30
Подводные течения
1967
Киа подлетела к лодке, завела мотор и понеслась – туда, где были подводные течения. И всю дорогу визжала, задрав голову: “Ах ты подлец, ДЕРЬМО… СУКИН ТЫ СЫН!” Беспорядочные, взлохмаченные волны мотали лодку туда-сюда, мешали править. Океан всегда яростней, чем плавни. Он глубже, ему есть что сказать.
Киа давно уже научилась разбираться в прибрежных течениях, знала, как с ними справляться, как уходить от них, направив нос против волн. Но она впервые шла навстречу глубинным течениям – отголоскам Гольфстрима, который переносит сто миллионов кубометров воды в секунду, больше, чем все на свете реки вместе взятые, и от берегов Северной Каролины до этого мощного потока совсем близко. Это мир встречных течений, бесчисленных водоворотов, настоящая ловушка, одна из самых страшных в Мировом океане. Всю жизнь Киа избегала этого места, но сейчас ей было плевать. Она неслась в самый центр, надеясь там выплеснуть гнев и боль.
Свирепая волна взметнулась навстречу, вспучилась под килем, качнула лодку вправо. Лодка накренилась и с трудом выправилась. Яростный поток уже тащил ее, все быстрее и быстрее. Сворачивать было рискованно, и Киа, всем весом навалившись на румпель, старалась удержать лодку по течению, глаза ее высматривали мели – вечно меняющиеся преграды под самой поверхностью воды. Одно касание – и лодка перевернется.
Волны хлестали в спину, с волос текло. Над головой бежали низкие темные облака, закрывая солнце, мешая разглядеть водовороты, поглощая тепло.
И все же страха она не чувствовала, хоть и рада была бы испугаться – уж лучше страх, чем эта боль в сердце.
Внезапно бурная темная вода осталась позади, утлая лодчонка крутнулась вправо и сразу накренилась. Киа сбросило со скамьи, окатило соленой водой. Ошеломленная, сидела она на дне лодки, готовясь встретить новую волну.
До настоящего Гольфстрима отсюда, разумеется, далеко. Здесь океан только разминается, пробует силы. Но раз уж Киа решила сразиться со стихией – значит, придется ей выстоять. Победить. Заглушить боль.
Серо-стальные волны набегали сразу со всех сторон, без намека на симметрию и закономерность. Киа вскарабкалась на сиденье, схватилась за румпель, но она не понимала, куда держать курс. Берег тянулся вдали узкой полосой, то и дело исчезая за белыми гребнями. Стоило Киа зацепиться за него взглядом, как лодка разворачивалась или накренялась – и берег снова исчезал. Киа надеялась оседлать течение, но оно не собиралось подчиняться, волокло ее в свирепое темное море. Тучи клубились все ниже, окончательно закрыли солнце. Киа тряслась от холода, силы покидали ее, руки еле удерживали румпель. Ни одежды, ни еды, ни воды.
И тут явился ужас, из глубин пострашней морских. Страх снова остаться одной. Возможно, навсегда. Приговор на всю жизнь. Из горла рвались противные прерывистые всхлипы, а лодку все вертело, швыряло из стороны в сторону, того и гляди перевернется.
На дне уже плескалась вода дюймов на шесть, босые ноги Киа сводило от холода. Быстро же море и тучи одолели весеннее тепло! Обхватив себя одной рукой, чтобы хоть как-то согреться, другой рукой Киа правила, уже полностью доверившись течению.
Внезапно океан успокоился – лодку все еще быстро влекло вперед, но волны уже не бесновались. Впереди блеснул мокрый песок, усеянный ракушками, – песчаная коса, футов сто в длину. Борясь с сильным придонным течением, Киа в нужную секунду вывернула румпель – и течение осталось позади. Косу она обогнула с подветренной стороны, где вода была спокойнее, и причалила осторожно, будто поцеловала берег. Выбралась на узкую косу и осела на песок. Легла на спину, наслаждаясь ощущением твердой земли под собой.
Она понимала, что не Чеза оплакивает, а жизнь свою, от предательства до предательства. Глядя, как облака стремятся поглотить синеву, она проговорила вслух:
– Видно, мне на роду написано жить одной. Но не привыкать. Я уже давно знаю, что люди рядом со мной не задерживаются.
Неспроста Чез пообещал жениться, тут же ее соблазнил и вскоре променял на другую. Ей известно из книг, что самцы меняют самок, так чем же он ее покорил? Его роскошный катер на гидролыжах все равно что выпяченная грудь и огромные рога оленя-самца во время гона – для привлечения самок и устрашения соперников. И все равно она клюнула на ту же приманку, что и мама, тоже стала добычей “стрекозла”. Какой ложью потчевал маму отец, по каким шикарным ресторанам ее водил, пока не спустил все деньги и не пришлось вести ее на свою настоящую территорию – в хибару на болоте? Наверное, стоит отдохнуть от любви, дать сердцу покой, как полю под паром.
Киа принялась читать вслух стихи Аманды Гамильтон:
Пора мне тебя отпустить.
Отпустить.
Ради любви мы
Всегда остаемся
И редко
Уходим.
Отпускаю тебя с крючка –
Плыви.
Ты думал,
Сердце мое
Стремится
Тебя удержать,
На дно утянуть.
Нет, сердце мое
Тебя отпускает –
Плыви
С травою морскою.
Меж тяжелых облаков просквозило бледное солнце, коснулось песка робкими лучами. Киа привстала, огляделась. Течение, океан и песок, будто сговорившись, преподнесли ей подарок: кругом пестрели дивные, невиданные раковины. Благодаря изгибу косы и спокойному прибою они скопились с подветренной стороны, будто кто-то их бережно разложил на песке, не разбив ни одной. Киа приметила несколько редких раковин и много своих любимых – невредимых, перламутровых, поблескивающих от воды.
Стараясь не наступать на них, Киа прошлась по берегу, собрала самые ценные, ссыпала горкой. Слила из лодки воду и разложила раковины рядком на дне. Она непременно вернется сюда, надо лишь подготовиться как следует, изучить здешние течения. Море и раковины подсказали ей, что заходить нужно с подветренной стороны и сразу причаливать, а сильное течение обойти стороной.
Киа отчалила, зная, что эту песчаную косу никто больше не увидит такой, как сейчас. Силы природы сотворили эту мимолетную усмешку песка, даже формой отмель была схожа с улыбкой. Новый прилив и новые течения создадут другую, и третью, но не ту же самую. Ту, что приняла ее в объятия. И кое-чему научила.
* * *
Чуть позже, гуляя по берегу родной лагуны, Киа читала вслух стихотворение Аманды Гамильтон, свое любимое:
Не гасни, луна,
Следуй за мною,
И тени ночные
Прочь прогони,
И вместе со мной ощути
Холодок тишины.
Знаешь лишь ты,
Как в одиночестве
Тянется миг,
Будто бредешь
Мили и мили,
И сколько неба
В одном-единственном вздохе,
Когда утекает время,
Будто сквозь пальцы песок.
Луна знает как никто другой, что такое одиночество.
Вновь наблюдая за однообразным кружением в воде головастиков, танцем светлячков, Киа все глубже погружалась в безмолвие природы. Наверное, природа – самая надежная в мире опора, единственное, за что стоит держаться.
