Глава 13. Госпожа подземелья

Измученное тело так нуждалось в крепком сне, что не сразу заметило впившееся в скулу невидимое клеймо. Да уж, с такими будильниками никто бы никуда не опаздывал по определению. Нехотя сел на кровати, сперва хрустнув своими костями, а затем разложенными на полу, и потер опухшее, покрытое липкой испариной лицо. Темнота угнетала, но подавленное зрение обострило слух, и до ушей донеслись тихие шлепки в коридоре, прежде надежно отсеченные магическими дверьми. Кто-то вышагивал туда-сюда вдоль рядов камер, и в дерганных неуверенных шагах, вне всяких сомнений принадлежащих существу из плоти и крови, безошибочно узнал писаря.

Используя край каменного ложа как направляющее, добрался до выхода и нащупал стык створок, едва заметно щекочущий кожу сквозняком.

— Эй! — позвал, поднеся губы к щели. — Карл?

— Мастер? — с надеждой ответил парнишка. — Наконец-то ты проснулся.

— А что? Госпоже не понравились стишки?

— Ну... — юнец смущенно сглотнул. — Я пытался, но меня выгнали после первой же строки.

— Это ничего, — беззлобно усмехнулся. — Главное — напористость. Девушки таких любят.

— Хорошо, учту. Спасибо за совет. Ой!

— Что там? — возглас вызвал не самые приятные ожидания, а страх протиснулся меж ребер и холодной струйкой пощекотал сердце.

— Скелеты идут.

— А я уж соскучился.

Шайка нежити из трех костяков, по-прежнему в упор не замечая очкарика, взяла меня под белы рученьки и потащила по бесконечному лабиринту каменных коридоров. После ночи в кромешной тьме тусклое свечение ключа-фонаря слепило как ксеноновые фары, а петлять приходилось столь часто, что попытка сосчитать все повороты, спуски, подъемы и остановки у дверей провалилась на втором десятке. Одно узнал наверняка — подземелье представляло собой самый настоящий каменный муравейник, выбраться из коего без посторонней помощи задача заведомо обреченная на провал. Интересно, кто построил столь титаническое сооружение, способное посоперничать размерами с самой Морией? Неужели гномы? Сколько тайн, загадок и древних сокровищ оставил здесь подгорный народ, прежде чем злая сила навеки согнала с обжитых мест.

И все бы ничего, если бы не нудящий как заевшая пластинка Карл, решивший поупражняться в поэзии, пока товарища по несчастью тащили со скованными за спиной руками. А почему бы и нет — я никак ему рот не заткну, скелетам на декламации вообще до фонаря, а мало что так вдохновляет, как слушатели, не имеющие возможности ни уйти, ни заткнуть уши, ни надавать по рогам.

— Думаю, дело в подходе, — распылялся юнец, воздушным шагом пританцовывая рядом. — Любовные вирши — удел селянок да мещанок. А госпожа — истинная царица! Ей нужны оды и поэмы, а не глупые сравнения с полными лунами. Вот, оцени: свет ста тысячи огней, десятков янтарей и тысячей алмазов; все сокровища миров, обители богов — в твоем сиянье гаснут! А? Ну, как? Эпично? Батально? Достойно владычицы тьмы?

— Не знаю, — проворчал, до рези сжимая веки. — Я избавляюсь от владычиц тьмы за деньги, а не посвящаю им стихи. Хотя, твои писульки вполне могут убить. Вот уж правда — слово острее меча.

Путешествие, занявшее не меньше получаса, закончилось в просторной прямоугольной комнате со сводчатым потолком. Посреди, друг напротив друга, стояла каменные кресла, разделенные узким столиком на высокой ножке. Госпожа уже ждала нас, с царственной осанкой восседая на своем месте. Меня усадили напротив и приковали запястья к столешнице ладонями вверх с помощью выдвижных скоб из странного металла, похожего на черное золото.

— Ваше величество! — Карл согнулся в неловком поклоне, приподняв левый носок и положив руку на грудь. — Сегодня вы еще более прекрасны, чем вчера!

— Комплимент года, — успел проворчать до того, как белобрысая ведьма велела прихвостням вышвырнуть ловеласа за дверь. И хорошо, ибо то, что произошло дальше, мало вписывалось в картину мира писаря, где хозяйка Тихой охоты страстно сношается с «красивыми юношами», пока те не состарятся.

— Приятного аппетита, — женщина алчно облизнулась и хрустнула пальцами.

Ее ладони накрыли мои, и в тот же миг в груди все сжалось, как от приступа стенокардии. В глазах, едва привыкших к свету, потемнело, в ушах застучало, а мозг кольнула раскаленная игла, предвещая опасную близость инсульта. Суставы заломило, ноги начали ныть и крутить, словно перед дождем, давление скакало козлом во время гона, то падая до полуобморока, то подпрыгивая до головокружения и тошноты. Вслед за одышкой прошиб горячий пот, слабость повисла на мышцах свинцовыми грузилами, и я буквально чувствовал, как из меня вытягивают жизненные силы.

Госпожа при этом отчаянно кайфовала, не стесняясь ни видом, ни звуками выказывать наполняющее ее удовольствие. От напускной аристократичной сдержанности не осталось ни следа — владычица подземелья запрокидывала голову, закатывала глаза, закусывала губы, покачивалась из стороны в сторону и страстно стонала. Впрочем, быть может такой эффект вызвало моджо — первым делом упыриха опустошила фиал с концентрированной темной энергией. Восемь накопленных делений быстро насытили госпожу, и та откинулась на спинку, тяжело дыша, облизываясь и впиваясь в подлокотники. Тяжелая грудь с выпирающими сосками ходила ходуном, живот отвердел и втянулся, а бедра подрагивали как после мощного оргазма. На этом изменения не заканчивались — белая кожа приобрела здоровый оттенок, на щеках проступил румянец, а светло-голубые, как у хаски, радужки потемнели до обычного человеческого цвета.

В иной миг от созерцания подобных конвульсий сосуд вновь наполнился бы до краев, но я глядел не на женщину, а на свои руки — сморщенные, пожелтевшие и покрывшиеся темными старческими пятнами. Заметив мой ошалелый взгляд, ведьма игриво закусила кончик пальца и с усмешкой произнесла:

— Не бойся. До ужина заживет. Я пробовала немало поборников — магов, рыцарей, чародеев, но демонист... м-м-м, — госпожа облизнулась, — вкуснятина. Но удовольствие надо растягивать, иначе приестся. Надеюсь, ты никуда не спешишь.

— Вообще-то...

— Увести!

Ни ответа, ни привета. Конвоиры снова потащили по безликим коридорам, похожим как две капли воды — дизайнеры совсем не старались и ради масштаба просто накопировали одних и тех же объектов в немеряных количествах. А может, это и был один и тот же объект, вырванный из привычного пространства-времени и расслоенный черной магией или метафизическим искусством зодчих на мириады повторяющихся иллюзий, подобных ленте Мебиуса. И на деле меня полчаса кряду водили кругами, как ежика вокруг бочки, запутывая и лишая надежды на побег. А может, я немного поехал крышей после сеанса глубокого энергетического отсоса и не мог адекватно воспринимать происходящее.

— Как все прошло? — с плохо скрываемым возбуждением спросил Карл у двери камеры. — Легенды не врут?

— Врут, — буркнул, влетая за порог от бодрящего двойного толчка в спину.

— Расскажи о ней, — писарь прижался затылком к сомкнувшимся створкам. — Какая она? Страстная? Дикая? Неутомимая? Или же холод — лишь панцирь, который дева подземелья сбрасывает вместе с одеждой, обнажая нежную, ранимую и чувственную душу?

— Господи ты боже мой! — не выдержал потока слащавых соплей и заорал во всю глотку, услышав вместо бодрого голоса старческое кряхтение. — Да не трахается твоя мымра ни с кем, а вытягивает жизнь, как вампир! А когда силы иссякают, выбрасывает дедов на мороз, как протухшую колбасу!

— Ты не в себе, — после недолгой паузы с обидой и недоверием заявил юнец. — Или же ревнуешь, не желая делить красавицу со мной.

Хотел заорать еще громче, но вовремя успокоился — спор с неписем, запрограммированным на строго определенную сюжетно-ориентированную поведенческую матрицу, имел не больше смысла, чем доказывать Алисе или Сири, что они тупые и бесполезные. Как ни старайся, а еще и виноватым останешься, поэтому отбросил эмоции и всецело сосредоточился на логике и разуме. Которые на пару твердили — надо поскорее разобраться с тайной катакомб, а парень — единственный, кто владел хоть какой-то информацией о предмете.

— Слушай... Эта госпожа не в моем вкусе. Вообще. И я помогу закадрить ее...

— Правда? — оживился поэт, не дав договорить.

— ...если поможешь выбраться. И сидите тут вдвоем хоть до скончания веков.

— Здорово! Пока тебя не было, я еще стих сочинил. Вот, послушай...

— Стоп! — никаких стихов, когда до смерти осталось четыре дня и каждая минута на счету. — Чтобы найти путь к сердцу дамы, нужно знать об этой даме все. Прошлое, настоящее, предпочтения, увлечения, характер — чем больше данных, тем лучше. Так что выкладывай. У любой байки есть начало, у любого персонажа — предыстория.

— Хм... — Карл почесал затылок. — Надо подумать.

— Да что там думать? Вспоминай! Давным-давно в тридевятом государстве жил царь и было у него три сына: старший умный был детина, средний был и так и сяк, младший вовсе был как ты. Понимаешь? Завязка, фабула, пролог — то, с чего все началось. Теории, предположения, догадки — хоть что-нибудь! Неужели никто не размышлял, откуда взялась эта госпожа и почему делает то, что делает? Или всех только ее постель заботила?

— Ну, говорят так-то всякое. Слухи ходили, мол, это жена Куловского — Хельга. Я еще не родился, когда это приключилось. Граф овдовел, с маленькой дочкой справиться не мог, и посоветовали ему второй раз жениться. Уехал Драгомир из замка на целый месяц, а вернулся с прекрасной девушкой в белом платье. И то ли новая жена не сошлась с падчерицей, то ли была уличена в злой волшбе, но красавицу посадили в сундук из чистого золота и увезли прочь. Не сразу это случилось, а почти через пятнадцать лет. Граф к тому времени совсем сдал, а вот жена будто ни на день не постарела. Эх, и чего только злые языки не выдумают.

Любопытно. Допустим, слухи не врут, и владычица подземелья действительно Хельга Куловская. Что мне это дает? В общем и целом — немного. Гораздо интереснее узнать, за кого решил выдать дочку граф, раз Светлуна прокляла его и сбежала в неизвестном направлении. Могла ли она прийти к мачехе? Да запросто. Вне зависимости от былых отношений, ничто не мешало беглянке как попросить совета, так и какого-нибудь артефакта, чтобы свести дражайшего папашу в могилу.

Но это — дела не первой и даже не второй важности. Сейчас главное подсадить упыриху на изнывающего от неразделенной любви виршеплета, и тогда меня, скорее всего, выпроводят из склепа за ненадобностью. Проще говоря, предстоит свести откровенно глуповатого и наивного парнишку с опасным, злобным и деспотичным существом неизвестной природы, причем в кратчайшие сроки. Что ни говори, а в хорошей РПГ побочные квесты всегда мозголомнее и сложнее основного.

— Ты тут? — робко спросил Карл.

— А где, блин, еще?

— Извини... Я тут подумал, а вдруг госпожа вообще не любит стихи?

Да ладно? И как только догадался?

— Поэтому решил сочинить прозу.

Я ткнулся лбом в холодную плиту и издал звук, похожий на протяжное лошадиное фырканье. Впрочем, намек ничуть не остудил сочинительского пыла — юнец откашлялся и произнес:

— Вот, послушай.

— Нет, это ты послушай, — прошипел, теряя остатки терпения. — Твоя пассия — не человек. Не знаю точно, что это за создание, но сердце у нее — камень, а вместо души — тьма.

— Ох... — понуро выдохнул писарь. — Значит, проза тоже не подойдет?

— Значит, у меня есть важное задание. Найди какого-нибудь скелета и вели передать хозяйке устное послание. Во-первых, мне нужна новая камера — чистая, без трупов. Во-вторых, пусть принесут перину и одеяло — спать на твердом, конечно, полезно, но притоку моджо не способствует.

— Моджо? — удивился парнишка.

— Хельга поймет, — буркнул в ответ. — В-третьих, нужен фонарь или свечи. В-четвертых — еда и питье, желательно с градусом. Понял?

— Погоди, записываю, — кусочек уголька заскрипел по смятому листу. — Все, иду искать костяков.

Пожелал удачи и сосредоточился на насущных проблемах. Графу — дочку, Легату — кровь вампира, Хире — по рогам, Кристине — доставить груз — и на все про все четыре дня, а если перестать верить в чудеса — то по факту три. Даже если выберусь из плена сию минуту (что вряд ли), пока притопаю в Кастель-Ван на своих двоих — пройдет еще немало времени. И как ни крути, как ни расставляй фигуры по доске, а финал матча сокрыт туманом войны, и ни одна логическая конструкция, ни единое измышление не прояснило завесу неизвестности.

От печальных дум отвлек Карл — правда, всего на пару секунд, после чего думы стали не в пример печальнее.

— Госпожа велела передать, что здесь катакомбы, а не постоялый двор. Полагаю, ни одеяла, ни фонаря не принесут.

Пришлось морозить задницу на холодной плите три часа кряду, пока конвоиры не повели на ужин. Хельга уже сидела за столом в ожидании главного блюда — такая же бледная, как и прежде. Будь у нее больше возможностей, высасывала бы людей пачками, а так приходилось сидеть на строгой диете, что явно не улучшало настроения. И все же рискнул спросить, прежде чем холодные ладони коснулись моих.

— Так это правда? Ты вторая жена Куловского?

— Нет, — женщина хищно улыбнулась. — Это ложь. А теперь будь добр — умолкни и не порти аппетит назойливой болтовней.

Меня всего скрутило изнутри, но мучительная перекачка длилась считанные секунды, после чего госпожа отдернула пальцы и сердито воскликнула:

— Почему я чувствую мерзкий привкус убогой душонки? Где темная энергия?

— Извини, — развел руками, насколько позволяли оковы. — Кто не идет на контакт, тот не получает сладкого.

— Может, приказать скелетам переломать тебе ноги в десяти местах? — ведьма подалась вперед, а глаза полыхнули тем же призрачным огнем, что пылал в фонарях.

— Вряд ли это хоть как-то поможет, — ответил тем же движением, и между нашими лицами едва протиснулся бы кулак. Ожидал почуять зловонный запах изо рта или трупный душок от кожи, но собеседница вообще ничем не пахла, а дышала с частотой не больше вдоха в минуту.

— Не в твоем положении торговаться и дерзить, — Хельга нахмурилась, не отводя взгляда.

— Тебе тоже выпендриваться не с руки, — сказал тем же холодным тоном и выложил козырь на стол. — Если хочешь спасти свою дочь.

— Что? — женщина откинулась на спинку и наигранно хохотнула, но скривленные губы, забегавшие глаза и сложившийся в гармошку лоб выдавали сильное замешательство на грани с ошеломлением. — У меня нет дочери. Это бред.

— А вот и нет. Я ошибся в одном — ты не вторая жена Драгомира. А первая.

Пальцы добела впились в подлокотники, тело напряглось до темных жилок на коже. Скулы заострились, веки сузились, а под висками набухли желваки. Госпожа выглядела так, будто готовилась оторвать мне голову голыми руками. Говоря подобное, я играл с огнем, но это — единственный способ выиграть.

— Куловский так любил тебя, что не смог смириться с приближающейся смертью. Неизлечимая болезнь, угадал? Жрецы не помогли, Свет оставил вас в беде, и граф обратился к иной стороне. Отвез в это место и заключил некую сделку с Нижним миром. Скорее всего, пожелал, чтобы любимая жила долго и счастливо, а то и вовсе вечно. Но неправильно составил договор либо подписал не глядя тот, что дали. И демоны в самом деле даровали тебе вечную жизнь в обмен на пожирание чужих, ведь иначе силы тьмы не работают. Подводные камни, запутанные формулировки, мелкий шрифт между строк... Так?

Хельга промолчала, но сжатые губы и трясущийся подбородок ответили без слов.

— Люди знали о беде господаря, и тот не мог выйти на площадь и заявить — случилось чудо. Спасение чересчур подозрительно, изменения слишком заметны, от тебя так и разит серой и черной магией. Поэтому придумал байку о молодой невесте, которую скрывали от посторонних долгие годы. Тут да там бесследно пропадали крестьяне — но это же Парамор, здесь такое сплошь и рядом. Ты высасывала души, крепилась, молодилась, и все шло бодрячком, пока однажды Светлуна не узнала тайну. Не уверен, что ее злости, обиды и боли хватило бы для смертельного проклятия. Скажи — ты подсобила?

— Да, — прорычала женщина, сознавшись под тяжестью пусть и косвенных, но улик. — И если бы могла — разорвала бы ублюдку горло вот этими вот руками.

— Почему? Он так боялся потерять дочь, что уготовил ей ту же участь? Превращение в энергетического вампира?

— Не твое собачье дело. На тебе метка, а значит, работаешь на графа. И я не позволю вернуть дочь этому чудовищу. Ты никогда не покинешь подземных чертогов. Никогда!

Что же — пан или пропал. Ждать некогда, надеяться — не на кого: Легат молчит, про суккубу и думать не стоит. Удача улыбается смелым — пусть зачастую в первый и последний раз, но лучше попробовать и пожалеть, чем не попробовать вовсе. За время отсидки в келье и созерцания выдающихся прелестей Хельги, едва прикрытых невесомым шелком, успел заполнить фиал под завязку. Скатал в пальцах крохотную — с горошину — сферу и осторожно бросил на стол поперек металлических скоб. Из-за низкой скорости шарик сдетонировал не сразу, а успел наполовину прожечь каменную плиту, прежде чем оставил на столешнице кратер объемом с пивную кружку.

Не скажу, что все обошлось без потерь, боль была адская, но руки не оторвало — и норм. Стиснув в ладонях сферы побольше, перепрыгнул через стол и под прикрытием кресла швырнул заклинания в оцепеневших у дверей скелетов. Взрывы разметали нежить на мелкое крошево, комнату заволокло дымом и вонью горелых костей, но тем отчетливее выделялись в полумраке светящиеся фонари.

Не обращая внимания на вопли и визг госпожи, подхватил кованный восьмиугольник с пола и поднес к створкам — ключ сработал без помех, и преграда расступилась. Под стук и грохот со всех сторон бросился в лабиринт, но за два похода по коридорам все же запомнил в точности каждый поворот, спуск и подъем вплоть до количества шагов от двери до двери. Пришлось задействовать всю выдержку, самообладание и остудить рассудок до предела, чтобы не запутаться, не ошибиться, не пропустить ориентир, ведь любой поворот не туда — это верная смерть, медленная и мучительная.

Стражи некрополя белыми лавинами сыпали со всех щелей, заползали на узкие переброшенные над бездонными пропастями мостки, падали с высоких, утопающих во мраке потолков. Кого мог — доджил, остальных паровозил, собирал в кучи поплотнее и метал сферы под ноги. Гибли далеко не все, но разорванные взрывами трупы товарищей замедляли натиск, а мне большего и не надо. Главное — добежать до шахты и продержаться до прибытия лифта, а подземелье пусть зачищают прокачанные группы — им нужнее.

— Мастер?!

Из-за угла внезапно выскочил Карл, и я едва успел направить заклинание выше его пустой головы.

— Что происходит? — писарь дрожал всем телом и постоянно поправлял скользящие по мокрой переносице очки.

К черту болтовню — времени в обрез. Подбежал к высоким трапециевидным створкам и провел вдоль фонарем — дверь не поддалась, лишь чуть заметно задрожала. Прильнул к щели ухом и от души выругался — судя по далекому нарастающему скрежету, платформа пошла вниз, но слишком медленно. Пока спустится, минуты три пройдут, если не все четыре, а охотников уже набилось в коридор, как снега в бочку.

Метал в гущу сферу за сферой, пока не опустел фиал — стены тряслись, костяная шрапнель рвала одежду и секла кожу, саваны вспыхнули рыжим пламенем, но поток воющих тварей не иссякал. Похоже, Хельга спустила на обидчика всех обитателей некрополя, и одолеть такую орду в одиночку вряд ли смог бы даже игрок десятого ранга. Только и оставалось вжаться спиной в дверь и надеяться на чудо... и чудо случилось.

Створки распахнулись, и мимо с оглушительным воплем пронеслась Чупа, тараном сшибла сразу троих чудищ и принялась раскалывать пастью черепушки, как гнилые орехи, да с таким остервенением, что от монотонного хруста заложило уши — кости явно пришлись адской собачке по душе.

Следом с кинжалом наперевес бросился Вупс, попрыгунчиком носясь под ногами нечисти, толкая, сшибая, разрубая все, до чего дотягивался. Не успел я прийти в себя, как из-за плеча сверкнул золотой наконечник, и арбалетная стрела прошила пожелтевший от времени лоб насквозь. В тот же миг башка загорелась смоченной в спирту ватой, скелет заверещал и захлопал по макушке в тщетной попытке потушить огонь и распался полным набором костей.

— Отходим!

Майлус схватил за руку и втащил на платформу за секунду до того, как сияющий лавой кнут выстрелил вглубь коридора, сжигая и кроша все на пути. Карл едва успел поднырнуть под выпад Кристины и распластался на полу, вкатившись на платформу, словно снаряд для керлинга. Не тратя драгоценных секунд, махнул фонарем в дверной проем, и створки поползли друг к другу, а лифт воспарил к долгожданному дневному свету. Кучер и торговка отбивались до тех пор, пока не вернулись прислужники, а грохочущее немертвое море скрылось за испещренными клинописью плитами. Благодаря внезапной помощи, я покидал подземелье целым и относительно невредимым, но товарищ Нутро, стукнув судейским молотком, вынес безапелляционный приговор — с госпожой подземелья мы еще встретимся.