Глава 19

– Опять вы! – воскликнул Питер.

Я вновь стояла на устланном соломой полу перед барной стойкой в «Гербе королевы».

– Честно сказать, дамы к нам вообще не заглядывают, а тут вдруг дважды за одну неделю!

За столиками притулились несколько пьяниц, закончивших смену грузчиков или посыльных, заглянувших сюда на обед, но они мало что замечали, кроме своих драгоценных пивных кружек.

– Мне нужен один адрес, – сказала я. – В начале года, в марте или апреле, вы отправляли письмо человеку по имени Абрахам Лоу, красильщику тканей из Галифакса.

Питер настороженно глянул на меня, его округлая талия слегка вдавилась в край стойки.

– Может, и отправлял. А вам-то что с того?

Я вытянулась во весь свой миниатюрный рост.

– Мне необходимо поговорить с ним.

– О чем?

– Я заказала в Манчестере большую партию тканей и хотела покрасить их. Алиса рассказывала мне о мистере Лоу, и я подумала, что смогу договориться с ним о покраске.

– Да уж. – Питер облегченно вздохнул. – Нужды нашего местного дворянства известны, пожалуй, одному Богу, а таким, как мы, простым смертным, их никак с ходу не уразуметь, – с улыбкой заметил он и добавил: – Погодите минутку, пойду поищу его.

– Большое спасибо, мистер Уорд, – откликнулась я, – тогда я в ближайшие дни отправлю ему письмо.

* * *

Спустя пять минут, отсыпав Питеру Уорду горсть серебра, я уже ехала в сторону Галифакса, повторяя про себя найденный адрес: «Хэйли-хилл, дом под вывеской ворона». Припомнив, сколько монет я раздала за последнее время, я задумалась о том, как буду объяснять Джеймсу мои дорожные расходы. Но быстро успокоилась, сообразив, что он вряд ли вообще будет задавать мне вопросы, – теперь, лишь только завидев меня, он мгновенно краснел до кончиков ушей. Но когда закончится вся эта история, я буду гораздо строже блюсти семейные денежные интересы… если, конечно, выживу. Скоро, наверное, понадобятся дополнительные закупки белья, полотенец, молока, чепчиков и маленьких нарядов… причем, видимо, два комплекта. Я с интересом отметила, что эта мысль не вызвала у меня безумного гнева; просто таковы жизненные обстоятельства, и сейчас они не столь уж важны.

Мне надо было торопиться, и к тому времени когда я доехала до соседнего графства, то чувствовала себя втиснутой в наволочку подушкой, которую так трясли, что едва не вытрясли всю жизнь, хотя ребенок живо вертелся и пинался в моем животе. Я даже подумала, не вредны ли ему столь частые поездки. Но раз уж он вертится, значит, растет, поэтому я выбросила из головы эту мысль, спешилась и заплатила попавшемуся мне на глаза пареньку, поручив ему напоить мою лошадь.

Деревянный дом под вывеской ворона теснился между двух других, его верхние этажи нависали над улицей, поэтому пришлось отклониться назад, чтобы увидеть этого самого ворона. В уличной пыли носились босоногие дети, а взрослые с деловым видом торопились в лавки и дома.

Я постучала в дверь, костяшки моих пальцев выбили живенький ритм, прозвучавший с уверенностью, которую я вовсе не испытывала. Дверь открылась, в темной прихожей стояла молодая девушка. Она удивленно посмотрела на меня: дорожный плащ надежно скрывал мою фигуру от шляпы до подола.

– Я хотела бы видеть Абрахама Лоу, – сказала я. – Он дома?

– Он на работе, мисс, – ответила она, – я его дочь. Дома мама, может, вы хотите поговорить с ней.

– О, я… Да, хорошо бы, если можно.

Она отступила назад, позволив мне войти, и я проследовала за ней в узкий, заставленный вещами, коридор, по левой стене которого тянулся ряд дверных проемов.

– Подождите здесь, я позову маму, – сказала она мне.

Я стояла, прислушиваясь к звукам кипучей хозяйственной деятельности и голосам домочадцев. И вдруг с изумлением услышала за стеной чей-то кашель. Чуть погодя в конце коридора появилась стройная женщина в платье цвета спелой кукурузы и фартуке, явно нуждавшемся в починке. Лицо ее, обрамленное выбившимися из-под чепца прядями волос, озаряла добрая улыбка. Она подошла ко мне, по пути вытирая руки тряпкой.

– Чем я могу вам помочь? – спросила она.

В тот момент, видя ее смущенную учтивость, я внезапно испугалась неимоверной сложности взятой на себя заботы, осознав также необходимость такого милосердия. Эта женщина совершенно не знает меня, не догадывается о причинах моего прихода, и усилия, связанные со знакомством и прочими объяснениями, вдруг показались мне на редкость утомительными. Однако она, должно быть, почувствовав мое замешательство, пригласила меня пройти в гостиную и выпить пива, и я, еще не вымолвив ни слова, проследовала за ней в большую комнату, полутемную, несмотря на ясный день. Все доступные поверхности заполняло беспорядочное множество вещей, на полу дети играли с собакой, и я с осторожностью прошла между ними. У окна в кресле сидел мужчина, но я видела лишь лысую макушку его головы.

Сняв плащ, я так и держала его в руках, не зная, куда лучше положить его. В этой заставленной вещами комнате явно не хватало свежего воздуха. Вскоре женщина принесла мне кружку пива, и я с благодарностью утолила жажду.

– Меня зовут Лиз, – сказала она. – Вы хотели видеть моего мужа?

– Да, – собравшись с духом, ответила я, по достоинству оценив легкое и вкусное пиво. – Меня зовут Флитвуд Шаттлворт. Простите, что я заявилась к вам без всякого приглашения… Даже не знаю, с чего начать…

– Присаживайтесь, пожалуйста.

Она показала на стул рядом с камином, и я, осторожно пробравшись между детьми, присела. Она устроилась на другом стуле.

– Мне нужно поговорить с Абрахамом о том, что произошло в Колне несколько месяцев назад.

Лицо Лиз мгновенно изменилось, на нем отразилась усталость и даже мучение.

– Это дело, связанное с вашим свекром. Случившееся с ним привело к череде трагических событий… Вряд ли здесь, в Йоркшире, осведомлены о том, что происходит в Ланкашире?

Она отрицательно покачала головой, а один ребенок начал вопить, требуя ее внимания. Лиз мягко, но твердо что-то сказала ему и вновь повернулась ко мне. Разумеется, она ничего не знала: ей с лихвой хватало домашних хлопот.

– Дело в том… что мою акушерку, женщину по имени Алиса Грей… – Подавив волнение, я заметила, как ее взгляд почти неуловимо скользнул по моему животу. – Ее посадили в тюрьму, обвинив в колдовстве, как и многих других. В общей сложности, по-моему, двенадцать человек.

Один из малышей, еще совсем маленький, ухватился за юбку Лиз, встал на ножки и принялся колотить по ее коленям пухлым кулачком. Неужели они не могли себе позволить нанять няню или служанку, чтобы хотя бы ненадолго освободить мать?

– Алиса Грей служила на постоялом дворе «Герб королевы», где отлеживался ваш свекор после… встречи с Элисон Дивайс. Именно Алиса нашла его на той торной дороге и помогла ему добраться до постоялого двора, но семья Дивайсов начала угрожать ей, требуя изменить показания. А потом они навлекли на нее ужасные обвинения, а теперь уже через несколько недель в Ланкастере состоится суд.

Лиз продолжала слушать, но несколько рассеянно. Она высвободила юбку из ручек ребенка и попыталась направить его к остальным детям. Малыш захныкал.

– Простите, я понимаю, что вы очень заняты. Главным образом я хотела узнать о здоровье вашего свекра, и еще, если позволите, мне хотелось бы задать ему кое-какие вопросы о том, что же произошло с ним в тот день в Колне?

Она выпрямилась и посадила ребенка себе на колени.

– Вы можете сами спросить его, но вряд ли услышите что-то осмысленное. Папа?

Она подошла к замеченному мной раньше мужчине, освещенному тусклым, проникавшим через окно светом. Я последовала за ней и едва не ахнула от изумления.

В кресле, скособочившись, сидел Джон Лоу, сморщенный, как прошлогоднее яблоко. Половина его лица выглядела оплывшей, один глаз, похоже, не открывался, а другой глаз вытаращился на нас так, точно старик чего-то боялся. У меня сложилось впечатление, что раньше это был солидный и сильный мужчина, очень быстро исхудавший; кожа его обвисла, и одежда висела мешком.

– Здравствуйте, мистер Лоу, – тихо произнесла я, не сумев скрыть потрясения.

Он пошевелился, но ближайшая ко мне сторона оставалась вялой и пассивной.

– Нннечоо, – громко произнес он.

Я глянула на Лиз.

– Никто, кроме нас, не способен понять его, но мы научились, – пояснила она и обратилась к Джону. – Папа, эта дама пришла повидать вас. Вы узнаете ее?

– Ннннне, – крикнул он.

– Нет, он и не знает меня. – Голос у меня сорвался, и я прочистила горло. – Мистер Лоу, меня зовут Флитвуд Шаттлворт. Я подруга мисс Грей, той женщины, которая помогла вам добраться до «Герба королевы» после того, как вы… как с вами случился удар.

Он страдальчески застонал, хотя оставалось непонятным, что вызвало его страдание.

– Алиса Грей? – вновь попыталась напомнить я, но он неловко поерзал и вновь отвернулся к окну.

– Так он теперь ведет себя постоянно, – сообщила Лиз.

Сидевший на руках малыш вытащил из-под ее чепца прядь волос.

– Я думала… – начала я и невольно вздохнула, – думала, он может говорить.

Лиз покачала головой.

– Поначалу мог, но со временем ему стало хуже. Бывают дни, когда он ведет себя более разумно, но… сегодня плохой день. Вы можете остаться с ним и попытаться разговорить его… может, он и скажет что-нибудь путное. А мне как раз нужно кое-что сделать. Вы ведь сможете просто минутку подержать малыша, пока я тут немного приберу?

Она передала мне крохотного мальчика в липкой рубашонке и, собрав всю валявшуюся в комнате одежду, унесла ее. Я впервые в жизни держала ребенка. Он болтался в моих неловких руках точно куль с мукой, и мы с удивлением разглядывали друг друга. Буквально через мгновение Лиз забрала его и вновь куда-то удалилась. Я осмотрелась. После уборки основных завалов одежды комната приобрела более пристойный вид – обнаружился идеально чистый и отполированный стол, и я также заметила, что детские личики были не грязными, в отличие от детей, игравших на улице. Домочадцы Лоу выглядели скромно, но прилично, и содержание отца Абрахама, видимо, выбило их из обычной жизненной колеи. Они могли бы и днем оставлять его лежать в кровати, но заботливо усадили перед солнечным окном, выходящим во двор, где женщины стирали белье, играли остальные дети и носились собаки. Я подтащила свой стул к креслу старика и села рядом с ним.

– Есть на что посмотреть, верно? – сказала я, и он согласно хмыкнул. – Мистер Лоу, я не хотела расстраивать или огорчать вас, простите, что беспокою. Но я пыталась выяснить, что именно случилось на той торной дороге в Колне, когда вы встретили Элисон Дивайс.

– Хм-м-м… за-а-ч… Н-н-н в-в-вид м-м-м к-к-а-а-а.

С трудом двигая одной стороной рта, он упорно пытался что-то сказать, но я при всем старании ничего не поняла. Его здоровый голубой глаз смотрел на меня с надеждой, он надеялся, что я пойму его. Но, увидев мое недоумение, старик грустно отвел взгляд и, казалось, сгорбился еще больше. Я погладила его обездвиженную руку. Он взглянул на мои пальцы, унизанные золотыми кольцами с рубинами и изумрудами.

– Мистер Лоу, вы помните Алису Грей? Кивните, если помните.

Его подбородок опустился к груди и опять поднялся.

– А вы думаете, что она ведьма?

Он отвернулся, потом опять повернул голову ко мне и повторил это движение.

– И вы готовы подтвердить это на суде? Вы будете присутствовать на судебном разбирательстве?

Голова его осталась неподвижной, только взгляд заметался.

– Вас приглашали выступить на суде?

Он кивнул, по крайней мере, так я поняла. Если бы только у него восстановилась речь, он мог бы выступить в защиту и других невинных.

А Элисон Дивайс, она ведьма?

Он кивнул, а потом отрицательно качнул головой. В его пристальном взгляде отразилось глубокое страдание, голубой глаз наполнился слезами, и они потекли по лицу. Его правая рука поднялась, словно он хотел смахнуть слезы, но ему удалось поднять ее только до груди. Я достала свой платок и сделала это за него. Несчастный Джон Лоу стал похож на полуживую марионетку. Его могут привезти в суд как доказательство случившегося и опять увезти, признав лишенным дара речи. Если бы Элисон Дивайс тихо отсиделась дома, то никаких больше несчастий, возможно, не последовало бы, и зачем только она вернулась на следующий день на постоялый двор «Герб королевы» и призналась в своей собственной вине? Неудивительно, что ее родне захотелось исправить положение: ведь твердила о своей вине только она сама. Этот бедняга не мог ничего сказать.

Я еще немного посидела в компании Джона, мы смотрели, как трудятся во дворе женщины, склонившись над лоханями и время от времени смахивая пот со лба. Солнце стояло высоко, но им приходилось стирать даже в жару. Они не боялись обгореть под обжигающими солнечными лучами; у них не было выбора. В такой день я могла бы выехать на реку и отдыхать под тенистыми деревьями или просто сидеть у окна как украшение жизни, не более полезное, чем Джон Лоу. Из соседней комнаты донесся оглушительный грохот, и Лиз тут же принялась кого-то бранить.

– Дженни! – вскричала она.

Одна из женщин во дворе взглянула в сторону дома, прикрыв рукой глаза. Именно эта юная девушка открыла мне дверь, на самом деле она была лишь немного моложе меня. Я видела, как она зашла в дом, принеся с собой запах щёлока. Я задумалась о том, как ей живется здесь в окружении капризных младенцев, успевал ли отец почитать им вечерами главы из Библии, и могла ли она приклонить усталую голову на колени матери…

Хлопнула уличная дверь, и, чуть погодя, к нам в комнату вошла Дженни и сказала, что парнишке, которому я поручила присматривать за моей лошадью, пора уходить домой. Я не слишком ловко поднялась со стула, поблагодарила Джона Лоу и подошла также к Лиз, чтобы сказать спасибо и ей, она как раз пристроилась на корточках в прихожей, пытаясь накормить с ложки одного из малышей.

– Извините, что потревожила вас, – сказала я, смущенно остановившись рядом с ними.

– Пустяки. Надеюсь, вы не сильно разочаровались. Я знаю, Джону очень хотелось бы нормально поговорить. Да и всем нам того же хочется.

– А собирался ли он или ваш муж ехать в августе на судебное разбирательство?

– Какое разбирательство? – Она недоуменно посмотрела на меня.

– На ассизы в Ланкастер, где будут судить ведьм.

– Ах да, Абрахам что-то говорил об этом. Я спрошу у него.

– Всего хорошего, миссис Лоу, мне пора.

Покинув сумрачный и запущенный дом, я оказалась на залитой жарким солнцем улице, но, по крайней мере, на меня повеяло легким свежим ветерком. Над губами у меня выступили бисеринки пота, подмышки тоже увлажнились. Мне не удалось узнать ничего полезного; скорее даже появилось такое ощущение, будто я совершенно напрасно разъезжаю по долам и весям, теряя шансы возможного спасения Алисы. А маленькая Дженнет, блаженствуя в роскоши Рид-холла и сочиняя очередные истории, мало-помалу затягивает петли на шеях всех своих родственников и их знакомых. Но ведь она всего лишь глупый ребенок.

Я не представляла, как мне выручить из этой ловушки Алису. Джон Лоу не считал ее ведьмой, но не мог членораздельно сказать об этом; ее родному отцу безразлично, что с ней будет, а ее бывшего хозяина беспокоит только процветание собственного заведения. Кто же еще мог выступить в ее защиту? По дороге домой я напряженно размышляла об этом, однако, казалось, я блуждаю по заколдованному лабиринту, вообще не имевшему выхода.

Заехав наконец на конный двор Готорпа, я почувствовала себя такой уставшей, словно целый день возила мешки с кирпичами. Однако мои грустные мысли озарила тлеющим угольком одна интересная задумка. Надо только дать ей разгореться, хорошенько продумав новый план.