То был последний раз в квартире на Рирдон-Стрит. Я рискнул привести домой БЕЗЫМЯННОГО. Подобрал его на трассе 1-96, на съезде с эстакады Гранд-Рапидс, но он сказал, что едет из Толедо на запад. Пытаясь совладать со своими уторчанными глазами, которые разъезжались в стороны у него в башке, словно стеклянные шарики. «Слушай, чувак, кажись я передумал, окей? — отпусти меня, чувак», — и я сказал ему, что хочу ощутить его близость, почувствовать себя его другом, братом, сказал, что хорошо ему заплачу и не обижу, но он парился и говорил: «Мужик, все путем, клянусь, я никому не скажу, просто выпусти меня отсюда, чувак, пожалуйста — Хорошо?», — и я затянул шнур, так что его большие глаза вылезли из орбит, и кожа стала сливово-пепельной, и губы, от которых я взгляда не мог отвести, стали пепельными, и меня простреливало, словно током, оттого что ОН ЗНАЕТ! ТЕПЕРЬ ОН ЗНАЕТ! НАЗАД ПУТИ НЕТ! и этот переломный момент неминуем. Порог черной дыры, которая тебя засасывает. Долю секунды назад ты был свободен, но в следующий миг тебя засасывает черная дыра, и ты потерян. И мой стояк был крепкий, как дубина. И большой, как дубина. И в глазах у меня были искорки. И я не запинался, как вначале, когда он запрыгнул в фургон, этот клевый чувак, и стал глазеть на бледнолицего с непринужденной улыбкой, как будто говоря: «Вот и я, чувак, и что ты предпримешь по этому поводу?» Старый потрепанный учебник «Элементарной геофизики» для маскировки на заднем сиденье, а на мне густые накладные усы, и волосы подчеркнуто аккуратно разделены на пробор высоко над левым ухом, в баре в Гранд-Рапидс, где мы пропустили по паре пива, он болтал, а я сидел тихо, внимая, и если нас кто-нибудь заметил, они видели БЕЗЫМЯННОГО с каким-то белым, которого будто и не было.

Потом он устремился ко мне домой — в надежде на горячую ванну, домашнюю еду, водку, чистые простыни и так далее. БЕЗЫМЯННЫЙ ухмылялся, ожидая, что белый ему отсосет и заплатит за доставленные неудобства, а потом он, может, покопается у этого белого в вещичках, но все обернулось совсем не так, как он думал, и паника в его глазах это подтверждала. Я сказал: «Я не садист, я не буду тебя пытать, я думаю, что ты прекрасен, и прошу, чтобы ты слушался, и тогда ты не пострадаешь». Я был возбужден, мне было тесно в штанах. Он это видел и все понимал. Такие вещи понимаешь интуитивно. Я растолок две таблетки барбитурата и дал ему с водкой. Но они работали медленно, и он сопротивлялся, и я бессчетное количество раз повторял: «Я не сделаю тебе больно, — говорил, — если ты будешь лежать смирно». Но он сопротивлялся, чем себе же сделал хуже, и не слушался. Он плакал, и я понял, что он еще ребенок. От силы лет девятнадцать, а держался так по-взрослому, так круто! Я запихнул ему в рот кухонную губку, заметил отблеск золотого зуба. Он почти задыхался, и мне приходилось быть осторожным, я не хотел его потерять. Для собственной безопасности он был крепко связан, обдолбан и к этому моменту должен был уже потерять сознание, но терял его слишком медленно. Врачи проводили лоботомии, сперва оглушив своих пациентов электрошоком, чтобы привести в бессознательное состояние, но у меня на это духу не хватало, я боялся, что случайно убью током и БЕЗЫМЯННОГО, и себя заодно. Теперь он лежал голый в ванне, в которой текла вода, и это наводило на него ужас, ОН ЗНАЕТ! ОН ЗНАЕТ! хотя ножа для колки льда он еще не видел. Парнишка изворотливый, как змея, да еще с этим золотым зубом — такое по-настоящему ЗАВОДИТ. Вьющиеся волосы с рыжцой и темная кожа с глубоким красноватым отливом. Как багровый крем для обуви, папин крем для обуви, который, помню, был у нас много лет назад. Симпатичный, на самом деле НЕОТРАЗИМЫЙ, и такие всегда об этом знают, но теперь уже слишком поздно, когда К_ П_ взял все в свои руки. Я зафиксировал его голову зажимом и лишь тогда поднес нож для колки льда (который простерилизовал на газовой горелке) к его правому глазу, как указано на схеме доктора Фримана, но когда я проткнул им «костную орбиту», БЕЗЫМЯННЫЙ взбесился, стал биться и кричать сквозь губку, брызнула кровь и я кончил, я потерял контроль и кончил так сильно, что продолжал КОНЧАТЬ И КОНЧАТЬ, КАК В ПРИПАДКЕ, не мог остановиться и даже вдохнуть, я стонал и задыхался, а когда это прошло, я взял себя в руки и осмотрел причиненный ущерб — долбаный нож для колки льда был по рукоять забит БЕЗЫМЯННОМУ В ГЛАЗ, прямо в мозг, черный парнишка умирал, он был уже мертв, кровь хлестала, будто из гигантского носа, очередной облом и НИКАКОГО ЗОМБИ.