Глава 14

Лаврентьев держал Любу за плечи, смотрел в ее широко распахнутые лазурные глаза и не хотел отпускать ни за что на свете. Няня смотрела так открыто, так доверчиво, что сжималось сердце, а кровь по венам неслась с немыслимой скоростью. Сейчас она снова призналась ему, по-детски бесхитростно, но с таким виноватым видом, какой был у Маргариты, когда дочка разбила бабушкину вазу.

Хотелось прижать к себе хрупкое тонкое тело, вновь накрыть ртом податливые губы и сминать их, терзать, владеть безраздельно… но Лев понимал, если он позволит себе еще хоть один поцелуй, он не остановится, пойдет до конца. Подхватит на руки почти невесомое тело девушки, унесет к себе и закружит в вихре страсти. И знал, что Люба не откажет, не оттолкнет.

Но мог ли он так бесстыдно воспользоваться ее доверием? С одной стороны, она слишком серьезна и чересчур взрослая для своих двадцати с хвостиком, и эта спокойная серьезность очень нравилась Лаврентьеву. С другой, настолько откровенно невинная, что от одного взгляда кровь вскипала в венах. Хотелось присвоить, спрятать, защитить… и обладать. Сейчас Лев отчаянно жалел, что в тот первый раз, когда девушка пришла к нему в душ, пусть и случайно, он не воспользовался этим.

Что скрывать, няня сразу приглянулась ему, но проклятые предубеждения помешали зову тела. В тот момент Лев бы не остановился, но сейчас что-то изменилось в нем. Он не мог просто закрыть глаза на совесть и взять то, что так и просится в руки. За эти дни в нем проснулась ответственность за эту девушку. И сейчас он искренне ненавидел это чувство, сдерживаясь изо всех сил, потому что так хотелось вновь вкусить сладость ее поцелуя, что слегка подрагивали пальцы и ныло в паху.

Раздираемый противоречиями, терзаемый сомнениями, он процедил:

– Крепко держитесь на ногах?

– А? – растерялась Люба.

И сердце мужчины болезненно сжалось при виде разочарования в ее взгляде.

«Ох, Люба, – мысленно простонал он. – Не играй со мной. Я и так не знаю, откуда взять силы противостоять этому искушению». А вслух произнес еще более холодным тоном:

– Я спросил, хорошо ли вы стоите. Не собираетесь больше падать?

А вот теперь на ее пылающем от смущения лице явно видна обида. Лаврентьев затаил дыхание, вновь сражаясь с собой. Открытая на чувства няня требовала от босса того же… но, к сожалению, не к себе, а к дочери. А ему так хотелось потренироваться на няне. Нет, надо сейчас же отпустить ее подрагивающие плечи. Иначе еще минута, и он не сможет этого сделать, уже не отступит.

Люба вскинула острый подбородок, и мужчина едва сдержал улыбку: теперь она разозлилась.

– Я крепко стою на ногах, Лев Сергеевич, – с нотками металла в голосе процедила она. – Уверяю вас, я не упаду.

Лев был уверен, что еще один поцелуй, и упадет. В его объятия. Как же хотелось перейти эту грань! Вновь обладать податливым женским телом, насладиться им в полной мере, раствориться в наслаждении… Он сжал челюсти и, все еще не отпуская няню, медленно провел большим пальцем по мягкой коже ее плеча. И едва не взвыл от яростно захлестнувшего желания. Даже перед глазами потемнело. Резко отдернул руки и почти прорычал:

– Тогда возвращайтесь к себе.

Няня растерянно огляделась.

– Но здесь беспорядок.

– Убирайтесь! – не выдержал Лев.

Он вцепился в столешницу и, не глядя на девушку, ненавидел себя. Да что происходит? Он не юнец со спермотоксикозом, а взрослый мужчина, хорошо владеющий своим телом. Он не смотрел в сторону Любы, зная, что она еще сильнее обиделась, а возможно и испугалась. Но это для ее же блага. Переступи он линию сейчас, пришлось бы искать новую няню, а Любу…

Что дальше делать с ней, он не знал. С одной стороны, твердо решил не отпускать девушку, с другой понятия не имел, что стоит за словом «потом». Но слово нравилось. Да, он подумает потом. Он уже прикинул план и будет ему следовать. А то, что тело взбунтовалось раньше времени… Так это он сам себя накрутил. Вот зачем, спрашивается, было идти в ее комнату? Привык укутывать ее плечи одеялом после того, как поцелует спящую дочь? Ты дурак, Лаврентьев!

Но этого было мало. Надо было ее обнимать на кухне, целовать. Конечно, ему, как любому здоровому мужчине, нужен нормальный секс. Может, согласиться на недвусмысленное предложение Дульнева и провести «переговоры» в сауне? Он намекал, что «компания» будет милой. Сбросить напряжение, чтобы не кидаться на Любу, словно оголодавший после долгого плавания моряк. Да, так и нужно сделать.

Выдохнув, Лев ощутил, что волна дикого возбуждения схлынула. Отпустил столешницу и посмотрел туда, где стояла няня. Разумеется, ее не было, но Лаврентьев все равно ощутил укол разочарования. Медленно, стараясь не поскользнуться на пролитом молоке, он отправился в свою спальню.

Пытаясь уснуть, никак не мог выбросить из головы образ доверчиво смотревшей на него девушки. И то сжимал челюсти, ругая себя, что не воспользовался моментом, то хвалил за выдержку. И не мог понять, что же его так раздражает во всем этом. Лишь засыпая, Лаврентьев подумал, что впервые женщина не ведет себя с ним, как завоевательница, а доверяется и ждет его действий. А он совершенно не знает, что делать.

Но завтра он попробует. Воспользуется игрой дочери, чтобы переиграть няню. Ведь будет день…

Люба поперхнулась и, отчаянно покраснев, закашлялась после его слов, а Маргарита радостно взвизгнула и, выскочив из-за стола, бросилась обнимать отца.

– Папа, это так классно! Как же ты замечательно придумал! И как я сама не догадалась?

– Лев Сергеевич, – откашлявшись, произнесла няня и посмотрела на Лаврентьева с легкой злостью. – Можно с вами поговорить? Наедине.

Анна Васильевна, делая вид, что все происходящее ее не касается, продолжала жарить пончики. Лев осторожно подтолкнул Маргариту к столу.

– Иди завтракать. – Кивнул няне: – В моем кабинете.

И пошел к выходу. Повернувшись спиной к растерянной и даже слегка напуганной Любе, позволил себе довольную улыбку. Доигралась? Как будешь выпутываться? Ему и самому было интересно, как поступит няня, как отреагирует, что предпримет. Игра все сильнее увлекала самого Лаврентьева.

Он зашел в кабинет и, подождав, пока девушка минует его, закрыл дверь. Анна Васильевна позаботится, чтобы дочь оставалась внизу, а это значит…

Стерев улыбку с лица, Лев нацепил маску безразличия и повернулся к Любе.

– Слушаю. – Глянул на часы. – У вас шесть минут.

Люба преобразилась – раскраснелась и похорошела – шагнула к боссу вплотную, кулаки сжала, глазами синими сверкнула.

– День семьи?! – возмутилась она. – Какую игру вы затеяли, Лев Сергеевич?

– Подыгрываю вам. – Он не сумел скрыть довольной улыбки. – Не понимаю, чем вы недовольны. Маргарите идея понравилась.

Он едва сдерживался, чтобы не сжать Любу в объятиях, не накрыть нежные губы, на которых заметил легкую вуаль сахарной пудры с пончика, жарким поцелуем. Едва удерживал плотину лавы внутри себя, но внешне сохранял спокойствие. Ждал, что ответит девушка.

– Но это же нечестно, – произнесла она и, отвернувшись, удалилась к окну.

Глядя во двор, няня скрестила руки на груди. Лев ощутил желание подойти и обнять ее со спины, положить подбородок на округлое плечико, поцеловать в щеку. Но он остался на месте.

– Не понимаю, о чем вы. – Голос его прозвучал, похоже, излишне резко.

Люба вздрогнула и обернулась, глянула остро.

– Как вы можете так поступать? – разозлилась она.

Лаврентьев едва сдерживал улыбку: она сдастся. Не устоит. Пусть только согласится на игру, и он покажет, каким может быть. Но, кажется, няня боится. Конечно, вчера он слишком надавил, едва не переступил черту, но Лев не собирается принуждать. Лишь предлагает. Не того ли она ждала, когда смотрела на босса своими удивительно сияющими глазами? Или страшится того, что скажут люди? Разве это важно? Не так он и стар, всего лишь десять лет разницы.

– Как вы можете так поступать… – не дождавшись ответа, снова спросила Люба, но уточнила, – с дочерью?

– При чем здесь Маргарита? – нахмурился мужчина и тут же, чертыхнувшись про себя, добавил: – В смысле, как я поступаю с дочерью. Вы видели, как она обрадовалась?

– Вот именно! – Девушка уронила руки и подошла к нему, даже на носочки приподнялась, чтобы казаться выше. От умиления Лев снова едва не улыбнулся: храбрая няня! А Люба продолжала буравить его обвиняющим взором. – Разве вы не понимаете, какую травму нанесете ребенку? Подумайте, Лев, вы же умный человек! Вы предложили поиграть в счастливую семью.

– Не понимаю вашего недовольства, – буркнул Лаврентьев. – Если вы думаете, что я не справлюсь, уверяю…

– Не в этом дело! – взвилась няня. – Я уверена, что из вас получится отличный муж, но… – Она вскинула глаза, и у Льва сердце пропустило удар от боли в ее взгляде. – Один день! Как, вы думаете, будет чувствовать себя Марго, когда этот день закончится? А в последующие? Как вы думаете?..

– А зачем им заканчиваться? – не выдержал мужчина и надвинулся на девушку.

Люба растерянно отступила, но, прижавшись спиной к стене, замерла. На лице ее мелькнул страх, а глаза загорелись. Казалось, она не знала, что ответить, лишь хватала ртом воздух, и Лев не выдержал, накрыл ее губы нежным поцелуем, смял, завладел. Прижался к трепещущей в его объятиях девушке всем телом, погрузился в вихрь ощущений, отдался на волю течению, прямо как вчера, но сегодня…

Няня вдруг оттолкнула его с непонятно откуда взявшейся силой и, что еще неожиданней, залепила звонкую пощечину. От удивления и растерянности Лев не знал, что сказать, лишь изумленно смотрел на раскрасневшуюся девушку. Она, сжав кулаки, дышала так активно, будто пробежала марафон, и выглядела сексуально как никогда. Лаврентьев с трудом погасил желание вжать ее в свое тело, продолжить возбуждающую борьбу. Лишь процедил:

– Вчера вы реагировали иначе.

– Вчера вы не играли со мной в семью, – тем же тоном ответила Люба.

Лев вдруг понял, что она в ярости. А еще осознал, что шесть минут давно истекли, а он совершенно забыл о срочном совещании директоров, которое пришлось организовать ни свет ни заря из-за неожиданных проблем на бирже.

– Мне пора, – буркнул он и, ощущая себя дезертиром, направился к дверям.

Слышал, что девушка пошла следом, а внизу из кухни выбежала Маргарита.

– А мне сегодня называть Любу мамой, да?

В глазах дочери было столько восторга, что Лев улыбнулся и хотел ответить «да», но вмешалась няня.

– Ты не так поняла слова отца, Марго, – мягко проговорила она и, не глядя на босса, быстро добавила: – Мы будем играть в семью, но…

Она вырвала несколько листов из лежащей на небольшом столике записной книжки и, черкнув что-то, скомкала и бросила в вазу. Туда же полетели еще два смятых бумажных шарика.

– Но вот роль в этой игре нужно еще выбрать!

– Я первая! – бросилась Маргарита к вазе.

Лев пытался поймать взгляд няни, перехватить инициативу, но Люба не давала ни шанса. Она второй запустила руку и вытащила шарик.

– Папа! – закричала от восторга Маргарита. – Я буду папой!

– А я мамой, – засмеялась довольная девушка и приподняла брови: – А ваша роль на сегодня – это ребенок.

Игра вышла из-под контроля, и Лев рыкнул:

– Значит, семья ваша бездетная. Свои полчаса я смогу уделить еще не скоро.

Раздраженный, он быстро вышел из дома. Водитель, который поджидал босса у автомобиля, благополучно подавился сигаретой при виде злого Лаврентьева и испуганно юркнул в машину. Лев и сам толком не мог объяснить, что его так взбесило, да и не хотел. Лишь отчаянно желал снести пару голов. Что он и сделал на совещании. Поставил на место завравшегося Дешнеева, осадил паникующую Золотову… ну и остальным досталось.

В офисе все ходили на цыпочках и поглядывали на босса, как на бомбу с испорченным механизмом замедленного действия. Льву на месте не сиделось, он проверил и маркетологов, где завалил начальника отдела поручениями, и рекламщиков, которые, похоже, лишились премии на год вперед.

До своего кабинета он добрался уже под вечер. Рухнул в кресло и устало потер ноющие веки. После утренних сводок пришлось накрутить хвоста всем подряд, потому что неизвестно, где утечка. Лаврентьев ненавидел изображать из себя жестокого босса, но иначе фирма просто развалится. Поэтому, обойдя все отделы, ощущал себя выжатым, как лимон.

А ведь он хотел провести полдня дома, играя с Любой и Маргаритой в счастливую семью, но все рухнуло. Сначала странные показатели, которые очень насторожили, затем няня, что перевернула все с ног на голову. И Льву казалось, что он так и продолжает ходить на голове. Или это мир сошел с ума и перевернулся?

В кабинет Лаврентьева заглянул зам. Павел состроил испуганную мину и округлил глаза:

– Ты сыт, или мне еще пару жертв тебе подкинуть? – И, подражая рыку льва, щелкнул зубами.

– Если собираешься паясничать, станешь десертом, – устало ответил Лаврентьев и указал взглядом на кресло. – Садись. Ты куда пропал? Я тебя с совещания не видел.

– Как куда? – хмыкнул Павел, но вошел и, прикрыв за собой дверь, уселся. – Ходил за тобой по пятам, изображал реанимацию. Кому валидольчика, кому водички, кому коньячка. Всех оживил!

– Ясно, – недовольно буркнул Лев. – Пока ты играл в доброго босса, я сделал пару запросов, чтобы понять, откуда ветер дует. Если это то, о чем я думаю, то и для тебя найдется срочная работа.

– Словно ты несрочную когда-то поручал, – ответил Павел и посмотрел пристально. – Думаешь, нападение?

– Не сомневаюсь, – невесело улыбнулся Лев. – Скорее всего, заговор нескольких акционеров. Вот мне и стало интересно, кто все это затеял. И зачем.

– Это как раз понятно. Чтобы дожать маркетинговый отдел, – хмыкнул Павел. – Кому-то потребовались денежки прямо сейчас, а ты развиваться вздумал. Ультиматум не сработал, заявление не прокатило. Вот твой загадочный злодей и пошел другим путем.

– Это неразумно, – просматривая на экране полученные таблицы, пробормотал босс. – Проще выставить акции на торги. Нет, решиться на такое должен тот, кто может себе позволить рискнуть состоянием. И репутацией… Кто же ты? Выходи из тени.

– А что ты затеял? – заинтересовался заместитель.

– Я запустил мониторинг, – не отрывая взгляда от скачущих в работающей программе цифр, процедил Лев. – Хочу посмотреть, кто из акционеров получал свои деньги, а кто сохранял на счету. А особенно мне интересны те, кто проценты тратил на покупку новых акций.

Боковым зрением он заметил, как Павел колко глянул на ноутбук и рывком ослабил узел галстука. Лев и сам немного занервничал: одно дело, если в рядах его компании затесался единственный змей, который мечтает с помощью интриг и хитрости завладеть большей властью. И совсем другое, если под самым носом развился серпентарий, и несколько людей, объединившись, пытаются отжать у Лаврентьева компанию. В любом случае нужно выявить заговорщиков и выдрать ядовитые зубы.

– И как долго ждать? – подал голос Павел.

– Пару часов точно, – глянув на процент обработанной информации, ответил Лев и, вскинув руку, посмотрел на часы. – С минуты на минуту мне должны позвонить из банка, и ты полетишь на своей «Карине»…

– Но у меня свидание! – неожиданно возмутился зам.

– Хорошо, – сухо кивнул Лаврентьев. – Я передам это задание своему новому заму.

– Какой ты властный, – передернул он плечами и белозубо улыбнулся: – Аж завидно! Одного взгляда достаточно, чтобы женщины падали в руки. Кстати о женщинах. Что там с няней?

– А чего это ты интересуешься моей няней? – насторожился Лев. – У тебя же вроде свидание?

– Так оно только что отменилось, – грустно вздохнул тот. – Раз нет личной жизни по вине властного жестокого босса, так хоть чужой поинтересоваться. Я тут слышал краем уха, что компьютерщики восстанавливали чью-то дипломную работу.

– Не лезь в это, – обрубил Лаврентьев.

– Так ты отдал диплом Любе? – упрямо уточнил друг. – Или все же решил придержать девушку? Уверен, что диплом еще у тебя, а Люба даже не знает, что он восстановлен.

– Паш, – Лев придавил заместителя тяжелым взглядом, – я интересовался, с кем ты встречался вчера? Наверняка с женщиной. Уверен, что сам ты мне ничего не расскажешь. А ты знаешь, что мне ничего не стоит выяснить, кто это. – Павел слегка побледнел и сжал подлокотники. Лаврентьев кивнул. – Я не сую нос в твои дела. Не считаешь, что несправедливо донимать меня?

– Ты сломаешь девчонку, Лев, – упрямо нахмурился заместитель. – Не дави на нее, отпусти.

– Не волнуйся, – вспоминая трепещущее тело в своих руках, хищно улыбнулся босс. – Она невероятно гибкая.

Ответить Павел не успел. Раздался звонок, и Лев снова приступил к охоте. Пусть работать придется сутками, но он выявит гиен в своей компании!