«Перед каждой весной с пестротой ее витражовой…»

Перед каждой весной с пестротой ее витражовой,
Перед каждой зимой с рукавицей ее ежовой,
И в начале осеннего дня с тревожной его изжогой,
Да чего там – в начале каждого дня
Я себя чувствую словно в конце болезни тяжелой,
В которой ни шанса не было у меня.

Мне хочется отдышаться.
В ушах невнятная болтовня.
Ни шанса, я говорю, ни шанса.
Максимум полтора.
В воздухе за окном тревога и сладость.
Покачиваясь, вышагиваю по двору.
Я чувствую жадность.
За ней я чувствую слабость.
Я чувствую силу, которую завтра я наберу.

Воздух волен.
Статус неопределен.
Чем я был болен?
Должно быть, небытием.

Прошлое помнится как из книжки.
Последние дни – вообще провал.
Встречные без особой любви говорят мне «Ишь ты».
Лучше бы я, вероятно, не выживал.
Не то что я лишний.
Не то чтобы злобой личной
Томился тот, а тайной виной – иной:
Так было логичней.
Так было бы элегичней.
Теперь вообще непонятно, как быть со мной.

И я сам это знаю, гуляя туда-обратно,
По мокрому снегу тропу себе проложив.
Когда бы я умер, было бы все понятно.
Все карты путает то, что я еще жив.
Я чувствую это, как будто вошел без стука
Туда, где не то что целуются – эка штука! –

Но просто идет чужой разговор чужих,
И легкая скука,
Едва приметная скука
Вползает в меня и мухой во мне жужжит.

Весенний вечер.
Свеченье, виолончель.
Я буду вечен.
Осталось понять, зачем.

Закат над квадратом моим дворовым.
Розовость переливается в рыжину.
Мне сладко, стыдно.
Я жаден, разочарован.
Мне несколько скучно.
Со всем этим я живу.

2003

Отправить