Проснулась от запаха еды. Встав с постели, первым делом села есть. Стоявший рядом стакан с настойкой вылила в ночной горшок. Сегодня понимаю, что пить его не буду, возможно, настойка, про которую говорил Франческо с лекарем, отравлена. Переоделась в новое платье, которое положили на комод. Причесалась и, сидя возле зеркала, думала о том, что сегодня придёт чудовище, так как мне принесли завтрак. Чудовище всё-таки не заставило долго ждать.

– Здравствуй. Как мне тебя звать? Давай начнём сначала. Я тебе не враг, – завела диалог, пока чудовище медленно ко мне направлялось.

Я стояла у зеркала, когда он подошёл и засмотрелся в него, увидев своё отражение, резко отвернулся.

– Эй, не бойся, это просто зеркало. Давай будем друзьями?

Чудовище повернулось, я подставила шею; сделав укус, он стал пить кровь. Конечно, было неприятно, но уже будто привыкла к этому. Человек ко всему привыкает.

После того как он испил положенного, опять к нему обратилась:

– Хочешь, сделаю тебе приятное? – он просто смотрел, молча, и поняла, что ждёт действий, – тебе нужно присесть, – он сел на кровать, я тоже подсела и потянулась к его мужскому достоинству. Он всхлипнул.

«Что я делаю? Зачем я это делаю?» – сама ничего не понимала, но будто была не в своём сознании, будто кто-то мысленно приказал, и стала это делать.

– Я аккуратно, тебе понравится, – сказала.

Моя рука прошла в штаны чудовища, и почувствовала, как там напряглось, стала трогать правой рукой медленно, а потом быстро. Его уродливое лицо улыбалось, закрыв глаза, сидел и наслаждался моими прикосновениями. Я смотрела на него с отвращением, мне хотелось его убить, но ещё не время.

Когда эти мысли вообще прокрались в мою голову? Или это импровизация?

В первую очередь он мужчина, значит, надо доставить ему удовольствие и соблазнить, чтобы чувствовал ко мне привязанность, пусть даже и плотскую. Мои движения сменились на быстрые, через минуту раздался его всхлип. Я убрала руку, он встал и ушёл. А я испытывала только отвращение, ненависть и злобу, но потерплю. Ополоснула руку, полив из кувшина, и легла под одеяло.

Как ни в чём не бывало, будто этот режим для меня приемлем. Слабость никак не покидала, и опять заснула.

Проснулась от скрипа двери, вошёл лекарь.

– Госпожа, вы спите? – повернулась к лекарю и улыбкой встретила его.

– Да, я дремала. Слабость не проходит. Что со мной?

– Госпожа, я пришёл как раз вас осмотреть, – он нагнулся и посмотрел на моё израненное лицо.

«Хорошо, что он не стал смотреть запястья», – подумала про себя.

– Что с вами? Кто вас ранил?

– Это я случайно упала, не обращайте внимания, – ответила, выдавливая из себя улыбку.

– Я принес лекарственную настойку, как раз смажем ваши раны, – осматривал и слушал моё дыхание.

– Ваше самочувствие стабильно, вы поправляетесь. Выпейте стакан лекарственных трав.

– Хорошо, я чуть позже выпью, – ответила, понимая, что это никакая не лекарственная настойка.

– Нет, госпожа. Вы должны выпить её при мне сейчас.

«Чёрт», – подумала, смотрела на лекаря, как волчица, которая ещё секунды три, и растерзала бы. Я сдерживала себя от безумных мыслей.

– Хорошо, – ответила, и он поднёс настойку ко рту.

Времени на отравление нет, надо быстрей спасаться. Каждый день на счету, вдруг я буду совсем не в своём здравии. Я смотрела на настойку секунды три, потом набралась храбрости и выпила. Затем он промокнул платок в другую настойку в маленьком бутыльке, которую достал из своего чемоданчика и стал смачивать ей мои раны на лице.

– В следующий раз аккуратней будьте. У вас такое красивое лицо, это ваша радость, нельзя, чтобы такую радость отняли, – приговаривал, а я отчужденно молчала.

Так и хотелось ему что-нибудь сказать, но всё же ещё не время.

Он ушёл. Меня опоили, и я больше не могла ни о чём думать, просто хотелось спать. Но чувства просыпавшегося гнева и зла ощущала ещё больше. Хотелось придушить этого лекаря на месте, чтобы он замолчал навеки, а его разговоры чтобы больше никогда не слышала. Никогда… Зубы скрипели и сдерживали эмоции. Ненависть – как ребёнок, сначала зарождается, потом её надо кормить, а потом выпускать на волю.

Отвар, который день изо дня губил меня, усыплял; и веки наполнялись свинцом, а кожа всё более и более белела. Я заснула.