Глава 59
Суррогаты

Я сижу в камере уже четвертый час, и со мной даже никто не пришел поговорить. Там, в доме, копы сделали все, что должны были сделать: ко мне отнеслись с должным подозрением, мальчишку отправили в больницу, разрешили показать усеянный костями двор и жуткую кунсткамеру в сарае – ничуть не менее отвратительную при повторном рассмотрении. Похоже, Ойо в приступе ярости пытался там все разнести, часть полок была сорвана со стен, многие банки разбиты, вонючая жижа, в которой плавали части тел, покрывала пол. Одного из полицейских вырвало. Я благоразумно не стал соваться внутрь. Когда мы приехали в участок, наручников на меня не надевали, но на улице нас ожидал лейтенант. Он что-то сказал сопровождавшим меня полицейским, и в следующий момент я был уже в наручниках в камере предварительного содержания.

Кому-то что-то доложили.

Единственный вопрос, который меня теперь волновал: кто теперь войдет в эту дверь? Билл, накручивая глушитель на пистолет? Или зэк-качок, которого «совершенно случайно» определили в камеру со мной? Или у меня просто разыгралась паранойя?

Я знаю одно: Ойо, Тоймен, теперь в бегах и, возможно, уже в следующем доме, который скоро станет новым логовом убийцы. Что-то мне подсказывает, что это место будет уже не в Соединенных Штатах. Не знаю, смогу ли я найти его вдалеке от Америки. Я и здесь-то еле-еле сумел его выследить.

Слышен звук ключа, поворачивающегося в замке, дверь открывается. Входит невысокая женщина лет тридцати в юбке и пиджаке и садится напротив меня. У нее темные волосы, острые черты лица и умные глаза. Дверь закрывается, и она кладет на стол передо мной бумажную папку.

– Итак, доктор Крей, давайте повторим вашу историю.

– Я делаю заявление?

– Нет, – отвечает она. – Я расскажу вам вашу историю. Которую вы, в свою очередь, расскажете полиции. Как вы нашли этот дом.

– Прошу прощения? Мне кажется, я это уже сделал.

Она изучает меня некоторое время, постукивая ногтем по металлической поверхности стола.

– Доктор Крей, есть факты и есть факты. Одни факты вы можете доказать, другие нет. А что вам кажется, не имеет никакого значения.

Она открывает папку и изучает содержимое.

– Вам позвонил неизвестный, когда вы были в Атланте, и сказал отправиться в дом мистера Баска.

– Баска? Кто это?

Она достает из папки фотографию и показывает мне. На ней чернокожий мужчина, ничем не похожий на Ойо, кроме того, что он тоже африканец.

– Это мистер Баск. Именно он убил всех тех, чьи останки найдены по адресу 437 Суитуотер Роуд.

– Нет, не он. Кто это вообще? Подсадная утка, которую вы держите как раз для таких случаев?

– Он арендатор дома. Ребенок уже опознал в нем человека, пригласившего его в этот дом.

– Ребенок еще под действием пойла, что дал ему Ойо, он и Санта-Клауса сейчас опознает. Почему вы защищаете это чудовище?

– Мы не защищаем. Если в это вовлечена третья сторона, с ней разберутся.

Я не верю своим ушам.

– Я знаю, что вы занимаетесь всяким идиотизмом, но защищать серийного убийцу детей… Так, что я упустил?

И тут до меня доходит.

– Вот черт! Не его, себя! Вы либо ничего не знали, либо закрывали глаза на его деяния. А теперь вам нужно оправдываться, потому что вы пособничали педофилу-убийце.

Вся картина наконец складывается у меня в голове.

– И это все на самом высоком уровне, да? Тут увольнением одного проколовшегося начальника не отделаешься, это будет в новостях весь месяц, а кончится комиссией Конгресса. А потом еще и бюджет сократят, так?

Она никак не реагирует.

– Итак, анонимный звонок. Понятно?

– Нет, непонятно! – качаю я головой. – Такой провал одной небольшой ложью не скроешь.

– Доктор Крей, у меня есть копия бумаги с вашей подписью, в которой говорится, что вы полностью понимаете ответственность, которую влечет раскрытие секретной разведывательной информации.

– Да, а еще есть Конституция и законы, защищающие информаторов. Нет, леди, так оно не работает.

– Тогда мы будем вынуждены признать ваши действия враждебными государственным интересам Соединенных Штатов.

Я пытаюсь поднять руки, но они прикованы к столу.

– Воу-воу, вот только про патриотизм не надо, пожалуйста. Это, знаете, китайцы своим перед расстрелом рассказывают. Или плохие полицейские.

Таинственная посетительница смотрит на часы и барабанит пальцами по столу.

– На этом, пожалуй, все.

Она поднимается со стула, стучит в дверь и, когда та открывается, выходит.

– Как насчет положенного мне телефонного звонка? – кричу я в дверь, но та захлопывается.

Через полчаса за мной приходят двое полицейских. Я пытаюсь выяснить, когда мне позволят поговорить с адвокатом, но меня полностью игнорируют. Меня ведут по коридору мимо камер предварительного заключения, набитых людьми, в другое крыло, где наконец находится пустая камера. Меня заталкивают внутрь и снимают наручники. Но только с одной руки и тут же защелкивают их на прутьях решетки. Я смотрю на нашивку с именем на форме ближайшего ко мне полицейского.

– Помощник Хенли, вам не кажется, что это все очень странно?

– Таковы инструкции, сэр, – отвечает он с мягкой южной вежливостью.

Что-то идет совсем не по плану. И, похоже, вежливый помощник шерифа не в курсе происходящего.

– Мне же положен телефонный звонок!

– Он у вас уже был. Завтра суд.

– Но мне даже обвинений не предъявили…

Полицейские пятятся из камеры и закрывают дверь. Да, что-то явно не так.