Глава вторая
Элизабет откинулась на спинку стула, наслаждаясь видом. В порученную ей работу входило налаживание перевозок, а рабочее место располагалось на третьем этаже. Отсюда был виден весь атриум библиотеки. Солнечный свет струился сквозь окно-розетку высоко над входными дверьми, рассыпаясь рубинами, сапфирами и изумрудами на бронзовых перилах круглых террас. Книжные шкафы взлетали высоко вверх прямо к сводчатым потолкам, вздымаясь вокруг атриума словно слои свадебного торта или многочисленные ярусы Колизея. Шепот, отдающийся эхом и прерываемый время от времени чьим-то покашливанием или храпом, наполнял пространство. Большую часть этих звуков издавали вовсе не библиотекари в синих рясах, вышагивающие туда-сюда по кафельному полу атриума. Шум исходил от гримуаров, тихо бормочущих на своих полках.
Элизабет вздохнула, и сладкий аромат пергамента и кожи наполнил ее легкие. Пылинки висели в лучах солнца, совершено неподвижные, словно хлопья золотой листвы, застывшие в смоле. Стопки бумаг угрожающе пошатнулись, собираясь в любой момент совершить побег с рабочего стола и навсегда похоронив ее под лавиной из необработанных транспортных запросов.
С неохотой она сосредоточила свое внимание на выстроившихся перед ней бумажных кипах. Великая библиотека Саммерсхолла была одной из шести Великих библиотек королевства. Целых три дня пути отделяло их от ближайших соседей, которые равномерно располагались по окружности вокруг Аустермера, соединяемые Чернильными Путями, сходящимися в столице, подобно спицам колеса. Транспортировка гримуаров между библиотеками была весьма деликатным делом. Некоторые колдовские книги питали такую мощную злобу по отношению друг к другу, что обычно их совместное перемещение заканчивалось диким воем или взрывами. На пустоши Дикого Перехода было место, где две книги не сошлись во мнениях об одной религиозной доктрине. Сейчас там остался лишь кратер размером с целый дом.
Как послушнице, Элизабет полагалось подтверждать перевозки книг с Первой до Третьей ступеней. Гримуары классифицировались по шкале от одного до десяти в соответствии с уровнем риска – начиная с Четвертой ступени требовались особые условия перевозки и усиленные меры предосторожности. В самом Саммерсхолле хранились тома не выше Восьмой ступени.
Закрыв глаза, Элизабет потянулась к листу бумаги на верхушке стопки.
– Нокфельд, – предположила она, размышляя о ближайшем соседе Саммерсхолла на северо-востоке.
Однако, перевернув лист, она обнаружила, что это был запрос из Королевской библиотеки. Неудивительно. Оттуда приходило две трети всех запросов. Однажды она тоже соберет все свои пожитки и отправится туда. Королевская библиотека находилась на одном клочке земли рядом с Духовенством в самом сердце столицы, поэтому, когда у нее появится свободное от учебы время, она прогуляется вдоль ее стен. В своем воображении Элизабет рисовала протянувшиеся на многие километры коридоры, заставленные книгами, со множеством ходов и потайных комнат, которые прятали в себе все секреты вселенной.
Все это станет возможным, только если она заслужит одобрение Наставницы. С той ночи в склепе прошла неделя, а она по-прежнему мучилась в догадках, что же означал ее совет.
Элизабет до сих пор ясно помнила момент, когда поклялась себе, что станет хранителем. Ей было всего восемь, и она спасалась бегством от лекций Мастера Харгрува в одном из секретных ходов библиотеки. У нее не было ни сил, ни желания сидеть еще час в душной кладовой, переделанной в кабинет, декламируя склонения Древнего Наречия. Только не посреди дня, когда солнце так яростно вколачивало свои кулаки в стены библиотеки, сгущая воздух до консистенции меда.
Элизабет помнила, как пот градом катился по спине по мере того, как она ползла по низким переходам на четвереньках. По крайней мере, в нем было темно – туда не проникало солнце. Золотистого сияния, которое просачивалось сквозь доски в полу прохода, было достаточно, чтобы видеть что-то перед собой, но не замечать носящиеся туда-сюда тени книжной тли, гнезда которой она задевала, из-за чего насекомые в панике разлетались.
Если бы только Мастер Харгрув согласился взять ее в город в тот день! Это путешествие представляло собой пятиминутный спуск с холма через фруктовые сады. На рынке суетливые продавцы продавали всякую всячину, начиная с тесьмы и заканчивая яблоками в сладкой глазури. Иногда путешественники приходили в Саммерсхолл приторговать мелочами. Однажды Элизабет даже слышала там игру на аккордеоне и видела танцующего медведя, а как-то раз ей удалось застать мужчину, демонстрирующего лампу, фитиль которой горел без масла. Книги в ее классной комнате не смогли объяснить, как та работает, поэтому она решила, что дело в магии, а, значит, за этим скрывалось что-то недоброе.
Возможно, именно по этой причине Мастер Харгрув не любил брать ее с собой в город. Если бы она встретила чародея, будучи без защиты, он тотчас похитил бы ее. Молодая девчонка вроде нее стала бы прекрасной жертвой для какого-нибудь демонического ритуала.
Голоса вернули Элизабет к реальности – они раздавались снизу. Один голос принадлежал Мастеру Харгруву, а другой…
Наставнице.
Ее сердце подпрыгнуло в груди. Она прижалась к доскам, пытаясь разглядеть что-то через отверстие от сучка. Свет, проникающий сквозь щели, сверкал в ее спутанных волосах. Элизабет могла разглядеть совсем немного: кусок стола, покрытый бумагами, и угол незнакомого ей кабинета. Мысль о том, что это мог быть кабинет Наставницы, заставил ее пульс участиться.
– Уже третий раз в этом месяце, – сказал Харгрув. – У меня уже ум за разум заходит. Эта девчонка – настоящая дикарка. Пропадает бог пойми где, постоянно впутывается во всякого рода неприятности. А на прошлой неделе она высыпала целый ящик книжной тли мне в кровать!
Элизабет едва остановила себя от того, чтобы громко заявить свой протест прямо через дыру в доске. Она методично собирала книжную тлю с дальнейшим намерением подвергнуть ее тщательному изучению и вовсе не планировала ее освобождать. Эта потеря явилась для нее огромной неудачей.
Однако то, что Харгрув сказал после, заставило ее забыть о летающих паразитах.
– Я просто сомневаюсь, правильным ли это было решением – растить ребенка в стенах Великой библиотеки. Я уверен: тот, кто подбросил ее к нашим дверям, знал, что мы превращаем таких подкидышей в учеников, однако мы не принимаем мальчиков и девочек младше тринадцати. Я не хочу соглашаться с Уорденом Финчем в чем бы то ни было, однако считаю, мы должны задуматься над тем, что он продолжает твердить нам: девочке, возможно, будет лучше в приюте.
Хотя это и выбило ее из колеи, Элизабет не слышала ничего подобного прежде. Ей приходилось выносить замечания в свой адрес, зная, что Наставница всегда обеспечит ей место в этой библиотеке. Почему? Это оставалось для нее загадкой. Наставница редко разговаривала с ней. Она была холодной и недосягаемой, словно луна, и такой же таинственной. В глазах Элизабет решение Наставницы взять ее на свое попечение обладало какой-то почти магической силой. Случившееся представлялось ей сказочной историей и не могло подвергаться критике или сомнениям.
Затаив дыхание, она ждала, когда Наставница нанесет встречный удар по нелепому предложению Харгрува. Предвкушая услышать ее ответ, Элизабет ощутила, как по коже рук побежали мурашки.
Но вместо этого Наставница произнесла:
– Я думала о том же, Мастер Харгрув. И размышляю об этом почти каждый день на протяжении последних восьми лет.
Нет. Это не могло быть правдой. Кровь застыла в жилах Элизабет. Звон в ушах практически оглушил ее.
– Все эти годы я не задумывалась о том, как может повлиять на нее воспитание в этих стенах. Она совершенно оторвана от детей ее возраста. Самые младшие подмастерья минимум на пять лет старше нее. Она предпринимала какие-то попытки с ними подружиться?
– Да, но, боюсь, мало в этом преуспела, – ответил Харгрув. – Думаю, она еще не понимает многих вещей. Недавно я слышал, как один из учеников объяснял ей, что у обычных детей есть матери и отцы, а бедная Элизабет совершенно не понимала, о чем идет речь. Она жизнерадостно ответила, что у нее достаточно книг, которые составляют ей компанию.
Наставница вздохнула.
– Ее связь с колдовскими книгами…
– Вызывает настороженность? Определенно, да. Боюсь, что она не страдает от недостатка общения именно потому, что друзей ей заменяют гримуары.
– Что весьма опасно. Впрочем, библиотеки – это вообще опасные места, так что риска не избежать.
– Вы не думаете, что это может быть слишком опасно для Элизабет?
«Нет», – взмолилась про себя Элизабет.
Она знала, что в Великой библиотеке хранились необычные книги. Они шептали ей с полок и содрогались под железными цепями. Некоторые плевались чернилами и изрыгали проклятья, другие в безветренные тихие ночи, когда звездный свет лился сквозь решетчатые окна библиотеки подобно стрелам из ртути, начинали распевать высокими чистыми голосами. Какие-то экземпляры были настолько опасны, что их приходилось хранить в склепах под землей, засыпанными солью. Не все книги могли заменить ей друзей, это она прекрасно понимала.
Однако отослать ее из этого места – все равно что оставить гримуар среди неодушевленных книг, которые не могли двигаться или разговаривать. Когда Элизабет впервые увидела такую книгу, она подумала, что та мертва. Ее место было точно не в приюте. Девушка понятия не имела, что такое приют. В ее воображении это место напоминало тюрьму – серую, окутанную влажным туманом, запертую глухой решеткой, подобно склепу. При одном только представлении этой картины ужас перехватывал горло.
– Знаете ли вы, почему Великие библиотеки берут на попечение сирот, Мастер Харгрув? – наконец спросила Наставница. – Потому что у них нет ни дома, ни семьи. Никто не будет тосковать по ним, когда их не станет. Я иногда думаю, может быть… если Скривнер продержалась так долго, это произошло, потому что так хотела сама библиотека? Может, стоит сохранить ее связь с этим местом, будь она во имя добра или зла.
– Надеюсь, вы не совершаете ошибку, Наставница, – мягко отозвался Мастер Харгрув.
– Я тоже на это надеюсь, – устало прозвучал голос Наставницы. – Во благо Скривнер и всех нас.
Элизабет выжидала, навострив уши, однако судьбоносный разговор, по всей видимости, подошел к своему логическому завершению. Послышались шаги, и дверь кабинета со скрипом закрылась.
Ей дали отсрочку – ненадолго. Сколько это продлится? Основы ее мира пошатнулись, и казалось, что вся ее жизнь может пойти под откос в любой момент. Одно слово Наставницы, и она будет выслана из этого места очень далеко. Элизабет еще никогда не чувствовала себя настолько неуверенной, настолько беспомощной и незначительной.
Именно тогда, согнувшись в три погибели среди пыли и паутины, она и принесла ту клятву, хватаясь за единственную соломинку, которая у нее осталась. Если Наставница не уверена, что Великая библиотека – лучшее место для Элизабет, ей придется доказать это. Она станет великим хранителем, как сама Наставница. Она докажет всем, что заслуживает право быть здесь, и никто, даже Уорден Финч, не сможет оспорить его.
Несмотря ни на что, она должна убедить их, что ее пребывание здесь никогда не было ошибкой.
– Элизабет, – окликнул ее голос из реальности. – Ты спишь?
Ошарашенная, она подскочила. Воспоминания унеслись в бешеном водовороте. Элизабет озиралась по сторонам в поисках источника голоса. Девушка выглянула из прохода между двумя книжными шкафами. Ее коса упала на плечо, когда она, оглядываясь, убедилась, нет ли кого поблизости. Очки увеличивали темные умные глаза, наскоро нацарапанные знаки на темной коже предплечий проглядывали из-под рукавов. Как и у Элизабет, на шее у нее был ключ на цепочке, ярким пятном выделявшийся на фоне бледно-синей формы подмастерья.
На свою удачу, Элизабет не суждено было остаться одинокой навсегда и совсем не завести друзей. Она познакомилась с Катрин Квиллуорт в тот самый день, когда они обе стали подмастерьями по достижении тринадцати лет. Никто из учеников не хотел делить с Элизабет комнату из-за слухов о том, что под своей кроватью она хранила коробку, полную книжной тли, а Катрин подошла к ней именно по этой причине.
– Лучше бы это было правдой, – сказала она. – С тех пор как я услышала об этих существах, я страшно хотела над ними поэкспериментировать. Оказывается, на них не действует никакая магия – можешь себе представить, какое влияние это может оказать на науку?
С тех пор они были неразлучны.
Элизабет отодвинула бумаги в сторону.
– Что-то случилось? – шепотом спросила она.
– Я думаю, ты единственный человек в Саммерсхолле, кто не знает, что случилось. Не считая Харгрува, который провел утро в туалете.
– Неужели Уордена Финча разжаловали? – с надеждой спросила Элизабет.
Катрин ухмыльнулась.
– Я все еще работаю над этим. Уверена: в конце концов, я смогу найти на него что-то компрометирующее. Когда это случится, ты узнаешь обо всем первая.
Свержение Уордена Финча было ее главной целью на протяжении многих лет.
– Нет, дело в магистре. Он прибыл, чтобы осмотреть склеп.
Элизабет чуть не упала со стула. Она огляделась по сторонам и стрелой юркнула за книжный шкаф, поближе к Катрин, наклонившись, чтобы лучше ее слышать. Та была настолько низкого роста, что Элизабет могла видеть только верхушку ее головы.
– Магистр? Ты уверена?
– Абсолютно. Я еще никогда не видела хранителей такими взвинченными.
Сейчас, когда Элизабет промотала у себя в голове события сегодняшнего дня, все стало очевидным. Хранители все утро сновали туда-сюда со сжатыми зубами и руками, стиснувшими рукояти мечей. Ученики сбивались в группки в коридорах, перешептываясь на каждом углу. Даже гримуары были более беспокойны, чем обычно.
Магистр. Ужас прошел сквозь все тело девушки, подобно звуку, заставляющему дрожать струны арфы.
– Что ему здесь нужно? – спросила она.
Никто из них никогда не видел даже обычного чародея. В тех редких случаях, когда они появлялись в Саммерсхолле, хранители встречали их через специальные двери и сопровождали прямиком в читальный зал. Она была уверена, что в случае с магистром предприняли бы более серьезные предосторожности.
Глаза Катрин просияли.
– Стефан поспорил со мной, что у магистра заостренные уши и раздвоенные копыта. Это не так, и я просто обязана доказать ему свою правоту. Я собираюсь выследить магистра, а ты подтвердишь мой рассказ.
Элизабет вздохнула. Взгляд невольно упал на пустой стол.
– Чтобы это сделать, нам придется нарушить кучу правил.
– А Финч насадит наши головы на пики, если узнает об этом, – продолжила за нее Катрин. – Но этого не случится. Он не знает о потайных ходах.
На этот раз Финч был не самым большим опасением Элизабет. В сознании всплыла Книга Ока с ее налитыми кровью, выпученными глазами. Любая пара тех глаз могла принадлежать кому-то вроде нее или Катрин.
– Если магистр поймает нас, – сказала она, – он поступит гораздо хуже, чем просто насадит наши головы на пики.
– Сомневаюсь. Реформы запретили чародеям убивать людей за исключением случаев самообороны. Он просто заставит нас облысеть или покрыться фурункулами. – Катрин игриво повела бровями. – Ну же, это возможность, которая дается всего раз в жизни. По крайней мере, для меня это именно она. Когда я еще смогу увидеть магистра? Много ли шансов у меня будет получить магические фурункулы?
Катрин мечтала стать архивариусом, а не хранителем, и ее работа не была бы связана с чародеями, в отличие от Элизабет…
Искра вспыхнула в ее сознании. Катрин права, это та самая возможность. Совсем недавно она решила прилагать все усилия, чтобы впечатлить Наставницу. Хранители не боялись чародеев, поэтому чем больше она узнает о них, тем более подготовленной будет.
– Хорошо, – сказала она, выпрямляя спину. – Вероятнее всего, они поведут его в восточный читальный зал. Нам сюда.
Пока они с Катрин пробирались меж книжных полок, Элизабет пыталась избавиться от гнетущего чувства тревоги. Она старалась поступать как должно и не нарушать правила, однако ее попытки каким-то непонятным ей самой образом никогда не срабатывали. В прошлом месяце случилась та катастрофа с люстрой – по крайней мере, сейчас нос госпожи Беллуэзер выглядел почти прилично. А тот раз, когда она разлила повсюду клубничный джем… Впрочем, лучше не вспоминать об этом.
Когда они добрались до бюста Корнелиуса Мудрого, который Элизабет использовала как ориентир, она огляделась в поисках темно-красного корешка книги, который обнаружился на верхних полках. Золотая надпись истерлась и осыпалась. Страницы гримуара сонно захрустели, приветствуя ее, когда она потянулась и протерла его обложку. Щелчок, похожий на звук открывающегося замка, раздался из глубин книжного шкафа. Целая панель с полками отъехала внутрь, освобождая пыльный проход.
– Не могу поверить, что это выходит только у тебя, – сказала Катрин, как только они нырнули внутрь. – Я пробовала тереть его сотни раз, как и Стефан.
Элизабет пожала плечами. Этого она тоже не понимала. Она постаралась удержаться от чиха, пока вела Катрин по узкому извилистому коридору, смахивая паутину, которая свисала подобно призрачным гирляндам с балок перекрытий. Другой конец перехода находился за гобеленом, висящим в читальном зале. Они остановились и прислушались, желая убедиться в том, что комната пуста, прежде чем выбраться из-за тяжелого куска ткани, кашляя в рукава своей формы.
Ученикам запрещалось заходить в читальный зал, и Элизабет одновременно была рада и разочарована, обнаружив, что это самая обычная комната. Ее обставили в мужском стиле, с большим количеством отполированного дерева и темной кожи. Огромный стол из красного дерева стоял у окна, несколько кожаных кресел окружали трещащий камин, дрова в котором взорвались и изрыгнули целый фонтан искр в момент, когда они выпрыгнули из-за гобелена.
Катрин не тратила время зря. Пока Элизабет осматривалась, она прошла прямиком к столу и начала рыться в ящиках.
– Научный интерес, – объяснила она. Именно эти слова она чаще всего произносила перед тем, как что-то взрывалось.
Элизабет подошла к камину.
– Что за запах? Что-то горит?
Катрин притормозила и потянула носом воздух.
– Табачный дым? – предположила она.
Нет, это было что-то другое. Усиленно принюхиваясь, Элизабет отследила источник запаха – он исходил от одного из кресел. Вобрав в себя воздух над изголовьем, она в отвращении отскочила. Голова закружилась.
– Элизабет! Ты в порядке?
Она глотала свежий воздух, хлопая ресницами и пытаясь согнать слезы. Едкий запах, настолько сильный, что она могла почувствовать его вкус, казалось, прилип к языку. Это был неестественный запах гари – такой, какой издавал бы горящий металл, если бы вообще мог гореть.
– Думаю, да, – прохрипела она.
Катрин открыла рот, чтобы что-то сказать, но внезапно перевела взгляд на дверь.
– Слышишь? Они идут.
Не медля ни секунды, они втиснулись в пространство за книжными полками, выстроенными вдоль стены. Катрин влезла с легкостью, тогда как Элизабет пришлось сложиться буквально пополам. В свои четырнадцать она уже была самой высокой девочкой в Саммерсхолле, а двумя годами позже переросла большинство мальчишек. Девушка сложила руки по бокам и старалась почти не дышать, надеясь успокоить тем самым гримуаров, которые начали сердито ворчать, выражая свое неодобрение по поводу столь неожиданного вторжения.
Со стороны коридора донеслись голоса, и ручка двери повернулась.
– Прошу, Магистр Торн, – произнес хранитель. – Наставница скоро подойдет, чтобы сопроводить вас в склеп.
Желудок совершил пару-тройку акробатических трюков в животе Элизабет, когда высокая фигура в капюшоне шагнула внутрь читального зала. Изумрудно-зеленая мантия клубами вздымалась вокруг каблуков его ботинок. Пересекши комнату, он отдернул занавески и уставился на окружавшее башни библиотеки пространство.
– Что там происходит? – Катрин глубоко дышала где-то под ее плечом. – Мне отсюда ничего не видно.
Обзор у Элизабет был также незавидный и состоял из одной горизонтальной полоски над корешками книг. Медленно и осторожно, сантиметр за сантиметром, она двигалась, чтобы подобрать более удобный ракурс. В зоне видимости показался кончик бледного носа магистра. Он снял капюшон. Его волосы были волнистые и черные, как смоль, при этом гораздо длиннее, чем волосы мужчин из Саммерсхолла. Левый висок пронзала яркая серебристая прядь. Еще пару сантиметров в сторону и…
«Да он чуть старше нас», – подумала Элизабет, немало удивившись. Серебряная прядь волос и его титул создавали впечатление кого-то более почтенного возраста. Возможно, его облик был обманчив. Как-то Элизабет читала роман, в котором чародеи принимали ванны из крови девственниц, чтобы сохранить молодость.
Она тряхнула головой, чтобы привлечь внимание Катрин. Волосы магистра казались слишком густыми, чтобы сказать однозначно, были ли у него заостренные уши, а подол мантии выглядел слишком длинным, чтобы разглядеть копыта.
Девушка еще раз тряхнула головой, на этот раз сильнее и нетерпеливее. Неожиданно магистр обернулся и уставился на книжные полки. Его необычайно светлые серые глаза, похожие на кварц, и пронзительный взгляд заставили заледенеть кровь в жилах Элизабет. Она еще никогда не видела таких жестоких глаз.
Они с Катрин не сходились во мнении, что он не навредит им, если заметит. Элизабет выросла на рассказах о колдунах: об армиях чародеев, восставших из могил, чтобы сражаться во имя королей; о невинных людях, принесенных в жертву в кровавых ритуалах; о детях, освежеванных и отданных самому дьяволу. Девушка и сама побывала в склепе и своими глазами видела дело рук чародея.
По мере того, как магистр подходил все ближе, Элизабет с ужасом осознавала, что не может пошевелиться. Один из гримуаров схватил подол ее рясы и зажал между страницами, рыча и дергая ткань, словно злой терьер. Глаза чародея сузились, пытаясь найти источник шума. В отчаянии Элизабет схватилась за рясу и потянула на себя, одновременно с гримуаром, резко дернувшим ее прямо на полки. И тут шкаф обрушился, погребая ее под горами книг.
