Глава 16
(Шаг 3. Предел)
Мужик за стойкой плеснул Алексу еще немного прозрачной обжигающей жидкости.
Жидкость пахла хвоей, но на вкус была, как мыло. Правда, Алекс смутно помнил вкус мыла. И даже задумывался иногда, зачем в той, позапрошлой жизни, он это мыло пробовал. Но именно так он подумал, когда сделал первый глоток: "На вкус как мыло".
А самое главное — от нее становилось теплее, от этой жидкости.
Конечно, пить надо было осторожно — чтобы не растерять остатки координации к приходу Хранителя. Впрочем, Алекс уже начал смутно подозревать, что тот не придет. Что вообще никто не придет. Хотя таверна называлась "Три быка", на город уже давно спустилась тьма, и вообще всё было, как в письме.
До прихода сюда Алекс заглянул по дороге в келью Хранителя, которую указала на карте ворожея. Но сколько бы он ни стучал в каменную, словно вмурованную в скалу, дверь — никто не открыл.
"Тоже мне, Хранитель! — мысленно возмущался Алекс. — Его не дозовешься, чтобы хранил!"
Постучав еще несколько раз и подождав несколько минут для верности, Алекс почувствовал, что опять замерзает. И тут уж вариантов не оставалось — только таверна. Даже если и там не будет Хранителя — немного согреться не помешает.
В итоге всё, как обычно, решили несколько монет. И еще пару монет пришлось сунуть бармену, чтобы тот указал на Хранителя, если тот войдет в дверь. Еще в монету обошелся напиток, благо, целая бутылка. Которая понемногу подходила к своему логическому завершению.
"Интересно, — подумал Алекс, — я почти не пьянею, потому что напиток такой, или потому что в этом чертовом городе холодно даже в таверне? Или это я, пока сижу, еще не чувствую, что пьян?"
Нехорошо ведь получится, если он встанет навстречу Хранителю и тут же упадет.
Дверь распахнулась с громким "бабахом" — и вошли двое парней, показавшиеся Алексу смутно знакомыми. Правда, этих ферронцев не разберешь, кто из них кто. Все здоровенные, бородатые, в косматых накидках...
Сказать бы, что все на одно лицо, но за бородами и лиц-то не видно.
— Как дела у городских ворот? — радостно проревел бармен, и только после этого Алекс понял: это стражи, что стояли на стене на входе в город. Сменились, наверное. Пришли отдохнуть после долгого рабочего дня...
"А они ведь весь день мерзнут... — вдруг понял Алекс. — Я пару минут у кельи постоял, а они — весь день. Не удивительно, что пришли сюда. Им определенно надо побольше мыла... То есть пойла. Чтоб согреться..."
Мысли текли странно. Тоже были какими-то то ли мыльными, то ли хвойными.
Алекс решительно отодвинул кружку от себя.
— Хранитель отправился в леса! — так же радостно провозгласил один из вошедших. Они вообще в Ферроне любили общаться радостными возгласами. — Сегодня он победит монстра!
Несколько человек одобрительно прокричали что-то невнятное, несколько — промолчали. Кто-то — неуверенно хмыкнул.
Алекс осторожно встал, выпрямил спину. Его слегка повело.
Но до дверей дошел ровно. А за дверями — и вовсе мгновенно протрезвел. Нет, на таком холоде решительно невозможно было толком напиться. И сейчас это было весьма кстати.
— Ро-ок! — прокричал он, уперевшись рукой в стену таверны. — Ко мне! Ср-рочно!
"Нет, еще не протрезвел, — определил по собственно интонации. — Вот чудище их лесное увижу... в перьях... вот тогда-а-а..."
Раздался треск. Через миг Рок уже шагал к нему, таща за собой на узде кусок какой-то деревяшки. Видимо, к ней он был привязан. Видимо, решил не ждать, пока отвяжут.
Следом прибежал возмущенный конюх, и ему снова пришлось давать монеты.
— Ср-рочно, — доверительным шепотом сказал Року Алекс, когда они двинулись к городским воротам, — всех тут спасем. А то деньги слишком быстро заканчиваются.
* * *
Страх — чувство липкое. Заползает внутрь, обволакивает снаружи, а потом каменеет. И ты сам становишься, словно камень. Застываешь. И оторвать от земли ногу, чтобы сделать следующий шаг, почти невозможно.
Каждый раз Сэлгек успевал удивиться, прежде, чем испугаться окончательно. Удивиться, потому что не привык пугаться. Каждый раз страх казался чем-то неожиданным, новым, непривычным. И сейчас он схватился за это удивление, потому что только оно осталось вне камня, в который Сэлгек уже снова превращался.
"Почему же я раньше не боялся? — подумал он и заставил себя шагнуть дальше, вглубь леса, в чащу, к пещере. — Неужели все предыдущие угрозы были несерьёзными? Или дело было в том, что те сражения освещал Ирхан, а тут — лес и тьма, а слабый свет Рихан, которая вообще не пойми за кого? Но ведь когда ходил сюда с отрядом — был день..."
Другое дело, что свет Ирхана почти не доставал сюда, не мог пробраться сквозь густые верхушки хвойных деревьев. Во всем лесу те росли вдали друг от друга, но на этой дороге — словно сбились в кучу, сомкнули кроны, спрятали и тропу, и пещеру, к которой она ведет, и теперь тут даже днем — ночь.
Странно, что ночное светило Рихан, в отличие от брата-Ирхана, умудряется как-то просовывать лучи сквозь кроны. Или сегодня просто ночь такая — когда Рихан яркая, почти под стать брату.
Но Рихан — богиня своенравная. В том смысле, что вообще никогда не разберешь, за кого она и почему. Что в легендах, что в жизни, всегда себе на уме. И если Ирхан всегда на месте, на посту, всегда на стороне людей, то эта плутовка вытворяет, что ей в голову взбредет. Может помочь тебе, а может — врагу. А бывают ведь и ночи, когда ее вовсе на небе нет. Сбегает куда-то, отправляется по своим делам, махнув рукой на обязанности.
"Вот бы и мне так, — мечтательно подумал Сэл. — Сбежать..."
Под ногой хрустнула ветка. Протяжно заскрипело дерево, будто застонал кто-то, а стоило Сэлгеку подумать об этом и круто развернуться на звук, скрип и впрямь превратился в стон.
"Это кто-то из моих, — неожиданно понял Сэл. — Из моего отряда. Кто-то из них".
Да, их убили. И глупо было бы надеяться, что кто-то выжил, кто-то не был убит тогда, в последнем походе, просто ранен, и этот стон — просьба о помощи.
Никто не выжил. В ферронском лесу, на морозе, когда ты ранен, а рядом эта тварь, шансов нет.
Но кто-то стонал. Кто-то из его отряда.
Кто-то из мертвых.
Сэл выхватил меч, прислушался, всмотрелся в темноту.
За деревом чудились чьи-то очертания.
— С дороги, — шепотом процедил Сэл, перехватил меч покрепче, шагнул к дереву. За мгновение до его шага тень метнулась к другому дереву. Что бы тут ни стонало, оно заманивало в чащу, уводило с тропы, ведущей к пещере.
За спиной взвыли, высоко и протяжно, и Сэлгек, крутанувшись на месте, развернулся на звук, вжался спиной в дерево. Но тропа была пустой. А потом над головой что-то шевельнулось. Он медленно поднял взгляд. В ветвях кто-то был. Что-то круглое, небольшое.
Первой мыслью почему-то было: чья-то голова. Ну а что, чудовище ведь может собирать трофеи.
Может, она и стонала?
Голова шевельнулась, и Сэлгек шагнул назад, не сводя взгляда, пытаясь рассмотреть и, может быть, даже узнать... Но не успел. Рихан зловеще оскалилась сквозь тяжелые тучи и нырнула в них.
Да, определенно, сегодня она была не на его стороне.
Но лучше бы уж скалилась, потому что сейчас, когда она спряталась, Сэлгек окончательно понял: за спиной кто-то есть. Кто-то идет следом.
Шуршат мягкие шаги на грани слышимости.
Он заставил себя оторвать взгляд от темной кроны, в которой уже ничего не рассмотреть, шагнуть на тропу, двинулся вперед, стараясь тоже шагать тихо, хотя это невозможно, когда ноги словно не твои, и каждый шаг тяжелый и шумный. Оглянуться через плечо так и не смог. Что было очень глупо, ведь если сзади кто-то есть, его нужно видеть. Хотя бы силуэт, хотя бы смазанное движение — хотя бы знать, как далеко он от тебя, чтоб не позволить подкрасться и вонзить в спину кинжал, когти или зубы.
Руки дрожали, ладони взмокли.
Отвратительное чувство, когда не слушаются ни тело, ни мысли.
И вот уже тянут костлявые пальцы-ветви придорожные кусты, хватая за плечи, целясь в шею, взмахивает над головой перепончатыми крыльями бесшумная ночная тварь, едва не нырнув в волосы, а совсем рядом слышится отвратительный хриплый смех, и не разобрать, чей: человека, птицы, зверя. Ещё одной головы в ветвях.
Он выдохнул и всё-таки развернулся.
Тень метнулась прочь с дороги в последний момент. Он не успел рассмотреть.
Подумал: может, показалось? Сейчас не разберешь: что из того, что видится и слышится, есть на самом деле, а что — мерещится со страху. Но сказать себе, что мерещится всё — нельзя. Вдруг не поверишь ужасу, а он — настоящий?
“Трус, — с отчаянной злостью на себя подумал Сэлгек, — трус, трус!”
И продолжил путь, схватившись теперь за эту злость. Ведь дрался с великанами, спускался в Серые пещеры, побеждал у Эоры. Почему лишь сейчас открыл свою сущность? Почему не раньше? Не до того, как стал Хранителем?
Наверное, так масштабно, как в его случае, Наместник не ошибался никогда в жизни.
Но его вины в том нет. Сэлгек не только его — он и себя обманул. Возомнил героем. С гордостью принял пост.
“Это всё Атэй, — мысленно бормотал он. — Говорливый гад! Сказочник!”
И только на этой злости, на себя, Атэя, Наместника и вообще всех вокруг — дошел.
Увидел пещеру и замер, вжавшись спиной в ближайшее к поляне дерево. Взгляд на этот раз не поднял: черт с ним, с тем, что там может быть в ветвях. Вот упадёт на голову — тогда Сэлгек и будет разбираться.
Подумал, что, кажется, очень долго задерживал дыхание. Тихо и глубоко вдохнул, медленно выдохнул. Если на голову так ничего и не свалится, и само дерево не окажется монстром и не придушит ветвями — значит, на несколько мгновений спина прикрыта. Можно дышать.
Дважды они доходили до этого места. И дважды принимали здесь бой. Который, если честно, на бой был слабо похож. Их убивали. Кого не убили — тот убегал. Всё.
Лес, и без того жуткий, у пещеры и вовсе менялся, искривлялся. Оживали тени, ползли к ногам, тянули ветви деревья, что-то скрипело, стонало, тихо бормотало за спиной. И когда напряженные до предела бойцы делали шаг к пещере, оттуда появлялось то, что там живет.
И каждый раз Сэлгеку казалось, что не бежали лишь те, кого попросту парализовало страхом.
Сам он боролся с собой до последнего, прежде чем отдать команду: “Отступаем!”. Слишком долго боролся — отступить успевали не все.
Существо было в два человеческих роста, покрытое розовой слизью, из которой во все стороны топорщились перья, зубы в несколько рядов торчали из пасти, каждый — острый, длинный, изогнутый, а когда раскрывало пасть, в ней на миг мелькал раздвоенный язык.
Оно бросалось на его людей нечеловечески длинным прыжком, кричало дико и страшно, плевалось ядом, от которого умирали мгновенно.
И само было, как лес здесь, невозможно искривленное, отвратительное настолько, что хотелось одного — бежать и забыть.
Сэлгек сделал еще один шаг и попытался приободрить себя мыслью, что уже прошел дальше, чем раньше. Хороший знак.
А потом из пещеры послышалось то самое шипение. Пока еще тихое, далекое, будто существо еще не подошло к выходу, но уже вот-вот...
Сэлгек замер, собрался с силами и снова шагнул вперед, сжав покрепче рукоять меча.
Шипение стало громче. Ещё громче. Достигло пика.
И существо прыгнуло навстречу. Оно никогда не выходило из пещеры — вылетало, приземляясь на все четыре лапы. Огромное и отвратительно невозможное невозможное. Шипение перешло в дикий визг, существо разинуло зубастую пасть — и раздвоенный язык вылетел из пасти, метнулся к нему.
Сэлгек сам не понял, как ударил по этой пакости мечом. От отвращения, от осознания того факта, что оно еще и кидается частями тела, его едва не скрутило окончательно. Теперь он держался уже не на злости, теперь он держался вообще непонятно на чём.
Оно же — медленно поднялось на задние лапы. Растянуло передние в стороны — и те оказались слишком длинными. Даже для такого чудовища. Вытянутыми до невозможности. И когти — когти из лап потянулись еще дальше, в стороны, будто существо хотело достать до ближайших деревьев, оставить на них зарубки.
Сэлгек замер. Даже не дышал. В голове метались обрывки мыслей: "Такого не бывает... Чтобы лапы в стороны... И когти... Язык вылетел... Что теперь?"
А потом оно вдруг, с растопыренными когтистыми лапами, оскалившись, помчалось к нему, слишком быстро, учитывая размеры туши. Земля дрогнула под ногами. Или это вздрогнул он сам.
Если бы не было так страшно — было бы смешно. Это он понял гораздо позже. Тварь словно бежала его обнять. Разведенные в стороны лапы так и не опустила, не свела вместе, бежала, цепляя когтями ближайшие кусты. Это было бессмысленно, дико, ненормально и невозможно.
Наверное, именно из-за этого, из-за этих этих лап он побежал.
Он не помнил, почему именно. Он не помнил, как начал дышать. Как развернулся. Куда делся меч. Он не помнил вообще ничего: только тропу, кочки и корни, о которые спотыкался, словно те сами бросались под ноги, словно тропа, еще совсем недавно ровная, пузырилась ими, взбрыкивала, поднималась, пытаясь перегородить путь. И ветви снова тянулись, хватали, удерживали. И каждый раз, стоило очередной из них ударить по лицу или зацепиться за мантию, он забывал как дышать в очередной раз, потому что казалось: вот коготь. Оно догнало. Дотянулось.
И когда он налетел на темную фигуру, которую увидел в последний миг, когда фигура схватила его за плечи, останавливая, Сэлгек с силой толкнул. Пока фигура, отшатнувшись, восстанавливала равновесие, попытался схватиться за меч, но нащупал лишь пустые ножны.
И только потом, выдохнув и сосредоточив взгляд на ней, узнал Атэя.
— Беги! — рявкнул Сэлгек.
— Стой! — скомандовал в ответ Атэй, и Сэлгек мотнул головой, пытаясь проморгаться.
— Беги, идиот! — прошипел он. — За мной гонится тварь! Если она сейчас…
Атэй хмыкнул, отодвинул его в сторону, вскинул лук, вынул из заплечного колчана стрелу и наложил на тетиву. Развернулся к лесу.
И только теперь Сэлгек понял: он уже не в лесу. И Атэй не в лесу. Они оба стоят на дороге, ведущей к городу.
Он тихо выдохнул и взялся кинжалы. Хоть их не потерял. Дурак. Если тварь сейчас выскочит на дорогу, Атэй выстрелит, а он метнет кинжал...
"Дурак", — мысленно повторил он себе. Потому что уже понимал: тварь не выскочит. Она никогда не выскакивает. Вернется в пещеру. И будет ждать, когда он снова придет.
— Она быстро бегает? — задумчиво спросил Атэй. — А то я жду, жду...
— Всё, — мрачно отмахнулся Сэлгек. Бросил кинжал на дорогу, шатаясь, шагнул к обочине. Медленно сел.
Атэй еще какое-то время держал лук наготове, но в конце концов тоже опустил. Глянул на Сэла, на кинжал. Спросил:
— Меч ты тоже так бросал, да?
— Не твоего ума дела! — огрызнулся Сэл.
Атэй пожал плечами. Подобрал кинжал, протянул ему.
Кивнул в сторону городской стены:
— Пойдем.
— Куда? — мрачно спросил Сэл, тяжело глядя в черный лес за дорогой.
Атэй не ответил. И так ведь всё ясно.
— Это не просто монстр, — Сэл перевел взгляд на друга. — Я не могу даже рассмотреть его. Даже попытаться ударить. И не хочу рассматривать! И не смогу еще раз сегодня... Даже если вернуться в келью, взять больше оружия, я не смогу вернуться сюда.
Подумал и добавил:
— И домой — не смогу. Как в глаза людям смотреть? А если Наместнику?
— Нужно выбрать, — сказал Атэй и странно усмехнулся, будто придумал шутку, но изо всех сил старался быть серьезным. — Либо к Наместнику, либо сюда...
— Весело, да? — холодно прищурился Сэлгек.
— Я просто подумал, что ты предпочтешь вернуться к пещере, чем еще один разговор, — Атэй позволил усмешке появиться на лице. — А потом подумал, что если туда, — кивнул в лес, — к твоему чудищу отправить Наместника, то кто кого испугает?
Сэлгек задумчиво кивнул. Шутка была неплохой. Просто ему было совсем невесело сейчас.
— Может, его за разговорами в лес заманить? — продолжал Атэй. — Если сам идти не хочет? Будешь беседовать, прогуливаясь, а там, глядишь, случайно и на чудище наткнетесь, а оно его как увидит, как испугается...
Атэй открыл было рот, чтобы что-то ответить, но его перебили: совсем рядом, в деревьях по другую сторону дороги, кто-то громко прокашлялся. Сэлгек вскочил, снова забыв, как дышать. Попытался схватить пустоту на поясе левой рукой. И только потом понял, что в правой у него — кинжал. И что сейчас — это всё оружие, которое у него есть. Атэй вскинул лук и круто развернулся на звук.
"Если и с другой стороны какая-то тварь..." — подумал Сэлгек, то ли испуганно, то ли угрожающе, но не успел ни определить, ни додумать.
На дорогу шагнул человек, и Сэлгек почти сразу догадался кто он такой, несмотря на рост и комплекцию. А может — и благодаря этому, он ведь слышал описание, данное Атэем. К тому же он и правда всегда определить, насколько силен и опасен может быть боец. Этот был. И силен, и опасен.
Держал ладони поднятыми, раскрытыми, шагнул в их сторону осторожно, медленно.
Окинул обоих долгим внимательным взглядом. Приветственно кивнул Сэлгеку:
— Хранитель, — и Атэю, — парень с дороги. Вы не дергайтесь, ладно?
Осторожно поднял к голове руку и принялся трясти что-то, что что какое-то время назад, вероятно, было косой. Из волос посыпались мелкие ветки и иголки. И немного снежинок.
Пока те выпадали, он говорил:
— Даже не знаю, с какой интонацией переспросить... Выберу уточняющую.
Оставил наконец в покое свою косу, поднял пристальный взгляд на Сэлгека и очень серьезно проговорил:
— Это вам здесь не нужна помощь?
Он, кажется, так шутил. Но взгляд у него при этом оставался неприятным. Холодным, цепким и в то же время — равнодушным, пустым. Он словно бы не был живым, этот Алекс. Словно был куклой, которая выполняет поставленные задачи: оценить опасность, убить монстра, пошутить при виде мирных граждан.
Но не более того.
Сэл заметил движение за спиной Алекса, Атэй тоже, судя по тому, что перехватил лук. Но Алекс вскинул руку, призывая их остановиться, и шикнул через плечо:
— Сидеть, Рок! А то спугнем.
Снова уставился на Сэлгека и отчеканил:
— Значит, так. Сейчас из кустов выйдет конь. Просто. Очень. Большой. Конь. Он не кусается. Понял?
Сэлгек так же медленно кивнул.
* * *
Рок шагнул на дорогу и остановился рядом с Алексом, косясь красным глазом на ферронцев.
“Только не вздумай сейчас рыкнуть, — мысленно попросил его Алекс. — Или чихнуть”.
С Хранителем все обстояло еще хуже, чем он думал.
Здоровенный, бородатый, в какой-то невменяемо длинной накидке, что едва ли не волочится за ним по земле, и которая, может быть, и смотрелась бы на нем хоть сколько-нибудь достойно, если б он не трясся как осиновый лист. Глаза навыкате, меч, кажется, где-то посеял, в общем тот еще Хранитель.
"По какому критерию их вообще выбирают? — подумал Алекс. — Просто находят самого большого?"
Атэю захотелось выдать подзатыльник. Вот этого перепуганного он так старательно защищал, не пуская Алекса в Креур. Вот в этого, по его мнению, должны верить жители города, и тогда он обязательно их спасёт... А то, что у него зуб на зуб не попадает, и это явно не от холода, Атэя не волнует?
Или у него какие-то свои планы? Сожрет Хранителя какая-нибудь пакость — и Атэй следующий на очереди? Ну а что? Тоже здоровый, самую малость пониже... Не зря так странно смеялся, когда Алекс его по незнанию с Хранителем спутал.
Ну да, точно. Горечь в том смехе была. Может, даже зависть.
Тоже накидку длинную себе хочет. С узорчиками. Совсем немного укоротить — и будет ему в самый раз.
Но прямо не скажет: "отдай", не отберет. Наоборот, охраняет, с луком следом ходит. Ждёт. Потому что долго такой Хранитель всё равно не протянет, сколько ты с луком за ним ни ходи. Может, он вообще свою накидку потеряет следом за мечом.
Ферронцы!
Алекс шагнул к Хранителю и, не спеша, чтоб не пугать резкими движениями, протянул руку. Представился:
— Алекс, — кивнул через плечо. — Это Рок, — и на всякий случай еще раз добавил. — Конь.
— Сэлгек, — тихо ответил тот, в очередной раз оглянулся через плечо на лес по ту сторону дороги, протянул руку, коротко глянул в глаза, но тут же отвел взгляд.
— Идем, — решительно кивнул Алекс и не сдержался: окинув взглядом перепуганного здоровяка, добавил. — Покажешь мне, кто тут вас обижает.
Сэлгек отрицательно мотнул головой, ответил тяжело, будто через силу:
— Я не смогу.
— Тут что-то не то, — тихо произнес Атэй, обращаясь к Алексу.
"А вот и он! — раздраженно подумал Алекс. — Наш самый верный друг Хранителя! Сейчас опять заладит своё "Хранителю нужна вера, а не помощь!"
Развернулся к Атэю, вопросительно поднял бровь.
— Хранитель уже не раз побеждал монстров, — твердо заговорил тот, — Хранитель выигрывал битвы. В лесу что-то не то, раз он не может туда вернуться!
Выбросил руку в сторону открывшего было рот Сэлгека и жестко отчеканил, перебивая так и не начатую тираду:
— Он не трус! Никогда им не был и никогда не будет. Он не может просто так испугаться. Даже монстра. Даже очень страшного. Это я могу испугаться. Наместник может. Но не он!
— Да прекрати ты наконец объяснять всем, кто я такой! — рявкнул в ответ Сэлгек. — Всем уже и так ясно! Мне ясно! Ему! — ткнул пальцем в Алекса. — А ты продолжаешь врать!
— Тут что-то не то, — упрямо повторил Атэй, игнорируя его, обращаясь к Алексу.
— Всё в порядке, — сообщил Алекс Сэлгеку, игнорируя в свою очередь Атэя. — Страшно бывает всем. Это не страшно, что тебе страшно.
Сэлгек раздраженно вздохнул.
Наверное, что-то в это роде ему уже говорили. Возможно, тот же Атэй. Наверное, не помогло.
Но ведь это и правда нормально! Страх — это естественная реакция, основанная на инстинкте выживания, или как его правильно назвать. Алекс уже плохо помнил, как это всё называется, он и язык тот не помнил, на котором когда-то об этом мог с кем-то говорить, где-то слышать...
Но помнил, что только сумасшедшие ничего не боятся.
— Ты молод, — сказал Алекс Сэлгеку, потому что тот, несмотря на внушительные размеры и не менее внушительную бороду, и впрямь выглядел совсем юным, а перепуганный взгляд дополнял образ. — Но встречал уже много монстров, так? Тебе было страшно. Может, не так, как сейчас, но было.
Тот не возражал. Смотрел напряженно, настороженно. На миг покосился на Атэя, но тот тоже еще не понял, к чему ведет Алекс.
Алекс заметил, что с ферронцами вообще сложно: им понять его, а ему — их.
— И ты никогда об этом не говорил, — продолжал он. — Это естественно, вы тут все очень смелые, не признаетесь, если пугаетесь. Может, этот страх накопился внутри. Уже не смог удержаться там, и пришло его время вырваться наружу. И хорошо, что он вырвался. Бесконечно никто не может держать в себе ничего. У каждого есть свой предел, Хранитель, и у тебя тоже.
“Какая удобная мысль, — мелькнуло в голове, — один раз ноги устали, и теперь можно мозги пудрить всем, кто по дороге попадется”.
— И ты туда же, — мрачно фыркнул Сэлгек и невесело ухмыльнулся. — Вы все так старательно меня оправдываете.
— Очень надо! — отмахнулся Алекс. — Я вообще за монстром пришел. Но ты знаешь дорогу. И чтобы ты мне ее показал, нужно, чтобы ты прекратил трястись.
— А что за ним? — спросил Атэй, Алекс удивленно покосился на него, и Атэй объяснил. — За пределом.
"Серьезно? — устало подумал Алекс. — Тебя сейчас это интересует?"
Сэлгек, судя по брошенному на друга взгляду, подумал примерно то же.
— За ним тебе становится все равно, — решительно ответил Алекс. И обратился к Хранителю. — Ну как? Покажешь дорогу?
Тот медленно, всё так же через силу, двинулся к лесу у противоположной обочины.
— Как "всё равно?" — тихо спросил Атэй, шагая рядом.
— Больше ничего не чувствуешь, — ответил Алекс. — Будто умираешь.
— Ты не можешь умереть, пока бьется сердце, — твердо ответил Атэй, и Алекс тяжело вздохнул. И подумал в очередной раз: "Ферронцы!"
И подумал, что вряд ли всё-таки этот Атэй охотится на плащом Хранителя. Он же тоже ферронец. А они тут все... Ну, не то, чтобы совсем уж тупые, но странные. И вряд ли умеют плести интриги по-человечески. Большие наивные дети, вот кто они такие.
Потому ему с ними так трудно найти общий язык.
Хранитель замер на обочине, всматриваясь в лес, дожидаясь, пока Алекс с Атэем подойдут.
— Ты... становишься другим, — осторожно проговорил Атэй, когда оба остановились за его плечом. Хранитель бросил на друга тяжелый предупреждающий взгляд. Но тот продолжил. — Не умираешь — перерождаешься. Это ты имел в виду?
— Ага, — легко согласился Алекс и чуть не добавил: "Как скажешь". — Ну, Хранитель? Поехали?
— Как? — тихо спросил тот, с опаской покосился на Алекса, потом — на Рока.
Алекс тяжело вздохнул и поднял взгляд к небу.
Рихан слабо светила сквозь тучи.
Руки снова мерзли.
Алекс совершенно неуместно подумал, что не выжил бы, попади он тогда, с самого начала, в Феррон, а не к драконам. Замерз бы насмерть быстрее, чем нашел ближайшую городскую стену и объяснил, кто он и откуда. Да и не пустили бы его за стену: в Ферроне не любят чужаков.
Нет, никак не выжил бы он здесь.
А жаль.
Было бы неплохо, наверное, начать всё заново здесь.
