Глава пятая

– Ого!

За стеной оказалась небольшая площадка, посыпанная гравием. В отличие от всех остальных дорожек лабиринта, здесь не было ни травы, ни сорняков, но вряд ли благодаря садовнику. Похоже, сюда никто не заходил уже много лет. С этой стороны изгородь разрослась еще больше, хотя центр площадки оставался свободным. Почему-то нигде не было видно опавшей листвы, хотя гравий потемнел от времени. За спиной у Льюиса стояла каменная скамейка, точно такая же, как с другой стороны, только чистая, не поросшая мхом. В этом странном и жутком месте все словно замерло и перестало расти.

А самая большая странность была прямо у Льюиса перед глазами.

«Постройка», о которой говорил Берти, представляла собой небольшое сооружение высотой около метра, Льюису по грудь, из бледно-красного кирпича, который крошился от старости. Бетонный верх строения имел скругленные края, чтобы стекала дождевая вода, а в самом центре был купол, тоже бетонный, размером с большую кухонную миску миссис Циммерман.

– Как ты думаешь, что это? – спросил Берти, ощупывая кирпичные стенки.

– Не знаю, – признался Льюис. Может быть, какой-то амбар, хотя вряд ли – слишком низкий. Может, собачья конура или даже домик для собак, внутри их поместилось бы пять или шесть. А может, гробница? Льюис вздрогнул, чувствуя, как по рукам и ногам побежали мурашки. – Ты не чувствуешь ничего странного? – спросил он у Берти тонким голоском.

– Чувствую, – прошептал Берти. – Как будто… как будто весь мир затаил дыхание. Но надо получше рассмотреть эту штуку. Мы же за этим и пришли, верно?

– Верно. – Льюис стиснул зубы. Что толку было тащиться в такую даль и уйти ни с чем? Только бы батарейки в фонаре продержались еще немного. – Давай поищем вход.

Они медленно обошли вокруг кирпичной постройки. Она была размером примерно метр на полтора. Для гробницы маловата, подумал Льюис. По крайней мере, для взрослой гробницы. Берти бы поместился… Или сам Льюис. «Так, хватит!» – осадил он себя. Что бы это ни было, строение выглядело крепким и не имело ни входа, ни выхода – мальчики убедились в этом, обойдя вокруг него. Забраться через крышу тоже было невозможно.

– Ничего, – подытожил Льюис. – Ни дверей, ни решеток и никакого входа.

Надо признаться, мальчик испытал облегчение. Для его храбрости испытаний сегодня и так достаточно. Еще чуть-чуть – и вся отвага, того и гляди, лопнет, как воздушный шарик.

– Может быть, тут есть потайная дверь, – предположил Берти. – Давай еще поищем.

Льюис вздохнул. Идеи получше у него не было, и они вдвоем опять стали обходить постройку, на этот раз в поисках рычагов или кнопок, открывающих потайную дверь – в кино такие двери всегда спрятаны за каминами и книжными шкафами, – но ничего подобного не обнаружили.

– Ну что ж, сообщим кузену Пелли, что нашли эту штуковину, – сказал наконец Льюис. – Может, он сообразит, как ее открыть. А может, просто возьмет молоток и разобьет крышу. Вдруг это все-таки сокровищница Барнавельтов?

Берти разочарованно кивнул.

– Ладно, – сказал он. – Но все-таки было бы здорово самим узнать, что там внутри.

– Конечно, – согласился Льюис. – Но у меня в фонарике скоро сядут батарейки, не хочется остаться тут в кромешной тьме.

– Я найду дорогу даже в темноте, – сказал Берти. – Мне не нужен свет…

– Берти, – Льюис начинал сердиться. – Уже поздно и холодно, да и ноги у меня промокли. Давай оставим эту затею и пойдем домой.

– Ладно, – вздохнул Берти. Льюис видел, что его друг расстроен таким поворотом событий. Мальчики обошли сокровищницу (Льюис все-таки решил, что это сокровищница) и, хрустя гравием, направились к каменной скамье. Дорожка между стеной лабиринта и сокровищницей была меньше метра шириной, а у скамейки еще уже, потому что она занимала часть пространства.

– Теперь я пойду первым, – заявил Льюис и встал на четвереньки. Острый гравий больно впился ему в ладони и колени, и пришлось извернуться, чтобы просунуть голову и плечи под скамейку. Льюис уперся ногой в кирпичную постройку и оттолкнулся, но тут под его подошвой что-то заскрежетало.

– Что это было? – спросил Берти. – Ты слышал?

Льюис вылез из-под скамьи и выпрямился.

– Слышал, – ответил он. – Наверное, какой-то кирпич расшатался.

Он посветил фонариком на стену постройки – все кирпичи были старые и потрескавшиеся. Льюис сел на корточки и стал их ощупывать.

– Где-то здесь…

Берти нагнулся и тоже стал водить рукой по кирпичной стене. Они пробовали сдвинуть с места то один кирпич, то другой, но все они сидели прочно. Вдруг Берти воскликнул:

– Здесь!

Он снова нажал на один из кирпичей, и тот сдвинулся, посыпалась красная пыль.

– Вот этот шатается.

– Ага, – согласился Льюис, тоже трогая кирпич рукой. Раствор по краям раскрошился от времени, и кирпич удерживался на месте только силой трения.

– Ты тяни за тот конец, – распорядился Льюис, – а я попробую с этой стороны.

Вдвоем мальчики стали расшатывать кирпич. Сначала он не поддавался, но постепенно стал проваливаться внутрь. На гравий посыпалась кирпичная пыль и мелкие кусочки. Теперь, когда Берти нажимал на кирпич со своей стороны, другой конец выдвигался примерно на полсантиметра. Льюис попытался ухватить кирпич пальцами, но его края стерлись от времени, и пальцы соскальзывали.

– Давай еще немного, – прошептал Льюис.

Так прошло пять или шесть минут.

Льюис не сразу заметил, что взошла яркая луна и на площадке стало светлее. Он выключил фонарик, чтобы сберечь батарейки. Друзья продолжали раскачивать кирпич, и он понемногу сдвигался внутрь. Когда они остановились, чтобы передохнуть, кирпич уже провалился в глубь стены сантиметра на два или три.

– Еще чуть-чуть, – сказал Берти, ощупывая края получившегося углубления. – Если не сможем его вытащить, то, может, протолкнем внутрь.

Миллиметр за миллиметром они сдвигали кирпич с места. У Льюиса заболели пальцы, он вспотел и начинал сердиться. В конце концов, что толку, подумал он, им все равно не пролезть в эту дырку, и, скорее всего, даже разглядеть через нее ничего не получится…

Бух! Кирпич наконец выпал, и Льюис, затаив дыхание, потянулся за фонариком. Тот откатился в сторону, и мальчик стал шарить рукой по гравию, стараясь его нащупать.

– Ну-ка, посмотрим… – начал он.

Шшух! Из отверстия в лицо ему ударил горячий воздух. Льюис зажал ладонью рот: пахнуло гнилью и тлением. Берти вскрикнул.

Кто-то огромный и страшный жутко расхохотался в темноте. Льюис закричал от страха. В руке у него был фонарик, но мальчику совершенно расхотелось заглядывать в «сокровищницу».

– Бежим! – завопил он.

Берти уже нырнул в отверстие под каменной скамейкой. Как только его ноги исчезли в проеме, Льюис полез следом. Снова раздался ужасный смех, низкий и злобный, напоминающий булькающий звук, словно изрыгающая его тварь давно уже была мертва. Когтистая лапа схватила Льюиса за лодыжку, и он рванул вперед, пытаясь освободиться. Наконец мальчик выбрался из-под каменной скамьи и оказался в лабиринте. С той стороны долетел свирепый рык, и Льюис бросился бежать. Шляпа охотника за оленями едва держалась у него на голове. Придерживая ее одной рукой, а другой пытаясь включить фонарик, Льюис налетел на изгородь, ощетинившуюся острыми веточками, и она… схватила его.

Тонкие ветки обвили руки и ноги. Льюис закричал и стал вырываться. Веточки ломались и трескались. Наконец зажегся фонарик, и мальчик увидел ярко-красную кровь на сломанных прутьях.

Сначала Льюис в панике решил, что это его кровь, но потом понял, что кровоточат сами веточки. Окровавленная изгородь шарахнулась от света. С криком Льюис стал отдирать от себя гибкие ветки. Они ползли по его рукам и груди, извиваясь, точно мерзкие слепые черви. Наконец, сорвав их с себя, Льюис попятился прочь от живой изгороди. За спиной у него заворчал гигантский зверь, и Льюис бросился по темному коридору лабиринта.

– Я вижу тебя! – прозвучал у него в голове тихий насмешливый голос древнего зла. Мальчик не смел оглянуться. Он свернул на другую аллею, потом еще и еще. Теперь он уже окончательно потерял дорогу.

– Давай, беги! – промурлыкал голос. – Так еще интереснее…

Льюис понял, что голос исходит откуда-то сверху. Бросив туда испуганный взгляд, он сперва ничего не увидел – только звездное небо и луну, освещавшую верхний край стен лабиринта. И тут мальчик заметил, что луна какая-то не такая. Настоящая луна похожа на человеческое лицо, потому что ее поверхность испещрена лунными морями и кратерами. Но эта луна была бледной и тусклой, ее ущербный полукруг имел странную форму, а отметины на нем становились все темнее…

– Теперь ты мой! – Луна превратилась в ухмыляющийся череп. В глубине его темных бездонных глазниц мерцали злые красные огни. У черепа не хватало зубов, он широко разинул жуткий щербатый рот, будто беззвучно хохотал. – Теперь ты мой! – повторил голос, но на этот раз челюсти черепа двигались в такт словам.

Льюис закричал, но послышался всего лишь тоненький жалкий писк. Зажмурившись, он бросился вперед. За спиной вновь слышалось рычание и сопение, живая изгородь шуршала, словно огромный зверь – лев или тигр – продирался сквозь густую листву, преследуя мальчика. Это все неправда, кричал Льюису внутренний голос. Это уловка, чтобы напугать его и смутить, чтобы эта… тварь могла его догнать.

В отчаянии мальчик свернул за угол и оказался в тупике – впереди была глухая стена. Льюис обернулся и посветил фонариком в темноту. Листья и ветки шевелились на самой границе луча. Он услышал хриплый рык, и в темноте вдруг вспыхнули две зеленые точки – глаза хищного зверя. Но сам зверь, крадущийся во тьме, был не виден. Льюис чувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Он снова попытался закричать, но из горла вырвалось только шипение…

– Сюда! – Кто-то схватил его за руку и потащил прямо сквозь стену лабиринта. Льюис стал вырываться.

– Это я! – услышал он знакомый голос. – Берти!

Невидимый хищник вновь зарычал, и Льюис полез сквозь живую изгородь, царапаясь об острые ветки.

– Почти выбрались, – выдохнул Берти. – Давай!

Последним усилием Льюис вырвал ногу из куста, и мальчики повалились на траву недалеко от бокового входа в особняк.

– Бежим домой! – крикнул Берти.

Льюис понял, что они еще не окончательно спаслись. Что-то жуткое ломилось изнутри лабиринта сквозь живую изгородь и вот-вот должно было выбраться наружу. Слышалось хриплое дыхание и низкий рык. Льюис со всех ног бросился вверх по склону холма вслед за Берти. Он побежал по асфальтовой дорожке…

И споткнулся.

Растянувшись на мокрой траве, мальчик выронил фонарик – он ударился о землю, ярко вспыхнул и погас. Тут Льюис понял, что преследователь не отставал – свет луны освещал жуткое бесформенное существо, которое пыталось его настичь огромными прыжками. Мальчик хотел встать, но подвернул ногу и не мог на нее наступить. Где же Берти? Ужасный монстр уже достиг края дорожки… и вдруг замер.

Льюис бросился прочь на четвереньках, словно ошалевший краб. Вдруг рядом возник Берти и потянул его за руку. Вывихнутая лодыжка взорвалась болью, но Льюис поднялся на ноги и, всхлипывая, оглянулся.

Холмы, освещенные лунным светом, были пусты и спокойны.

– Оно… оно пропало, – проскулил Берти. – Что это было?

Тихий ветерок шевелил траву и листву деревьев. Застрекотал кузнечик, потом второй, третий. Льюис понял, что все живое вокруг дома замерло, когда тварь вырвалась из сокровищницы, а теперь мир снова вздохнул полной грудью. Льюис наклонился и подобрал блестевший в траве фонарик.

– Ин-интересно, все ко-кончилось? – пролепетал он и вытер глаза рукавом куртки.

– Ду-думаешь, надо им рассказать? – спросил Берти, который был напуган не меньше Льюиса.

Льюиса трясло. Он дрожал, как осиновый лист, и чувствовал, что вот-вот закричит.

– Нет, – сказал он, шмыгнув носом, и попытался взять себя в руки. – М-может, оно действительно совсем ушло. Я д-думаю, лучше не говорить.

– Как скажешь, – с облегчением ответил Берти. Льюис понял, что его друг боится, как бы мама не устроила ему разнос за ночные похождения. Впрочем, Льюису и самому не хотелось признаваться во всем дяде Джонатану.

Они вошли в дом, и Берти проводил Льюиса до двери спальни. Проскользнув в комнату, мальчик разделся и лег в постель. Он лежал и дрожал, по лицу текли слезы. Льюис старался вспомнить молитвы, которые выучил, когда прислуживал в церкви. Одна из них пришла ему на ум: «In spiritu humilitatis et in animo contrito suscipiamur a te, Domine». В духе смирения и в душе сокрушенной да обретем благодать у тебя, Господи Боже.

Льюис прочел шепотом всю молитву целиком, но она его мало успокоила. Мальчик понимал, что из таинственной сокровищницы вырвалось нечто жуткое. Теперь этот ненасытный ужас будет бродить по земле, и бог знает, когда и чем все это закончится.