Сегодня был именно тот единственный и, возможно, решающий день. Нянечки были в хорошем настроении, переживали за меня, им было любопытно, кто же станет моим мужем. Они подготовили платье и уже принесли его в комнату. Софи расчёсывала мне волосы подле зеркала, на часах было шесть утра.

– Пора одеваться, госпожа, – сказала мне Бриджит.

– Да, одеваемся. Сделайте мне красивую причёску, сегодня буду знакомиться со своим будущем мужем, – ответила ей.

– Хорошо, госпожа.

Бриджит вплетала ленты тёмно-красного цвета, ловко и аккуратно. Причёска с собранными волосами и украшением на голове в виде гребешка была изумительной и утончённой, остальные нянечки сидели на софе и молча наблюдали за Бриджит, потом стали помогать надевать платье. Платье было тоже тёмно-красного цвета и красиво выделяло фигуру. На плечи накинули классический бургундский золотистый роб с небольшим вырезом. Под робом выглядывала вставка из шёлка, приколотая серебряными булавками. В ушах висели серьги и на шее колье, отливающее золотистым оттенком.

– Ты великолепна, – прозвучал отцовский голос за спиной. Я так увлеклась, что не услышала, как он вошёл.

– Спасибо вам, отец, за комплимент, – ответила.

– Карета уже подъехала.

– Я готова, скоро спущусь.

Марго уже припудривала мне носик. После того, как отец услышал ответ и оценил наряд своим строгим взглядом, он вышел из комнаты.

Перед тем как уехать, я впервые за столько прошедших лет набралась смелости и зашла в комнату матушки поцеловать её, рассказать ей про бал, на котором меня ожидает будущий муж. Матушка просто смотрела и не вымолвила ни слова, будто совсем и не узнавала – она совсем плохо себя чувствовала. Но иногда разговаривала сама с собой, когда в комнате никого не было, будто делилась с кем-то своими секретами. Лекарь говорил, что эту болезнь не вылечить и она уже поглотила её разум. Он называл эту болезнь тяжёлым безумием.

Кучер открыл дверцу кареты, мы с отцом сели напротив друг друга, лошади тронулись. И поехали на бал во дворец Карла VIII. Как раз к вечеру уже будем в Париже.

Я задремала, когда мы въезжали в этот красивый, грациозно раскинувший свои земли в виде крыльев феникса город. Так выражались всегда мои кузины, влюблённые в Париж, они не могли представить себе, что смогли бы где-то жить, родившись в каком-то другом городе. Париж есть и всегда будет: независимо от времени, он будет вечным. Отец меня разбудил, как только мы подъехали к дворцу.

Дворец – превосходный, раскинувший свои плечи на тысячи футов. Зал с романским камином, с наружной части уже явственно проявлялись ренессансные черты, в то время как в убранстве интерьера преобладали признаки позднеготического стиля. Стены зала увешены портретами знатных особ, а зал занимал весь первый этаж. Размеры его воодушевляли. Опорами сводов служили не массивные столбы, а пилястры вдоль стен. Рёбра сводов образовывали узоры в виде цветка в центре каждого из пяти полей свода. Роскошный зал украшали пять оловянных люстр, на которых имелись зажжённые свечи. Играла музыка, многие знатные особы танцевали со своими кавалерами.

Мы уже на балу, и праздничное настроение само по себе рисовало улыбку на наших устах.

– Дорогая Эмма. Представляю тебе герцога Франческо де Романо из династии Романских из Ватикана, – проговорил отец.

Передо мной предстал высокий красивый мужчина лет тридцати пяти. Черноволосый и кудрявый. Его чёрные длинные волосы завивались до плеч как змеи. Чуть растерявшись, смотрела в прекрасные голубые глаза и произнесла своё имя, обомлев от того, что находила его милым.

– Эмма Орлеанская, – приспуская взгляд, произнесла с улыбкой, герцог сразу же протянул руку.

– Вы танцуете? Можно пригласить на танец? – спросил.

– Да, – согласилась, светясь от счастья, казалось, будто лики света сверкали у меня на ямочках.

Мы танцевали бурре. И весь танец была погружена в его взгляд. Шаг, ещё мелкий шаг, Франческо был интересен мне. В ответ на заинтересованность он рассматривал меня, но не улыбался. Когда ходили вокруг друг друга, танцуя, и когда приближались, и когда отдалялись в танце, на секунду показалось, что музыка звучит только для нас, и мы танцуем вдвоём. Очень хотелось так думать. Он меня очаровал с первого взгляда. Галантный и статный в обтягивающем трико и с узкими башмаками с длинными, клювовидными носками. Он делал поклоны низко, выражая при этом моё превосходство и симпатию, снимал шляпу. Зал засверкал дымкой моей маленькой фантазии.

Я была счастливой, ветреной и неповторимой. Сладкая пора – влюблённость как ребячество, но только с последствиями, как яд, но не смертельный за раз, а губительный по каплям. Я порхала как бабочка. Не могла поверить, что повезло, что отец наконец-то в чём-то порадовал. Я всегда знала, что встречу такого и обязательно полюблю. И погрузилась в эту любовь как в чашу с вареньем. Оказалась влюблена в герцога целиком и полностью.

Узы любви мы познали уже после бала по прибытии Франческо. После того, как мы станцевали, королева Франции у всех на глазах выказывала своё недовольство по поводу того, что гость – сын Папы Римского Чезаре Борджиа – приехал с папским документом о расторжении её брака с королём. Я не была осведомлена о нынешней политике и об отношении Папы Римского Александра VI к Франции. Об этом тогда не думала, а думала только о глазах Франческо.

После нашего танца королева дала пару пощёчин Чезаре Борджиа в присутствии господ, музыканты перестали играть, и я наконец увидела самого сына Папы Римского Александра VI. Он был хорош собой: молод, красив и обаятелен, его причёска походила на причёску моего будущего жениха. Такие же тёмные кудряшки украшали края румяных щёк. Невольно сравнивала внешне. То посмотрю на Франческо, то на Чезаре Борджиа. Они немного отличались издалека носами: у Чезаре Борджиа нос был острее, чем у моего Франческо.

После такого скандала Чезаре Борджиа, передав письмо, сразу же и удалился с королем. Но происходящее особо меня не пугало, хотя и было слишком неожиданным. После их ухода музыканты возобновили игру, господа вновь ринулись танцевать, а Франческо, находясь рядом, попросил у меня аудиенцию. Я согласилась, улыбаясь как ребёнок. Мы покинули большой зал, прошли длинный коридор, Франческо, взяв за руку, куда-то повёл. Он будто знал, куда ведёт. Мы зашли в чьи-то покои, но мне было неважно. Я играла роль влюблённой наивной девчонки, а может и не играла, а таковой и являлась.

– Ты знаешь, что я хочу поцеловать твоё милое ангельское лицо, – признался герцог.

Я смотрела на него млеющими глазами и уже подготовилась приоткрыть губы. Он схватил меня, и мы упали на кровать, предаваясь плотским утехам. Он нежно гладил мои чресла, а стоны мои ему нравились и возбуждали. Франческо целовал мне шею, потом поднял подол платья. Руки сами сжали шёлковое покрывало, я нарочно двигалась к Франческо, ягодицы приподымались с постели всё чаще, он попытался стянуть туго затянутый корсет, я ему помогла, и мой бюст выпал. Я млела и испытывала наслаждение, когда он прикасался к моему пылающему как огонь бюсту. Его зубы покусывали сосцы, словно страсть двигала разумом. Мои вздохи снова нарушали тишину. Хотелось, чтобы это не заканчивалось. Раздавался небольшой скрип кровати, будто поддерживал эту идиллию любви. Шёлковые простыни, как цветы, ласкали спину. И я растворилась в забвении.

Франческо подарил надежду на светлое будущее. Он был так хорош собой, что запал мне в сердце. Скучная и печальная атмосфера рассуждений о непонятном женихе наконец-то растворялась. Предстоящая свобода и мысли о ней будоражили и возбуждали, будто бабочки в животе пробудились и летали, волнуя тело и сердце.

Перед окончанием нашей встречи он аккуратно тронул кончик моего носа. Это было так мило, что почувствовала, что тоже ему не безразлична.

Как же в него влюблена, как ребёнок! Его плечи казались опорой, когда их обнимала – будто защитят от любых преград и напастей. Я не хотела отпускать эти чувства и его такие сильные, мужские плечи. Мои глаза горели и блестели, улыбка не сходила с лица. И думала, как же давно так не радовалась, любовь – это просто подарок Бога, его дар. Только с любовью к своему будущему мужу я расцветаю – как яблоко, которое поспело, или как виноград, что наполнился соком вкусной лозы, – и пора сорвать эту ягоду. Пора собирать урожай.

Мысли были только о нём, и была беззаботна и счастлива. Мои светлые волосы стали сильнее завиваться по утрам, это было забавно; рассвет улыбался и дарил первые лучи солнца моим устам, из которых лилась улыбка. Жизнь так коротка и так быстротечна, кажется, что повстречала его только вчера, но уже скоро должно состояться венчание.

«Я его люблю, очень сильно люблю! Как смогу жить без него?! Я не хочу жить без него», – это мысли резвились в голове, как рыбки, неугомонные и маленькие.