Глава 18
(Шаг 3. Предел)
Атэй остановился, напряженно огляделся. Медленно снял с плеча лук.
— Что? — спросил Сэлгек.
— В-возьми, — тихо сказал Атэй.
Сэлгек понял: если так стучат зубы, то уж руки — точно дрожат.
Сам он старался ни о чем не думать и ничего вокруг не замечать. Теперь-то он точно знал: всё, что его пугает, ненастоящее. Настоящее впереди, в пещере, и там Алекс, и возможно, ему нужна помощь.
По крайней мере, так он сказал Атэю. Что Алексу, возможно, будет нужна помощь. Потому они с оружием наперевес идут следом за ним. Сам еще не определился, что будет делать, когда выйдет к пещере. Наместник четко дал понять, что ему делать. И если Алексу и правда будет нужна помощь, самое лучшее решение — повременить. И потом отомстить. Лучшее с точки зрения Наместника.
Сэлгек-то его прекрасно понимал. Но вот Атэй — точно не понял бы. Так что, наверное, это было плохо, что Сэлгек понимал.
Он осторожно принял лук, проверил тетиву, наложил стрелу, сказал, будто пытаясь объяснить другу, что с ним:
— Мы уже рядом, тут этой дряни больше, — и подбодрил. — А ты хорошо держишься.
— Г-говорил же, — пробормотал Атэй. — Н-надо было брать меня к т-тебе в отряд.
— Обойдешься, — в очередной раз отрезал Сэл. — Будешь отвлекаться на битвы — не останется время на сказки.
— Л-л...
— Легенды, да, — исправился он, не дожидаясь, пока Атэй выговорит слово. — А теперь тихо. Мы близко.
* * *
Алекс сидел на земле, привалившись спиной к бездыханному телу противника, и бездумно вытирал нож о штаны. Штаны были измазаны кровью. Нож — уже давно чистым.
— Ты не веришь, — хрипло сказало тело.
"А ты не говоришь, — равнодушно подумал Алекс и даже не обернулся. — Ты даже не дышишь. У меня галлюцинации от этой вашей растительности. Опять".
— Не веришь, — голос стал чище, стал знакомым. Теперь с ним говорил Сэмерис. Вещал прямо из мертвого великана.
"О да! — мысленно фыркнул Алекс. — А вот на это я обязательно куплюсь..."
Может быть, чисто теоретически Сэм так и умел — говорить через мертвых. Но это ведь было бы в том случае, если б он сам был жив, так?
"Нужно все-таки почистить тут всё, — мелькнуло в голове. — Убрать все связки с деревьев, а то заблудится так кто-нибудь в лесу — а умершая любимая тётя ему и скажет, что пора половину Феррона изничтожить. Это ж опять сюда возвращаться придется, опять всех спасать..."
— Потому не боишься, — продолжал Сэмерис за спиной. — Пустой... Тебя нет... Только оболочка... Нечему бояться.
Фигня. Сэмерис так не говорил бы. Он любил говорить красиво и витиевато. И на драконьем, хотя общий язык тоже знал неплохо. Но наедине — только на драконьем. Так что эти обрывки фраз — обрывки собственных мыслей Алекса. И нужно подняться, потому что холодно. Правда, холода он уже давно не чувствует. Тут тихо, хорошо...
"Хоть в пещеру заберись! — приказал себе Алекс. — Замерзнешь же, идиот! А лучше — вставай и выходи. Давай. Сейчас!"
И не пошевелился.
* * *
Алекс сидел рядом с побежденным монстром. Опирался на него, будто тот был не монстром, а тумбой. Стеклянно глядел вдаль, уронив руки на согнутые колени, в их сторону даже не повернулся, и Сэлгеку на мгновение показалось, что Алекс умер. Сел вот так — и больше не встанет.
Он уже готов был вздохнуть: то ли грустно, то ли разочарованно, когда вдруг заметил движение в стороне. Невесть откуда взявшаяся огромная змея поднялась над землей, изогнулась для броска. Он вскинул лук. Руки не дрожали. Змея была на острие стрелы — только отпустить тетиву на выдохе.
Доля секунды.
Сердце глухо ударило. Время растянулось. Поплыло.
Наместник сказал бы сейчас: "Не спеши. Подумай. Что я говорил тебе об угрозах?"
Впрочем, и одного "не спеши" хватило бы. Змея быстра, повременить с выстрелом — и всё. И потом останется только мстить за Алекса. И рассказывать всем вокруг, как героически мстил. И победил всех, кого даже Алекс победить не смог. Наместник будет этому рад, в очередной раз расскажет о вере в Хранителей и даже, наверное, похвалит. Атэй поможет рассказать об этом сказку, да такую, что и в Креуре, и во всем Ферроне надолго запомнят. Ему это всё не понравится, но он поможет. У него выбора не будет. И может быть потом, спустя время, он поймёт: так было надо.
В гробовой ледяной тишине, в вязком застывшем времени тихий выдох Атэя прозвучал оглушительно. Тот выдох, на котором Сэлгек должен был выстрелить. И который вновь запустил время.
Стрела со свистом сорвалась с тетивы и пробила змее голову за миг до того, как навстречу твари развернулся Алекс с ножом и ткнул им прямо в раскрытую пасть и разжал пальцы. Змея упала у его ног. Алекс медленно, будто нехотя, попинал носком сапога: сначала торчащую стрелу, потом рукоять своего ножа, встрявшего в пасть. Глядя уже не перед собой, а на тварь, но всё так же невидяще, тихо пробормотал:
— Убиваешь тебя, убиваешь... Остаточное явление...
Перевел взгляд на Сэлгека с Атэем, объяснил:
— Последняя воля почти мертвого хозяина, осуществленная совсем мертвым животным, — и тут же сочувственно спросил. — Сложно, да? Молодцы парни, говорю. Убили страшную химеру. Сначала я, потом вы, потом опять я. А теперь, дети... — кивнул на лежащий неподалеку меч Хранителя, и только теперь Сэлгек его заметил, и только теперь вспомнил, что потерял. — Соберите игрушки.
Слабо и неопределенно махнул рукой рукой в сторону, где лежал еще один — его собственный — меч.
Прикрыл глаза.
Сначала Сэлгеку показалось, что Алекс потерял сознание и рухнет прямо на поверженного противника.
"Не всё ещё потеряно", — тут же отозвался голос Наставника в голове.
А потом Сэлгек понял: сознание Алекс, может, и потерял. Но не рухнет. Он словно застыл тут, заледенел, пока ждал их с Атэем. От этой мысли он сам отмер.
— Давай, — бросил он Атэю, — поднимай игрушки.
И направился к Алексу.
* * *
— Ребра! — зашипел Алекс, когда Хранитель попытался помочь со всей своей ферронской грацией: схватил за руку выше локтя и потянул вверх.
Атэй оказался рядом, придержал за другую руку. Этот действовал немного осторожнее, насколько вообще ферронцы могут быть осторожными. Ну, примерно как не очень злой медведь...
— Потерпи, — посоветовал Атэй и со странной интонацией добавил. — Герой.
— Это он сейчас издевается? — спросил Алекс у Сэлгека, говорить удавалось с трудом, губы не хотели шевелиться, потому получалось тихо и невнятно, но Сэлгек, кажется, разобрал и, подумав немного, неопределенно кивнул.
Ферронцы переглянулись и разом двинулись прочь с поляны, придерживая Алекса.
— А м-мы уже уход… дим? — удивился Алекс.
Попытался идти самостоятельно, но ноги заплетались, шагать вместе с ними он не успевал, потому то и дело спотыкался и повисал, благо, хватка, которой его держали, у них тоже была ферронская.
Подумал, что так, должно быть, чувствуют себя пьяницы, которых друзья тащат под руки из трактира. У него самого никогда не получалось допиться до такого состояния. Всегда трезвел слишком быстро, вот как сегодня. Или засыпал раньше, чем нужно. То ли сказывался вечный недосып, то ли местный алкоголь его не брал так же, как и местные травы.
С другой стороны, допейся он — никто и не потащит.
— А г-голову отпилить? — спросил он. — Хранитель же д-должен показать, как отважно всех хранит… Хотя, да. Если голову принести, все поймут... что ты дважды пугался обычного ряженого великана. А так скажешь, что чудовище п-победил… О! — новая идея словно придала сил, и Алекс даже заговорил громче. — А давайте Рока приведем и скажем, что он — чудовище! Только голову он не отдаст, он в неё ест...
— Не трать силы на разговоры, — посоветовал Атэй.
Конечно, это он верно говорит.
Верно.
— Какой прекрасный способ заткнуть человека! — восхитился Алекс вместо того, чтобы заткнуться. — Ты в политике не силен? Далеко пошел бы…
— Надо остановиться, — неожиданно сказал Сэлгек. Они как раз миновали дерево, с которого Алекс сбил самый первый пучок травы, дышать стало легче, но вместо того, чтобы выйти на дорогу, Хранитель и впрямь притормозил. Атэй последовал его примеру.
Алекс перевел взгляд с одного на другого. Подогнал:
— Ну? Кого ждем?
— Прежде, чем выйдем на дорогу, — мрачно сказал Сэлгек, — я должен кое-что сказать...
— Что ж за день такой длинный... — тоскливо пробормотал Алекс, осторожно выдрал из захвата сначала одну руку, потом вторую, шагнул к ближайшему дереву и уперся в него.
— Говори! — подогнал Атэй с заметным раздражением. Кажется, он тоже устал. И то ли до сих пор напуган, то ли замерз: побледнел так, что почти посинел, губы сжались в тонкую линию, дышал размеренно, тяжело, через нос, и будто весь сосредоточился на этом дыхании, все усилия направил на то, чтобы не прекращать дышать. Кажется, считал вдохи-выдохи.
А зачем полез в чащу, дурень?
Зачем они вообще следом полезли?
Алекс перевел взгляд на Сэлгека как раз в тот момент, когда тот, решительно выдохнув, заявил:
— Я мог не выстрелить. В змею.
Алекс моргнул. Медленно поднял брови. Уточнил:
— Мы за этим прекратили нести меня в город на руках? Чтобы ты сообщил, чего ты мог не сделать? Если я начну с-сообщать, чего мог не сделать…
— Мы не понесем тебя в город на руках! — неожиданно жестко перебил Хранитель.
Атэй окинул друга долгим пристальным взглядом и удивленно не спросил — сказал:
— Ты медлил на поляне...
— Алекс не может вернуться, — отчеканил Сэлгек, глядя Алексу в глаза. — Наместник четко дал это понять. Раз уж ты тут появился, мне нужно было доказать, что я сильнее. Жителям Креура и Феррона. Тебя должен был убить монстр. А я — монстра. Такая вот легенда, охотник.
— А... — понимающе кивнул Алекс, пытаясь заставить себя соображать лучше. Соображать хоть как-то. Что делать теперь? Хранитель пытается извиниться за чужие приказы или похвастаться тем, что он их не выполнил? Или предупреждает, что сейчас выполнит? И пытается объяснить заодно свое поведение другу? Потому что если друг поймет — а чего тут не понять? — то шансов у Алекса против этих двоих... Только обратно в чащу бежать, надеясь, что они снова испугаются. А они, гады, уже осмелели. Да и он не слишком побежит.
— Такой легенды не будет, — ответил Атэй. — Мы вернемся вместе, втроем.
— Знаю... — отмахнулся Сэлгек, и Алекс как можно незаметнее облегченно вздохнул. — Но когда вернемся, Хранителем я не останусь. И наверное, уйду из города.
— Да ладно! — фыркнул Алекс. — Скажешь, что сам всех победил. Я свалю по-тихому. У меня и конь уже на дороге стоит.
Сэлгек смерил его мрачным взглядом, покачал головой и напомнил:
— Тебя видели в городе. А кто не видел — слышал.
— Ну, хочешь я приду и расскажу, как ты всех победил, а меня спас? Мне же все равно, что говорить, Хранитель. Любой каприз за твои деньги. Только пойдемте уже, а?
— Или мы расскажем правду, — возразил Атэй. — Всю правду, Сэл. Люди тебя услышат. Ты нужен им. Ты, а не вера в то, что нет героя сильнее тебя. Всегда есть кто-то сильнее. Ну и что?
— Наместник тогда скажет свою правду, — пожал плечами Сэлгек.
— Но поверят тебе, — с нажимом заявил Атэй. — Ты — Хранитель!
— Может, все-таки пойдем? — слабо предложил Алекс, переводя взгляд с одного на другого.
— Мы для них одно целое, — не обратил на него внимания Сэлгек. — Хранитель — правая рука Наместника…
— Щупальце, — исправил Алекс.
Нужно было прекращать этот бессмысленный спор. Который, чего доброго, вот-вот докатится до решения развязать гражданскую войну в отдельно взятом городе.
Оба уставились на него.
— Щупальце, — повторил он. — Правая рука у человека одна. И всего рук — две. Сколько городов в Ферроне? И в каждом — свой Хранитель. Значит, ваш Наместник, как минимум, кракен.
Они продолжали растерянно смотреть на него.
А, ну да, северяне. У них тут сплошные заснеженные горы. Откуда им знать, что такое кракен?
— Штука такая, — попытался объяснить Алекс. — В море живет. Щупальцами корабли ловит. Хотя, может, и нет ее...
С этими мифическими созданиями не разберешь, пока лично не столкнешься, существуют они, или просто сказка. Вот в него самого тоже, например, бывает, не верят. Может, правильно делают.
"Пустой... — эхом повторил голос Сэмериса в голове. — Тебя нет..."
— А это идея... — вслух сказал Алекс. И когда ферронцы, переглянувшись, снова вопросительно уставились на него, воодушевленно предложил. — Давайте меня убьем! Не надо делать такие глаза, дети, мы не по-настоящему, мы понарошку. Меня — и еще двух зайцев сразу!
— Не запоминай, — отмахнулся Алекс. — Вам нужно мертвое чудовище и погибший я, но ни того, ни другого у вас нет, так? А мне тут недавно нагадали огонь, смерть и скорбь. Так будем следовать знакам судьбы! Мне самому интересно — никогда раньше не умирал. В некоторых землях, правда, почему-то считают, что смерть со мной уже приключалась, но сам я ни разу не застал ее.
То ли от внезапно пришедшей идеи, то ли от того, что они отошли подальше от поляны, Алекс понемногу приходил в себя. По крайней мере, язык не заплетался, зубы не стучали, губы стали слушаться, а ноги... Ну, ноги еще нужно будет отогреть.
— В таком случае Феррон будет закрыт для тебя навсегда, — осторожно напомнил Сэлгек.
— Да и черт с ним! — отмахнулся Алекс и быстро добавил. — Без обид, ребят, но тут всё равно слишком холодно. За зогром, конечно, не смогу к вам приехать. Так мне и незачем. Вы коня моего видели? Зато какая легенда получится! Атэй, ты здесь умный? Придумай, как я красиво героически умер, а Хранитель потом за меня героически отомстил.
— А если Феррону вдруг понадобится твоя помощь? — поднял взгляд Атэй.
— Зачем? — удивился Алекс. — Вам не нужна моя помощь. И не была нужна. Это меня чуть мертвая змея не сожрала, а не вас, помнишь?
Сэлгек долго смотрел ему в глаза, будто пытаясь там что-то увидеть, а потом неожиданно констатировал:
— Ты не злишься. Я признался, что чуть не убил тебя, но ты не злишься.
— Да сегодня просто день открытий чудных! — обрадовался Алекс. — Ты мог не выстрелить, и я не злюсь! Браво, Хранитель! Вы, ферронцы, такие сообразительные!
— Это он издевается? — спросил Атэй у Сэлгека.
Сэлгек неопределенно кивнул, шагнул к Алексу и снова осторожно взял его под руку.
* * *
За спиной полыхало пламя.
Было душно, дышать стало еще сложнее, чем на заколдованной поляне. И спать захотелось невероятно.
То ли согрелся, разводя костры, то ли и впрямь устал слишком сильно, то ли включился защитный механизм, призывающий отключиться. Потому что снова за спиной полыхало пламя, а отношения с огнем у Алекса всегда были непростыми. Зато очень логичным казалось погибнуть в огне.
"Вот тебе огонь, — думал он, обернувшись через плечо и засмотревшись на пожар. — Вот тебе смерть. Всё как заказывала, Эрретта".
Они придумали хорошую историю, в которой Хранитель побеждает огнедышащего монстра.
— Надо идти, — подогнал Сэлгек, — поднимать людей и спасать лес от огня. Алекс, — он протянул широкую ладонь, — спасибо.
— Завтра на рассвете, — напомнил Алекс, пожимая ее. — На холме. Деньги не забудь.
Сэлгек в очередной раз окинул его странным взглядом, кивнул и зашагал к городу.
— Держись, Хранитель, — бросил ему вслед Алекс.
Почему-то подумалось, что это — не последняя его ложь, не последний спектакль. И даются они ему непросто.
Глупые ферронцы. Нельзя назначать героя на официальные должности. И уж тем более нельзя создавать должность героя.
Атэй двинулся было за другом, но потом остановился, неуверенно оглянулся на Алекса, вздохнул, будто решившись на что-то, и круто развернулся к нему.
— Чего? — удивился Алекс, собравшийся уже запрыгнуть на Рока и погнать в противоположном направлении.
— Я знаю, почему ты не боишься, — тихо сказал Атэй.
— Правда, что ли? — радостно удивился Алекс.
— Вот, — сказал Атэй и ткнул в него пальцем.
— Где? — удивился Алекс и принялся демонстративно себя осматривать.
— Тебе весело, — сказал Атэй. — Ты не боишься и не злишься, потому что все вокруг для тебя, будто игра. Шутка.
— Хранитель уже почти дошел до города, — напомнил Алекс. — И скорость у него — почти как у моего коня. Ты бы времени не терял...
— А то, что я говорю сейчас, тебя пугает, — Атэй смотрел в глаза внимательно, серьезно, и был не прав: страшно не было, но Алекс был бы совершенно не против того, чтобы он поскорее свалил подальше. — Потому пытаешься прекратить разговор.
— Или просто хочу, чтоб вы успели спасти лес? — напомнил Алекс.
— Я знаю, героям приходится существовать в нечеловеческих условиях, — продолжил Атэй, не обратив на его слова внимания, — принимать нечеловеческие решения. Каждый переживает это по-своему. Ты — обращаешь всё в шутку…
Алекс тоскливо глянул в спину Сэлгеку. Позвать, что ли? Пусть заберет своего мозгоправа, он мозгом ошибся, взялся править тот, которому уже не поможешь. Ну, серьезно! Психотерапия от галлюцинации?
Лучше уж кракен.
— Но скажи честно, не мне, себе, — продолжала галлюцинация. — Ты действительно прячешь тяжесть ноши за шутками? Или придумал себе тяжелую ношу, чтобы играть было интереснее?
Атэй стал совсем другим: твердый взгляд, ледяной тон, поменялась даже осанка.
"Или всё ещё надеюсь, что приду в себя в каком-нибудь дурдоме", — мысленно договорил за него Алекс и спросил:
— Всё? Можно теперь мертвецу свалить подальше? Задохнёмся ведь скоро...
Воздух уже давно был полон гари. И дышать было противно.
— Ты и этого не боишься, — ответил Атэй. — Не боишься смерти. Потому придумал такой план. Ты ходишь по краю, и каждый раз подходишь всё ближе. Так шутить веселее и играть интереснее.
— Теперь всё?
— Ты можешь заиграться, — сказал Атэй.
— И? — подогнал Алекс.
— Можешь навредить людям, подставить под удар, перепутать, что хорошо, а что плохо. Не заметить зла, не различить за игрой.
— Понял, — кивнул Алекс, — буду бдительно следить за злом и ничего не путать. Так тебя устроит?
— Нужно, чтобы кто-то тебе помогал, — сказал Атэй. — Как я помогаю Сэлу. Не герой — человек.
— Рок не считается? Он, конечно, конь, но смотрит на мир определенно не по-конски.
— Сэлгек выстрелил в змею…
— Господа, — устало вздохнул Алекс, — это уже не смешно! Прекратите констатировать очевидное, еще и одно и то же очевидное!
— Сэлгек выстрелил, потому что рядом был я, — упрямо сказал Атэй.
— Эй, а как же вера в Хранителя? — удивился Алекс.
— Кто-то должен верить, — пожал плечами Атэй. — А кто-то — видеть.
— А если женщина? Женщина подойдет? — заинтересовался Алекс и мечтательно добавил. — Вот как заведу бабу, как начнет она мне помогать...
Атэй качнул головой, но больше ничего не сказал. Махнул рукой на прощание, а может, просто отмахнулся. Собирался было уйти, но Алекс, и положивший было уже руку на спину Року, чтоб запрыгнуть, неожиданно окликнул:
— Эй!
Атэй медленно обернулся.
— У вас утки есть? — спросил Алекс.
Атэй так же медленно развернулся и направился прочь.
— Нет, наверное, — пробормотал Алекс, глянул на Рока и спросил у него. — Или есть?
Голова закружилась так, что пришлось схватиться за него и второй рукой, чтобы не упасть. Кажется, на этот раз он устал сильнее обычного. Наверное, правильно решил героически погибнуть. Кому нужны усталые полусонные герои?
— Не, Рок, — вздохнул он, выпрямляясь. — Я так не могу. Мне надо знать. Про уток.
И выспаться. И согреться. Иначе до рассвета можно не дотянуть.
Если пойти по другой стороне дороги, по лесам, а у ворот дождаться, пока все убегут тушить пожар...
Конь тихо зарычал себе под нос.
* * *
На улице шумели.
Эрретта заперла дверь на тяжелый засов, прошла к подушкам и обессиленно опустилась на них. Кости не соврали. Он погиб. Только что ей донесли весть. Она думала, что будет к этой вести готова, но оказалось, что нет. Сидела, смотрела в окно, почему-то ждала, хотя ждать было некого.
Было обидно, очень обидно, очень жалко его, такого мелкого, хрупкого, похожего совсем не на героя — на ребёнка.
Глупый, глупый Алекс.
Шум за окном стих — кажется, все бросились тушить пожар. Город опустел. Так же пусто было внутри.
В этой пустоте тихий стук в дверь грянул громом.
Дыхание перехватило. Из-за глупой надежды. Неуместной и неправильной.
Эрретта вскочила, бросилась к двери, рванула засов, рванула на себя дверь и замерла на пороге, забыв, как дышать.
— Думал, моя кончина тебя расстроит, — сказал Алекс, шагнул вперед, упёрся рукой ей в грудь и втолкнул внутрь. Запер за собой дверь, расстегнул воротник, привалился плечом к стене. — Решил утешить.
На нем была сажа и кровь. Много сажи и совсем чуть-чуть крови на одежде. И только сейчас она рассмотрела ресницы: то ли он опалил их, то ли они всегда были такие — опаленные, покрытые тонким слоем пепла.
— Великий Д’хал… — растерянно прошептала она, думая, что, притронувшись к ней, Алекс, должно быть, почувствовал, как бешено колотится ее сердце.
— Не угадала, — тонкие губы расплылись в слабой кривой улыбке.
Он сделал несколько шагов вперед, шаги получились деревянными, и Эрретта поняла: он сейчас упадет. Подхватила под руку, усадила на подушки.
— Я посплю у тебя, — чуть слышно пробормотал он, завалился на бок обхватил одну из подушек и закрыл глаза, — я вообще хотел… — дальше вовсе перешел на шепот, и Эрретта с трудом улавливала отдельные фразы. — С тобой… Только ты не… обижайся... Немного отдохнуть...
Голос становился все тише, и ей пришлось склониться к самым губам, но последнее слово все равно не расслышала. “Утки”, послышалось ей. Она удивленно отстранилась, чтоб увидеть, что он уже спит. Осторожно прикоснулась к губам, которые оказались теплыми, живыми, настоящими.
И тут же отпрянула, потому что это показалось тоже неправильным.
Он был неправильным. То, что он жив. Что он здесь. Что спит, обхватив ее подушку. И возможно, видит уток во сне. Наверное, дело в том, что он такой мелкий — думала она.
Оттого это странное чувство к нему — сродни материнскому.
Хочется уложить спать и накормить, когда проснется.
И в то же время хочется, чтоб он ушел.
Его не должно быть здесь.
* * *
И он ушел.
Ушел за час до рассвета. Нужно было успеть улизнуть из города в радостной суете — народ только потушил пожар, и теперь все готовились к празднованию очередной героической победы Хранителя. Ну, и к трауру по знаменитому герою Алексу. Но немного второстепенному — их-то личный герой был здесь, под боком, победивший и торжествующий.
Ушел за час до рассвета, потому что на рассвете Хранитель должен был вручить ему кошель с крупной суммой денег, а дорога до условленного холма была неблизкой, особенно учитывая, что конь отправился туда еще ночью, наотрез отказавшись пробираться в город. И теперь пришлось идти пешком. И ноги болели.
Ушел за час до рассвета, предварительно заглянув к ней в комнату, окинув взглядом, шепнув "спасибо" и осторожно стащив с толстой шеи приглянувшийся амулет. И здоровенную шкуру, висевшую у двери — чтоб на улице завернуться в нее. У Алекса было немало вредных привычек, от которых он никак не мог избавиться.
Да и не хотел.
Шкура хороша для маскировки. Амулеты же — особенно ведьмовские — уже не раз помогали ему. Ну и возвращаться из загорья без сувенира было бы нехорошо. А магнитиков здесь еще не придумали.
— Ну, а что? — бормотал он себе под нос за неимением рядом коня. — Мне сказали, чтобы кто-то помогал. Вот кто-то и помогал. Не сказали же, как долго надо помогать. И что нельзя воровать амулеты...
В воздухе кружили редкие белые снежинки.
Алекс покидал Феррон в полной уверенности, что никогда больше не вернется в загорье. И уж точно не попрется опять в заснеженные горы.
