71
Станция «Хорст» оказалась не чем иным, как большим танкером со срезанным носом. Предприимчивые хозяева сделали на судне перепланировку и пристроили дополнительные конструкции, которые также были позаимствованы у других брошенных судов. Транспортеры сыпучих материалов превратились в швартовочные мостики, а надстройка со списанного крейсера стала, очевидно, офисом или номером люкс.
Рекламы на стенах станции почти не было, однако на многочисленных стойках располагались прожекторы, которые освещали покрывавшие их сомнительные высказывания. В другом месте это показалось бы излишним, однако здесь надписи смотрелись на редкость гармонично.
– Помойное ведро, – изрек Бунзен, когда уиндер на самом малом ходу приближался к швартовочным мосткам.
– Запроси диспетчера, – сказал Вершин.
– Да ведь он сам должен связаться.
– Возможно, он нас не заметил. Всякое бывает.
– Хорошо.
Бунзен включил передачу на открытой волне и произнес:
– Уиндер «Сайрус» просит швартовку…
В ответ в эфире послышался какой-то шорох, потом удар и удивленный голос:
– О, и правда уиндер! Правь на девять-шестнадцать, я сейчас там фонарик включу…
Вскоре на швартовочном мосту замигал маяк, и «Сайрус» стал медленно заходить для швартовки. Свободного места здесь было достаточно, а стоявшие на приколе суда выглядели так, будто находились тут со дня постройки станции.
Наконец стыковка состоялась, и в переходный шлюз пошел воздух. Снаружи послышалась какая-то возня, и это подтверждало, что на станции есть своя швартовая команда.
Шагнув в узкий коридор, Вершин оказался перед четырьмя угрюмыми рабочими, которые стояли под тусклым фонарем и недвусмысленно перегораживали ему дорогу. В руках у швартовщиков были тяжелые гаечные ключи, и от этого они еще больше напоминали разбойников.
– Чего стали? Дайте пройти, – потребовал Вершин, стараясь, чтобы его голос звучал не слишком грубо.
– Подкинь деньжат, хозяин, – сказал самый здоровый и сделал шаг вперед.
– Деньжат? – с легким удивлением переспросил Вершин. Денег ему было не жалко, однако он не любил, когда у него их вымогали.
– Ну давай, не упирайся, а то с нашим доктором познакомишься. – Здоровяк ухмыльнулся. – А он за лечение дорого берет…
– Для вас, я уверен, он сделает скидку, – сказал Вершин.
– Это почему же?
– Потому что я вам сейчас ноги прострелю, – спокойно ответил Вершин и вытянул из-за пояса пистолет. – Тебе первому…
– Стоп! – Здоровяк бросил ключ на пол и поднял руки. – Это была шутка, хозяин!
– А точно шутка? Ты не передумаешь? – Ствол пистолета качнулся и поднялся на уровень головы.
– Нет, не передумаю, – заверил здоровяк.
– Тогда хватайте свое железо и бегом марш, а то у меня настроение быстро меняется.
Швартовщики понятливо кивнули и, забрав орудия труда, моментально убрались.
Вершин удовлетворенно кивнул и сунул пистолет обратно за пояс. Начало было не из приятных, но встретиться с Дзефирелли ему было просто необходимо.
Пройдя через весь швартовочный мост, Вершин оказался в некоем подобии холла, от которого в разные стороны уходили сумрачные коридоры. Никаких пояснительных надписей здесь не было, Вершин стал оглядываться в поисках живого человека, у которого можно было бы навести справки.
В углу холла стояло синтетическое деревце, на нем висели какие-то рыжие клочья. Вершин подошел поближе. Это не клочья, а засушенные трупики карликовых обезьян. Неизвестный оформитель попытался придать им естественные позы, однако это ему не удалось.
– Неожиданный ансамбль, не правда ли? – услышал Вершин и резко обернулся.
Возле одного из выходов стоял человек в строгом синем костюме, с булавкой в форме черепа на лацкане.
– Они похожи на дохлых мышей, – без энтузиазма ответил Вершин, убирая руку от пояса.
– Я доктор Курц, – представился незнакомец. – Исцеляю явные и скрытые недуги. Вас какие больше беспокоят?
– Они меня не беспокоят, у нас договор, – ответил Вершин, внимательно изучая Курца.
– Это большая редкость, – со значением кивнул доктор и, достав из кармана длинную сигариллу, прикурил от огонька, появившегося из массивного перстня.
Он выпустил к потолку синеватую струйку дыма и добавил:
– Подобные договоры нередко нарушаются. Хватитесь потом, а уже поздно – тело измождено и потрачено временем.
– Где здесь бар? – спросил Вершин, которому не нравился Курц с его трепотней.
– Здесь два бара, но один закрыт.
– Хорошо, где тот, что работает?
– Вон там. – Курц показал в конец коридора.
– Спасибо, – поблагодарил его Вершин и двинулся в указанном направлении.
Скоро он понял, что идет правильно – в коридоре запахло дешевой выпивкой и осевшим на стенах табачным дымом. К вою прохудившейся вентиляционной системы добавилась тихая мелодия из музыкального автомата.
Сделав очередной поворот, Вершин оказался в баре, заполненном примерно на две трети. Все посетители были заняты представлением, которое происходило на небольшой, скрытой за толстым стеклом сцене.
Крашеная девица в кожаных трусах исполняла эротический танец, но как-то слишком нервно трясла обвисшей грудью и так кривила лицо, будто у нее начались судороги.
Стараясь не мешать публике наслаждаться зрелищем, Вершин прошел вдоль стены к стойке и поманил пальцем бармена, который, как и все, глазел на танцующую деву.
– Слушаю вас, сэр, – кивнул тот Вершину, продолжая косить глазами на сцену.
– Мне нужен старший бармен, – сказал Вершин.
– Такого не подаем. Возьмите «Пьяного мельника» или «Веселого хрыча»…
– Мне нужен человек – старший бармен.
– А-а! – наконец-то дошло до служителя стойки. – Вам нужен Вилли Волк. Правильно?
– Да, точно, – поддакнул Вершин. – Где я могу его найти? Он сегодня работает?
– Сегодня? – переспросил бармен. – Нет, едва ли он сможет. Едва ли…
– Где его комната?
– А там – через второй выход и по коридору, до двери с номером «16». Это его любимое число.
– Спасибо, – поблагодарил Вершин и, бросив взгляд на извивавшуюся стриптизершу, направился ко второму выходу.
Дверь с номером «16» он нашел сразу, хотя в коридоре было довольно темно. Он, не стучась, толкнул ее и остановился, неприятно удивленный – уже в который раз за последнее время он натыкался на трупы.
Вилли Волк был мертв, однако с момента смерти прошло не более двух суток. Кто-то проткнул его ножом для колки льда, да так сильно, что пригвоздил к дверце пластикового шкафа.
На сантименты времени не оставалось, и Вершин начал планомерный обыск, который вскоре дал результаты. В тумбочке, на самом дне, под мотками старых веревок и проволоки, он обнаружил включенный «на получение» приемник радиопочты.
Найджел проверил записи и нашел только один файл, где была следующая запись: «Теперь «Колибри», парень».
«Понятно», – сказал себе Вершин и стер сообщение. Затем последний раз взглянул на прибитого к шкафу Вилли Волка и вышел, плотно притворив за собой дверь.
Когда он снова оказался в баре, представление уже закончилось. Стриптизерша, одетая в просторную хламиду с перьями, сидела у стойки на высоком табурете и вяло отмахивалась от взопревших поклонников – по большей части владельцев маленьких неопрятных суденышек, промышлявших контрабандой наркотиков.
– Вот этот человек, мисс Роузелия, – тут же доложил бармен, указывая на Вершина.
Крашеная блондинка перевела на Найджела мутный взгляд и улыбнулась.
– Как вам понравилось мое шоу, мистер Незнакомец? – хрипло спросила она, и Вершин улыбнулся ей в ответ, прикидывая, что ему делать, если весь этот сброд на него сейчас набросится. Перестрелять он мог максимум пятнадцать человек.
– Отличное шоу, мисс. Жаль, я опоздал к его началу.
– Не хотите пригласить меня на свое судно?
– С удовольствием, мисс. – Вершин изобразил на лице многозначительный намек и подал Роузелии руку.
Та грациозно на нее оперлась и сползла с табуретки. Поклонники расступились, глядя на неожиданного соперника с нескрываемой ненавистью.
