозрачным, хоть Лас и знал, что такого не может быть.
Отец Ласа был человек толковый – кстати, это он сделал все девятнадцать имевшихся в деревне вредомеров, – так что, увидев, как расширились глаза его сына и как тот вдруг застыл в сковавшем тело испуге, не мог не встревожиться:
– Ты чего?
– Муты! Много! Уже на подходе! Там!!! – завопил Лас, показывая пальцем в направлении ближайших деревьев.
Мать испуганно повернула голову в ту сторону. Другие сталки, услышавшие крики Ласа, в недоумении глядели то на него, то на лес, казавшийся им (обманчиво) спокойным.
Отец уже открыл было рот, чтобы спросить у сына, с чего вдруг такие заявления, но в этот момент существа, в которые после Звездопада превратились местные лесные хищники, вырвались из-за деревьев на открытое пространство – и огромными прыжками помчались на жителей деревни.
Сталками овладела паника. Это мужчины-сталкеры, случалось, на охоте сталкивались с десятком чудовищ, после чего вся Сталочная бывала надолго обеспечена мясом, но женщины и дети видали разве что мёртвых мутов, и даже в таком состоянии звери одним своим видом нагоняли страх; а уж живые муты…
К счастью, мужчины не растерялись – взяли свой инвентарь на манер оружия, которое по закону подлости всё осталось в деревне, и побежали навстречу монстрам, чтобы (если понадобится, то и ценой собственных жизней) уберечь свои семьи…
Но двадцать бойцов против тридцати мутантов – это вообще-то не очень много. Кое-кто, конечно, брал на себя двух противников, но всё равно тех было больше, чем мужчины могли одолеть. И поэтому…
Если честно, Лас не удивился, когда оставшийся без противника мут (отец, уже сражавшийся с одним, попытался было связать боем и второго, но не получилось), прорвав линию обороны, кинулся к нему с матерью. Испугался, да, – но не удивился. И, понимая, что теперь на него вся надежда, Лас схватил брошенный кем-то серп и сам встал грудью против зверя…
В последний момент мут вильнул в сторону и, обойдя по дуге пацана с железякой в дрожащей руке, прыгнул на хотевшую то ли убежать, то ли спасти сына женщину. Пока Лас поворачивался к угрозе и заносил для удара серп, сделанный, как и добрая половина прочих имевшихся в деревне инструментов, из куска упавшего при звездопаде обломка, монстр успел откусить его матери голову…
Лас не помнил, что случилось потом. Пришёл в себя он, когда всё уже кончилось, на земле рядом с мёртвым, буквально изрезанным на куски мутом, сжимая в мокрой ладони рукоятку орудия, лезвие которого целиком было под слоем тёмно-красной крови, очевидно, ему не принадлежащей.
Отец всё же заколол вилами своего страшного оппонента, но полученные в схватке раны оказались такими серьёзными, что через несколько дней не стало и его. Лас остался один.
А потом было общее собрание жителей деревни, на котором выяснилось, что почти все они (кроме детей младше Ласа и его ровесников) обладаю какими-то особыми способностями, причём у каждого дар был уникален. Кто-то, к примеру, мог за двадцатую часть дня разогреть рукой горшок с кашей; кто-то хорошо видел в темноте – и так далее; Лас, как выяснилось, обладал «рентгеновским зрением» (жители назвали его способность «дальновидением», но суть от этого не менялась); а Старик просто жил и почему-то не умирал.
Велки – восемь (девятый погиб при нашествии мутов) самых уважаемых мужчин в деревне – на следующем заседании Совета пришли к выводу, что это тоже последствия Звездопада, и приняли определённые меры: сказали всем, чтобы развивали свои умения, но ни в коем случае – под страхом сурового наказания – не применяли их в дурных целях, в том числе и против друг друга. И это правило практически неукоснительно соблюдалось до сих пор.
Оставшегося без родительского присмотра Ласа поместили в семью соседки – доброй старой вдовы, откуда он по достижении совершеннолетия ушёл, вернувшись в дом на восточном окраине селения, где раньше жил весте с родителями.
За прошедшие годы Лас не озлобился, не замкнулся в себе; ненависть к мутам разбавилась радостью от игр и болтовни с другими детьми и подростками, среди которых были и два его ровесника, а ныне – два лучших друга: Стан, который был выше его на голову и вообще чуть ли не сагнь в плечах, обладавший слабенькой способностью двигать взглядом вещи, и невысокий вёрткий Плющ, иногда поражавший всех свои умом и умевший предсказывать погоду.
И Лас был уверен, что вместе с ними он готов ко всему.
3
Между тем несколько слов о деревне. Сталочная представляла собой скопление бревенчатых домишек, с трёх сторон окружённое густым лесом; с четвёртой, южной, находились поля и огороды, где у каждого жителя имелся свой участок, дальше – река Сталка, служившая единственным (кроме дождей) источником воды для населения и даровой энергии для мельницы, а врестях в десяти начинались горы.
Жители делились на категории: собственно сталки (к ним относились женщины, дети и вообще все, кому по тем или иным причинам не разрешалось ходить в лес) и сталкеры (это были мужчины-охотники, в число которых входили и велки, не включая, правда, Старика). Совершеннолетние юнцы (то есть парни, которым уже исполнилось восемнадцать; девушки считались взрослыми с шестнадцати лет), обучавшиеся под руководством сталкеров охоте на мутов и ориентированию в лесу, звались подсталкрами; к ним как раз и относились Лас, Стан и Плющ. Горесталки, о которых в своём монологе упомянул Старик, – те семнадцать погибших при Звездопаде; «отправиться к Горесталкам» означало «умереть». Остальные мёртвые носили наименование «пересталки». А мистическое существо, которое в представлении сталков правило всем этим парадом, называли «Первосталк».
Вообще жители уж и не помнили, откуда пошло слово «сталк». Одни думали, будто оно восходит к фразе «когда-то нас не было, но потом мы стали» (в смысле – появились); другие считали, что всё началось с реки, которая зимой в некоторые годы могла стать (в этом случае имелось в виду – покрыться льдом), и это название плавно перенеслось на деревню и её жителей.
Как бы там ни было, селение стояло, и в нём жило несколько десятков человек. У деревни находилось весьма небольшое месторождение железной руды, обеспечивающее металлом маленькую мастерскую (конечно, сталки называли её по-другому), где отец Стана по заказу изготавливал орудия труда или оружие взамен сломавшихся. Зерна с полей обычно хватало, чтобы обеспечивать всех хлебом. Муты в лесу также не заканчивались, снабжая людей мясной пищей.
В общем сталки жили – пусть просто, без изысков, но даже в этой тусклой действительности находя иногда повод для радости. У них был свой язык, а также свои традиции и обычаи, на которых в основном и держалась жизнь в деревне.
4
Точкой сбора была выбрана северная окраина деревни, где лес начинался всего лишь шагах в двадцати от крайнего дома. Именно оттуда подсталкры всегда уходили в пробные походы, из которых возвращались… почти все: ещё сталками подростков начинали обучать владению оружием, в качестве которого выступали мачеты – местная помесь ножа и меча, по весу и длине занимающая промежуточное положение между этими двумя «крайностями» и применяемая в бою чаще всего максимально эффективно. Самопалы, стрелявшие кусочками дерева и изготавливаемые опять-таки по придумке отца Ласа (в отличие от вредомеров, их конструкция была известна), были только у некоторых сталкеров, в том числе и у велков (кроме Старика), как некий отличительный знак.
Такой самопал был заткнут за пояс и у наставника Ласа и его друзей – велка Зора, который вместе с уже подошедшим Станом стоял на условленном месте и дожидался, когда подойдут остальные участники похода. «Ну хотя бы я не последним пришёл», – подумал Лас и направился к оживившейся при его появлении парочке.
– Доброго дня, велк Зор, – слегка поклонился он наставнику – высокому широкоплечему (не такому, правда, как Стан) мужчине лет сорока с короткой русой бородой, одетому, как и подсталкры, в летнюю тёмно-зелёную рубаху, штаны и сапоги из кожи мута. Лёгкая шапка на голове – это вообще по умолчанию. – Привет, Стан. – Короткое рукопожатие.
– И тебе доброго дня, юноша, – ответил велк негромким низким голосом; именно за такую интонацию Лас отчасти и уважал наставника: громко ли, тихо ли тот говорил, но его всегда было слышно, и своей речью Зор мог воздействовать на слушателей, вселяя в их души то весёлость, то уверенность (как, например, сейчас), то (это бывало пореже) скорбь, – такова была его сверхспособность. – Готов ли ты?
– Надеюсь, велк, – сказал Лас и коротко коснулся рукой висящих справа на поясе ножен с мачетом длиной в четверть сагни. Долгое прикосновение означало бы готовность пустить оружие в ход, но в спокойной обстановке делать это запрещалось.
– Хорошо, что ты надеешься на это, – проговорил велк Зор. – Те, кто говорил «да», обычно не возвращались.
– А те, кто говорил «нет»? – спросил Плющ, в это время как раз подошедший к друзьям и учителю. Если его смекалка порой вызывала лишь восхищение, то любопытство и уж тем более некоторое пренебрежение правилами поведения иногда всех просто выбешивали.
– Опаздываешь, – вздохнул велк, уже давно знавший, что перевоспитать этого подсталкра невозможно никакими средствами.
Плющ развёл руками с притворно-виноватой улыбкой.
– Те, кто мог сказать «нет», до похода не доживали. Так, раз все в сборе… – заговорил велк Зор, и стоящие около него полукругом друзья обратились в слух, – …то скажу вам несколько важных вещей. Во-первых, не бойтесь; это бессмысленно и ничем вам не поможет. Во-вторых, будьте бдительны и сосредоточенны, не позволяйте себе отвлекаться ни на миг, иначе я вам также не позавидую. В-третьих, помните: у мутов уязвимых мест два – это голова и сердце. Отрубите одно или проткнёте другое – всё, зверь вас больше не побеспокоит. Ну и, наконец, – велк сделал небольшую паузу для придания веса следующим словам, – ни шагу без моего приказа. Это даже не обсуждается. Всё поняли?
– Да! – в унисон прозвучали ответы трёх друзей.
– Тогда = идём, – тихо сказал велк и не быстрым, но и не медленным шагом направился точно на север.
Лас, Стан и Плющ молча последовали за ним. Это был их первый выход за пределы деревни.
5
Сразу по входе в лес вредомеры начали постукивать сильнее; их стрелки колебались теперь чуть за отметкой в два вреда. Но Лас понимал, что это полная ерунда по сравнению с тем, что, наверное, творилось у Трубы. Он знал, что велк Зор знает лес как свои пять пальцев и, конечно, проведёт их мимо самых «грязных» участков. Так что та невидимая опасность, которая пришла в деревню и лес со Звездопадом, в ближайшее время главной не будет.
В лесу было темно и тихо; пасмурное небо виднелось в вышине между кронами прямых стройных исполинов, достигавших десяти ростов Ласа в высоту, часть из которых имела листья, а часть – иголки, кое-где прямо-таки неестественно зелёные. Лас слышал рассказы бывалых сталкеров о том, что недалеко от Трубы листья и иглы почти полностью рыжие, как осенью, только там так всегда, и содрогался при мысли, что, пройди Звездопад немного по-другому, этим рыжим кольцом окружена была бы Сталочная.
«Не отвлекаться! – приказал себе Лас, поняв, что думает о чём-то постороннем – Я здесь не на прогулке (хотя… впрочем, всё же нет), и не надо об этом забывать!»
Он огляделся по сторонам, убеждая себя, что сохраняет внимательность и, удовлетворившись, продолжил движение.
Внезапно велк Зор поднял руку, и все тут же замерил на месте. Уж где-где, а в походе дисциплина была наипервейшей необходимостью.
– Лас, посмотри вокруг своим «дальновидением», – попросил (именно попросил!) велк. – Мутов нет?
Лас вздохнул и напрягся. Как он ни тренировался в последние годы, самостоятельно вызвать сверхспособность было трудно, а если это получалось, то сопровождалось ощутимой затратой сил – как умственных, так и почему-то телесных. Но, если сосредоточиться на процессе, то «дальновидение», как правило, включалось.
Как и в этот раз. Поле зрения Ласа вдруг расширилось едва не на целую вресть; взорву разом открылся большой отрезок леса перед ним – к счастью, почти пустой, без мутов, разве что пара мелких животных бегает; пока «прозрение» не закончилось, Лас крутанулся на месте, обшаривая «дальновидением» и другие направления. Перед глазами на миг показалась деревня, и Лас сжал зубы: захотелось вернуться, но любопытство (постепенно, правда, затухающее) и, можно сказать, долг призывали к обратному…
Завершив оборот (способность как раз вновь заснула), подсталкр произнёс:
– Всё чисто. По крайней мере, на вресть вокруг мутов нет.
– Добро, – ответил велк. – Можете чуть расслабиться. Но в то же время всегда будьте готовы отразить нападение. Разговаривать разрешаю, только тихо, а то слух у этих тварей знаете какой…
Отряд пошёл дальше. Отойдя от деревни сагней на шестьсот, начали забирать чуть к западу: на восток, к Трубе, подсталкров никогда не водили. Да и сталкеры, по мнению Ласа, вряд ли там были: якобы ломающиеся от нагрузки вредомеры явно были преувеличением, да и вообще порча приборов (в том числе таким способом) считалась очень, очень серьёзным проступком, так что все вредомеры по сей день пребывали в отличном состоянии.
«Итак, лес… – вновь подумал Лас. – Когда нет мутов, так тихо… а хотя почти всегда тихо: птицы почти никогда не поют, разве что летом по утрам, а в остальное время прячутся… Гиблое место этот лес, дери его Первосталк… Но я, надеюсь, выживу…»
– Лас, – неожиданно позвал его Стан – тихо, как и предписывал велк Зор.
– Что? – Лас подошёл вплотную к другу. – Что случилось?
– Ты точно мутов не видел?
Вопрос застал Ласа врасплох. Неужели Стан считает, будто он что-то утаил?..
– Точно, – сказал Лас как можно более твёрдо. – А что, тебя что-то напрягает?
Стан задумался. Ненадолго, но всё же.
– Нет, ничего, – ответил он и немного отошёл.
А Ласа кольнуло осознание того, что Стан начинает от него отдаляться. Интересно, из-за чего бы это?..
Повернули ещё чуть к западу. Тучи, казалось, спустились ещё ниже. Было прохладно и свежо. «Кстати, какая дальше будет погода?..» – подумал Лас и негромко обратился к Плющу:
– Слушай, а дождя не будет?
– Будет, – ответил Плющ, не оборачиваясь и не замедляя шаг, чтобы не отстать от остальных, – но ближе к вечеру. Или к ночи.
«Вот же…» – подумалось Ласу, но он поборол досаду и сдержанно поблагодари друга.
Радостное нетерпение и предвкушение предстоящих приключений, владевшие Ласом перед самым отправлением, теперь полностью улетучились, уступив место странному равнодушию. Лас понял, что велк Зор был прав, говоря подсталкрам в ходе обучении, что походы ни в коем случае нельзя воспринимать как развлечение и уж тем более отдых; нет, это на самом деле опасная, тяжёлая и (посмотрим правде в глаза) ужасно скучная работа. Но другого пути нет: либо ты сталкер, либо никто, – и второй вариант ещё никто ни разу не выбирал. «Надо, – сказал себе Лас, – просто – надо».
– Слушайте план похода, – проговорил велк Зор через плечо, не замедляя шага, и друзья привычно навострили уши. – Сегодня мы пройдём врестей двадцать – я одно место на северо-западе знаю, там поляна есть, где привал можно устроить… Нет, вредомеры там с ума не сходят, – пресёк велк на корню невысказанные вопросы подсталкров, – и пожаров при Звездопаде там не было, хоть и трудно в это поверить; это самая обычная поляна – единственная на многие врести вокруг… До неё по прямой от деревни самое большее пятнадцать врестей, но сегодня мы туда пойдём кружным путём. Устроим привал и, пока не пошёл дождь (если что, Плющ, я всё слышал), убьём какого-нибудь мута. Поужинаем – и спать; в начале ночи караулить буду я, потом – по очереди – Стан, Лас и Плющ. Утром позавтракаем остатками ужина и напрямик вернёмся в деревню. На обратном пути вредомеры будут стучать посильнее, но не обращайте на них внимания; воспринимайте это как данность. Вопросы есть? Значит, нет. Продолжаем идти, тут главное – держать скорость…
Какое-то время шагали молча. Под ногами шелестела трава и хрустел кустарник, втер изредка шумел в ветвях, серое небо опасно низко нависало над лесом, но по-прежнему сверху не падало ни единой капли воды. И всем хотелось, чтобы Плюща сейчас подвело его знание насчёт погоды и дождя не было вообще.
Лас решал про себя, как быть со Станом. Если тот считает, что друг способен ему врать, то сильно ошибается. Но чем вызван мелкий всплеск подозрительности по отношению к Ласу, такому же подсталкру, как и Стан? Лас, не задумываясь, отдал бы свой мачет за то, чтобы докопаться до истины. Однако он понимал, что открыто спрашивать светловолосого громилу об этом нельзя, иначе подозрения Стана обретут почву, и поэтому Лас решил пока забыть об этом. Что, если Стан просто хотел уточнить обстановку?..
Вскоре мысли Ласа потекли в совершенно ином направлении. Он вдруг осознал, что почти ничего не знает о мире, в котором живёт. Деревня, река, бескрайний, как кажется, лес вокруг – и что, это всё? Как и другие дети, Лас раньше обращался к взрослым с таким вопросом, но получал какие-то невразумительные, в его понимании, ответы: мол, по преданиям, за лесом на западе и востоке есть море – это как река, только намного больше, и вода там горькая, а если идти много-много дней прямо на север, выйдешь в такое место, где нет леса, а есть что-то другое… У Ласа не укладывалось в голове, как такое может быть, поэтому он уже давно бросил попытки понять это. Тем более, что все эти рассказы относились к «устному народному творчеству», поэтому могли и вовсе оказаться вымыслом.
Также его когда-то интересовал и Звездопад – что именно тогда произошло? Родившись через несколько лет после этого страшнейшего, как считалось, события, он мог получить об этом представление лишь из рассказов очевидцев. Но те не любили говорить об этом – и Лас их понимал: как можно с холодным и ясным умом воспринимать то, что на твоих глазах однажды разрушило деревню и у кого-то даже убило родственников? Объяснение происшествия было простым и вместе с тем непонятным, порождающим целую кучу новых вопросов: откуда-то с неба упали железные обломки, принесли с собой какую-то невидимую заразу, – и всё. Ни почему, ни откуда именно, ни что именно упало – этого никто не знал. И это незнание пугало Ласа, так что о Звездопаде он тоже старался не думать.
А о чём ещё думать? Планы на будущее давно известны, поход – вот он, только недавно начался… конечно же, о противоположном поле.
Вообще-то Лас этим пока не увлекался, да и не было в деревне совершеннолетних девушек младше его. А несовершеннолетние ему были не нужны; с давних пор в деревне это осуждалось, причём весьма серьёзно, вплоть до возможного изгнания в лес (в устных преданиях были описаны и такие случаи), так что Лас благоразумно не торопился с этим делом, полагая, что в будущем всё как-нибудь само собой образуется.
Споткнувшись о корень, укрытый от глаз густой весенней травой, Лас снова вернулся к действительности и шёпотом выругался, помянув Первосталка и все его части тела.
– Будь сдержанней, – не оборачиваясь, посоветовал велк Зор, а усмехнувшийся Плющ пробормотал:
– Надо будет запомнить…
Подсталкры шли и шли, ведомые мудрым велком, и лес вокруг них был как огромный лабиринт, производящий гнетущее или умиротворяющее впечатление – в зависимости от настроения. Приборы показывали уровень «загрязнения» уже в три–четыре вреда, но эта цифра никого не пугала. Возможность нападения мутов в промежутке между двумя «взглядами» Ласа, конечно, беспокоила юношей, но была маловероятный. И каждый надеялся только на себя и своё оружие, зная, что в случае успеха вернётся в деревню.
6
Муты – это собирательное название всех крупных хищников, претерпевших изменение из-за той невидимой дряни, которую принесла в лес Труба, как безошибочно определили велки. Муты бывают разных размеров – меньше мачета и вдвое больше взрослого человека, но у всех них есть кое-что общее: острое зрение (в том числе в темноте), потрясающе тонкие слух и обоняние, а также значительно выросшие за последние тридцать лет клыки.
Этот мут был именно таким. Он настороженно озирался и порывался бежать то в одну, то в другую сторону, но густой заслон из деревьев мешал ему набрать большую скорость.
– Может, уже пора? – почти неслышно шепнул Лас на ухо Стану. Тот коротко и незаметно пожал плечами, мотнул головой: мол, не я решаю.
Двое подсталкров и велк Зор сейчас лежали пластом на траве и наблюдали за своей будущей добычей. Пока что приблизиться не получалось – мут сразу же начинал убегать от преследователей, сохраняя расстояние сагней в двадцать пять. И друзьям это начало надоедать. Но пойти на зверя в открытую никто не решался: засада, дери её Первосталк.
– Ну-ка тихо, – прошелестел с другой стороны наставник. – Так, догнать мы его не сможем… Надо расходиться и окружать, а по моей отмашке – наброситься всем вместе. Используйте свои мачеты по полной; я добью его из самопала.
«Был бы здесь Плющ, он наверняка предложил бы что-нибудь ещё получше», – подумал Лас. Но Плюща с ними не было – он остался на поляне, где занимался поддержанием костра, разведённого с помощью кремня, который велк Зор доверил подсталкру. Там же остались и фляги с водой (каждому по две), взятые из деревни; сторожить их тоже входило в обязанности Плюща. И Лас не сомневался, что тот со своей работой справится; а вот насчёт себя «дальновидец» не был полностью уверен.
Велк Зор выждал ещё несколько мгновений и стал потихоньку откатываться вправо, начиная по широкой дуге подбираться к муту. Стан, обменявшись с Ласом взглядами, пополз влево, вжимаясь в землю, чтобы его массивную тушу было труднее заметить. А Лас ещё чуть-чуть полежал на месте, мысленно готовясь к первому в жизни бою с настоящим мутом, а потом медленно и осторожно, не поднимаясь, направился прямо к чудовищу.
Следуя совету велка, Лас пробовал убедить себя, что он не боится, а то непонятное чувство, заворочавшееся в его душе, – это обычное волнение, просто очень сильное: ведь Ласу ещё никогда не доводилось охотиться на мута… Он не хотел признаваться себе, что им в действительности владеет страх; даже шершавая рукоятка мачета под ладонью не добавляла уверенности – скорее, вселяла надежду, что он хотя бы не погибнет (но это было неточно)…
Двадцать сагней… пятнадцать… По прикидкам Ласа, Стан и велк Зор были уже на полпути к расчётным точкам, с которых по сигналу последнего ринутся на зверя – тяжёлого, в сагнь длиной и с трёх людей весом, покрытого тёмной, почти чёрной шерстью. Ласу надо будет всего лишь не прозевать нужный момент и вовремя подключиться к методичному умерщвлению.
Тихо, стараясь ни единым звуком себя не выдать и молясь, чтобы замолчавший было ветер вновь не подул, Лас подобрался к мечущемся на месте муту на положенный десяток сагней. Наверное, Стан и велк Зор тоже уже на своих местах и скоро нападут на зверя. Главное – не замешкаться, иначе получится так, что они кинутся на мута – и погонят того на Ласа, и в таком случае подсталкру придётся драться за свою жизнь.
Лас внимательно вгляделся в пустую паутину стволов, ветвей и листьев и рассмотрел (не без труда) малость возвышающегося над травой Стана, а также (с большим трудом) почти что слившегося с лесом наставника. «Приготовились… – подумал подсталкр. – Ждём… – Мут вдруг замер на месте и зарычал. – Вот сейчас…»
Увлёкшись обозрением места предстоящей битвы, Лас, державший ладонь на рукояти оружия, не заметил, как вытащил мачет из ножен на пару врехов[4], забыв о том, что муты особенно хорошо чуют запах металла, а уж на расстоянии в жалкие десять сагней это им вообще как кулаком в нос.
Лас почуял неладное, когда мут внезапно застыл на месте, принюхался – и помчался, петляя между деревьями, точно на него.
Краем глаза Лас заметил чьё-то резкое движение рукой – это велк Зор, поднявшись, давал запоздалую отмашку к нападению. Уже и Стан нёсся к товарищу, занося мачет, чтобы кинуть в мута… Но Лас понимал, что отражать атаку монстра ему вначале придётся в одиночку.
В движении вынимая клинок из ножен, перекатился по земле, на мгновение уходя с пути зверя, на развороте встал и приготовился нанести муту первый удар. Страха почти не было – его место заняла жажда действия.
Прикрыв на миг глаза, Лас полоснул лезвием по морде мута, состоящей, кажется, из разинутой пасти с двумя рядами острых зубов и двух маленьких красных щёлок сверху – глаз чудовища. Отпрыгнул было в сторону… но ступня предательски зацепилась за выброшенную вперёд лапу мута.
Ласа развернуло и отбросило вниз и вбок; в падении подсталкр увидел, как в опасной близости от него пролетает, вращаясь, мачет Стана, и врезался спиной в дерево, приложившись ещё и затылком. Слетела шапка. Из-за боли, на короткое время затмившей ум, Лас пропустил момент, когда мут погасил скорость и повернулся к нему, крутанувшись на двух передних лапах. А когда Лас это заметил, зверь как раз разбегался, чтобы в прыжке вцепиться ему в глотку.
Звонко щёлкнул несколько раз самопал: велк Зор, подбегая, стрелял с одной руки, в другой держа мачет. Разогнанные особым механизмом кусочки дерева один за другим воткнулись в бок мута, не причинив тому ощутимого вреда, – зверь даже не повернул голову в сторону стрелявшего.
Лас присел, понимая, что уйти не успевает, и тут его накрыло…
…Труба, окружённая вечно рыжими кривыми деревьями и землёй с клочьями такого же цвета травы, а рядом с ней, чуть ближе, на площади по меньшей мере в половину дсетня [5] , – какие-то обломки, очевидно, упавшие при Звездопаде, но уцелевшие и даже не потревоженные мутами. Среди них выделяется одна большая штука, пострадавшая хоть и значительно, но всё же не настолько, чтобы разрушиться, – обгоревшая, металлическая, примерно в четверть сагни высотой, с большинства сторон квадратная, а с одном чуть скошенная, и на скосе – нечто уже не из железа: не то прозрачная, не то отражающая свет, как гладь реки Сталки, чёрная прямоугольная плоскость, а вокруг неё – несколько маленьких круглых штучек с непонятными значками…
«Дальновидение» работало у Ласа в среднем на одну вресть, самое большее – на две; но в этот раз способность проявила себя намного сильнее: Лас знал по рассказам сталкеров, что Труба находится в сорока с лишним врестях на северо-восток от деревни, а если прибавить к этому расстояние от Сталочной до поля битвы с мутом… получается ни много ни мало – врестей пятьдесят, а то и больше! Возможно, причиной такого всплеска стал кратковременный шок от осознания предстоящей гибели от клыков мута; можно придумать тысячу причин, но вряд ли удастся чётко, правдиво и объективно объяснить, что же в тот миг произошло.
Видение исчезло так же быстро и неожиданно, как и появилось. Зверь стремительно сокращал расстояние до застывшего под деревом подсталкра, как вдруг что-то со свистом воткнулось ему в шею, заставив изменить свои планы на ближайшее время.
Лас вышел из охватившего его оцепенения, когда понял задним умом, что предмет, который теперь торчал из шеи чудовища, преодолевавшего последнюю сагнь до подсталкра, – это мачет, брошенный велком Зором и вонзившийся в плоть мута одной стороной лезвия. Взгляд красных бешеных глаз зверя на миг обратился в сторону, к остальным противникам, но Ласу было достаточно и этого.
Оттолкнувшись ногами от земли, подсталкр отпрыгнул вправо, пригнувшись, чтобы когти мута, уже начинавшего в полёте разворот к Стану и велку, не задели его. Монстр в воздухе не мог погасить скорость движения, поэтому сделал это, наткнувшись на ствол дерева своим массивным левым боком, и соскользнул, обдирая жёсткой шерстью кору, вниз, на траву. Лас к тому времени уже поднялся и готовился подбежать к зверю сзади, замахнувшись мачетом.
Велк и другой подсталкр вдруг оказались рядом – видимо, Лас, занятый видением и ожиданием смерти, не заметил, как они добежали до него с мутом. Наставник вскинул руку с самопалом и дважды нажал на спуск, острые щепки кольнули зверя в ухо, а когда тот повернулся от приближавшегося Стана, отыскавшего в траве свой мачет, к стрелку, велк Зор выстрелил ещё два раза, и вылетевшие из дула оружия последние кусочки дерева поразили мута в глаза.
Лас подбежал к ревущему и бросающемуся туда-сюда ослеплённому чудовищу одновременно со Станом. Мачет велка Зора от метаний зверь выпал из раны на его шее, а наставник подсталкров подобрал своё холодное оружие и вместе с учениками принялся за умерщвление противника.
Вскоре всё было кончено. На земле лежало тело мута с отрубленными головой и двумя задними лапами (ну, перестарались немного, подумаешь…), рядом стояли, восстанавливая дыхание, подсталкры, на которых внимательно глядел велк Зор.
– Теперь, стало быть, пора возвращаться к Плющу? – отдышавшись, спросил Стан.
Наставник кивнул со своим обычным сурово-задумчивым видом.
– Целиком мы эту тварь не унесём, и даже половину – тоже, – ответил он, вкладывая в ножны оттёртый от тёмно-красной крови мута мачет. – Надо кусками… Каждый пусть отрезает себе столько, сколько, как думает, съест сегодня вечером и завтра; я возьму себе и Плющу.
Лас! – грозно сказал велк, когда Стан первым сел на корточки и стал увлечённо терзать труп зверя. Лас весь подобрался, зная, что ему сейчас придётся выслушать. – Что это было? Как можно быть таким беспечным?! По тому, что мут бросился к тебе, я могу заключить, что он почуял твой выдвинутый из ножен мачет. Ты забыл, что ли, что запах металла эти чудовища чуют ещё лучше, чем наш, а?!
– Забыл, – понурившись, признался подсталкр.
– Ну ладно, эта твоя ошибка смертельной не стала – мут всего лишь кинулся в твою сторону. Но вот объясни мне: какого Первосталка ты и дальше продолжил тупить?! От дерева сразу отпрыгивать надо было! А ты оставался на пути зверя до последнего! Вот зачем, скажи мне на милость, а?!
– Я… увидел… – неуверенно начал Лас, не зная, как повести разговор об обломках около Трубы, но велк, уловив в ответе подсталкра только желание оправдаться, не дал тому договорить:
– Что ты там увидел?!! Ты должен был на мута смотреть, а не куда-то в сторону! Если бы ты попытался отпрыгнуть на миг позже, ты бы просто не успел – зверь бы уже откусил тебе голову по самые плечи! Вот это на самом деле могло стоить тебе жизни. Хорошо, что мы вовремя подоспели… В следующий раз, запомни, спасать твою жизнь мы не станем; выкручивайся сам, как сумеешь. Шапку подбери, – добавил наставник, давая тем самым понять, что отповедь окончена, – и давай отрезай свой кусок, – сказал он, увидев, что Стан поднимается с увесистым шматом истекающего свежей кровью мяса в руках.
Лас тихо вздохнул, сел на траву, забрызганную красным, и воткнул в плоть убитого мута свой заляпанный этой же жидкостью мачет.
7
Идя обратно, к месту привала, в хвосте отряда, Лас размышлял над тем, что же он увидел во время схватки с мутом.
Теперь понятно, что у Трубы никого на самом деле не было, иначе в рассказах сталкеров обязательно всплыла бы та странная штука. Лас сделал в памяти зарубку насчёт того, чтобы как-нибудь в будущем, когда он сам станет сталкером, сходить туда и попробовать разобраться с этим предметом.
…Во время боя Стан кинул мачет, который пролетел в опасной близости от головы Ласа. Снова дала о себе знать подозрительность в отношении друга. Какую в действительности цель желал тот поразить? Убить мута и спасти тем самым Ласа? Возможно, но не достоверно. Снести Ласу голову? Маловероятно: ведь велк Зор всё видел и мог обвинить Стана в убийстве, а такое в деревне не прощалось… А может, тот хотел промахнуться, но отвлечь Ласа от битвы, а мут тем временем прикончил бы подсталкра? К сожалению, эту возможность теперь нельзя было сбрасывать со счетов…
Но зачем Стану желать его смерти? Что это – зависть, ненависть, что-то ещё? Но зачем идти на такие крайние меры?..
«Ладно, оставим это, – решил Лас. – Всё можно будет выяснить и позже». И он ускорил шаг, неся в руке (а как ещё? Надо привыкать к тяжёлым походным условиям…) свою порцию сырого мяса мута.
Тучи тем временем опускались всё ниже и темнели. До начала дождя (а скорее, ливня) оставалось совсем немного. Надо было поторапливаться.
Успели. Плющ всех уже заждался. В ямке, получившейся при срывании дёрна, весело трещал костёр. Подсталкр даже принял меры к тому, чтобы предсказанный им дождь не залил огонь, – соорудил навес из трёх воткнутых в землю вокруг костра длинных веток и положенной на них сверху какой-то толстой тряпки, которую он предусмотрительно захватил с собой. Под навес поместился и запас хвороста для того, чтобы вновь разжечь костёр утром.
Велк Зор скупо, но ощутимо похвалил ученика и отдал ему шмат мутятины. Вскоре все уселись у огня и принялись жарить первую половину мясных резервов отряда, насадив пищу на веточки и держа над пламенем.
Никто ничего не говорил, все сидели в задумчивости. Лас продолжал мысленно мусолить почти что не странное на первый взгляд поведение Стана вкупе со своим непонятным видением; Стан и велк Зор… лишь Первосталк ведает, о чём они тогда думали; Плющ наблюдал за членами маленького отряда, по их неразговорчивости и невесёлости догадывался о том, что что-то произошло, но узнать ничего, к собственной досаде, не мог.
И тут, наконец, хлынул дождь. Вот только что не было, вдруг раз – и уже ливень стеной. Тряпка над костром сразу же начала темнеть от впитываемой воды. Лас почувствовал, дожаривая свой ужин, как волосы вмиг промокли от просочившейся сквозь шапку влаги, и поёжился, ощутив текущие по шее холодные струйки. А чтобы утешить себя, в последним раз провернул над огнём кусок мяса, подсел на несколько врехов поближе к костру и с удовольствием впился зубами в истекающую соком обжигающую мутятину.
Стан, Плющ и велк Зор последовали его примеру.
8
Дождь прекратился к позднему вечеру. Стало совсем темно: свет маленькой местной луны не мог пробиться через толстенную пелену туч, которые уходить всё ещё не собирались, – холодно и очень мокро: одежда всех членов отряда увеличилась в весе в десятки раз и бесполезным грузом прилипла к телу, но раздеться никто не решался, иначе поступил бы в полное распоряжение пронизывающего ветра и влажной травы на раскисшей от влаги земле.
По поляне туда-сюда расхаживал велк Зор, охраняя сон подсталкров. В бою с мутом он полностью разрядил свой самопал, но, к счастью, он догадался взять с собой дополнительный боезапас, так что ещё пару десятков щепочек всадить во что-нибудь велк мог. В деревянных ножнах на его поясе болтался мачет, превращая его в очень, очень сильного и грозного противника.
Но подсталкры, чей сон, как думал, оберегал их наставник, не спали, а просто тихо дышали, лёжа рядом друг с другом на мокрой траве и делая вид, будто спят. Но они не могли заснуть: обстановка не слишком располагала. Всё-таки холодная лесная земля оказалась намного менее удобной, чем грубая лежанка в доме в деревне, которая теперь была, как всем казалось, далеко-далеко…
Подсталкры не спали: они тихонько переговаривались – так, чтобы их шёпот не достиг чувствительного слуха велка Зора.
Начался разговор с вопроса Плюща:
– Так всё-таки что у вас случилось, из-за чего вы все такие смурные были? – Подсталкр сгорал от любопытства, но врождённое терпение сталка всё же заставило его подождать подходящего момента, чтобы спросить о происшествии в лесу.
Лас со Станом переглянулись. Обоим не хотелось делиться подробностями охоты, но отвечать молчанием на вопрос друга было невежливо, и после недолгой душевной борьбы Лас проговорил (благо шум налетевшего порыва ветра заглушил звук его голоса):
– Когда мы окружали мута, я случайно чуть вытянул мачет из ножен, и зверь бросился на меня. Стану с велком Зором пришлось идти мне на выручку…
Кратко, но точно Лас изложил недавние события, не обмолвившись ни словом о своих подозрениях по отношению к Стану. Тот кивнул, подтверждая слова подсталкра.
– Но есть кое-что, о чём я не смог рассказать нашему велку, – продолжил Лас. – Дело в том, что, когда мут нёсся на меня, у меня проснулось «дальновидение», и… – И Лас поделился с друзьями тем, что увидел во время своего внезапного «прозрения».
– Ну, Труба, ну, какая-то металлическая штуковина… и что такого? – не удивился Стан. – Просто очередное странное последствие Звездопада.
– Ты так думаешь? – не согласился с ним Плющ. – По-моему, та штука, которую ты увидел, Лас, в наших краях единственная, – если только Звездопад не случился где-нибудь ещё… И в ней, наверное, есть какая-то тайна, которую мы, скорее всего, вряд ли сможем разгадать…
– А я-то считал, что у тебя как раз с мозгами всё в порядке… – На этот раз Стан всё-таки удивился.
– Если мы до сих пор не поняли, что же произошло двадцать девять лет назад, то ничьих, даже моих мозгов не хватит, чтобы понять, что это за штуковина, ни разу на неё не посмотрев…
– Жаль, но с тобой приходится согласиться, – вздохнул Стан и заткнулся: велк Зор, обходя поляну, направлялся к ним.
Лишь когда наставник, убедившись, что с подсталкрами всё в порядке и они (как бы) крепко спят (Стан не поленился даже изобразить звучный храп), отошёл, молодые люди вернулись к прерванной беседе.
– А посмотрев?
Поначалу вопрос Ласа ни до кого из подсталкров не дошёл; в первое мгновение никто не увидел в нём мысли, в следующие десять все просто не могил осмыслить его; лишь затем Стан и Плющ поняли, что Лас не шутит.
– В смысле – «посмотрев»? – не понял Стан. – Ты что имеешь в виду?
– А нельзя будет, когда все мы станем сталкерами, отправиться к Трубе и разобраться с той штуковиной? – уже более чётко сформулировал Лас своё предложение.
– А ты уверен, что тебе оно надо? – сказал Плющ. – И вообще: стоит ли оно того? Вдруг это окажется обычная бесполезная железяка?
Лас пожал плечами, не сообразив, что в темноте его жеста никто не заметит.
– Пока не знаю, – ответил он. – Сейчас мне действительно кажется, что ничего архиважного там нет и это очередной особенно «грязный» кусок металла… Возможно, в будущем я изменю своё мнение; но пока что с этим спешить не стоит. Когда придётся, мы всё выясним… Как думаете, что будут показывать вредомеры возле Трубы?
– Там, наверное, они вообще взорвутся, – усмехнулся Стан.
– Нет, просто испортятся, – возразил Плющ. – Хотя… не слышал, чтобы кто-нибудь испытывал приборы в таких условиях…
Лас вынул из кармана свой вредомер (у него он был собственный; Стану и Плющу приборы выдал велк Зор на время похода – а на ночь забрал назад). Изо всех сил напрягая глаза, всмотрелся в шкалу – по тихому постукиванию отгадать точные показания было практически невозможно. Стрелка, как и в течение всего дня, колебалась около отметки в два вреда – больше, чем в деревне, но для леса сравнительно немного.
– Спрячь, – посоветовал Плющ, – а то велк Зор услышит…
Поздно: велк уже услышал и теперь лёгким пружинистым шагом направился к подсталкрам. Те попытались было опять притвориться спящими, но не успели.
– Так, что здесь за ночные посиделки… э-э-э, вернее, «полежалки»? – шёпотом, но тем не менее хорошо слышно – и грозно – поинтересовался наставник, подходя к своему небольшому отряду. – Дня вам не хватило поговорить?! Вот сейчас возьму и…
Лас сжался, ожидая возможного пинка в бок (а что, велк, когда что-то идёт вопреки его приказам, и не на такое способен!), но ничего не последовало. Зато…
– Так, Лас, – сказал наставник, – давай вставай, карауль.
– А почему я?!
– Не ной. Я решил поменять тебя со Станом. И это не обсуждается. Я же сказал – ночью не болтать! Вот теперь расплачивайтесь.
Лас со вздохом встал и начал обход поляны. Велк Зор улёгся на его месте. Стан и Плющ не раскрывали рта – знали, чем может обернуться гнев наставника.
Ночь продолжалась – первая ночь подсталкра в лесу.
9
Когда, по ощущениям Ласа, настала середина ночи (а до этого времени с начала его смены прошли как минимум три вечности), подсталкр направился к лёжке своих друзей и наставника. Пихнул Стана, а когда тот с недовольным ворчанием поднялся (зрелище, надо сказать, захватывающее), без всяких мук совести занял место товарища.
На этот раз сна долго ждать не пришлось: Лас провалился в сладкую тьму сразу, как только его голова в промокшей шапке коснулась промокшей намного сильнее травы…
Лас неожиданно ощутил себя в совершенно иных месте и качестве. Деревья вокруг все как одно были огненно-рыжими, как осенью, но чересчур для осени неестественно, излишне яркими. Вредомера не было, но Лас буквально носом чуял ту заразу, которую прибор должен был измерять, – ведь Труба возвышалась над лесом сагней на сорок не более чем в половине врести впереди. И Ласу, скорее всего, предстояло идти именно к ней.
Сам он с удивлением почувствовал себя сталкером в подлинном значении этого слова – не охотником, чья задача – убить мута и принести мясо в деревню, а исследователем, стремящимся раскрыть как можно больше тайн леса. Кроме обязательного для мужчин мачета, у него на поясе висел и самопал – трубка с ручкой и спусковым крючком, слабо, но остро стреляющая щепками. «Можно было приспособить для этого и кусочки металла, – вдруг подумал Лас. – Правда, металл у нас – вещество редкое, поэтому мы и остановились на дереве…»
Во сне, оказывается, даже мысли были не такие, как обычно.
Не удивившись осознанию этой истины, Лас пожал плечами и пошёл вперёд, отметив про себя, что вся его одежда (в том числе и сапоги) сейчас совершенно сухая.
Это сон – а значит, будем развлекаться по полной.
По пути к Трубе (а вместе с этим – и к той непонятной железной штуковине около неё) Лас, перевернул самопал, открыл небольшую крышечку в нижнем торце ручки оружия и высыпал оттуда (в смысле – из ручки) на ладонь боезапас. Что ж, неплохо: десять острых кусочков дерева – полный заряд. Вместе с мачетом – вполне достаточно, чтобы в одиночку прикончить не самого мелкого мута. Лас усмехнулся в короткие юношеские усики, засыпал щепки обратно, защёлкнул крышку (а то высыплются наружу), повесил оружие назад на пояс и продолжил путь по лесу.
По мере приближения к Трубе деревья становились всё реже, и в конце концов Лас вышел на большую поляну – такую, как там, где он заснул, только когда-то выгоревшую и немного в другом цветовом обрамлении. На заднем плане возносилась под углом вверх тёмная, чёрная с коричневым налётом, круглого сечения Труба, а перед Ласом стояла на земле та самая штука из видения. Дополняло картину небо – всё в тучах, совсем как прошедшим днём.
Ласу оставалось сделать всего несколько шагов до той железной балды со стеклянным прямоугольником на скошенной части и какими-то маленькими кружками вокруг неё, на которые, как подумал Лас, нужно было нажимать…
…как вдруг услышал из-за спины знакомый голос:
– Эй, а ты ни про кого не забыл?
Лас обернулся – и молниеносно отпрыгнул в сторону: поднятый ствол самопала и звонкий щелчок не оставляли времени на раздумья. Разогнанная до головокружительной скорости щепка пролетела мимо; в прыжке Лас успел снять с пояса собственные самопал и мачет. Приземлившись на ноги, он взял оружие наизготовку и окинул взглядом неожиданно появившегося противника.
– Ты!.. – только и произнёс Лас.
Нет, его удивление было лёгким; он просто не знал, что тут можно ещё сказать.
Стан со снисходительной улыбкой и чем-то необычным – презрением? жалостью?! – в голосе сказал:
– Я ждал тебя, Лас. Рано или поздно ты пришёл бы сюда. Пришёл, чтобы остаться. И как же меня это радует…
– Собираешься меня убить? – напряжённо спросил Лас. Палец его подрагивал на спусковом крючке самопала. – Зачем тебе это?
Стан не ответил. Ещё раз снисходительно усмехнулся, а затем вдруг сорвал с пояса мачет и метнул.
Лас начал поднимать своё оружие, развернув плоской стороной лезвия к противнику, чтобы таким способом отбить летящий в голову «ножик», но тот двигался намного быстрее, и Лас понял, что – не успеет.
А мачет становился всё ближе, и ближе, и ближе…
Потом всё прекратилось.
10
Лес (15 врестей к северо-западу от деревни), 29-й год после Звездопада, 69-й день весны.
…Поводом к пробуждению стал чей-то неслабый толчок в бок. Лас охнул и открыл глаза, вырываясь из вязкой паутины сновидения, которое могло продолжаться ещё долго: субъективное время подсталкра тогда замедлилось, и тот злосчастный кусок металла летел ему в переносицу со скоростью дохлого мута; впрочем, и сам Лас в тот миг вряд ли двигался быстрее. Так что насильственное (а какое же ещё?) возвращение в мир действительности было для него невероятным облегчением.
Впрочем, облегчением ли?.. Лас решил поразмышлять об этом чуть позже, на обратном пути в деревню, а сейчас просто одним плавным движением поднялся на ноги. Плющ как раз будил Стана – таким же недружественным способом; велк Зор, уже вставший, невозмутимо наблюдал за подсталкрами с небольшого расстояния.
Начинался новый день. Дождь закончился ещё вчера, но его последствия до сих пор ощущались: вся одежда у подсталкров (да и у велка тоже) была мокрой – как от дождевой воды, так и, как почуял Лас, от пота – и попахивала сыростью. «В деревне надо будет помыться и постираться», – подумал он и направился вместе с остальными членами отряда ко вчерашнему кострищу.
Из-за деревьев всходило бледно-жёлтое солнце, превращая деревья из чёрных страшных теней в растрёпанных зелёных великанов и высвобождая на небе тот неповторимый цвет, который так нравился Ласу, – светло-синий одновременно с зеленоватым и фиолетовым оттенками, будто светило не могло выбрать из всей этой мешанины что-то одно. Лас вдохнул полной грудью воздух, до предела насыщенный влагой, и довольно улыбнулся, глядя на это великолепие.
По счастью, навес, сделанный Плющом, пропустил сквозь себя не очень много воды, так что хворост для утреннего костра почти не промок («Правда, тряпку теперь выжимать замучаешься», – пробурчал себе под нос Плющ). Землю тоже развезло не до твёрдых пород, поэтому завёрнутые в листья куски мяса, вечером закопанные, чтобы не пришли муты (хотя от наличия или отсутствия запаха еды вообще-то мало что зависит), грязью не пропитались. А посему все четверо приступили к приготовлению своего нехитрого завтрака сразу после того, как Плющ после недолгих трудов разжёг-таки костёр.
По тому, как хмурился велк Зор, поворачивая над огнём свою будущую еду, подсталкры поняли, что ожидается какой уже по счёту в их жизни поток поучений. И они не ошиблись: ещё до того, как мясо начало подрумяниваться, велк заговорил:
– Лас, Стан, в схватке с мутом вы, конечно, победили, но только с моей помощью; будь вы вдвоём, вы бы, скорее всего, не справились. Не знаю, что было бы у вас вместе с Плющом, – в следующий раз надо будет выяснить… Как бы то ни было, вас обоих хвалить не за что (тебя, Плющ, кстати, тоже: ты ничего особенного не сделал…). Лас, тебе я вчера всё уже выложил; главный совет – не медлить и не тупить. Стан, теперь разберёмся с тобой; я решил отложить это на сегодня… Ну кто так кидает мачет?! Ты же мог Ласу голову снести! А мут в это время занялся бы тобой… – (Ласу показалось, или на лице Стана (если можно назвать лицом эту широкую харю) действительно появилось немного виноватое выражение?) – К тому же, ты (да и Лас, наверное, тоже) не умеешь быстро бегать, петляя между деревьями, – надо будет с вами этим позаниматься (а между прочим, ничего особо сложного в этом нет)… Ладно, заговорился я; сейчас поедим – и отправимся. Посмотрим, как вы будете держать себя, когда вредомеры застучат в полтора–два раза сильнее…
И, закончив свой монолог, велк впился зубами в кусок мутятины, от которого уже шёл ароматный пар.
Дальнейший завтрак проходил в молчании. Подсталкры переваривали вместе с едой слова наставника, а тот продумывал, как ему дальше обучать этих людей.
Когда мясо известным образом исчезло, велк Зор сказал:
– Если кому надо в кусты, сейчас самое время. Потом – идём обратно.
Вскоре отряд направился в сторону деревни.
11
Велк Зор сказал правду: вредомеры действительно застучали сильнее. Вытащив свой прибор из кармана, Лас посмотрел на стрелку – та колебалась уже около отметки в три вреда и явно собиралась ползти дальше. Но Лас успокоил себя: это всё равно не смертельно, да и у Трубы наверняка намного больше.
Сегодня шли быстрее, чем вчера: велк устроил подсталкрам настоящий марш-бросок, задав такой темп, что времени (и сил) на разговоры просто не оставалось. Тем не менее, в этом была и польза: отряд быстрее пройдёт более опасные места, да и для подсталкров это будет ещё одно испытание – на выносливость.
Лас думал только о том, чтобы переставлять ноги с достаточной быстротой, не путаясь в высокой влажной траве и переступая через валяющиеся на пути останки упавших когда-то деревьев. Какие-то мысли на другие темы изредка появлялись у него в голове, но тут же пропадали, вытесняемые одним стремлением, одной потребностью – не отставать!
Но в какой-то момент подсталкр заметил, что велк Зор всё же очень постепенно снижает скорость (может быть, намеренно, чтобы сделать подопечным небольшую поблажку; а может, и непроизвольно), и немного воспрял духом: значит, по пути ещё можно будет потрепаться о чём-нибудь с друзьями!
Но – позже: пока что темп всё равно оставался высоким, так что поддерживать разговор было бы довольно затруднительно… зато думать – нет. И, обрадованный этой возможностью ещё больше, Лас дал волю собственным мыслям.
Итак, решено: к Трубе он рано или поздно, но обязательно отправится – с товарищами или один, как получится. Почувствует себя сталкером из сна, но – наяву. И непременно разгадает тайну той непонятной штуковины которая для жителей деревни может стать чем угодно – от предмета поклонения до «проклятия Звездопада».
Звездопад вообще был странным и загадочным явлением: с одной стороны, он, как выяснилось, даровал сталкам разнообразные сверхспособности, которые можно счесть за благо; но я другой, то, как это всё произошло, безусловно, было проклятием. В деревне приветствовалась вторая точка зрения, но и первую сталки (а особенно – сталкеры) не отвергали; в итоге получалось какое-то «единство противоположностей».
«Деревня… дери её Первосталк… – с неожиданной болью и злостью подумал Лас. – Единственный островок жизни в этом бескрайнем лесу… Неужели мы совсем одни? Мы – и больше никого?! В это слишком трудно поверить… Это тоже надо будет выяснить – после похода к Трубе: есть ли ещё кто-то, кроме нас? Может быть, двигаясь в этом направлении, у нас получится разгадать и тайну Звездопада…»
Безмолвная вспышка эмоций вскоре прекратилась. Лас мысленно вернулся к действительности и стал думать уже о другом.
Со Станом ещё не до конца понятно, чего тот хочет в отношении Ласа. И вроде бы на самом деле случайно промахнулся – в противном случае с какого перепугу у него на морде появился виноватый вид при словах велка Зора? Но Ласу не давал покоя странный сон. Что означало это внезапное появление Стана у Трубы? А выстрел из самопала, а бросок? Это что, знаки того, что Стан в будущем может стать помехой Ласа и его планам? Бред какой-то…
«Что ж, поживём – увидим, – решил Лас. – Я сделаю всё, что от меня зависит; и будь, что будет. А на всю эту чушь мне наплевать».
И он ускорил шаг, возвращая потерянную было скорость: мыслительный процесс – серьёзная помеха движению.
Вдруг велк Зор остановился – и застыл, очевидно, в раздумье. Подсталкры послушно, но непонимающе встали неподалёку.
– Что-то мне это не нравится, – пробормотал Плющ.
Было слышно, как наставник произнёс себе под нос:
– А, впрочем, зачем с этим тянуть – сделаем сейчас… – и уже нормальным голосом, развернувшись, обратился к ученикам: – Я решил не откладывать всё на потом и позаниматься с вами петляющим бегом сегодня. Прямо сейчас. Смотрите и делайте, как я!
Велк Зор побежал в сторону, чтобы подсталкрам было видно, как он набирает скорость, помогая себе руками, которыми хватался за стволы деревьев, и при этом, похоже, совершенно не замечая кривизны своего пути.
Лас, Стан и Плющ дружно вздохнули, понимая, что поболтать им светит разве что вечером, и стали пробовать повторять движения своего наставника.
Придётся им задержаться в лесу ещё на некоторое время…
12
В деревню отряд вернулся после полудня, даже можно сказать, – ближе к вечеру. Все были усталыми, грязными и всё ещё немного мокрыми, а посему желали пойти в баню да прямо там и заснуть.
Велк Зор полдня гонял подсталкров по новой методике, пытаясь научить их маневрировать в лесу с ловкостью молодого мута. Пока получалось не очень, даже совсем не очень, но наставник признал, что парни не безнадёжны и когда-нибудь всё-таки дорастут до гордого звания сталкеров.
На окраине деревни отряд встречали отец Стана и мать Плюща, не сумевшие по такому случаю усидеть дома. Шутка ли – их дети вернулись из первого похода в лес! Естественно, последовали обнимашки. Лас дипломатично стоял в сторонке, ожидая конца тёплой встречи, в то время как велк Зор, пользуясь высоким положением, благополучно слинял по своим велковским делам.
Наконец, родители и дети расцепились; все необходимые слова приветствия, кажется, были сказаны. Лас уже хотел было незаметно отвалить, но отец Стана вдруг заметил его и ещё сильнее расширил свою радостную улыбку:
– О, Лас! Привет и тебе. Хочешь, пойдём к нам, пообедаем, а вечером баню сделаем? Что скажешь?
– А давайте! – улыбнулся подсталкр.
День определённо начинал быть хорошим. Как приятно, что есть люди, готовые делать добро просто так…
– Я к вам позже присоединюсь! – крикнул Плющ, вместе с матерью направлялись к дому.
Поход закончился. Но это было только начало – как пути юношей к статусу взрослых, так и много чего ещё…
[1] Вред – местная мера радиационного фона, созданного обломками корабля и Трубой; равна примерно 75 мкР/ч.
[2] Велк – член совета старейшин деревни; также просто уважаемый человек у сталков.
[3] Сагнь – местная мера длины, равная 1/500 врести (2,18 м).
[4] Врех – местная мера длины, равная 1/50 сагни (4,36 см).
[5] Дсетень – местная мера площади, равная площади квадрата со стороной в 1/10 врести (примерно 1,138 гектара).
