Глава 57
Логово

Ноги касаются влажной земли, и я оказываюсь в другом мире. Дикие папоротники и молодые деревца чернеют силуэтами на фоне темно-серого неба. Кругом как будто мини-джунгли, пропитанные тысячью запахов. Прелая листва, разросшиеся кусты цветов, и сквозь все это проникает тошнотворно-сладковатый запах гниющей плоти. Мне вспоминается Аморфофаллус титанический, он же трупный цветок, похожий на гигантский багет, торчащий из перевернутого колокола – он пахнет тухлым мясом. Но здесь такой запах не от цветка.

Заросли слишком плотные, чтобы точно определить, как далеко расположен противоположный край участка, так что приходится положиться на то, что я помню из разглядывания GoogleEarth. По глубине участок не меньше, чем тот, что занимает лагерь, хотя и значительно уже. И он настолько зарос, что я как будто попал в джунгли Амазонии. Оттуда, где я стою, еле заметен отсвет телевизора, работающего в доме, но под ногами я чувствую камни дорожки, которая, должно быть, ведет к главному входу на участок. Любопытство влечет меня изучить, откуда пахнет гниением, но для начала нужно убедиться, что ребенок, который играет в доме, все еще невредим.

Я тихонечко пробираюсь сквозь ветки деревьев и заросли папоротника, стараясь в процессе не задевать потрескавшиеся статуи и старые фонтанчики, стоящие по обе стороны дорожки. По мере моего приближения к дому звуки видеоигры становятся все отчетливее. Значит, ребенок еще в сознании.

Растительность редеет, и я вижу перед собой бетонную площадку, а сразу за ней дом. Справа от меня заметен более широкий проход, обрамленный решетками для винограда. Возможно, раньше это был парадный вход. Через широкую стеклянную дверь виднеются диван и голова ребенка, сидящего на нем лицом к телевизору. Время от времени голова подпрыгивает, когда лягушка успешно проходит очередной уровень. Я стою неподвижно и выжидаю добычу.

Мальчик на диване ставит игру на паузу и тянется к стакану с фиолетовой жидкостью. Я уже практически собираюсь броситься внутрь, чтобы не дать ему выпить отравы, как из глубины дома доносится густой бас. Слов не разобрать, но говорящий явно в соседней комнате.

У меня с собой пистолет. Я могу просто войти и…

Если у меня в планах что-то кроме хладнокровного убийства, этого мало. Нужно то, что можно предъявить полиции в качестве улик. Пока я могу сказать только, что моя интуиция требует раскопать задний двор. И вообще, я незаконно проник на территорию чужой собственности.

Внезапно я чувствую, что понимаю детективов, которые следили за Тедом Банди, уничтожавшим улики в своей машине. Скованные законом по рукам и ногам.

Я успокаиваю себя тем, что если Ойо верен своим привычкам, то поведет себя с ребенком, как описывал Артис, и пока мальчик играет, он в безопасности. А помещение, где Тоймен убивает, находится где-то позади меня, где-то в темноте заросшего сада.

Я отступаю в заросли и направляюсь по дорожке в противоположную от дома сторону. Поле зрения очков ночного видения настолько узкое, что я борюсь с желанием снять их и двигаться на ощупь. Тем не менее я вглядываюсь сквозь них в темноту под ногами, чтобы не оступиться или не задеть что-нибудь, выдав себя. Дорожка петляет туда-сюда, но ведет в целом в одном направлении. Надеюсь, садовники проложили ее таким образом, чтобы посетители могли полюбоваться на сад, а вовсе не пытались создать запутанный лабиринт без выхода. А сам Ойо просто купил удачный участок, а не создавал себе охотничьи угодья с нуля.

Папоротники и деревья наконец уступают место небольшой лужайке с полуразвалившимся фонтаном в центре. Основная конструкция его покосилась под весом оплетающего его винограда, чаша забита сухими листьями. По ту сторону лужайки стоит небольшой сарай, его деревянные стены темнеют на фоне неба. Единственное окошко залеплено изнутри газетами. На двери висит новенький блестящий замок, он не заперт.

Я обхожу фонтан, замираю и прислушиваюсь. Звуки игры все еще доносятся от дома. Рассказ Артиса о содержимом подобного сарая в Уимблдоне и полицейский отчет о находках живо возникают у меня в голове. Запах гниения здесь чувствуется намного сильнее, но теперь к нему примешивается что-то химическое. Отбеливатель? Но какой смысл? Следы многочисленных убийств Тоймена даже отбеливателем не смоешь. Я берусь за ручку и максимально осторожно тяну дверь на себя. С тихим скрипом она поддается. Снова замираю, но кругом тишина и никакого движения. Я открываю дверь до конца и заглядываю внутрь.

Первое, что бросается в глаза – застеленный черным полиэтиленом пол. Поднимая взгляд, я вижу ряды полок, закрывающие дальнюю стену. На полках стоят стеклянные бутылки и металлические банки примерно такого вида, как и должны быть в сарае питомника растений. Здесь самое место для того, чтобы хранить семена, удобрения и химикаты. Я делаю шаг вперед, чтобы рассмотреть полки поближе. Зернистое изображение, которое дают очки ночного видения, постепенно обретает резкость.

Это не семена. Бутылки полны мутной жидкостью, и содержимое большинства разобрать невозможно, но вот человеческие глаза и уши в некоторых из них ни с чем не перепутаешь. К содержимому нескольких банок я даже не хочу присматриваться. Рвотный позыв настолько силен и внезапен, что я с большим трудом сдерживаюсь. Я видел тысячи трупов и неоднократно принимал участие во вскрытиях, но сейчас тело реагирует совсем иначе, оно рефлекторно отзывается на воплощенное зло.

Я достаю телефон, чтобы сфотографировать увиденное, и внезапно вспышка резко освещает внутренности сарая, вызывая приступ паники, что меня заметят в доме. На самом деле это маловероятно, но, тем не менее, меня пробирает дрожь. Я медленно пячусь наружу и аккуратно закрываю дверь. Собираюсь было защелкнуть замок, но вспоминаю, что он был открыт. Когда я опускаю его в то же положение, что и раньше, то понимаю, что звуков видеоигры больше не слышно. Вытаскивая пистолет, я отворачиваюсь от двери. Поднявшийся ветер шелестит листьями.

Я обхожу фонтан и двигаюсь по боковой дорожке на другую часть питомника. Шаг за шагом я начинаю осторожно возвращаться к дому. Время от времени сквозь ветки виднеется отсвет все еще работающего телевизора, по которому я пытаюсь ориентироваться. Колючие ветки цепляются за одежду, а корни норовят поставить подножку. Зацепившись штаниной, я наклоняюсь, чтобы освободить ее, поднимаю глаза и осознаю, что телевизора больше не видно. Выключил? Я прищуриваюсь в попытках разобрать хоть что-нибудь в кромешной тьме. Какой-то слабый свет виднеется метрах в тридцати впереди, но что-то его загораживает. Затем я снова вижу телевизор, потому что помеха исчезает.

Я больше не один в этой темноте.