Глава двадцать шестая

Сервитор принес Микодезу завтрак не в один из кабинетов, а в Оружейную комнату. Комната имела официальное название, которым никто больше не пользовался, даже Зехуни, хотя обычно они соблюдали протокол. Когда Микодез в последний раз спросил их об этом, они пробормотали что-то о дурных приметах. Зехуни не были суеверны во многих отношениях, но в этом случае, как полагал гекзарх, подобная щепетильность было оправданной.

На втором десятилетии в качестве гекзарха Микодез хитростью заставил свою пехотную дивизию выкрасть для него коллекцию оружия, раньше принадлежавшую Джедао. При жизни Джедао обычно предпочитал использовать собственное оружие, а не стандартное келское, и это ему позволялось из вежливости к Шуос, невзирая на трудности с материально-техническим обеспечением. Джедао накапливал оружие с энтузиазмом, которого можно было ожидать от бывшего убийцы, даже если большую часть времени пистолеты оставались взаперти. В конце концов, вряд ли было бы практично таскать частный арсенал с задания на задание.

Когда Джедао арестовали после Адского Веретена, Кел конфисковали все его имущество и перерыли в поисках улик. Микодез знал эту старую печальную историю. Джедао не сделал ничего предосудительного, прежде чем внезапно сошел с ума. Он был образцовым офицером. Он любил оружие, что не считалось преступлением в его профессии; он любил алкоголь, особенно виски – черта, свойственная многим людям, которые были и не были солдатами; ему была свойственна настоящая страсть к дуэлям. Микодез знал из достоверных источников, что виски Джедао впустую потратили лабораторные техники. Он мог только надеяться, что они выпили хоть немного, а не пустили все на опыты. А еще после генерала осталась скромная коллекция настольных и карточных игр, включая несколько трофейных экспонатов, достаточно красивых, чтобы выставлять их в музее.

Так или иначе, Микодезу было особенно трудно заставить тогдашнего гекзарха Кел принять его всерьез. (До того как Тсоро займет эту должность, оставалось ещё восемь лет.) Вместо того чтобы предаваться мрачным мыслям по поводу отсутствия уважения со стороны 130-летнего вояки, Микодез решил совершить поступок, который заставит Кел Вауру оценить его по-новому. Это была не единственная причина. Он нуждался в том, чтобы и собственные люди начали воспринимать его всерьез. Задание, которое многие считали невыполнимым, заставило отдел спецопераций лезть из кожи вон, едва они поняли, что Микодез готов перевернуть дивизию вверх дном, если его подведут.

(«А мне-то казалось, вы хотите с ними подружиться», – заметили Зехуни.

«Иногда страх мотивирует лучше, – парировал Микодез. – Хотите, продемонстрирую?» В тот период он был более вспыльчивым. Лекарства, которые улучшили его концентрацию, помогли справиться и с этой проблемой.)

Большая часть Цитадели Глаз по иронии судьбы не была декорирована в цветах фракции Шуос на том основании, что даже если ассоциации с убийцами не заставляли людей напрягаться, красный мог бы это сделать сам по себе. Микодеза всегда забавляло, как много драм изображали убийц одетыми в красное, словно те пытались выделиться, а не кутались в уродливые непримечательные пальто, чтобы смешаться с местными жителями. Когда Микодез не надевал форму, он предпочитал спокойные оттенки зеленого.

А вот Оружейная комната была багрово-красной с золотыми акцентами. Ничто другое не подошло бы. Красные стены с темно-красными гобеленами отражались в стволах пистолетов, придавая их блеску нездоровый оттенок.

Микодез прошелся по комнате и остановился над тем, что ему нравилось больше всего – центральным экспонатом коллекции, «Паттернером-52», любимым пистолетом Джедао. Блистательный тактик его повсюду таскал с собой и использовал, чтобы перебить свой штаб на командном моте при Адском Веретене. Микодез не собирался вынимать оружие из футляра, чтобы поиграть с ним, но изучил рукоять, на которой была выгравирована печально известная двойка шестерней.

Сеть издала мелодичный звук.

– Фу, какой ты мрачный, – сказал Истрадез от двери. Он подошел к Микодезу и нахмурился, глядя на «Паттернер-52». – Надо послать эту штуку Джедао в подарок и посмотреть, станет ли он более восприимчивым к твоим попыткам терапии на расстоянии. Признайся, один вшивый пистолет не сделает Джедао более смертоносным.

– Ну, есть ещё психологический фактор, – возразил Микодез. – Кроме того, коллекция стоит дороже, если сохранить её целиком.

Истрадез фыркнул.

– Можно подумать, ты собираешься её продавать.

– Шутишь? Мы же вечно на мели. – Фракция Андан раздражала Микодеза ещё и тем, что – если верить донесениям его финансовых шпионов – могла позволить себе что угодно. Несмотря на все свои успехи в качестве гекзарха, он был вынужден постоянно изыскивать средства для пополнения бюджета.

– Удивлен, что ты не заставляешь меня чаще заниматься финансами.

– Не искушай меня, – огрызнулся Микодез. – Это слишком важная вещь, чтобы поручать её кому-то другому.

Истрадез криво улыбнулся.

– Ну да, разумеется. – Он широко зевнул и потянулся сначала в одну сторону, потом в другую. – Должен признаться, это хорошая коллекция, пусть я и узнаю только половину экспонатов. Жаль, что мало у кого есть допуск, чтобы прийти сюда и оценить её.

– Я надеялся, что ты увидишь здесь что-то, чего не вижу я, – сказал Микодез.

– Хочешь, чтобы я прочитал тебе будущее по россыпи винтовок и револьверов, как по чайным листьям? Не думаю, что это возможно. Кроме того… – Истрадез лениво оперся о край витрины «Паттернера», от чего включился информационный дисплей. – Я последние несколько десятилетий учился думать, как ты. Разучиться на удивление трудно.

Микодез заметил легкое напряжение в плечах Истрадеза. Тихо, но не бесшумно он скользнул за спину брата и начал растирать ему плечи. Истрадез вздохнул и медленно расслабился под прикосновением Микодеза.

– Надеюсь, ты не собираешься подвергнуть меня одному из этих неприятных тестов на память после того, как мы покинем эту комнату к ужину, – пробормотал брат. Микодез почувствовал сквозь ладони, как он дрожит. – Но я обещаю, что сделал домашнее задание. Я здесь, чтобы попросить об одолжении.

– Опять подружки? – спросил Микодез. Цитадель была хорошо укомплектована куртизанками с различными специальностями. В перерывах между миссиями Истрадез всегда пользовался возможностью побаловать себя. Если бы он сделал это, будучи Микодезом, кто-то заметил бы несоответствие. – Если ты пресытился, у меня исчерпались…

– Дело не в этом. – Истрадез с безупречным достоинством выскользнул из-под рук Микодеза, повернулся к нему лицом и, склонив голову, опустился на колени. – Гекзарх.

Полный поклон гекзарху выглядел настолько неуместным, что Микодез резко втянул в себя воздух.

– Истра…

Истрадез не поднял глаз.

– Покорно прошу рассмотреть мою кандидатуру для миссии. Я не состою во фракции Шуос, но, судя по всему, существуют прецеденты, позволяющие использовать внешних агентов.

У Микодеза появилось дурное предчувствие насчет того, к чему все это ведет.

– Встань, – сказал он грубее, чем намеревался. – Нет необходимости делать это на коленях.

– Очень мило с твоей стороны заботиться о моих коленях, – сказал Истрадез с таким серьезным лицом, что Микодез не понял, издевается ли брат над ним. – Но я не шучу. Гекзарх, ты держишь меня в резерве, но я считаю, что более квалифицированного человека для этой миссии быть попросту не может.

– И о какой же миссии идет речь?

Было жестоко вынуждать Истрадеза сказать ему это в лицо. Тем не менее Микодез должен был убедиться.

Он почти ожидал, что брат вот-вот потеряет самообладание, ожидал, что на отражении собственного лица появится знакомая кривая ухмылка. Но нет: Истрадез опустил ресницы, и его рука слегка сжалась на правом колене.

– Я слышал, что готовится покушение на гекзархов.

– У тебя нет доступа к этой информации, – сказал Микодез после секундного замешательства.

– Я соблазнил кое-кого из твоих сотрудников, – сказал Истрадез. – Время от времени попадаются люди, которые хотели бы переспать с кем-то, кто выглядит так же хорошо, как мы. Кажется, они даже не понимают, какие секреты выбалтывают в таких обстоятельствах.

«Кое-кто», возможно, был не один. Надо будет с этим разобраться позже.

– Это очень интересно, – сказал Микодез, не кривя душой. – Но ответ отрицательный.

– Гекзарх, – продолжил Истрадез самым официальным тоном, – я понимаю, что это самоубийственная миссия.

– Ты слышал, что я сказал.

Истрадез судорожно втянул воздух.

– Я осознаю, что моя полезность для тебя подходит к концу. Я прошу напоследок…

– Нет, Истрадез!

– Я влез в файлы с оценкой, которую ты поручил Спайрель, – сказал брат с удивительно малой долей горечи. – Ты же все равно собираешься отстранить меня от дел, и что я тогда буду делать? Торчать здесь всю оставшуюся жизнь? Не надо мне такого. Отпусти меня, Мики.

Микодез опустился на колени и схватил Истрадеза за плечи.

– «Самоубийственная миссия» означает, что ты не вернешься – ты ведь это понимаешь?

– Что ты собирался сделать, послать кого-то другого? Я лучше всех подхожу для этой работы, сам знаешь. Прошу тебя, Мики.

Искренность, сверкнувшая в знакомых глазах, потрясла его.

– Я твоё орудие, Мики.

Это всколыхнуло его чувства.

– Не надо, – прошептал Микодез. – Пожалуйста, не надо. Ты не Кел.

– Я лучше, чем Кел, – сказал Истрадез. – Обещай, что подумаешь.

– Я подумаю, – наконец проговорил Микодез.

Но они уже знали, что он принял решение.

Закончив читать отчет, которым наконец-то разродились математики, Микодез полил свою зеленую луковицу на три часа раньше положенного времени. Учитывая, как обещал пройти остаток дня, он не хотел об этом забыть.

Каким-то образом связь Черис с Джедао навела её на мысль поискать календарь, который изменил бы экзотические эффекты таким образом, чтобы они оказались применимы лишь к тем, кто их желал. Дисциплина Кел, возможно, сохранится, а вот Андан не захотят терять порабощение в качестве своей опоры, хотя даже Андан с двумя извилинами понимали, что угроза как таковая, а не её исполнение – вот их самый мощный инструмент. Шуос находились в сомнительно завидном положении: они были единственной фракцией, которая не обладала типовой экзотической способностью; для них ничего не изменится.

Затем Микодез вызвал Командование Кел, подчеркнув, что хочет поговорить напрямую с Тсоро. Ждать пришлось дольше обычного. Может, она добросовестным образом воспользовалась феном. В конце концов, гекзарх приняла вызов.

– Шуос, – проговорила гекзарх Кел почтительно, но без особой симпатии. – Мы так поняли, дело срочное?

– У меня есть для вас личное предупреждение, – сказал Микодез и переслал пакет данных. – Мои аналитики убеждены, что Хафн задумали мощный удар по Гнезду. Можете прочитать все детали на досуге и подготовиться должным образом.

Шуосскую Цитадель Глаз защищало переменное количество тенемотов, не говоря уже об оружейных установках, но её местоположение было общеизвестным фактом. А вот безопасность Гнезда частично основывалась на секретности. Кел были рассеяны по всему гекзархату и не могли содержать у себя дома значительные оборонные силы.

– Нам надо знать, насколько надежна ваша информация, – сказала Тсоро.

Микодез прищурился на неё.

– Если бы у меня был скучный день, и я захотел трахнуть кому-то мозг ради развлечения, прикончил бы ещё парочку шуосских детишек. В конце концов, наши постоянно делают новых. Нет, информация точна. Хафн уже воспользовались один раз способностью прыгать через космос, когда им помешал рой «Двойка шестерней». Если меня не удивляет тот факт, что они захотят использовать это против Гнезда, то и вас он не должен удивлять.

Он лично не подделывал информацию. Одна из его команд выполнила работу, но пакет данных должен был выдержать проверку коллективного разума. Пусть Тсоро его и недолюбливала, она верила в его компетентность.

– Надеюсь, у вас там есть поблизости рой-защитник, – прибавил он.

– Какая разница, есть или нет? – мрачно отозвалась Тсоро. – Мы не можем допустить падения Гнезда. Ваше предупреждение оценили по достоинству.

– Вот и отлично, – сказал Микодез с тем особым легкомыслием, которое, как он знал, её раздражало, поскольку она именно на него и рассчитывала. – В таком случае, не буду вам мешать заниматься утомительными логистическими расчетами.

И он отключился.

Проблема с планом Черис заключалась в том, что она неудобным образом собиралась взорвать Командование Кел до того, как Микодез сумеет – если все будут придерживаться первоначального графика – воткнуть другим гекзархам нож в спину. Пункт первый: если сопроводить календарный сброс избавлением от Командования Кел – это хорошо, то уничтожить в это же самое время и прочих гекзархов будет ещё лучше. Пункт второй: от гекзархов проще всего избавиться, если они соберутся в одном месте. К счастью, база Нирай Файан для этого вполне годится. Пункт третий: вынудить четверых гекзархов изменить свое расписание, чтобы оно совпало с расписанием Черис, будет намного трудней, чем убедить Черис подождать, пока все фигуры не окажутся на местах. Пункт четвертый: он не может просто связаться с ней и рассказать о своей задумке, пусть даже в этой идее есть некая привлекательная простота. У него нет доказательств, что она способна довериться члену фракции Шуос – пусть даже у неё и были отношения с некоторыми из них, – и тот факт, что в её черепе застряли осколки Джедао, ничуть не упрощает дело. Значит, ему требуется способ повлиять на неё так, чтобы она этого не заметила.

Пункт пятый: никто не понял, как, черт побери, Черис намеревалась уничтожить Гнездо. Было бы неплохо, если бы жучки на «Иерархии пиршеств» смогли пролить хоть какой-то свет на этот вопрос, но не срослось. Микодез пока что пришел к выводу, что Черис не сумасшедшая, что это не блеф и какой-то метод существует. Вера в неё верховного генерала и по совместительству «падающего ястреба» была лишь косвенным подтверждением, но уж лучше так, чем ничего.

Пункт шестой: чтобы делать то, что она делала, у Черис должна быть какая-то разведывательная сеть. Похоже, в какой-то момент она связалась с полковником Рагатом, но собрать воедино все детали в этом отношении никак не получалось. Другим рискованным предположением Микодеза было то, что источники Черис предупредят её о перемещениях роев Кел и вынудят пересмотреть своё расписание. По крайней мере, он верил, что она не станет рисковать собственным роем, атакуя Гнездо с его множеством роев-защитников, если у неё будет возможность переждать, пока все не утихнет.

«И люди считают меня ненадежным и опасным из-за каких-то двух кадетов», – цинично подумал Микодез. Но в том-то всё и дело: он взял за правило не привязываться к какому-либо определенному образу действий. Если он видел лучшее решение и казалось логичным на него переключиться, гекзарх с радостью так и поступал.

Сеть проинформировала Микодеза, что количество людей, которым срочно надо с ним поговорить, растет. Он порылся во втором ящике стола и достал оттуда красновато-коричневый кружевной шарф с узором в виде листьев, который перестал вязать два месяца назад. Идеально. Единственное, что люди ненавидели больше, чем Шуос с пистолетом, – это Шуос с вязальными спицами. Ну зачем здравомыслящему убийце спицы, если у него есть укромный балкончик и мощная винтовка?

– Ладно, – сказал он сети. – Давай выслушаем первого.

Черис и Брезан сидели в её гостиной, вращая карту гекзархата туда-сюда. Кируев пыталась сосредоточиться на светящихся надписях, роях с генеральскими эмблемами, но это ей удавалось лишь урывками. Ни Черис, ни Брезан не нуждались в ней ради какого-нибудь вклада в вопросы стратегии или тылового обеспечения. Уж скорее верховный генерал боялся, что она упадет замертво, если оставить её без присмотра.

– Шесть полных роев, – сказала Черис. – Они, должно быть, жутко переволновались.

Кируев отметила, что траектории роев сходятся в точке пространства, которая показалась ей непримечательной – только вот Черис настаивала, что именно там расположено Гнездо, и верховный генерал ей верил. Из шести эмблем сильнее прочих внимание Кируев привлекали «Три пустельги, три солнца» – символ генерала Инессер.

Черис и Брезан были не единственными участниками дискуссии. Присутствовали четыре сервитора: три дельтаформы и птицеформа. Дельтаформы постоянно обменивались быстрыми вспышками огоньков. Тот факт, что это происходило в спектре, видимом невооруженным глазом, был почти наверняка признаком вежливости. Кируев узнала, что сервиторов очень сильно заботит вежливость, и попыталась соответствующим образом изменить свое поведение, раз уж верховный генерал этого не запретил. Птицеформа либо одобряла её стремление, либо решила, что уход за умирающим генералом – достойное хобби. Как бы там ни было, она дружелюбно парила рядом с Кируев, периодически наполняя ее чашку из чайника, который Черис и Брезан игнорировали.

– Если я правильно понял, – сказал Брезан, – сервиторы предпочитают не предпринимать никаких действий в присутствии такого количества наблюдателей, поскольку те могли бы понять, что они что-то замыслили?

Интересно, подумала Кируев, осознал ли Брезан, что всякий раз, когда он упоминает сервиторов или даже когда предположительно беседует с ними, его слова оказываются обращенными к пустым стенам?

Две дельтаформы, которых уставшая Кируев пометила как Первая и Вторая, обменялись пылким шквалом огней и диссонирующих аккордов. Потом Третья что-то сказала Черис, помигав ей ярко-красными огнями.

Черис нахмурилась.

– Вот, в принципе, и все. Они уже эвакуировали столько сервиторов, сколько смогли, но даже так…

Брезан закусил губу.

– Черис, – сказал он, – если в этих роях-защитниках тоже есть сервиторы…

– Говори без обиняков, – сказала она.

– Если они могут превратить Командование Кел в радиоактивные помехи, то кучка мотов…

Руки Черис напряглись, потом расслабились.

– Брезан, – сказала она, – это много мотов. С общим экипажем порядка трехсот тысяч человек. Даже если бы у нас были вразумительные свидетельства того, что все шесть генералов непоправимо коррумпированы – а таких данных нет, – я бы предпочла убить как можно меньше народа. Помимо всего прочего, это немаленькие рои, а враги гекзархата никуда не подевались. Ты правда хочешь расправиться с этой частью сил гекзархата? С его старшими генералами?

– Интересный довод от человека, который твердо намерен разорвать весь мир на части, – заметил Брезан.

– Я не целиком и полностью Джедао, – возразила Черис, хотя для Кируев все было не так однозначно. – Суть этой затеи не в том, чтобы увеличить число погибших. Она в том, чтобы изменить систему – и пусть у обычных людей появится шанс. Но кто-то умрет, да. Многие умрут. Однако нам не стоит лезть из кожи вон, чтобы убить ещё больше.

– Хотелось бы узнать, как ты пришла к этой философии после того, как в твою голову засунули массового убийцу, – сказал Брезан.

– Я пытаюсь починить то, что он сломал, – ответила Черис, – потому что помню, как это делала.

Брезан ссутулился.

– Значит, будем ждать? Ты не попытаешься ворваться и спасти Командование Кел от Хафн?

Кируев осмелилась встрять:

– Сэр, они нас за такое не поблагодарят. И генерал Инессер в любом случае более чем компетентна, чтобы справиться с этой задачей.

– Под «не поблагодарят» вы подразумеваете, что они готовы сами подорваться, чтобы избавиться от нас, – криво усмехнулась Черис. – В любом случае, разве нас не учили избегать лобовой атаки?

Брезан застонал, явно припомнив какую-то из четырехсот келских шуток.

– Ладно, – сказал он. – Подождем лучшего момента. Но что, если он не придет?

– Тогда мы пересмотрим план, – сказала Черис. – Что меня беспокоит, так это невозможность определить вектор приближения Хафн. Охват детекторов и постов прослушивания нельзя назвать всеобъемлющим, так что нам придется просто ждать и наблюдать.

Брезан и Черис сосредоточились на знамемоте, у которого были проблемы с двигателем. Кируев встревожилась, хотя и не удивилась тому, что ей трудно вникать в детали. Она мёрзла, и от этого было трудно сконцентрировать внимание. Птицеформа что-то чирикнула: наверное, подумала, что чай – пусть это и не лучшее средство из возможных – её хотя бы согреет. Кируев слабо улыбнулась и сделала глоток.

– Я не буду притворяться, что понимаю тебя, – сказала она птицеформе. – Но, учитывая срок твоей службы, надеюсь, что ты получишь какое-то вознаграждение. И мне жаль, что я так и не выучила ваш язык.

Птицеформа бодро забарабанила по ближайшей стене. Черис бросила на неё взгляд, потом опять принялась изучать гармонические показатели двигателей вместе с Брезаном. Птицеформа опять застучала, и Кируев внезапно поняла, что это сигнальный код Кел: «Ты не обязана умирать».

Кируев моргнула.

«Ты можешь сделать выбор и не умереть».

Она не помнила, зачем привела в действие оговорку Врэ Талы, но помнила другое. Отца, который превратился в трупную бумагу, резкий звон колокольчиков, матерей, которые после всего прижались друг к другу, пока она стояла и пыталась не видеть того, что было прямо перед нею. Горькое разочарование каждый раз, когда она выходила из битвы живой. Она научилась прятать это чувство, но оно так и не исчезло полностью.

– Я Кел, – с болью сказала Кируев. – Даже если предположить, что всё это сработает, чтобы освободиться от Врэ Талы мне придется избавиться от формационного инстинкта. Оговорка – его часть.

Птицеформа осмыслила это и опять принялась барабанить: «Мой народ служит без формационного инстинкта. Разве наша служба – не служба?»

– Не мне об этом судить, – сказала Кируев.

«Разве твой генерал будет против?»

«Вы выбрали Врэ Талу», – сказал ей Брезан на днях, пытаясь что-то объяснить, но его слова таяли, словно дым. Неужели верховный генерал хочет, чтобы она отказалась от того, что делает её Кел?

Едва ли можно быть Кел без формационного инстинкта. В конце концов, трудно не заметить, что Брезан – «падающий ястреб». Но это неизбежно приводило к вопросу о том, желательно ли быть Кел в первую очередь.

– Я научусь выбирать, – сказала Кируев, – если этого пожелает верховный генерал.

Чириканье сервитора походило на вздох. Он указал на чай одной из своих хваталок. Кируев послушно сделала еще глоток. Тепло долго не продержится, но в этом и не было необходимости.

Шесть роев Кел добрались до Гнезда и замерли в ожидании.

Черис и Брезан начали спорить, что случится после устранения Командования Кел, и Черис всё время подчеркивала, что успешное обезглавливание фракции сделает Брезана старшим офицером.

– Я подам в отставку, – заявил он.

– И бросишь Кел без лидера? – парировала Черис. – Ты правда этого хочешь?

– Ненавижу, когда ты открываешь рот, – огрызнулся Брезан. – Что бы ты ни сказала, от этого никогда не становится лучше.

Кируев пристрастилась играть в карты с сервиторами, раз уж никто теперь не ждал от неё какой-то пользы. Сервиторы обычно побеждали. Она высоко ценила то, что они не поддавались из желания поднять ей настроение.

Шуос Микодез закончил вязать шарф. Первые два человека, которым он его предложил, не смогли скрыть своих подозрений, что вещица оживет и задушит их. Поди разбери, чего ждать от современной пряжи.

Три гекзарха, Рахал, Андан и Видона, отправились на станцию Нирай «Мави 514–11». Нирай Файан была уже там.

Через тридцать восемь дней после того, как Микодез предупредил Кел Тсоро о готовящемся налете Хафн, посты прослушивания Кел возле четырех больших верфей сообщили о появлении формантов противника. Три верфи вскоре после этого взорвались. Командование Кел пришло к выводу, что настоящими целями были верфи, поскольку две из них предназначались для строительства пепломотов – и других таких в гекзархате больше не было. Командование выслало четыре роя-защитника, чтобы разобраться с захватчиками. Но, к сожалению, после случившегося посты прослушивания потеряли форманты из вида.

Черис и Брезан, получив известие о дальнейших передвижениях Кел, провели экстренное совещание и решили, что это их лучшая возможность нанести удар. Кируев на обсуждении не присутствовала. Она упала в обморок за два дня до него, через семьдесят девять дней после того, как привела в действие оговорку Врэ Талы, и была отправлена в лазарет.

Вохан Истрадез размышлял над тем, что в любой другой день он мог бы развлечься, заскочив в одну из академий Шуос и напугав до смерти невинных маленьких кадетов. К счастью для них, он не разделял пристрастия своего второго по старшинству брата к глупым шуткам, даже если служил двойником этого самого брата. Кроме того, у него была работа поважнее. Язык тела Микодеза не представлял собой особой сложности. А вот тот факт, что он был самым настоящим хорьком – другое дело. Не говоря уже о бесконечных хобби. Истрадез надеялся, что никто не заставит его вязать, потому что у него определенно был талант ронять петли.

Истрадез находился на борту тенемота «Очи, клинком нетронутые» – типичное веселенькое шуосское наименование. Не было никакого способа скрыть от команды место назначения, но его подлинная личность оставалась для них тайной. Уловка не выдержала бы пристального внимания, но шансы на то, что коммандер потребует аутентификации, были невелики, а гекзархи, ну, у них не будет шанса даже подумать о чем-то в этом роде. По крайней мере, пресловутая эксцентричность Микодеза сработает в его пользу, если он допустит ошибку.

В настоящий момент он был в спальне: сидел перед подносом с медовыми печеньями и втыкал в них зубочистки, потому что так было интереснее, чем есть эту гадость. Он размышлял, не выбросить ли их, хоть это и было бы вопреки роли, когда сеть сообщила, что они вот-вот свяжутся со станцией «Мави 514–11». Он решил, что должен снова надеть ботинки, а не ходить в носках, даже если этого никто не видит.

И действительно, Истрадеза вызвала коммандер мота.

– Да? – сказал он, незаметно засовывая левую ногу во второй ботинок.

– Гекзарх, – сказала коммандер. – Вы попросили сообщить, когда мы приблизимся к станции. Протокол требует отключить маскировку и сообщить им о нашем прибытии, когда мы окажемся в радиусе контроля. – Последние слова она произнесла невыразительным голосом, хотя на самом деле ей хотелось бы знать, явились они с обычным визитом или ради какого-то лисьего трюка.

– Будьте любезны, – лениво проговорил он, – скажите, что показывают сканеры?

Она переслала показания, но толку от этого было мало. Как правило, неактивные или минимально активные мот-двигатели обнаружить было нелегко. Что ж, придется пойти сложным путем.

– Ладно, – сказал Истрадез и проткнул ближайшее печенье ещё одной зубочисткой. – Отключайте маскировку, и я с ними свяжусь, сообщу, что мы здесь. Хотите, пришлю вам печенье? – Что угодно, лишь бы избавиться от него.

– Очень любезно с вашей стороны, – тактично сказала коммандер. – Но если это то, о чем я думаю, слишком много времени уйдет, чтобы вытащить кедровые орешки из зубов.

«Как я тебя понимаю», – кисло подумал Истрадез, а вслух сказал:

– Ну, как пожелаете.

После короткой паузы коммандер сообщила:

– Маскировка мота отключена. Мы будем удерживать позицию, чтобы они не занервничали.

Неужели кто-то мог нервничать из-за тенемота Шуос? Да ладно. Истрадез связался со станцией и попросил соединить его с гекзархом Файан. Она ответила очень быстро.

– На сколько я опоздал? – спросил Истрадез без тени раскаяния. Он хотел опоздать – желательно явиться последним, – хотя ей об этом знать не следовало. Он уже вводил последовательность команд. Даже если с остальными выйдет промашка, устранение Файан чего-нибудь да стоит.

– Вы последний, Микодез, – сказала Файан, нахмурив брови.

Великолепно. Он улыбнулся ей улыбкой брата, хоть Микодез и предупреждал, что это не сработает.

– Ну, я больше не буду задерживать вас. Скоро увидимся?

– Жду с нетерпением, – с выученной вежливостью ответила Файан.

Истрадез ввел последнее переопределение.

Иногда люди начинали думать, что пространство гекзархата так густо усеяно тенемотами, что невозможно даже поковырять в носу так, чтобы какой-нибудь тебя за этим не застукал. На самом деле космос велик, а проклятые штуки слишком дороги, чтобы Шуос могли использовать их в свое удовольствие. Чтобы сделать что-нибудь полезное при помощи экзотического оружия – включая разрушительную, но медленную при перезарядке ножевую пушку, – приходилось отключать маскировку. Чтобы ее снова включить, требовалась вечность, и тем самым к нанесенному ущербу прибавлялось ещё и оскорбление. Короче говоря, «Очам, клинком нетронутым» суждено было нанести необходимый первый удар – но никто не сумел бы выпутаться из этой ситуации живым.

Истрадезу на самом деле было жаль команду тенемота, которая не подписывалась на самоубийственную миссию. Однако даже он понимал, что им нельзя сообщать истинную причину, по которой корабль явился сюда. Кроме того, он сам – не Кел, но вызвался добровольцем. Этого должно хватить.

«Раз уж я на это подписался, объясни, в чем суть маневра», – попросил он Микодеза после того, как брат согласился. Краем глаза он видел знаменитый, некогда принадлежавший Джедао «Паттернер-52» в стеклянной витрине, но не смел повернуть голову, чтобы как следует рассмотреть пистолет.

«После этого фракция Шуос окажется на три шага впереди, – сказал Микодез. Он вернулся к своему привычному пугающе-веселому настроению. – Хочешь сказать, ты настаивал на этой миссии, толком её не обдумав?»

«Я все ещё полон решимости, – заверил брата Истрадез. – Но мне от тебя кое-что нужно».

Микодез посмотрел на него без улыбки.

«Это должно быть что-то, что я смогу дать».

«Честный ответ, – сказал Истрадез. – На этот раз по-настоящему, а не потому, что ты играешь со мной в психотерапевта. Тебя в этой жизни что-то всё ещё волнует, ты остался человеком или полностью посвятил себя играм, розыгрышам и стратагемам? Избавился от всего, что можно использовать против тебя? Я… мне просто надо знать».

Кровь застыла у Истрадеза в жилах, когда Микодез встал, потому что он не был уверен, что все это не превратится в состязание ядовитых игл, удавок или пистолетов, и у него не было иллюзий относительно того, что полученные им навыки самообороны хоть как-то помогут. Но Микодез всего лишь опустился перед ним на колени и потянулся к его рукам. У Истрадеза перехватило дыхание, когда брат яростно поцеловал его ладони.

«Я делаю то, что должен, – сказал Микодез, – как уже говорил тебе когда-то. Я, мать твою, готов даже собственного брата послать на смерть, если это лучший способ сделать то, что я должен… – Его голос надломился, и пришлось сделать короткую паузу. – Но не смей думать, что все это происходит от того, что я перестал тебя любить. Я не хочу, чтобы ты уходил. Ещё не слишком поздно…»

«Слишком поздно стало уже давным-давно», – возразил Истрадез.

«Очи, клинком нетронутые» замедляли ход, приближаясь к станции Нирай с её кольцами и кружевом сенсорных антенн, двигателями, огромными жужжащими механизмами с сердцами, которые были колесами внутри колес. Коммандер обнаружила, что у экипажа нет доступа к управлению, и попыталась вызвать Истрадеза по аварийному резервному каналу. Истрадез, естественно, не отвечал.

За несколько минут до того, как они должны были причалить к станции, тенемот «Очи, клинком нетронутые» выстрелил из ножевой пушки, разрезав станцию почти пополам, включая центральное энергетическое ядро. Через несколько мгновений на тенемоте сработала система самоуничтожения – без эвакуации, без обратного отсчета, без ничего.

В свои последние секунды Истрадез подумал, что это перебор, но было приятно напомнить гекзархату, что любовь к мелодраме свойственна не только Кел. Он рассеянно смотрел на свои ладони, когда мир растворился в потоке тепла и белого шума.

Когда пришло время перевести часы гекзархата, сорок восемь сервиторов остались в Гнезде. Коллективный разум Кел обычно их не замечал, но надо было создать иллюзию, что часть сервиторского состава находится там, где надо. Не говоря уже о том, что кто-то должен был остаться и убедиться, что атака пройдет по плану.

Сервитор sin x², один из сорока восьми, остался не ради саботажа. У него не было особого опыта в проектировании или разрушении, и он на самом-то деле обычно служил в лазарете. Другие сервиторы уговаривали его эвакуироваться, пока была такая возможность. Гнездо было связано с внешним миром линиями снабжения. Сервиторы покидали его в ящиках, канистрах, в любой доступной щели в темных трюмах мотов.

Sin x² сказал: «Они Кел. Кто-то должен остаться с ними до конца, пусть даже они не понимают, что происходит». И остальные, поняв, что его не переубедить, оставили sin x² в покое.

У sin x² не было никаких иллюзий относительно того, что для Кел он был просто инструментом для выполнения нужной – а иногда и ненужной – работы. Он знал, что коллективный разум с каждым годом делается все более ненормальным. Тем не менее он считал себя Кел. Кто-то из его анклава должен был почтить уход Командования Кел.

Sin x² занимался полировкой коллекции музыкальных инструментов – такова была одна из странных обязанностей, которые он взял на себя, потому что никто другой этим заниматься не хотел. Верховный генерал Аурель привезла кое-что из инструментов с собой. В ранние годы она время от времени приходила сюда, чтобы попрактиковаться. В последний раз она здесь была тридцать один год назад. Играла отрывки из какого-то концерта. Sin x² уделял особое внимание виолам, потому что она их больше всего любила.

Сервитор th x разослал по служебному каналу уведомление: осталось шесть минут.

Sin x² знал, что прямо сейчас верховный генерал Аурель входит в состав Подкомандующего композита номер восемь. Он помчался по коридорам, желая добраться до нее. Двери были открыты, как всегда. Он влетел туда, где Аурель сидела на простом стуле из металлизированного стекла. Её осанка была прекрасна, а руки ещё сохранили некоторую силу, но светло-карие глаза ничего в комнате не видели, кроме, возможно, границ между светом и тенью.

Через минуту и восемь секунд Гнездо превратилось в ревущий клубок огня, ядовитых испарений и чисел, которые откатились назад, к безжалостному нулевому часу нового календаря.